Словно подслушав его мысли, Петра отвернулась от собеседника, нашла Деринга в толпе и состроила мину, выражавшую такой голод и обещание, что он затрепетал в ожидании новых наслаждений. Помучив его еще мгновение, Петра похлопала ресницами и начала флиртовать с другим. Вскоре она положила руку ему на грудь, засмеялась и, извинившись, удалилась.
Петра подошла к Дерингу, ни разу не взглянув в его сторону. Она взяла еще коктейль и направилась к столу с десертами. Деринг встал сзади, изображая интерес к крем-брюле.
- Он пьян, домой поедет на такси, - промурлыкала Петра с мягким восточным акцентом, орудуя щипцами в уложенных горкой киви. - Пожалуй, нам тоже пора, не так ли, милый?
Деринг взглянул на нее. Сумасбродка с зелеными глазами! Краснея от возбуждения, он прошептал:
- Ну конечно, прощаемся и поедем.
- Не вместе, глупый гусак, - предупредила Петра, положив два ломтика фруктов себе на тарелку. - Мы же не хотим привлечь к себе внимание?
- Нет-нет, конечно, - прошептал Деринг, которому казалось, будто он тайком совершает нечто восхитительно-запретное. - Я подожду тебя у Блумсбери-сквер.
ГЛАВА 32
С начала десятого, сразу после появления статьи Карен Поуп на сайте "Сан", лондонские радиостанции начали муссировать новость, всячески подчеркивая точку зрения Кроноса и транслируя злополучную мелодию.
К десяти, вскоре после того как Найт почитал близнецам книгу, сменил Люку подгузник и уложил сына и дочку спать, по Би-би-си пошли сообщения об обвинениях сэра Маршалла, сомнительных результатах тендера на проведение Олимпийских игр и о предсмертном признании Гилдера в том, что аферу организовал он один.
Детскую присыпку Найт собрал пылесосом и тряпкой только к одиннадцати, после чего налил себе пива с виски, принял обезболивающее и лег в постель. Тут позвонил Джек, расстроенный смертью Масколо, и потребовал, чтобы Найт подробно описал перестрелку на Олдвич.
- Джо Масколо вел себя бесстрашно, - сказал Найт. - Сразу кинулся за стрелявшим.
- Такой характер, - печально заметил Джек. - В Бруклине он был одним из лучших, прежде чем я переманил его в наше нью-йоркское отделение. Он приехал в Лондон всего два дня назад.
- Жизнь жестока, - отозвался Найт.
- Сейчас еще жестче будет, - проговорил Джек на прощание. - Мне еще предстоит звонить его жене.
Найт спохватился, что не предупредил владельца "Прайвит" о сбежавшей няньке, но вскоре решил - так даже лучше. У американца и без того руки опускаются.
Он включил телевизор. В новостях и по кабельным каналам во весь экран показывали снимки из дома Маршалла и "Олдвич, 1" и трагическим тоном пространно комментировали сенсационные загадочные убийства и шокирующее обвинение в интригах, называя его пощечиной Лондону и всей Британии накануне Игр.
Хотя Гилдер перед смертью утверждал обратное, французы, как сообщалось, особенно задеты обвинением Олимпийского комитета в коррупции.
Найт выключил телевизор и теперь сидел молча. Взяв бокал с виски, он медленно пил, глядя на фотографию на комоде.
Беременная на позднем сроке и очень красивая, Кейт снялась в профиль на фоне шотландской вересковой пустоши, освещенной июньским закатным солнцем. Чуть повернув голову, она смотрела прямо на Найта, излучая радость и любовь, так жестоко отнятые у него почти три года назад.
- Ну и денек, Кэти-малышка, - прошептал Найт.
- Я весь помятый, кто-то пытается сорвать Олимпиаду, мать в отчаянии, дети выжили очередную няню, и… мне тебя не хватает. Больше, чем когда-либо.
Он ощутил на сердце знакомую свинцовую тяжесть, от которой внутри все оборвалось. Позволив этому ощущению затопить себя, Найт тонул в нем минуту или две и в конце концов сделал то, что делал всегда, горюя по Кейт в ночные часы.
Он собрал постель и пошел в детскую, где прилег на кушетку, глядя на две кроватки, вдыхая запахи своих малышей, пока не заснул, успокоенный ровным детским дыханием.
ГЛАВА 33
Пятница, 27 июля 2012 года
К семи утра действие обезболивающих начало ослабевать, и левый бок напомнил о себе. Услышав скрип и шевеление, Найт поднял голову. Изабел спокойно спала, лежа на животе. Кроватка Люка слегка покачивалась.
Его сын стоял на коленях и, не отрывая от матрасика голову и грудь, раскачиваясь из стороны в сторону, сосал большие пальцы. И все это не просыпаясь. Найт сел на кушетке и смотрел. Вот уже почти два года Люк просыпался таким образом.
Найт тихо вышел из детской, размышляя, не означает ли такое поведение нарушения быстрого сна. Неужели у малыша апноэ? Может, поэтому Люк такой расторможенный, тогда как Белла очень спокойная? Поэтому у его сына задержка речевого развития, и он до сих пор не привык к горшку, притом что его сестренка опережает норму на несколько месяцев? Может, поэтому Люк и кусается?
Бреясь под душем, Найт не пришел ни к какому выводу. По радио сообщалось об убийстве Маршалла и угрозах Кроноса, которые привели к совместному заявлению Майка Лансера, Скотленд-Ярда и МИ-5 о значительном усилении мер безопасности на церемонии открытия. Счастливых обладателей билетов настоятельно просили быть у Олимпийского парка днем, чтобы в вечерние часы избежать наплыва посетителей и очередей у пропускных пунктов.
Услышав, что в связи с усилением мер безопасности "Прайвит" непосредственно привлекли к работе, Найт набрал номер Джека. Трубку никто не взял, но американец наверняка скоро его вызовет.
Мать, конечно, обещала помочь, но нянька нужна немедленно. Найт взял из выдвижного ящика очень хорошо знакомый список лондонских агентств домашнего персонала и начал обзванивать их. Женщина, которая нашла Пегги и предыдущую няньку, не скрываясь засмеялась, когда Найт объяснил свою просьбу.
- Новую? - спросила она. - Сейчас? Это невозможно.
- Но почему?
- Потому что у ваших детей чудовищная репутация, а сегодня начало Олимпийских игр. В ближайшие две недели у меня все люди заняты.
Услышав то же самое в трех других агентствах, Найт впал в отчаяние. Он любил своих детей, но обещал найти убийцу Маршалла, а к тому же срочно нужен на работе.
Не поддаваясь раздражению, Найт решил, что Аманде повезет больше, и начал делать то, что мог сделать из дома. Вспомнив снятые со шпилек волоски Селены Фаррел, он вызвал курьера, чтобы передать материал Хулигану.
Подумав о Деринге и Фаррел, Найт решил побольше узнать о "той" жизни, когда они были знакомы. Деринг упоминал о Балканах; наверняка Фаррел снялась с автоматом тоже где-нибудь в Косово.
Но при запросе в "Гугле" на экране запестрели ссылки на академические работы Фаррел и выступления восьмилетней давности против строительства Олимпийского парка.
"Это решение преступно, - утверждала Фаррел в статье, напечатанной в "Таймс". - Прикрываясь Олимпийскими играми, власти сносят целые районы, изгоняя семьи из родовых гнезд и вынуждая переезжать веками процветавшие частные предприятия. Я молюсь, чтобы тех, кто принял это решение, заставили однажды заплатить за все, что с нами сделали за счет налогоплательщиков".
Заставили заплатить, вот как, профессор? Найт помрачнел. Заставили заплатить.
ГЛАВА 34
Спустя почти сутки после приступа мигрени, вызванного странной мелодией, Селена Фаррел лежала в постели, в спальне с опущенными шторами. Ей не удавалось отделаться от навязчивой заунывной мелодии флейты.
Как это возможно?.. Что подумали о ней Найт и Поуп? Не хватало только дать им повод в чем-то ее заподозрить. Что, если они начнут копать?..
В тысячный раз после возвращения домой, в маленькую чистенькую квартирку в Уоппинге, Фаррел с трудом сглотнула пересохшим горлом. Жжение не проходило. Она весь день пила воду и приняла пригоршню антацида, но лекарство помогало слабо.
Мигрени мучили ее с детства. Таблетки немного охлаждали раскаленный электрический обруч, оставалась только тупая боль в затылке.
Фаррел боролась с желанием взбодриться. Это была плохая идея, поскольку она приняла слишком много таблеток. К тому же, выпив, Селена Фаррел становилась совершенно другим человеком.
"Я туда сегодня не пойду", - вяло подумала она, но вспомнила экзотическую женщину, сидевшую в углу стеганого розового дивана, и решилась. Фаррел выбралась из кровати, побрела на кухню, открыла морозильник и вынула бутылку "Грей гуз".
После второй водки с мартини боль в затылке ушла, а неотвязная мелодия, кажется, стихла. Звучала, кстати, не флейта, а сиринга, семиствольная свирель Пана. Как и лира, сиринга считается одним из самых древних инструментов на Земле, но ее тоскливое, с придыханием звучание было запрещено в античной Олимпии, дабы не омрачать состязания музыкой похорон.
- А кому до этого дело? - буркнула Фаррел, одним глотком осушив бокал. - К черту Олимпиады. К черту сэра Маршалла. К дьяволу всех Маршаллов.
Осмелев от выпитого, Фаррел пообещала себе, что, раз уж прошла мигрень, она не станет думать о потерях, несправедливости и насилии власти. В пятницу вечером ей есть куда сходить и кого повидать.
Обуреваемая нетерпением, Фаррел, пошатываясь, прошла в спальню, открыла шкаф и расстегнула висящий там мешок для одежды.
В нем оказалась броская, обтягивающая бедра и расклешенная книзу черная юбка со смелым разрезом справу и сексапильная шелковая бордовая блузка без рукавов, низко открывавшая пышную грудь.
ГЛАВА 35
В пять часов Найт готовил близнецам ужин, уже смирившись с тем, что пропустит церемонию открытия.
У него в любом случае не осталось сил. С самого утра, когда Люк проснулся с плачем, Найт занимался детьми, расстроенный отсутствием няньки и невозможностью заняться делом Кроноса.
Около полудня, когда дети играли, он звонил матери.
- Я спала два часа, - сказала Аманда. - Отключилась и видела во сне Дентона. Меня охватила радость, но потом я проснулась, все вспомнила, и все началось сначала.
- Боже, мама, это ужасно! - Найт помнил бессонницу и тоску первых недель после рождения близнецов и смерти Кейт. Много ночей ему казалось, что он сходит с ума.
Найт решил сменить тему.
- Забыл сказать: Майк Лансер пригласил меня в представительский номер оргкомитета на церемонию открытия. Если найдешь няньку, мы с тобой сможем поехать вместе.
- Не уверена, что вынесу столько выражений жалости. Да и мемориальной службы там не будет. Мне неприлично делать вид, что я праздную.
- Олимпийские игры - часть наследия Дентона, - напомнил Найт. - Ты отдашь ему должное. Тебе сейчас лучше не сидеть дома, а публично отстаивать его репутацию.
- Я подумаю.
- Кстати, пока нет няньки, расследование убийства не движется.
- Я не дура, Питер! - взорвалась Аманда. - Этим занимается Босс, но, по его словам, ты распугал все агентства домашних услуг, к тому же у них не хватает рук, потому что взрослые хотят посмотреть Олимпийские игры!
На этом она бросила трубку.
Около трех, когда дети спали, Найт дозвонился Джеку. Владелец "Прайвит" был, как обычно, спокоен и хладнокровен, но Найт и по телефону слышал напряжение в его голосе.
- Я делаю все возможное, чтобы найти няню, - сказал Найт.
- Хорошо, - отозвался Джек, - потому что ты нужен нам.
- Хрен знает что! - не выдержал Найт, повесив трубку.
В половине шестого в дверь позвонили. На пороге стояла Аманда в темных очках, блузке, стильных черных брюках и лодочках, с колье и серьгами серого жемчуга.
- Я нашла няньку на вечер, - сказала она, отступая в сторону. За ней стоял очень несчастный Гэри Босс в бриджах, носках с ромбиками, школьных ботинках и галстуке-бабочке в красно-белую полоску.
Личный секретарь презрительно посмотрел на Найта, как придворный поставщик всякой безвкусицы на профана, и сказал:
- Я говорил с "Нянями инкорпорейтед", "Нянями Фулхэма", агентством "Сладкие ангелочки" и всеми остальными в городе. Ох и репутация у вас, Питер! Ну, где ваши маленькие чудовища? Мне нужно знать их расписание.
- В гостиной, смотрят телевизор, - ответил Найт и, понизив голос, спросил Аманду, когда Босс прошел в комнату: - А он сможет?
- За тройную почасовую оплату, уверена, как-нибудь справится. - Аманда сняла очки и смотрела на сына заплаканными красными глазами.
Найт побежал на второй этаж и быстро переоделся. Спустившись, он увидел, что близнецы прячутся за диваном и с опаской поглядывают на Босса. Матери нигде не было видно.
- Ее величество в машине, - сообщил Босс. - Ждут-с.
- Папа, Люки ка-ка. - Люк похлопал себя сзади по памперсу.
Ну почему он не может ходить на горшок?
- В общем, так, - сказал Найт Боссу. - Еда для них в холодильнике в пластиковых контейнерах, разогрейте немного. Люку можно дать немножко мороженого. У Беллы аллергия, поэтому ей пшеничные крекеры. Ванна, книжка, в постель в девять, а к полуночи я вернусь.
Найт поцеловал близнецов.
- Слушайтесь мистера Босса. Сегодня он ваша няня.
- Папа, Люки ка-ка, - снова пожаловался Люк.
- Ах да, - сказал Найт Боссу. - У Люка произошло отправление желудка. Смените ему памперс прямо сейчас, иначе скоро придется его подмывать.
Босс в ужасе обернулся:
- Менять грязный подгузник? Мне?
- Ну вы же теперь няня!.. - сдерживая смех, ответил Найт и вышел.
ГЛАВА 36
Когда Найт с Амандой на вокзале Паддингтон садились на скоростной поезд до Страффорда, где был один из входов в Олимпийский парк, профессор Селена Фаррел шла по улице, чувствуя себя чертовски сексуальной.
На Сохо спускались сумерки. Было душно, а в Фаррел сидело две порции водки-мартини. Выбранный наряд сражал наповал. Идя от Тоттенхэм-Кортроуд к Карлайз-стрит, Фаррел ловила свое отражение в витринах магазинов и в глазах мужчин и женщин, провожавших взглядами каждое движение ее бедра, подчеркнутое юбкой, и колыхание груди в глубоком вырезе блузки, облегавшей ее как вторая кожа.
Она нанесла вечерний макияж, надела голубые контактные линзы. Освобожденные от тюрбана из шарфа крашеные темные волосы двумя крыльями обрамляли лицо, подчеркивая мушку на правой щеке. Без этой родинки никто, даже личная секретарша, не узнал бы профессора Фаррел.
Селена обожала такое состояние - анонимность, сексуальность, охотничий инстинкт.
Она резко отличалась от прежней Фаррел - совершенно другой человек. Необычность происходящего возбуждала ее, придавала сил, заставляла чувствовать себя магнетически-притягательной и неотразимой.
На Карлайз-стрит она вошла в дом номер четыре с розовой неоновой вывеской - "Кэнди-клаб", старейший и самый большой лесбийский ночной клуб в Лондоне и любимое место Фаррел. Она нередко приходила сюда оттянуться.
Селена направилась к длинной барной стойке, где сидело много красивых женщин. Миниатюрная дама изысканной внешности, завидев Фаррел, повернулась на стуле с мохито в руке и улыбнулась ей, как хорошей знакомой:
- Сирена Сен-Джеймс!
- Нелл, - сказала Фаррел, целуя ее в щеку.
Нелл придержала руку Фаррел, оглядывая ее наряд.
- Боже, боже, только посмотрите на нее! Еще более соблазнительная и аппетитная, чем обычно! Куда ты пропала, Сирена? Я тебя месяц не видела.
- Отчего же, я приходила позавчера, - сказала Фаррел. - А вообще я улетала в Париж работать над новым проектом.
- Счастливица, - вздохнула Нелл, подалась ближе и прибавила: - Мы в любой момент можем уйти и…
- Не сегодня, милая, - нежно отозвалась Фаррел. - У меня планы.
- Жаль. Твои планы уже здесь?
- Не видела.
- Как зовут?
- Секрет.
- Ну-ну, - сказала уязвленная Нелл. - Если твой секрет не придет, возвращайся.
Фаррел послала ей воздушный поцелуй и отошла, горя от нетерпения. Сердце билось в такт танцевальной музыке в подвале, от которой ритмично вибрировал пол. Фаррел обошла все укромные места на первом этаже, поднялась наверх и оглядела собравшихся вокруг розового стола для пула. Безрезультатно.
Фаррел уже подозревала, что ее надули, но все же спустилась в цокольный этаж, где женоподобный гомосексуалист исполнял стриптиз у шеста под импровизации виджея Лукавого. У стен стояли розовые диваны, лицом к эстраде.
Профессор заметила свою дичь на диване в углу, с бокалом шампанского в руке. Женщина с черными как смоль волосами, гладко зачесанными назад, была в элегантном черном коктейльном платье и розовой шляпке с черной кружевной вуалью, размывавшей черты лица и позволяющей разглядеть только смуглую кожу и алые губы.
- Привет, Марта, - сказала Фаррел, присаживаясь в кресло рядом.
Марта отвела глаза от стриптизера, улыбнулась и ответила с мягким восточноевропейским акцентом:
- Я знала, что увижу тебя здесь, сестра.
Профессор вдыхала пряные духи женщины, как волшебный эликсир.
- Я не могла не прийти.
Марта провела кончиками алых ногтей по запястью Фаррел.
- Понимаю. Ну что, пусть начнутся игры?
ГЛАВА 37
К семи вечера внимание мировой телеаудитории было приковано к великолепному стадиону "Миллениум" в Олимпийском парке, выросшем на месте старых доков и ветхих кварталов. На шестистах с лишним акрах раскинулся стадион, где сегодня собрались восемьдесят тысяч счастливых поклонников спорта, Олимпийская деревня и много современных спортивных комплексов, включая велодром, площадки для баскетбола и гандбола и бассейны с вышками для прыжков в воду.
Все спортивные сооружения отличались элегантностью и оригинальностью, но в качестве эмблемы парка и символа Лондонской олимпиады выбрали "Арселор Миттал Орбит" британского архитектора Аниша Капура. Ажурная башня высотой триста семьдесят семь футов была выше Биг-Бена и статуи Свободы. Сооружение ржаво-красного цвета напоминало массивные пустые стальные руки, переплетенные, вывернутые и скрученные вместе, как спирали взбесившихся ДНК, вознесших на огромную высоту круглую смотровую платформу с рестораном, над которой одна из обезумевших ДНК склонялась в гигантском поклоне.
Из окна роскошного представительского "люкса" для членов ЛОКОГ над западной трибуной Найт рассматривал в бинокль массивную чашу для олимпийского огня, установленную на помосте на крыше смотровой платформы, не представляя, как этот огонь собираются зажигать. От этих мыслей его отвлек комментатор канала Би-би-си, вещавший с экрана стоящего рядом телевизора. Почти четыре миллиарда зрителей включили сейчас прямую трансляцию церемонии открытия Олимпиады.
- Питер, - сказал сзади Джек Морган. - Тут кое-кто хочет с тобой поговорить.
Опустив бинокль, Найт обернулся. Рядом с владельцем "Прайвит" стоял председатель ЛОКОГ Маркус Моррис. При прежнем правительстве лейбористов он был популярным министром спорта.
- Моррис, - представился он, обмениваясь рукопожатием с Найтом.
- Большая честь, - отозвался Найт, пожимая руку экс-министру.
- Я хотел бы узнать, что дословно сказал перед смертью Ричард Гилдер о Дентоне Маршалле, - произнес Моррис.
Найт коротко изложил случившееся, закончив так: