Следующий шаг был нелегким. Я умирала от смущения при одной мысли о необходимости поделиться подобным с братом. Мучительная перспектива, но вся эта история была мучительной - и сам поступок Аарона, и необходимость говорить об этом. Гнев помог мне наконец произнести:
- Он насиловал меня.
Робби глядел на меня с ошеломленным видом. Рука с банкой пива замерла на полпути ко рту. У меня все внутри пересохло, и мне захотелось вырвать у него эту банку. Затем его лицо стала заливать красная волна, он выпрямился и расправил плечи, словно готовясь к драке.
- Вот тварь! Когда это было?
Я была готова к недоверию или гневу с его стороны, поэтому его реакция стала неожиданной. Меня охватило облегчение - оказывается, все это время я подозревала, что он знал о происходящем. Что именно из-за этого он и стал избегать моего взгляда.
- Когда он учил меня плавать. И еще несколько раз. Я только недавно об этом вспомнила. Поэтому я к тебе и приехала. Я заявила в полицию.
- Думаешь, это хорошая идея? - спросил он. - Прошло столько времени, эта история может выйти тебе боком. Всю жизнь сломать.
На лице его было написано беспокойство.
- Это было необходимо, - твердо заявила я, и пусть только попробует сказать, что я не права. - Еще я собираюсь поискать другие его жертвы. Ты не помнишь, как он вел себя с другими девочками?
Я вспомнила девочку, с которой мы играли в прятки. Где она теперь, что Аарон с ней сделал?
- Нет. - Он по-прежнему выглядел напряженным. - Он перетрахал всех в округе, но с детьми я его не видел.
Голос его звучал резко, обрывисто.
- Ты не замечал, что он странно ведет себя со мной?
Робби покатал банку пива между ладонями.
- Я часто видел тебя с ним, но думал, что он тебе нравится.
Меня бросило в жар. Все, кто жил тогда в коммуне, могли бы сказать то же самое: они думали, что он мне нравится.
- Когда мы познакомились, он мне понравился, но потом он перешел все рамки. А ты не знаешь, кто-нибудь из коммуны еще живет в Шонигане?
Робби покачал головой и отхлебнул пива.
- Вряд ли. Тут большинство городских, они сбегают сюда на выходные.
Его слова напомнили мне о другом побеге.
- Я рассказала полицейским об Иве. Они проверят, не объявляли ли ее в розыск.
- А с чего ты взяла, что она пропала? - удивленно спросил он.
- Мне кажется странным, что она уехала, не попрощавшись, поэтому они пообещали, что поищут ее.
Я не знала, стоит ли делиться своими подозрениями: а вдруг я спешу с выводами? Поэтому я просто добавила:
- Здорово было бы поговорить с ней, расспросить, что она помнит.
- Я считаю, не надо расспрашивать всех об Аароне, - встревоженно заявил Робби. - Они хрен знает чем промышляли и, возможно, по-прежнему промышляют. Держись от них подальше.
Хмель заскулил, и Робби потрепал его по холке. Он явно нервничал.
- Поэтому таким хищникам все и сходит с рук: все боятся сказать лишнее, боятся, что им не поверят. Я тоже этого боюсь, но все равно: могут быть и другие жертвы, и его надо остановить.
- Если теперь это большая организация, у тебя могут быть проблемы.
Я начала сердиться. От своего брата я ждала поддержки, а не увещеваний.
- Спасибо за заботу, но я прекрасно понимаю возможные последствия. Свой выбор я сделала. Мне просто надо было узнать, что ты помнишь.
- Ничего, и я не собираюсь разговаривать с копами. И нечего их на меня наводить!
Это было как пощечина. Я и не думала ничего подобного.
- Мне пора, - сказал он. - Надо на работу.
Хмель навострил уши, подбежал к черному пикапу, на боку которого красовалась надпись "Экскаваторы Джегера", и принялся гавкать на пассажирскую дверцу.
Робби последовал за ним. Потом обернулся ко мне. Вид у него был очень серьезный.
- Это осиный улей. Держись от них подальше. Аарон ублюдок, но тебе пора забыть об этом и продолжать жить.
Продолжать жить? Я втянула воздух. Это был неожиданный удар.
- К тебе это тоже относится. Почему ты застрял тут? Мать с отцом уже давно умерли.
Не знаю, почему я это сказала. Хотя на самом деле знаю: потому что он сделал мне больно. Но еще больнее было видеть, как он краснеет, как смотрит на меня. Он открыл пассажирскую дверцу, и Хмель запрыгнул в пикап. Робби сел на водительское место и, не глядя на меня, завел двигатель. Автомобиль взревел и, разбрасывая гравий, тронулся с места. Хмель высунул голову из окна и сердито облаял меня на прощание.
Глава 17
На обратном пути я злилась и жалела о своих словах. Я собиралась отправиться прямиком в Викторию, но мне пришлось вернуться в деревню, чтобы заправиться. Ожидая, пока ко мне подойдут, я смотрела на местный магазин - кремовое деревянное здание с синей отделкой. Здесь моя мать когда-то познакомилась с жителями коммуны. Мне стало жутко, когда я вспомнила, как тревожилась в тот день, какими дурными предчувствиями мучилась. Теперь к магазину пристроили маленькую веранду, где, несмотря на холод, устроились какие-то подростки - они курили, смеялись и строчили сообщения на телефонах.
Мне вспомнилось, как я сидела в нашем старом пикапе и наблюдала, как Робби и Левий знакомятся с парой девушек - они сидели на крыльце магазина, грелись на солнышке и попивали газировку. В тот момент, когда они согласились сесть к нам в машину и поехать в коммуну искупаться, жизни их изменились навсегда. Я попыталась вспомнить, как их звали, но они затерялись в ряду таких же безымянных девушек - загорелых, длинноволосых, одурманенных травкой и чувством свободы. Ива единственная выделялась среди них. Я попыталась представить, как же она попала в коммуну, но в голову ничего не шло. И тут я вспомнила, что за углом находится местный музей. Расплатившись за бензин, я оставила машину у маленького желтого здания, решив заглянуть внутрь и поинтересоваться какими-нибудь фотографиями шестидесятых годов.
Когда я открыла дверь, внутри брякнул колокольчик. За стеклянной стойкой, покрытой календарями и открытками, сидела молодая женщина, ее светлые волосы были собраны в конский хвост. На обтянутых красным бархатом стойках красовались инструменты лесорубов, рельсовый костыль и какие-то книги. За спиной женщины висела художественная карта Шонигана. На стенах было несколько фотографий Кинзольской эстакады, по которой, выдувая клубы дыма, полз старый поезд.
Женщина подняла голову от книги и улыбнулась.
- Добро пожаловать в музей Шонигана!
- Здравствуйте, - улыбнулась я в ответ и принялась рассматривать черно-белые фотографии нарядных людей на берегу озера. Задумавшись, я не расслышала слов смотрительницы. - Извините, я не поняла.
- Вы в первый раз в Шонигане?
- Нет, я здесь выросла.
- Вот как. - Она посмотрела на меня внимательнее. - А где вы жили?
- Ближе к эстакаде, но это было давно. Сейчас я живу в Виктории.
- Эстакаду перестроили.
Это я уже успела понять из фотографий и обрадовалась. В детстве это было моим любимым местом - крупнейшая деревянная эстакада в окрестных штатах, да и во всем мире немного найдется эстакад больше. Много лет назад какие-то подростки подожгли ее, и однажды на ней повесился юноша, так что прошлое у эстакады было мрачным.
- Может быть, вы мне поможете, - начала я. - Раньше у реки жили хиппи…
- Вы имеете в виду коммуну? - уточнила она и склонила голову набок, ожидая продолжения.
От страха у меня начали подкашиваться ноги - я чувствовала, что открываю двери, которые стоило бы оставить закрытыми.
- Не знаете, кто-нибудь в городе их еще помнит?
Кто-нибудь, кроме меня, которая совершенно не уверена, что знаю хочет об этом вспоминать.
- Не знаю. - Она сморщила носик.
Я бросила взгляд на книжку у нее в руке - это была история озера Шониган и окрестностей. Заметив это, она виновато улыбнулась:
- Я просто помешана на истории.
- В Шонигане наверняка множество легенд.
Она наклонилась над стойкой.
- Например, все эти истории об утопленниках.
В детстве я слышала, что индейцы не подходят к озеру, потому что считают его прóклятым. Согласно легендам, на озере когда-то произошла битва двух племен. Лодки перевернулись, и все воины утонули, но их тела так никогда и не нашли. Когда родители водили нас купаться, меня страшно пугали прикосновения водорослей - мне казалось, что это тянутся со дна призрачные руки.
- Вы имеете в виду индейцев?
- Индейцев и те два случая. Одна пара погибла, катаясь на катере, и один мужчина с лесопилки утонул на водных лыжах. Тела не нашли, поэтому пришлось использовать динамит… Тогда они всплыли.
Мы переглянулись. Я представила раздутые белые тела, подымающиеся со дна, и почувствовала, как по спине бегут мурашки.
- Здесь было много самоубийств, - добавила она.
Мне вспомнилась мать. Интересно, местные сочли ее смерть несчастным случаем или самоубийством? Мне стало жарко, я почувствовала стеснение в груди, стены музея давили на меня. Надо было уходить.
"Подожди минутку, расслабься. Твоя паника тебе не хозяин".
Несколько мгновений я притворялась, что рассматриваю фотографии на стенах, а когда сердце успокоилось, сказала:
- У Шонигана действительно очень интересная история. Было бы интересно узнать побольше. Поэтому я и спросила о коммуне. Мне бы хотелось пообщаться с кем-нибудь, кто жил здесь в шестидесятые, кто их помнит.
- Знаете, кто вам нужен? Ларри Ван Хорн. Он так и живет на Сильвер-Майн-роуд. - Она указала на стену. - Он пожертвовал нам несколько фотографий.
Я взглянула на снимок большого грузовика.
- Это его. Он звал его "Красный великан". - Она рассмеялась. - От него вы услышите массу историй. Но он довольно сварливый тип.
- Прекрасно. Спасибо вам.
Я купила карту Шонигана и хотела было попросить ее не рассказывать никому о моих расспросах, но решила, что этим только привлеку ненужное внимание к нашему разговору. Выходя из музея, я заметила у магазина высокого рыжеватого мужчину, который говорил по телефону-автомату. Наши взгляды встретились, и он отвернулся. Меня охватило странное чувство, что я его уже где-то видела, но в этот момент он рассмеялся в трубку, и это ощущение исчезло.
Смотрительница объяснила, что Ларри живет в большом бревенчатом доме в конце дороги, и дом и вправду оказался огромным. Я оставила машину и подошла к крыльцу, где меня встретил пожилой белый кот, который тут же поковылял прочь.
Дверь дома открылась, и мне навстречу вышел низенький пузатый человечек в серой шерстяной толстовке, джинсах на подтяжках и линялой синей бейсболке, из-под которой торчали редкие седые волосы.
- Здравствуйте, Ларри, меня зовут Надин Лавуа. Я хотела…
- Мы знакомы?
Он прищурился, и я подумала: "Может, он и видел меня в детстве, но точно сейчас не узнает".
- Вряд ли. Я была в музее, и смотрительница…
- Бет, - сварливо вставил он. Язык его тела говорил, что он очень напряжен.
- Бет сказала, что мне стоит с вами поговорить.
Сама я уже не была так в этом уверена. Но подобное поведение могло быть не только проявлением дурного характера, но и защитным механизмом, поэтому я продолжила:
- Я ищу кого-нибудь, кто помнит коммуну, которая была тут в конце шестидесятых.
Кустистые седые брови практически заслонили его водянистые глаза.
- А почему вы спрашиваете?
- В детстве у меня были там знакомые, и мне хотелось бы их найти.
Некоторое время он оценивающе разглядывал меня и мою машину, после чего буркнул: "Входите" - и вразвалочку, словно моряк, зашагал в дом. Следом за ним я прошла в кухню, по пути отметив, что в гостиной задернуты шторы и стоит полумрак. Ларри выключил маленький кухонный телевизор, по которому шел хоккейный матч. На столе стояла кружка с букетом ярких цветов. Заметив мой взгляд, Ларри пробурчал:
- Хоть я и холостяк, но красивые вещи люблю.
Я вежливо улыбнулась, решив, что лучше будет промолчать.
Он осматривался, словно пытаясь вспомнить, что полагается делать с гостем.
- Кофе будете? Только что сварил.
- Спасибо, с удовольствием.
Он налил две чашки кофе, а когда я подошла помочь, жестом отогнал меня. Трясущимися руками поставил одну передо мной.
- Так что вы хотите знать?
Я отхлебнула кофе, гадая, как лучше сформулировать свой вопрос, и решила, что лучше начать издалека.
- Прошло много лет, конечно, но, может, кто-то остался в городе?
- Насколько я знаю, нет. Все переехали в Викторию. Жили себе, жили, а как-то раз я проезжаю мимо, а их уже нет.
- Слышала, они саботировали лесопилку…
Я об этом слышала лично, пока жила в коммуне, но это было лишней информацией.
Он откинулся на спинку стула, оттягивая одну из подтяжек, словно они внезапно начали ему жать, и изучая мое лицо.
- Вы здесь где-то недалеко живете?
- Нет, в Виктории, но у меня здесь родственники. - Мне не хотелось вдаваться в подробности. - Мы жили рядом с коммуной. И мы с братом катались там на велосипеде и купались с местными детьми. Мы дружили, но я помню разные слухи…
- Странная это была компания. Хотя большинство и ничего.
Он продолжал изучать меня, словно пытаясь понять, чего я хочу на самом деле.
- Вы их знали?
- Да, иногда сидел с ними у костра. Пытался уговорить их не треножить лошадей.
Я и забыла, как боялась в детстве, что лошади переломают ноги, споткнувшись о бревна. Но Ларри я не помнила. Странно, что Аарон пускал его.
Он продолжал:
- Они пытались читать мне нотации, так я и не был против. С чего вдруг? Красивые девчонки, почти голые… - Он улыбнулся и покосился на меня, проверяя мою реакцию. - Иногда подвозил их в город. Они залезали в грузовик, а потом честили меня, что я убиваю деревья.
Он рассмеялся, но вдруг сильно раскашлялся. Я пододвинула к нему лежавшие на столе таблетки от кашля и встала, чтобы налить воды, но он сделал знак, что все в порядке. Его кот прыгнул на стол, и он посадил его к себе на колени. Мне вспомнилась моя бродячая кошка. Я каждый день проверяла ее коробку, но она так и не появлялась.
Прокашлявшись, он потряс головой и прохрипел:
- Не очень-то весело стареть.
- Да уж.
С любезностями было покончено, и он пристально взглянул мне в глаза:
- Это все?
Он явно ждал, пока я уйду, так что терять было нечего.
- Вы не помните девушку по имени Ива?
Он задумался.
- Не припоминаю…
- У нее были длинные русые волосы и большие карие глаза, ей было семнадцать. Может, вы подвозили ее в город - например, в конце июля?
- Прошло больше сорока лет. Я с трудом помню, что было вчера.
- Простите. Я слишком многого требую.
- Да уж. Но жаль, что я ее не помню: судя по вашему описанию, аппетитная была штучка.
Он хохотнул, и я почувствовала отвращение - старик, мысленно облизывающийся на семнадцатилетнюю.
- А почему вы спрашиваете?
- Просто вспомнила ее. Интересно, осталась ли она в Шонигане. По-моему, она сбежала из коммуны.
- Насколько мне помнится, большинство убегало в коммуну, а не из нее.
Наши взгляды встретились. Я снова задумалась, не узнал ли он меня. Или он знал мою мать? Я опустила взгляд на кружку и сделала последний глоток горького кофе.
- Я уже отняла у вас много времени, мне пора.
Я встала, и он двинулся следом. У двери я заметила рисунок, на котором маленький мальчик собирал ягоды, - он напомнил мне Финна, и я подумала, что Ларри мог что-то об этом слышать.
- Слышала, там умер ребенок…
Его глаза расширились, но тут же снова потухли. Он кивнул.
- Мерзкое было дело. Родители обкурились, и ребенок утонул в луже.
- Ужасная история. Вы не знаете, кто-нибудь понес наказание?
- Это дело вел Стив Филлипс - он уже на пенсии, но живет тут же. Его спросите.
- Спасибо, - кивнула я. - Это все очень интересно.
Он что-то фыркнул.
Спускаясь по ступенькам, я обернулась.
- Мне бы хотелось поговорить с этим полицейским. Вы знаете, где он живет?
Наши взгляды снова встретились. Его лицо было непроницаемым.
- Он живет у парка. Большой белый дом в конце Минноу-Лейн. Перед ним еще фургон стоит.
Я хорошо знала те места. Летними вечерами отец привозил нас туда, и мы с братом неслись по темным лесным тропкам и полю к воде, где смывали с себя пот и прилипшую солому.
- Спасибо, вы мне очень помогли.
Не успела я договорить, как он захлопнул дверь. Но пока я шла к автомобилю, занавеска одного из окон зашевелилась.
Отъезжая от дома, я чувствовала, что за мной наблюдают.
Глава 18
Большой белый дом я нашла довольно быстро, но на стук в дверь никто не ответил. Когда я направилась обратно к своей машине, меня окликнули с соседнего двора:
- Вы что-то ищете?
- Мне надо поговорить с мистером Филлипсом. Вы не знаете, когда его можно застать?
- Он уехал на рыбалку. Вернется в следующую пятницу.
Благодарю тебя, Господи, за маленькие городки, где все по-прежнему доверяют приветливым лицам!
- Спасибо за помощь.
Я собиралась вернуться в Викторию, но вместо этого сидела в машине и размышляла: "Может быть, вернуться на место, где раньше была коммуна, - вдруг это всколыхнет какие-нибудь новые воспоминания?" Сердце тут же заколотилось быстрее. Рассердившись на себя за этот испуг, я двинулась в сторону коммуны. Проезжая мимо поворота к дому брату и сворачивая к северному берегу озера, я задумалась, ездил ли он когда-нибудь на это место. Когда-то он проводил в окрестностях многие часы, но я понятия не имела, заглядывал ли он в коммуну, вспоминал ли о ней.
Пять минут спустя я подъехала к развилке, за которой асфальт сменялся гравием, и остановилась. По той части дороги в основном ездили лесовозы. Кроме того, именно здесь когда-то разбилась моя мать. На лес спустился легкий туман, и окружающие пейзажи помрачнели. Замерзнув на мартовском ветру, я включила обогреватель. Я ехала медленно, опасаясь повредить машину и вместе с тем страшась предстоящих открытий и эмоций. Наконец я миновала старый карьер и подъехала к Горелому мосту - его назвали так после лесного пожара, уничтожившего его предшественника. Я повернула налево и через несколько километров была на месте.
С тех пор как я когда-то приезжала сюда с другом, окрестности могли порасти лесом и вход в коммуну мог затеряться, однако я сразу же увидела на одной из больших пихт деревянную вывеску "Река жизни" с изображенными на ней руками, тянущимися к свету. Хотя дерево за эти годы потемнело, а надпись потускнела, у меня по спине побежали мурашки. Удивительно, что вывеска так и висела здесь - оставили ее из уважения к коммуне или из страха, неизвестно. Три валуна преграждали въезд автомобилям. Возможно, эти земли по-прежнему принадлежали властям, а коммуна находилась здесь незаконно.