Именно Моника Тайлер подтолкнула Майкла к отставке, когда приказала провести внутреннее расследование его действий в случае с самолетом "Трансатлантик". Тогда она лишь исполняла обязанности директора, но через шесть месяцев президент Бекуит представил ее кандидатуру на должность директора ЦРУ. У Бекуита шел второй срок, а самым главным для каждого президента на этой стадии является закрепление своего места в истории. Он рассчитывал, что назначение на столь важный пост женщины поможет достижению намеченной цели. Новички приходили в Управление и раньше, думал Майкл, надеясь, что оно переживет и Монику Тайлер.
Директор, не заглядывая в карту вин, заказала бутылку "пуи-фуссе". Этим кабинетом она пользовалась для важных встреч и раньше, когда работала на Уолл-стрите. Заверив Майкла, что разговор носит исключительно частный характер, Моника рассказала пару забавных историй, в которых фигурировали вашингтонские политики. Потом Картер поделился с бывшим коллегой последними сплетнями из жизни Управления. Решая, что заказать, Майкл думал, что эти двое ведут себя, как взрослые в присутствии ребенка - он уже не был членом тайного братства, а следовательно, и не заслуживал полного доверия.
Внезапно Моника сменила тему.
- Эдриан сказал, что так и не смог убедить вас вернуться в Управление. Поэтому я здесь. Эдриан хочет заполучить вас, а я хочу помочь Эдриану заполучить то, что он хочет.
Эдриан хочет заполучить вас. А как же ты, Моника? Чего хочешь ты?
Она повернулась и пристально, не мигая, уставилась на него. На каком-то этапе своего восхождения Моника научилась использовать взгляд как оружие. Глаза у нее были влажные и голубые и обладали способностью мгновенно меняться вместе с настроением. Когда собеседник вызывал у нее интерес, они становились почти прозрачными и, казалось, испускали всепроницающие целительные лучи. Когда ее что-то раздражало - или, еще хуже, утомляло, - зрачки замерзали, словно покрываясь светопоглощающей пленкой. Если же она злилась, глаза вспыхивали, как прожектора, отыскивающие в обороне противника уязвимое место.
Она пришла в Лэнгли, не имея за спиной абсолютно никакого опыта работы в спецслужбах, но Майкл, как и все остальные в штаб-квартире ЦРУ, быстро понял, что недооценивать ее опасно. Моника поразительно много читала, обладала могучим интеллектом и исключительной памятью. К тому же она умела лгать, не испытывая при этом никаких проблем с совестью. В непростых обстоятельствах новый директор разбиралась с ловкостью опытного оперативника. Ритуалы секретности шли ей так же, как приталенный костюм от Шанель.
- Откровенно говоря, я понимаю, почему вы предпочли уйти, - сказала она, подаваясь вперед и глядя в глаза Майклу. - Вы рассердились на меня из-за того, что я временно отстранила вас от дел. Но приказ отменен, и никаких записей в вашем личном деле уже нет.
- Ждете благодарности, Моника?
- Жду, что вы отнесетесь к этому, как профессионал.
Моника замолчала - подали первое блюдо. Она отодвинула тарелку с салатом, сигнализируя, что закончила с ним. Картер, опустив голову, занимался жареным на гриле осьминогом.
- Я ушел, потому что вы и Управление подвели меня.
- В спецслужбах действуют определенные правила, и офицеры и агенты обязаны им подчиняться. Не мне объяснять вам такие простые вещи. Вы выросли в Управлении. И знали, на что идете, когда поступали на службу.
- Что за работа?
- Давно бы так.
- Я еще не дал согласия, - быстро сказал Майкл. - Но готов выслушать ваше предложение.
- Президент распорядился создать специальную оперативную группу по североирландским террористам.
- С какой стати мне заниматься Северной Ирландией? Ольстер - британская проблема, пусть британцы ей и занимаются. Мы всего лишь наблюдатели.
- Мы не собираемся вызывать тебя из отставки, чтобы засылать в ряды Бригады Освобождения Ольстера, - сказал Картер.
- Именно этим я и занимаюсь.
- Нет, Майкл, этим ты занимался раньше, - заметила Моника.
- Тогда объясните мне, что произошло. Откуда вдруг у ЦРУ такой интерес к Северной Ирландии? Ольстер никогда не значился в списке приоритетов Лэнгли.
- Президент считает подписание мирного соглашения одним из самых значимых успехов внешней политики своей администрации. Он также понимает, как, впрочем, и мы, что все договоренности могут рассыпаться в любую минуту. От Управления Бекуит ждет информации и оценки ситуации. Ему нужно знать, когда следует вмешаться и оказать давление, а когда можно сидеть и не ничего не делать. Ему нужно знать, когда выступить с публичным заявлением, а когда лучше помалкивать.
- Что вы хотите от меня?
- Я - ничего, хочет Бекуит. Ваш президент, Майкл, хочет, чтобы вы возглавили оперативную группу по Северной Ирландии.
- Почему именно я?
- Потому что у вас есть опыт контртеррористичекой работы, и вы знакомы с тамошней ситуацией. Вы также знаете, как функционирует наша бюрократия. У вас есть сильные союзники, Эдриан… - секундная пауза, - и я. И еще одно обстоятельство. Ваш тесть вот-вот станет следующим послом при Сент-Джеймсском дворе.
- Я живу в Нью-Йорке, - сказал Майкл. - Элизабет ушла из прежней фирмы и работает сейчас на Манхеттене.
- Вы можете часть недели, например, два дня, работать в нашем офисе в Нью-Йорке, а в остальные дни летать в Вашингтон. Управление согласно компенсировать дополнительные расходы. После того, как ваша опергруппа будет расформирована, мы обсудим условия вашего дальнейшего сотрудничества.
Моника взяла вилку и подцепила пару листьев салата.
- Ну и конечно мы займемся Октябрем. На этом направлении работает сейчас Эдриан.
Картер отодвинул пустую тарелку и вытер салфеткой рот.
- Убийство в Каире Ахмеда Хусейна с самого начала привлекло наше внимание. Сначала мы заподозрили, что там не обошлось без израильтян, но они публично заявили о своей непричастности, а потом подтвердили это частным образом. Мы обратились к своим контактам, задействовали кое-какие каналы. Не мне тебе объяснять - ты и сам хорошо знаешь все процедуры. - Картер говорил так, будто речь шла о самом скучном в его жизни уик-энде. - У нас есть источник в Моссаде. Он сообщил, что приказ ликвидировать Ахмеда Хусейна отдал шеф Моссада, Ари Шамрон, который лично контролировал подготовку операции во избежание каких-либо накладок. По словам источника, киллера Шамрон привлек со стороны. Где он его нашел, неизвестно. Источник лишь рассказал, что этот хрен - профессиональный убийца, работающий по контракту.
Моника резко вскинула голову и промокнула губы краешком салфетки. Она не переносила грубости и издала устное распоряжение, коим запретила всему старшему персоналу Лэнгли употреблять ругательные слова.
- Источник утверждает, что Шамрон заплатил киллеру из неких частных фондов, - закончил Картер.
- Ваш источник дал описание киллера?
- Нет.
- Откуда он?
- Из Европы. - Картер пожал плечами. - Или с Ближнего Востока.
- Я видел видеозапись убийства Хусейна.
- Извини, что? - спросил Эдриан.
Майкл рассказал о встрече с Юсефом Хафезом.
- И ты думаешь, что там поработал Октябрь?
- Я видел, как все было сделано. Манера владения оружием очень похожа. Делать окончательный вывод трудно, но одну важную деталь можно уточнить.
- Что за деталь?
- Тогда, на Шелтер-Айленде, я прострелил ему руку. Правую руку. Ту, в которой он держит оружие. Человек, убивший Ахмеда Хусейна, был без перчаток. Если я обнаружу на его правой руке шрам - значит, это Октябрь.
- Где пленка? - спросил Картер.
- У меня.
В кабинет, предварительно постучав, вошел официант, чтобы убрать после первого блюда.
Когда он вышел, заговорила Моника.
- Если вы, Майкл, вернетесь в Управление, я готова расширить ваши полномочия. Вы станете главой североирландской оперативной группы, а также получите конкретное задание выследить и арестовать Октября, если он действительно жив. Ну как, договорились?
- Прежде мне надо поговорить с Элизабет. Я дам ответ утром.
- Вы же опытный оперативник, Майкл. Вас научили обрабатывать людей так, чтобы они предавали свою страну. - Моника Тайлер мило улыбнулась. - Не сомневаюсь, что вы без особого труда убедите жену в правильности и необходимости именно такого решения.
Эдриан Картер рассмеялся.
- О, вы не знаете Элизабет.
После обеда Майклу захотелось пройтись пешком. До дома было недалеко - всего лишь перейти Центральный Парк, - но он знал, насколько опасной может быть короткая ночная прогулка даже для него, бывшего офицера ЦРУ, человека, обученного боевым искусствам, а потому предпочел окружной путь, через Коламбас Серкл, мимо вытянувшихся вдоль тротуара вонючих конных экипажей.
В свете уличных фонарей кружились снежинки. Майкл шел по Пятой авеню, думая о предстоящем разговоре с Элизабет и зная, чем все закончится. Жена будет в ярости. В конце концов он сам пообещал ей - после того, как Октябрь и Астрид Фогель едва не убили их, - что уйдет из ЦРУ и никогда туда не вернется. И вот теперь…
Он сел на скамейку и посмотрел на освещенные окна их квартиры. Они познакомились на яхте общего знакомого, через шесть месяцев после гибели Сары Рэндольф. Начальство пришло к выводу, что раскрытому агенту нечего делать в Лондоне; его отозвали, отстранили от оперативной работы и поручили перекладывать бумажки в Лэнгли. Он не получал ни малейшего удовольствия от того, чем занимался, и никак не мог оправиться после смерти Сары. На других женщин и смотреть не хотелось. На яхте, во время прогулки по Чесапикскому заливу, его познакомили с Элизабет Кэннон, красавицей, дочерью знаменитого сенатора от штата Нью-Йорк, и в тот день, впервые после страшной ночи на набережной Челси, Майклу показалось, что тень Сары Рэндольф начала рассеиваться.
В ту, первую после знакомства ночь они занимались любовью, а уже утром Майкл соврал Элизабет, когда она спросила, чем он зарабатывает на жизнь. Лгать пришлось и потом, и так продолжалось несколько месяцев. Лишь когда Элизабет заговорила о браке, ему пришлось открыться и поведать ей свою тайну: сказать, что он работает в контртеррористическом центре ЦРУ, и что женщина, которую он любил, погибла у него на глазах. Элизабет наградила его пощечиной и заявила, что не желает его больше видеть. Майкл думал, что потерял ее навсегда.
После той, первой, лжи их отношения уже никогда не были прежними. Для Элизабет его работа всегда ассоциировалась с другими женщинами. Каждый раз, когда Майкл уезжал, она вела себя так, словно он уже изменил ей, и каждый раз, когда он возвращался домой после очередного задания, она, возможно, сама не отдавая себя отчета в этом, выискивала на нем отметины, оставленные неизвестными любовницами. День, когда муж ушел из Управления, стал счастливейшим в ее жизни. И вот теперь все начиналось заново.
Майкл пересек улицу, прошел под аркой к подъезду дома, проскользнул мимо полусонного швейцара и поднялся на лифте на четырнадцатый этаж.
Он нашел жену там же, где и оставил двумя часами ранее: окруженная стопками папок, Элизабет сидела на диване под большим окном с видом на парк. Пепельница на полу была полна окурков. Дело, которое ей поручили, касалось компании, занимавшейся буксировкой барж и нефтяных танкеров. Федеральное правительство посчитало, что именно она виновна в утечке нефти неподалеку от Нью-Джерси, и предъявило иск о возмещении причиненного ущерба. До суда оставалось две недели, и для Элизабет исход тяжбы имел большое значение - никому не хочется терпеть неудачу в первом после возвращения в фирму процессе. Готовясь к защите, она тщательно изучала документы и при этом постоянно курила и бесконечно пила кофе. Майкл поцеловал жену в лоб и забрал у нее дымящуюся сигарету. Элизабет взглянула на него поверх очков и перевернула исписанную мелким почерком страницу блокнота. Рука ее потянулась за новой сигаретой.
- Ты слишком много куришь, - сказал Майкл.
- Брошу, когда бросишь ты, - не отрываясь от бумаг, ответила она. - Как прошел обед?
- Хорошо.
- Что им от тебя нужно?
- Хотят, чтобы я вернулся. У них есть для меня работа.
- Что ты им ответил?
- Сказал, что должен поговорить с тобой.
- Похоже, ты готов согласиться.
Элизабет отложила блокнот и сняла очки. Устала и напряжена, подумал Майкл. Опасное сочетание. Он натолкнулся на ее взгляд и вдруг поймал себя на том, что не может и не хочет продолжать. Но от него сейчас зависело далеко не все.
- Что за работа?
- Они хотят, чтобы я возглавил специальную опергруппу по Северной Ирландии.
- Почему именно ты?
- Я работал и в Северной Ирландии, и в Лэнгли. Моника и Эдриан считают, что именно у меня есть необходимый опыт.
- Год назад Моника сделала все, чтобы вышвырнуть тебя из Управления, а твой большой друг Эдриан пальцем не шевельнул, чтобы ее остановить.
- Она сказала, что все забыто.
- И ты сразу обрадовался и уже готов согласиться. Будь иначе, ты бы просто сходу послал их куда подальше.
- Ты права, я хочу взяться за эту работу.
- Господи! - Она раздавила недокуренную сигарету и тут же выхватила из пачки следующую. - Почему, Майкл? Мне казалось, ты покончил со всеми этими шпионскими делами. Мне казалось, ты хочешь вести нормальную жизнь, двигаться дальше.
- Я тоже так думал. Я тоже хотел начать новую жизнь.
- Тогда почему ты клюешь на их приманку? Почему позволяешь им затащить…
- Потому что мне плохо без работы! Я должен вставать по утрам, зная, что мне есть куда пойти и чем заняться.
- Если ты так хочешь, найди себе работу. Прошел уже год. Ты поправился, ты здоров.
- На свете не так уж много компаний, которым требуются специалисты моего профиля.
- Найди занятие по душе. Ты же знаешь, денег нам хватит.
- Да, в деньгах мы не нуждаемся. Но только потому что у тебя есть работа. Важная, интересная работа.
- И ты хочешь, чтобы и у тебя была такая же. Важная и интересная.
- Да. И я думаю, что помочь достижению мира в Северной Ирландии - это ответственное и стоящее дело.
- Не хотелось бы лишать тебя иллюзий и опускать с неба на землю, но католики и протестанты в Северной Ирландии убивают друг друга не первое столетие. Заключат ли они мир или продолжат войну - от ЦРУ это никак не зависит.
- Есть кое-что еще, - сказал Майкл. - Твой отец может стать потенциальной мишенью для террористов, и мне не хочется, чтобы с ним что-то случилось.
- Какое благородство! Какое самопожертвование! - Глаза ее вспыхнули гневом. - И ты еще смеешь прикрываться моим отцом? Хочешь вернуться в Управление - твое дело, но по крайней мере его оставь в покое.
- Я не могу без этого, Элизабет, - тихо сказал Майкл. - Это - мое. Ничего другого я делать не умею. И никем другим быть не могу.
- Боже, какая патетика. Знаешь, Майкл, иногда мне так жаль тебя. Я ненавижу эту твою сторону. Ненавижу секреты и ложь. Но если я встану у тебя на пути, если топну ногой и скажу "нет", то ты станешь презирать меня, а я этого не перенесу.
- Не стану.
- Ты еще не забыл, что у нас есть дети? Они здесь, рядом. Ты помнишь о них?
- Большинству отцов с маленькими детьми удается еще и работать.
Она промолчала.
- Моника сказала, что я могу пару дней работать в Вашингтоне, а в остальные летать в Нью-Йорк и обратно.
- Вы с ней, похоже, обо всем договорились. И когда твоя новая подруга желает видеть тебя на работе?
- Послезавтра Дугласа приведут к присяге в госдепартаменте. Президент хочет, чтобы он как можно скорее отправился в Лондон. Мне нужно слетать на денек в Лэнгли, чтобы все приготовить.
Элизабет поднялась и направилась к выходу.
- Что ж, Майкл, прими мои поздравления. Извини, что не открываю шампанское.
Глава пятнадцатая
Вашингтон - штаб-квартира ЦРУ - Нью-Йорк
Церемония приведения Дугласа Кэннона к присяге в качестве посла Соединенных Штатов при Сент-Джеймсском дворе проходила на седьмом этаже здания государственного департамента. Государственный секретарь Мартин Клэридж положил перед Кэнноном текст присяги, ничем не отличавшейся от присяги президента, новоявленный посол поклялся "защищать Конституцию", и две сотни наспех приглашенных гостей разразились аплодисментами.
С большого балкона церемониального зала открывается вид на Вашигнтон-Молл и реку Потомак. День выдался ясный и тихий, температура после недавних жутких холодов поднялась до вполне приемлемой отметки, так что после окончания официальной части присутствующие поспешили из душного, натопленного помещения на свежий воздух. Оба мемориала, Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна, купались в ярких солнечных лучах. Майкл стоял чуть в стороне от толпы, прихлебывая кофе из хрупкой фарфоровой чашечки и покуривая сигарету. И кофе, и сигарета служили ему защитой от желающих поболтать. Каждый разговор в столице подразумевал обязательный вопрос "А как ты?", а врать ему не хотелось.
Между гостями, как могло показаться, легко и беззаботно прохаживалась Элизабет. Выросшая в семье политика, она в совершенстве владела навыками любезной хозяйки, что в полной мере демонстрировала сейчас: поболтала с госсекретарем, перекинулась парой слов с двумя членами Конгресса и даже уделила внимание репортерам. Майкл завидовал жене и восхищался ею. Его учили совсем другому: двигаться бесшумно, оставаться незаметным, всегда быть настороже и готовым к неприятностям. На приемах он неизменно нервничал и чувствовал себя не в своей тарелке. Пробившись с извинениями через толпу, Майкл подошел к Элизабет.
- Мне пора, - сказал он, целуя ее в щеку.
- Когда вернешься?
- Постараюсь успеть на семичасовой рейс.
Кто-то из бывших коллег тронул Элизабет за руку, и она отвернулась. Отойдя на несколько шагов, Майкл остановился и посмотрел на жену, но Элизабет уже надела темные очки, и было непонятно, смотрит ли она ему вслед или целиком поглощена беседой. Таланта ей было не занимать. Майкл всегда думал, что из нее получился бы отличный шпион.
Майкл пересек Мемориал-бридж и ехал на север по парковой автостраде. Внизу катилась, пестря солнечными бликами, река. Голые ветви раскачивались от ветра. Ощущение было такое, словно едешь по залитому мигающим светом туннелю. В старые добрые времена, до продажи "ягуара", поездка из Джорджтауна в Лэнгли и обратный путь домой доставляли ему огромное удовольствие. Арендованный "форд-таурус" лишил его такой радости.