- И что? Что если это он? Пусть он жив и снова убивает - нам-то какое дело?
- Я просто хочу знать.
- Он ничего не может нам сделать. Посмотри на наш дом - твои друзья из Управления превратили его в крепость. И не притворяйся, что водитель, которого ты нанял для меня в Нью-Йорке, не из ЦРУ.
- Он не из ЦРУ. Просто выполнял для нас кое-какую работу.
- У него есть оружие?
- Это имеет для тебя какое-то значение?
- Не уходи от ответа. Так у него есть оружие?
- Да, у него есть оружие. Я попросил его об этом.
- Боже мой, - вздохнула Элизабет и выключила свет.
Она легла и натянула на себя одеяло. Майкл лег рядом.
- Все кончено, Майкл. Все позади. Тебе не о чем беспокоиться.
- Ничего не кончено, пока я знаю, что он жив.
- Однажды я уже едва не потеряла тебя. Помнишь? Ты лежал у меня на руках, и я молилась, чтобы ты не умер. Ты истекал кровью прямо на моих глазах. Я не хочу проходить через весь этот ужас еще раз.
Майкл повернулся и поцеловал жену. Ее губы не дрогнули, не ответили. В темноте вспыхнула спичка, и он почувствовал запах сигареты.
- Все дело в ней, да? В Саре Рэндольф. Прошло десять лет, а ты никак не можешь ее забыть. Ты одержим ею.
- Нет.
- Ты одержим желанием отомстить за ее смерть.
- К Саре это не имеет никакого отношения. Дело в нас. Он ведь и нас пытался убить.
- Ты лжешь, Майкл. Но врать не умеешь. - Она раздавила сигарету в стоящей на тумбочке пепельнице и выдохнула длинную струйку дыма. - Не понимаю, как тебе удавалось столько лет работать шпионом.
Окна спальни выходили на север и запад, так что проснулись они только в восемь утра, вместе с несмелым зимним рассветом.
Дети не спали, и кто-то из них - Майкл не смог определить, кто именно - плакал. Элизабет села, отбросила одеяло и опустила ноги на пол. Спала она плохо, беспокойно, и глаза к утру опухли, потемнели. Не говоря ни слова, она вышла из комнаты и спустилась вниз.
Майкл полежал еще немного, вслушиваясь в доносящиеся из детской тихие воркующие звуки, потом встал и прошел в маленькую гостиную. Дуглас, уходя, оставил на столе вакуумный термос с кофе и сложенную пополам "Нью-Йорк Таймс". Так у них было заведено - Дуглас всегда поднимался первым и готовил на всех кофе.
Майкл налил чашку и развернул газету. Убийство Ахмеда Хусейна, как и следовало ожидать, отозвалось вспышкой насилия на Западном Берегу. Израильское правительство пригрозило направить войска на контролируемые палестинцами территории. Мирный процесс снова оказался под угрозой срыва. В Белфасте террористы застрелили известного протестантского деятеля. Ответственность за убийство взяла на себя Бригада Освобождения Ольстера.
Через полчаса они шли по проложенной через заповедник Машомак скользкой, петляющей между деревьями тропинке. Дуглас прокладывал путь. Высокий, плотный, тяжелый и совсем не приспособленный для пеших прогулок, он тем не менее держался довольно уверенно.
За ночь дождь ушел в сторону моря, и в небе, подернутом перистыми облаками, светило неяркое белое солнце. Было очень холодно, и уже через несколько минут Майкл чувствовал себя так, словно легкие наполнились битым стеклом. Зима стерла с окружающего ландшафта почти все краски. В одном месте на глаза им попались с полдюжины белохвостых оленей, которые, привстав на задние ноги, обдирали с деревьев кору.
- Фантастика, да? - заметил Дуглас и, не дождавшись от своего спутника ответа, недовольно покачал головой. Майкл не находил в природе особенной красоты, и вид какой-нибудь укромной улочки в Венеции доставлял ему куда большее удовольствие, чем созерцание залива Лонг-Айленд. Леса и воды вызывали у него скуку. Люди же пробуждали интерес, интриговали, потому что он не доверял им и в случае опасности мог их перехитрить.
Пока шли по каменистому берегу бухты Смита, Майкл рассказывал тестю о Бригаде Освобождения Ольстера. Дуглас Кэннон слушал его не перебивая на протяжении не менее четверти часа, а потом еще минут десять задавал вопросы.
- Мне нужен прямой и честный ответ. По-твоему, я подвергнусь физической опасности, если соглашусь взяться за эту работу?
- На мой взгляд, Бригада Освобождения Ольстера достаточно ясно заявила о своих намерениях. Они считают врагами все стороны мирного процесса и готовы покарать их. До сих пор в стороне оставался один из самых важных игроков - Штаты. Ни республиканцы, ни лоялисты пока не убили ни одного американца. Но теперь правила изменились.
- Я провел в Вашингтоне двадцать лет, но так ни разу и не получил недвусмысленного ответа ни от одного шпиона.
Майкл рассмеялся.
- Это же не точная наука. Оценки разведчиков основываются в том числе на предположениях и догадках. Нам ведь недоступна вся информация.
- Иногда мне кажется, что тот же результат можно получить обрывая лепестки на ромашке.
Дуглас остановился и повернулся в сторону бухты. Лицо его раскраснелось от холода и ветра. Вода в бухте имела цвет десятицентовика. На середине узкого канала устало сражался с течением полупустой паром.
- Послушай, Майкл, я хочу вернуться на сцену. Я хочу, черт возьми, воспользоваться этим последним шансом. Не каждому выпадает случай войти в историю. К тому же предложение звучит особенно соблазнительно для такого старика-профессора, как я. Пусть даже придется поработать на этого сукина сына Бекуита.
- Элизабет будет против.
- Элизабет я возьму на себя.
- Да, но жить с ней придется мне.
- Она вся в мать, Майкл. Ты не знал Эйлин, но если бы знал, то понял, откуда в ней столько упрямства и силы. Если бы не Эйлин, у меня никогда не хватило бы духу бросить Колумбийский университет и баллотироваться в Конгресс.
Он отшвырнул валявшийся под ногой камень.
- У тебя телефон с собой?
Майкл опустил руку в карман куртки и, достав сотовый, протянул тестю. Дуглас набрал прямой номер президентской канцелярии и продиктовал сообщение личному секретарю Бекуита. Они двинулись дальше. Солнечный берег бухты Смита остался позади, на них легли холодные тени леса. Через пять минут телефон негромко запищал. Дуглас, для которого современные средства коммуникации так и остались неразрешимой загадкой, сунул сотовый Майклу.
- Ответь этой хреновине, ладно?
Майкл нажал кнопку на панели.
- Осборн.
- Доброе утро, Майкл, - сказал президент Джеймс Бекуит. - Был очень рад увидеться с тобой на прошлой неделе. Хорошо, что ты так быстро поправился. Хотелось бы вернуть тебя в Лэнгли, это твое место.
Майкл с трудом подавил желание напомнить президенту, что они говорят по незащищенной линии.
- Твой тесть уже принял решение?
- Да, мистер президент.
- Надеюсь, новости хорошие.
- Пусть он вам сам скажет.
Майкл протянул телефон Дугласу и пошел по тропинке дальше, чтобы не мешать разговору.
В тот же вечер Дуглас Кэннон вылетел в Вашингтон. О своем решении он сообщил дочери сразу после возвращения с прогулки. Элизабет приняла известие стоически сдержанно и, высказав сухие слова поздравления, холодно поцеловала отца в щеку. Эмоции она приберегла для мужа, не сумевшего отговорить старика от безумной затеи. Майкл улетел с Дугласом, чтобы помочь ему подготовиться к церемонии вступления в должность. Мужчины остановились в принадлежащем Майклу и Элизабет старом кирпичном доме на Н-стрит, а утром следующего дня отправились в Белый дом.
Встреча Бекуита и Кэннона прошла в Овальном кабинете, у камина, за накрытым для чая столом. Майкл хотел подождать в приемной, но президент настоял на том, чтобы он присоединился к ним. В результате его усадили на диван, чуть в стороне от других, где ему не оставалось ничего другого, как изучать собственные пальцы. Минут пять Дуглас произносил неизбежные в таких случаях слова о верности, долге и оказанной ему чести послужить своей стране. Президент в свою очередь говорил о важности американо-британских отношений и о ситуации в Северной Ирландии.
В половине одиннадцатого мужчины вышли в Розовый сад. День в Вашингтоне выдался теплый, солнечный, и они прошли к подиуму в костюмах, без плащей.
- Сегодня я имею честь представить вам бывшего сенатора от штата Нью-Йорк Дугласа Кэннона, кандидатура которого выдвинута мной на должность посла Соединенных Штатов при Сент-Джеймсском дворе, - официальным тоном объявил Бекуит. - Дуглас Кэннон служил своему великому штату и всему американскому народу. Везде, и в Сенате, и в Конгрессе, он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. И я уверен, что он обладает интеллектом, силой и учтивостью, чтобы послужить во благо нации на новом для себя и важном для нашей страны посту в Лондоне.
Бекуит повернулся и пожал Кэннону руку. Присутствующие на церемонии вежливо зааплодировали. Президент сделал приглашающий жест, и Дуглас шагнул к микрофону.
- В Лондоне мне предстоит заниматься многими важными вопросами, в том числе вопросами торговли и обороны, но для меня нет ничего важнее, чем помочь премьер-министру Блэру установить в Северной Ирландии прочный мир.
Он сделал небольшую паузу и, подняв голову, посмотрел поверх аудитории в объективы телекамер.
- Хочу сказать кое-что тем, кто рассчитывает актами насилия сорвать договоренности Страстной пятницы. Дни оружия, бомб и масок в прошлом. Народ Северной Ирландии высказал свое мнение. Ваше время ушло. - Дуглас немного помолчал. - Мистер президент, я буду с нетерпением и надеждой ждать возможности послужить вам в Лондоне.
Глава тринадцатая
Портадаун, Северная Ирландия
- Слышали последние новости? - спросил Кайл Блейк, опускаясь на лавку в кабинке паба Макконвила.
- Слышал, - сказал Гэвин Спенсер. - По-моему, он слишком широко разевает рот.
- Мы можем его достать? - ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Блейк.
- Если достали Имонна Диллона, то сможем достать и американского посла, - ответил Спенсер. - Только вот надо ли нам это?
- Американцы еще не заплатили за поддержку соглашений Страстной пятницы. Если нам удастся убить их посла, в Штатах поймут, кто мы такие и что нам надо. Не забывайте, наша цель - не победить в сражении, а привлечь внимание к нашему делу. Убийство Дугласа Кэннона заставит американские средства массовой информации отказаться от однобокого освещения событий в Ольстере. Им придется изложить и точку зрения протестантов. Это же рефлекторный акт. Есть действие и есть реакция на него. Так было в случае с ИРА. Так было в случае с ООП. Другой вопрос, есть ли у нас реальные возможности?
- Возможностей много, - сказал Спенсер. - Требуется только одно: знать, где и когда. Нам нужна информация о его передвижениях, о его местонахождении. К делу следует подходить осторожно, иначе ничего не получится.
Блейк и Спенсер посмотрели на Ребекку Уэллс.
- Ты можешь обеспечить нас такой информацией?
- Без вопросов. Мне придется отправиться в Лондон. Понадобится квартира, немного денег и много-много времени. Сами понимаете, такие сведения быстро не получишь.
Блейк приложился к кружке. Немного подумав, он повернулся к Ребекке и кивнул.
- Я хочу, чтобы ты как можно скорее обосновалась в Лондоне. Деньги принесу завтра утром.
Он перевел взгляд на Гэвина.
- Готовь группу. Кто объект, им лучше не знать. Разве что в самом крайнем случае. И будьте осторожны. Слышите? Будьте очень, очень осторожны.
Глава четырнадцатая
ФЕВРАЛЬ
Нью-Йорк
- Как Лондон? - осведомился Эдриан Картер.
Они вошли в Центральный Парк с Девятнадцатой улицы и теперь брели по грязной, посыпанной шлаком дорожке вдоль окружающей озеро дамбы. Леденящий ветер шевелил голые ветки деревьев, с которых на головы гуляющих падали иногда мелкие сосульки. Вода у берега замерзла, но чуть дальше, на ртутного цвета поверхности покачивалась стайка уток, похожих на небольшую флотилию ставших на якорь суденышек.
- Откуда ты знаешь, что я был в Лондоне? - спросил Майкл.
- Из "Интеллидженс сервис" пришел очень вежливый запрос. Наши британские коллеги интересовались целью твоего визита: по делам или развлечься. Я ответил, что поскольку ты в отставке, то очевидно прилетел развлечься. Не ошибся?
- Зависит от того, что ты вкладываешь в понятие "развлечься", - ответил Майкл, и его спутник негромко рассмеялся.
Эдриан Картер был шефом Контртеррористического центра ЦРУ и непосредственным начальником, контролером Майкла в период его оперативной работы. Даже сейчас они вели себя так, как будто находились на вражеской территории. Сутулящийся, с опущенной головой и спрятанными в карманы руками, Картер походил на человека, постоянно пребывающего под гнетом чувства вины. Большие, прикрытые поникшими ресницами глаза выражали вековую неизбывную тоску, но при этом находились в постоянном движении, успевая просканировать и деревья справа, и водохранилище слева, и лица редких любителей бега, то ли по смелости, то ли по недостатку ума бросивших вызов жуткому холоду. Нахлобученная на голову бесформенная лыжная шапочка и коротенькая дутая куртка дополняли эффект невыразительности и неуклюжести, и со стороны могло показаться, что Картер движется по дорожке не по собственной воле, а катится, подхваченный ветром. Те, кто не знал Картера, обычно недооценивали его, чем он неизменно пользовался на протяжении всей карьеры, как в оперативной работе, так и в бюрократических окопах Лэнгли. Он был блестящим лингвистом, видел сны на десятке языков и уже давно потерял счет странам, где побывал за годы службы.
- И все-таки какого черта ты делал в Лондоне?
Майкл рассказал.
- Узнал что-нибудь интересное?
Не называя источника, Майкл передал информацию, полученную от Грэма Сеймура. Картер, только кивал, ничем не выражая своего отношения к услышанному. Таким он был всегда и со всеми, даже с Майклом. В Управлении шутили, что шеф КТЦ скорее примет мученическую смерть, чем согласится сказать, что ел на ланч.
- А что тебя привело в Нью-Йорк? - спросил Майкл.
- Кое-какие дела… - Картер замолчал - мимо, тяжело дыша, пробежала парочка, пожилой мужчина и молодая женщина, - местного значения, но такие, что никому не передоверишь. К тому же я хотел повидаться с тобой.
- Зачем?
- Боже, Майкл, мы же знаем друг друга двадцать лет, - с легким раздражением, заменяющим у него злость, упрекнул Картер. - Я подумал, ну что тут плохого, если мы, пользуясь случаем, немного поболтаем.
- Немного поболтаем? Так ты ради этого вытащил меня в парк в двадцатиградусный мороз?
- Не люблю тесные, плохо проветриваемые помещения.
Они вышли к часам у старой насосной станции, где уже устраивалась, готовясь фотографироваться, группа туристов, говоривших на немецком с венским акцентом. Майкл и Картер машинально, как пара синхронистов, отвернулись и направились к деревянному мостику. Через минуту они шли уже по Парк-драйв, за музеем "Метрополитен".
- Сенат повел себя на редкость миролюбиво, единогласно проголосовав за назначение Дугласа послом в Лондон, - заметил Картер.
- Да, его это тоже удивило. Думал, что уж по крайней кто-нибудь из старых противников пожелает испортить бочку меду ложкой дегтя.
Картер поднес ко рту ладони и несколько раз медленно выдохнул, согревая порозовевшее от холода лицо. Завзятый гольфист, он трудно переносил зиму.
- Ты же не о Дугласе хотел со мной поболтать, а, Эдриан?
Картер кивнул и убрал руки в карманы.
- Вообще-то, я хотел узнать, когда ты собираешься вернуться на работу. Ты нужен мне в КТЦ.
- С чего бы это вдруг?
- Объясняю. Ты из тех редких пташек, которые умеют совмещать работу в Управлении с оперативной. Так что мотивы у меня чисто эгоистические.
- Извини, Эдриан, но я ушел и возвращаться не намерен. Знаешь, жизнь, оказывается, хорошая штука.
- А я уверен, что она тебе уже осточертела. И если ты станешь уверять меня в обратном, то просто солжешь.
Майкл повернулся к Картеру с перекошенным злостью лицом.
- Как ты смеешь разговаривать со мной в таком…
- Ладно, ладно, успокойся, - перебил его Картер. - Возможно, я выбрал не совсем подходящие слова, но чем, черт возьми, ты занимался последние месяцы?
- Чем занимался? Своей семьей. Своими детьми. Впервые в жизни я занимался тем, чем и должен заниматься нормальный человек.
- Какие перспективы с работой?
- Пока никаких.
- И у тебя ни разу не возникло желания вернуться?
- Не знаю. У меня ведь нет реального опыта настоящей работы, потому что компания, в которой я числился, была лишь прикрытием ЦРУ. К тому же мне запрещено сообщать потенциальному работодателю сведения, касающиеся прежнего места службы.
- Так почему бы не вернуться домой?
- Потому что в последний раз дома я там себя не чувствовал.
- Давай предадим прошлое забвению и начнем с чистого листа.
- Где ты научился так таким фразам? Наверняка на каком-нибудь семинаре, а?
Картер остановился.
- Сегодня вечером в Нью-Йорк прилетает директор. Тебя попросили присутствовать на обеде.
- У меня свои планы.
- Майкл, перестань. С тобой хочет пообедать не кто-нибудь, а директор Центрального Разведывательного Управления. Можешь же ты зажать в кулак самолюбие и найти в своем, несомненно, плотном рабочем графике небольшое окошечко.
- Извини, Эдриан, но ты зря тратишь на меня время. И директор тоже. Меня это не интересует. Ладно, приятно было повидаться. Передавай привет Кристине и детям.
Майкл повернулся и зашагал прочь.
- Если ты так не хочешь возвращаться, то зачем летал в Каир? - бросил ему вслед Картер. - Хочешь узнать? Ты летал в Каир, потому что думаешь, что Октябрь еще жив. И, откровенно говоря, я с тобой согласен.
Майкл обернулся.
- Ну вот, - хмыкнул Картер, - наконец-то я зацепил тебя за живое.
Моника Тайлер зарезервировала отдельный кабинет в "Пичолине" на Западной Шестьдесят четвертой улице, возле парка. Когда Майкл пришел в ресторан, Картер одиноко сидел в углу бара перед бокалом белого вина. На нем был синий двубортный костюм. Майкл явился в джинсах и черном блейзере. Обошлись без рукопожатий - мужчины молча поприветствовали друг друга, после чего Майкл отдал пальто девушке-гардеробщице и вместе с Картером проследовал за приветливо улыбающейся хостессой в зал.
Отдельный кабинет в "Пичолине" представляет собой винную комнату, темную и довольно прохладную, на высоких, от потолка до пола, дубовых стеллажах которой хранятся сотни бутылок. Моника сидела одна, окутанная мягким, приглушенным светом. Увидев входящих Майкла и Картера, она закрыла лежащую перед ней папку и сняла элегантные очки в золотой оправе.
- Майкл, как приятно вас видеть. - Не поднимаясь, она протянула правую руку, причем, под таким странным углом, что Майкл на мгновение замешкался, не зная, чего от него ждут.