По мотивам популярного телевизионного сериала BONES
Специальный агент Силли Бусс вне себя от гнева: ему позарез нужно найти похищенного свидетеля по делу криминальных авторитетов Чикаго Раймонда и Винсента Гианелли, а он вынужден заниматься поисками сумасшедшего, который оставляет на улицах города… скелеты с сопроводительными записками. Расследовать "Дело о скелетах" Буссу помогает антрополог Темперанс Бреннан по прозвищу Бонз (Кости), специально прилетевшая из Вашингтона. В ходе расследования Бусс и Бреннан постоянно сталкиваются с труднообъяснимыми фактами, а число скелетов все растет… Кто стоит за всем этим – безумный маньяк или расчетливый преступник? Удастся ли Бреннан и Буссу собрать все части этой головоломки – пазлы из костей?
Содержание:
-
Пролог - 1944 год 1
-
Глава 1 - Наши дни 3
-
Глава 2 7
-
Глава 3 10
-
Глава 4 14
-
Глава 5 18
-
Глава 6 23
-
Глава 7 27
-
Глава 8 32
-
Глава 9 35
-
Глава 10 40
-
Глава 11 43
-
Послесловие 45
-
Примечания 45
Макс Аллан Коллинз
Захоронение
(Образы Кэти Рейкс)
Эта книга – целиком и полностью плод фантазии автора. Имена, персонажи и места преступлений являются вымышленными, и любое совпадение с реальными событиями следует считать непреднамеренным и случайным.
Бреннан и доктор By извлекли скелет из пластикового пакета.
Когда контейнер убрали, а останки оказались на столе, Бреннан начала поверхностный осмотр, время от времени поглядывая на доктора By, но ту вполне удовлетворяли выводы Бреннан, – это было видно по ее глазам.
– Бусс, – произнесла Бреннан, – это не подделка. Или, во всяком случае, если это и розыгрыш, то шутнику он обошелся в кругленькую сумму.
– Ты уверена?
– В одном я уверена точно – эти кости не из пластика. Это я могу сказать тебе наверняка. Они очень даже настоящие.
– Ты уже можешь делать выводы? Это Мюсетти?… Извини. Я знаю, что это невозможно…
Бреннан приподняла бровь.
– В принципе, это не невозможно.
– Да?
– Обычно мне необходим некоторый справочный материал относительно жертвы, чтобы с большей вероятностью провести идентификацию… Но в данном случае я могу сказать, что этот скелет – определенно не Стюарт Мюсетти. Или, точнее говоря, я могу с уверенностью заявить, что это не весь Стюарт Мюсетти.
– Это заметно, – согласился Бусс. – В последний раз, когда я видел этого парня, у него было гораздо больше кожи и волос и, конечно, мяса на костях.
Бреннан покачала головой.
– Ты меня не понял.
– И чего же я не понял?
– Этот скелет не принадлежит одному человеку.
Посвящается доктору Грегу Хайнсу и Мисси Джонс тем, кто собрал скелет
Автор выражает благодарность судебному следователю и соавтору Мэтью В. Клеменсу
Все, кто занимается исследованиями данного предмета, должны запомнить: кости – прекрасные свидетели. Они говорят негромко, но правдиво, и никогда ничего не забывают.
Доктор Клайд Коллинз Сноу, судебный эксперт
Чем более странным и гротескным кажется происшествие, тем тщательнее оно должно быть рассмотрено, и каждая мелочь, касающаяся этого дела, если она продумана и научно обоснована, может пролить свет на то, что произошло.
Слова Шерлока Холмса Артур Конан Дойл. Собака Баскервилей
Пролог
1944 год
Безлунной июньской ночью лакированная красно-коричневая яхта Аль Капоне пронеслась по поверхности озера Мичиган, словно камешек, пущенный мальчишкой.
Судно было подарком от кое-кого, кто задолжал криминальному боссу услугу. Капоне, единственный раз поднявшийся на борт этой яхты, моментально заработал морскую болезнь и клятвенно пообещал, что ноги его больше там не будет.
Но время от времени – даже сейчас, спустя несколько лет после того как Снорки вышел из тюрьмы и переселился во Флориду – боссы преступной группировки и их сотоварищи по бизнесу находили яхте применение. Не настолько большая, чтобы ходить в Канаду за виски во времена сухого закона, яхта пригодилась людям Капоне для быстрых ночных вылазок на середину озера, где она встречалась с большими судами, а затем приходила обратно с мелкими партиями товара.
После отмены сухого закона на борту маленькой скоростной яхты точно так же путешествовали другие виды контрабанды, но этой ночью ни спиртного, ни наркотиков она не везла. Однако ее пассажир, Энтони Гианелли, не отказался бы сейчас от фляжки с выпивкой или даже от сигареты с марихуаной, чтобы справиться с охватившим его ознобом.
Нет, сегодняшний рейс определенно отличался от всех предыдущих.
Джонни Батаглия, стоявший за штурвалом, внимательно вглядывался в темноту. Стараясь избежать любопытных глаз, рулевой – излишняя предосторожность, с точки зрения Гианелли, – вел яхту без огней и вынужден был напрягать зрение, чтобы понять, куда они движутся.
Не самый умный и не самый остроглазый из верных банде людей, Батаглия все же имел некоторые достоинства – жесткий, как бифштекс в дешевой забегаловке, смелый, как бык, и преданный, как английский бульдог, на которого он немного походил.
Как и Гианелли, Батаглия был всего лишь исполнителем, но они оба знали, что Гианелли был мозгом этой операции, – в отличие от своего мощного подельника, Гианелли сочетал в себе потенциал организатора и дальний прицел на более серьезные и выгодные дела.
Более высокий, стройный и куда более аккуратно одетый, чем Батаглия, Гианелли еще не принадлежал к числу людей, отдающих приказы, но он держал глаза открытыми, а рот – на замке, и знал, что сегодняшнее задание стало очередной ступенькой его карьерной лестницы, ведущей к верхам Организации.
Все, что от них сегодня требовалось, – это проделать путь незамеченными.
Гианелли не очень нравилось находиться здесь, в окружении такого количества воды, и он испытывал неясную тревогу, глядя, как постепенно исчезают в темноте огни Чикаго, еле заметно мерцая на горизонте, но это была его работа, и он собирался ее выполнить.
Волнение, которое он испытывал, было обусловлено не только и не столько возможностью быть пойманным, сколько тем, что его жена совсем недавно вернулась домой с их маленьким сыном, Раймондом, и Гианелли хотел провести с семьей столько времени, сколько он сможет выкроить.
Забота о столь желанном будущем наследнике и возможном продолжателе отцовского дела сейчас сводилась только к обычному уходу за новорожденным, а это всегда было исключительно женским делом. Но Гианелли все равно чувствовал, что должен быть дома.
Преимуществом его работы был гибкий график, и слава Богу, что он не за границей, не в Европе, попавшей под сокрушительное наступление нацистов, или, что было бы еще хуже, не в Тихом океане с япошками (как Синатра), за что спасибо Господу и лопнувшей барабанной перепонке.
Вместо всего вышеперечисленного – вот он, подскакивает на водной глади, часть маленькой флотилии в совершенно особой войне, и мечтает о теплой шинели. Костюм Гианелли – дорогой, в мелкую серую полоску, – был слабой защитой от пронизывающего ветра, хлеставшего через ветровое стекло яхты.
Черт побери, и это июнь! Однако посреди всей этой воды, да еще ночью, холод стоит такой, что с тем же успехом на дворе мог бы быть март.
Батаглия зябко поводил широкими плечами – холод доставал и его. А вот сзади, на палубе, капитан полиции Эд Хилл не подавал ни малейших признаков того, что замерз. Впрочем, в этом нет ничего удивительного – Хилл, мертвый уже четыре часа, был холоден сам по себе, независимо от происков погоды. Труп был завернут в брезент, – гробик под стать тем, что так распространены в Карибских банановых республиках.
Эта мысль вызвала у Гианелли легкую усмешку, – черный юмор для бандита, как и для многих солдат, стал нормой жизни.
Хилл не был обычным полицейским. Если бы не этот факт, любое место на этом озере было бы достаточно подходящим, чтобы стать его могилой.
Однако Хилл был небольшим, но значительным винтиком в деле, которое вели федералы против Пола Рикка, человека, занимавшего кресло во главе совета Организации, при помощи которой Аль Капоне, а затем и Фрэнк Нитти управляли Чикаго.
Рикка, "Официант", был осужден в прошлом году, в декабре, и в начале этого года отправился в Атланту отбывать десятилетний срок, оставив все дела на способного, но начисто лишенного воображения Тони Аккардо.
Все знали, что мистер Рикка все еще у руля, но сейчас его дела ведет "Джо Бэттерз" – "псевдоним", которого удостоил Аккардо сам Аль Капоне за то, что молодчик в свое время увлекался бейсболом (хотя и не был блестящим спортсменом).
Роль, которую сыграл Хилл в поимке Рикка, принесла копу официальную благодарность… и Тони Аккардо в качестве врага. Обычно копы были неприкосновенны, но этот совершил ошибку, присвоив деньги Организации и решив, что это сойдет ему с рук.
Этой ночью Гианелли и Батаглия решили выразить Хиллу свое неудовольствие. И сделали это у Хилла дома. Миссис Хилл в это время отсутствовала – она поехала в Милуоки проведать сестру. Если бы Гианелли не увидел собственными глазами, как женщина садилась в поезд, он никогда не решился бы на такое безумство – шлепнуть копа в его собственном доме.
Бизнес есть бизнес, но они ведь не дикари.
Ни женщин, ни детей – таково было их правило. Обычно еще и "ни копов, ни репортеров", – по крайней мере, пока те не выпросят. Если у тебя нет правил, ты всего лишь ничтожество, мало чем отличающееся от животного.
Гианелли посмотрел на большой сверток, видневшийся на корме яхты. Он ничего – ничего – не чувствовал по отношению к трупу на палубе: ни злости, ни ненависти, ни удовольствия, ни даже безразличия. Хилл перешел им дорогу и заплатил за это – и теперь на палубе валялся конечный результат одной из их "операций". Ничего больше.
Никто, имевший дело с Организацией, не хотел, чтобы Хилл однажды снова всплыл; а если они выбросят его труп вблизи от берега, оставалась вероятность того, что ублюдка со значком вынесет на берег волнами. Поэтому относительно Хилла у них были другие планы.
– Это, должно быть, Американская сталь, – подал голос Батаглия, стараясь перекричать ветер и шум мотора, и Гианелли заметил слабый свет.
Справа по борту, подумал он. Или это все-таки порт? Гианелли был почти уверен, что тот покажется с правой стороны.
– Да, – согласился Гианелли, чувствуя себя последним идиотом из-за того, что вынужден кричать через плечо, даже несмотря на то что на борту их было только двое… не считая дохлого копа. Который уж точно, черт бы его побрал, не станет прислушиваться.
Огни казались далекими. Их местонахождение выдавало только то, что они были чуть больше, чем несколько звезд, мерцавших на небе.
– Направляемся туда, – сказал Гианелли.
Батаглия кивнул.
Еще десять минут, и они пройдут мимо гигантского сталелитейного завода и достигнут заброшенных песчаных дюн на берегу Индианы.
Аккардо сказал свое слово, и их должна встретить машина. Они наконец-то избавятся от Хилла и к утру вернутся домой. Во всяком случае, план был именно таков.
Американский сталелитейный завод, работавший по три смены в день, выпускал листы металла, которым потом суждено было стать танками, огнеметами, кораблями и одному Богу известно чем еще из военных причиндалов. Яхта подошла к заводу. Грохот разбивающихся о берег волн заглушал все звуки, даже шум мотора.
Батаглия повернул лодку в сторону завода, и рев мотора сменился недовольным ворчанием.
– Что-нибудь видишь? – спросил Батаглия.
Гианелли медленно осмотрел береговую линию – вокруг было так темно, что примерно с тем же результатом он мог заглянуть в оружейное дуло.
– Вообще ни черта не вижу! – констатировал он.
Где эта чертова машина, и где тот сукин сын, который вроде как обязан их встречать? Интересно, это просто надувательство или все-таки подстава?
Гианелли напряг зрение, стараясь на фоне общей черноты выделить силуэт, который мог бы быть искомой машиной. Но все, что он смог увидеть, были подъемы и спуски песчаных дюн. В этом месте не было случайных построек и случайных прохожих – из-за чего они и выбрали это место. Вот только сейчас здесь просто должен быть кое-кто… их чертов связной!
– Где его черти носят? – удивился Батаглия.
Яхта шла вдоль берега, мотор работал на холостом ходу, справа от них – песок. Гианелли слышал только шум прибоя, накатывавшего на песчаный берег, по мере того как течение сносило яхту немного вперед и вправо.
Справа по борту – напомнил себе Гианелли.
Вдруг впереди, чуть выше линии берега, он увидел вспышку света… тут же погасшую.
Он действительно это видел или ему просто показалось?
– Ты заметил? – спросил Гианелли у своего напарника.
– Что заметил? – отозвался Батаглия, обернувшийся к корме.
Возможно, все-таки показалось…
Гианелли нашел глазами то место, где он увидел вспышку, напряженно уставился в темноту и принялся ждать. Он ждал. И ждал… И ждал…
И… вот она!
Маленькая светлая точка приблизительно в пятидесяти ярдах выше по берегу – фонарик, кто бы сомневался.
– Вижу! – сказал Батаглия, беря курс на мерцающий огонек.
Когда они приблизились к берегу, Гианелли понял, что ожидавший их мужчина стоит на небольшом волноломе. Батаглия выключил мотор, чтобы они могли подойти вплотную к деревянной конструкции, и мужчина выключил фонарик.
Батаглия бросил встречавшему веревку, и тот подтянул их к доку, привязав веревку к швартовочной тумбе.
Пока Батаглия и здешний "приемщик" вытаскивали сверток с яхты на причал, Гианелли изучал берег, по-прежнему не находя ни малейших признаков обещанной машины. Или в этом виновата безлунная ночь?
– Где твои колеса? – прошептал он. Учитывая характер их деятельности, шепот, больше чем какой-либо иной тон, давал шанс на то, что его услышат.
– Ближе к дороге, – ответил их проводник.
Гианелли вытащил из кармана пиджака маленький фонарик и осветил им лицо мужчины.
Мужчины?
"Да этот паренек совсем еще сопляк, не больше восемнадцати!" – подумал Гианелли. Короткие черные волосы, большие карие глаза и подбородок, взглянув на который сразу же можно было сказать, что с бритвой он еще незнаком.
– Ближе к дороге? – переспросил Гианелли приглушенным голосом, так как помнил, что ночью звуки разносятся особенно далеко.
– Да. – Паренек был немногословен и просто констатировал факты.
– А какого черта она там? – спросил Батаглия, и в его голосе послышалось раздражение.
Паренек издал протяжный вздох, когда они положили свою ношу на причал.
– Либо мы тащим эту дрянь к дороге, – сказал он, и его взрослый баритон совершенно не соответствовал детскому лицу, – и там грузим в машину, либо я веду машину сюда, чтобы нам было удобнее ворочать труп… а потом объясняю копам, почему машина увязла в песке, а мы влипли в кое-что похуже.
Батаглия казался недовольным, но Гианелли согласился с парнем.
– Голова у тебя неплохо работает. Как тебя зовут?
– Дэвид Мюсетти, – сказал парень, понижая голос так же, как и Гианелли.
– Складно мыслишь, Дэви. Пошли, Джонни, дотащим этот мертвый груз до машины.
Четверть часа спустя труп обрел пристанище в багажнике "шеви" сорок второго года выпуска, и пока Батаглия возился, устраиваясь на заднем сиденье, Гианелли занял место рядом с водителем, а Мюсетти завел мотор.
– Знаешь, куда мы направляемся? – спросил Батаглия.
– Да, – по голосу Мюсетти можно было подумать, что речь идет о выборе ресторана. – Бывал там раньше.
Они пересекли железнодорожные пути, тянущиеся вдоль Южного Побережья, по которым ходил поезд из Чикаго в Саут-Бенд, штат Индиана. Гианелли и несколько типов из банды когда-то переправляли на этом поезде труп. Законопослушно упаковав его в чемодан.
"Песчаный Экспресс", – называли парни этот поезд.
Но позже такие грузы стали доставлять исключительно на машинах – федералы вплотную взялись за железнодорожников, вычисляя случаи саботажа в военной экономике, так что транспортировать мертвецов в чемоданах стало весьма затруднительно.
Мюсетти вывел "шевроле" на Двенадцатое шоссе и включил дальний свет. Они пересекли границу штата Индиана и не проехали и мили, как наткнулись на копа, остановившего какого-то беднягу перед ними.
Весьма довольный собой полицейский насмешливо наблюдал за тем, как пьяный водила пытается прямо пройтись по ограничительной линии на дороге.
Гианелли отметил, что Дэвид не затормозил и не ударил по газам, когда они наблюдали за поучительной сценкой, и обратился к водителю:
– Парень, а ты довольно хладнокровный тип.
Мюсетти пожал плечами, взглянув в зеркало заднего вида, перед тем как повернуть без сигнала налево, на грязную дорогу, которая была не шире коровьей тропы к водопою.
Затем парень выключил фары. Они проехали в обратном направлении – дорога шла через лес, то поднимаясь на холмы, то спускаясь вниз – около полумили, прежде чем Мюсетти заглушил мотор.
Минуту посидев в молчании, они выбрались из машины.
– Ну что ж, приступим, – сказал Батаглия. Забавно, он совершенно спокоен, подумал Гианелли.
Он мог расчувствоваться во время просмотра душещипательного фильма, и ему стоило больших трудов не разрыдаться на похоронах друга или члена семьи (любой из двух семей). И, наверное, даже этот легавый двурушник заслуживал какого-то сочувствия.
Но на войне как на войне – трупы вызывают не уважение, а распоряжение – и исполняющий распоряжение не чувствовал ничего, кроме желания поскорее покончить с этим делом и пойти домой…
Гианелли взялся за лопату и приступил к делу, пока подельники волокли труп к его последнему пристанищу. Грунт здесь был болотистым, поэтому копать было легко, но Гианелли жалел, что не додумался обуть что-нибудь подешевле своих неправдоподобно дорогих ботинок.
Через некоторое время труп очутился в довольно глубокой яме. Гианелли было интересно, что бы почувствовал капитан Эд Хилл, если бы знал, сколько мафиози, за которыми он охотился все эти годы, собрались проводить его в последний путь.
– Когда настанет Судный день, – сказал Гианелли, – и все трупы восстанут из земли, этого несчастного ублюдка могут и недосчитаться.
Батаглия засмеялся, а Мюсетти никак не отреагировал на эти слова.