– Какой истории? – Вероника чуть понюхала, потом набрала воздух в грудь, сделала тоже паузу. В нее вселился какой-то безотчетный страх. Ворожея чего-то темнит. Ее опоры Игоря рядом не было, она понюхала травки и теперь чувствовала, что может оказаться во власти сидящего перед ней человека. Ее напугали те строчки о колдовстве. Раньше она об этом никогда не задумывалась. В чем заключалась тайна рождения? И при чем здесь тайна смерти? Чушь какая-то. Это – с одной стороны. А с другой? Для одних зверобой – лекарство, а для других – яд. И теперь она знала, что сидит перед человеком, перед настоящей ведьмой, которая колдует и знает многие тайны мироздания. Она может приготовить отраву, яд. Может убить на расстоянии. Может оживить. Все в ее власти.
– Давайте мы с вами выпьем, – ворожея достала с полки бутылку с длинным узким горлом. Вероника сразу узнала ее. Греческий коньяк "Метакса". Точно такой она пила у Валентина.
– Может быть, хватит? – Особого желания пить Вероника уже не испытывала. Но ворожея налила ей полную рюмку. Вероника залпом выпила и поставила пустую рюмку на стол. Напиток оказался ароматным, крепким. Ворожея предложила закусить лимоном и шоколадкой и снова наполнила рюмку. Но налила теперь из другой бутылки. Вероника это сразу заметила, но ничего не сказала. Не отраву же она подливает ей, в самом деле?
Через пару минут ей полегчало. Страх прошел, дрожь исчезла. Она не замечала больше трехстворчатого шкафа, не видела широкой двуспальной кровати с раскрытым на ней чемоданом и книгами. Она смотрела только на ворожею. Ей сделалось невероятно хорошо. Захотелось встать, обнять эту милую женщину, поцеловать ее. Какая она заботливая, улыбается ей, готова пойти навстречу. И Вероника сделает для нее все, что она ни попросит.
Ворожея подошла к окну, зажгла на треножнике какую-то травку. В комнате поплыл голубой дымок.
– Вы дышите, дышите, – посоветовала она Веронике. – Я подсыпала в курильницу семена белены и конопли. Этот дым полезный, он очищает голову, просветляет мозги, улучшает кровообращение. Поглубже втягивайте. Это вам не новомодные "экстази" – яд в красивой упаковке. Мой дымок от природы. Им увлекались люди творческих профессий, Александр Дюма, Шарль Бодлер, Эжен Делакруа. Слышали о таких? – она обернулась к Веронике.
Вероника кивнула головой Все творческие люди – наркоманы, им только сунь под нос наркотик, и они с ума сойдут, такое напишут. Ее Игорь, на что дебил, и то от травки никогда не отказывается. Присосется, не оторвешь.
О чем они дальше говорили, Вероника помнила плохо. Ворожея ее расспрашивала, она отвечала. Они сидели друг против друга как старые добрые знакомые. Ворожея очистила Веронику изнутри, освободила от горечи переживаний. И этот голубой дымок пришелся ей по вкусу. Катерина и Вероника. Лучшие подруги. Задушевные. Одни на всем свете. И у них нет секретов друг от друга.
Ей захотелось сделать для Катерины что-нибудь приятное. Пусть она приобретет квартиру в Дегтярном. Назло Светке, назло Рите.
Вероника не сводила глаз с ворожеи. Чарующая женщина! От нее она узнала, что в ночь на 25 июня можно гадать, ворожить, а после двенадцати часов фантастика становится действительностью, а действительность – фантастикой. Сатурн всходит на небе.
Так вот, пусть после полуночи Игорь встретит Маргариту у дверей дома в Дегтярном переулке. И пешком проводит ее до Тверской, затем отвезет на Сухаревскую, она посмотрит там в свой магический кристалл, а потом приедет к ней на Малую Ордынку.
– И все? – удивилась Вероника. Она ожидала услышать какой-то таинственный план с похищением. Ей самой хотелось погони, выстрелов. А вместо этого предлагалось всего-навсего отвезти Риту к ворожее. – И все? – снова спросила она.
– Все, – подтвердила ворожея.
– Риту? К вам? А зачем? – невольно вырвалось у нее.
Ворожея усмехнулась.
– Я должна ей погадать. Это гадание сложное, для него подходит только один день в году.
– Какой?
– День равноденствия.
– И все?
– Теперь все. Кстати, у Маргариты в сумке будут ключи от вашей квартиры? – продолжила она.
– Ключи?
– Да.
– В самом деле? – У Вероники перехватило дыхание. Она дернулась как от удара током. Ее ключи перекочевали в сумку Риты? Надо же. Такого поворота она никак не ожидала. Ну и сестра у нее, ну и гадюка!
– Света отдаст, чтобы Маргарита приходила и проверяла квартиру. Цветочки поливала.
Вероника стиснула кулаки.
– Цветочки поливала? Мне вытащить ключи?
– Нет, не надо, – покачала головой ворожея. – Мы будем действовать по нашему плану. Ключи от нас никуда не денутся.
Вероника уже плохо соображала, когда ворожея протянула ей свою фотографию. Она автоматически взяла ее, перевернула и на обороте прочитала: "Веронике от Катерины. 24 июня – самый длинный день в году и самая короткая ночь".
– Мне, наверное, пора уходить? – Вероника сделала попытку встать.
– Еще рано, – остановила ее ворожея.
– Почему?
– Потому что вы не узнали самое главное.
– О чем?
– О вашем отце.
Вероника подумала, что ослышалась.
– И кто же он?
Ворожея помедлила, повертела головой по сторонам.
– Ваш отец никогда не был прокурором.
– Мой отец никогда не был прокурором? – вслед за ней повторила Вероника, ей захотелось рассмеяться в лицо этой зарвавшейся лгунье. Никакая она не ворожея, просто мошенница. Дает читать глупые книги, сует под нос травки, напитки, человека накачивает дурманом, а потом плетет небылицы. Вероника попыталась приподняться с кресла, но ноги ее не держали. Все тело словно налилось свинцом. Хмель вышел, но тяжесть осталась. Она видела перед собой эту смуглую женщину, и волна ненависти окатила ее.
Как она попала к ней, чего сидит и ждет? Надо уходить, позвать Игоря.
– Я прочитала об этом в дневнике Рогова, который нашла в чемодане. В том самом, который пролежал у вас тридцать лет.
– Но моя сестра не подпускала меня к нему, говорила, что там собрано всякое барахло, – с трудом сдерживая себя, проговорила Вероника.
– Барахло, – покачала головой ворожея. – А там лежали книги, которые всю жизнь собирал твой родной отец. Родной! Это у Светы отец был прокурором. А твой был писателем. Так вот в чемодане оказались книги твоего отца. Философ-мистик. И несколько книг отца Светы. Книги палача и его жертвы.
Вероника выпила залпом из рюмки. О чем говорит там ворожея, ее отец был писателем? Философ-мистик? Палач и жертва? Она сама не свихнулась? Не успела Вероника поставить рюмку, как ворожея налила ей еще.
– Тебе никогда не показывали его фотографии?
Вероника заморгала мокрыми ресницами и отрицательно замотала головой.
– Нет, никогда. Я была уверена, что мой отец Жиров, – она чуть всхлипнула.
– И в доме не хранилось ни одной фотографии незнакомого тебе мужчины? – удивилась ворожея.
– Кругом висели портреты одного Жирова. Но неужели все это правда?
– Правда, – ворожея вздохнула. – Я в чемодане отыскала его старый снимок. Он из следственного дела. За ним шпионили, фотографировали. Он очень похож на вас. Фамилия его была Рогов.
– Рогов? – переспросила Вероника.
– Да, Рогов, – подтвердила ворожея.
– Покажите его мне! – не выдержала Вероника и подпрыгнула в кресле– Я хочу его видеть! – Ее всю трясло.
Ворожея протянула ей небольшой желтый картонный снимок. На нем был изображен молодой человек лет тридцати, в кепке, улыбающийся. У него был высокий лоб, чуть припухлые губы и слегка оттопыренные уши. И курносый нос. Мальчишка-сорванец. Вероника судорожно всматривалась в фотографию, старалась отыскать похожие на нее черты.
"Неужели это мой отец, – мелькнуло в ее голове. – А ведь похож… Вот только нос коротковат. А так очень похож. Значит, ворожея не врет. Но почему все эти годы Светка скрывала от нее тайну рождения? Чего опасалась? Неужели у матери появились двое девочек от разных мужчин? И об этом ей ничего не сказали? Значит, она не Жирова, а Рогова?
– Это он, это мой? – дрожащим голосом произнесла она и вытерла тыльной стороной ладони слезы.
– Эта фотография была в его папке. Ее хранил Жиров. Он был и прокурор, и стукач, и палач, написал на Рогова донос и приложил эту фотографию…
Вероника повернула снимок обратной стороной. Синим чернильным карандашом на нем была сделана странная надпись: "Николай Рогов. Все человеческое заканчивается на кладбище".
– А что это за надпись, – Вероника с недоумением уставилась на ворожею.
– Твой отец последние годы вынужден был подрабатывать в модельной мастерской, приходил по выходным на Ваганьковское кладбище. Там читал свои рукописи местным алкашам, пил с ними. Они были его единственными слушателями…
– Писатель, – дрожащим голосом произнесла Вероника. – В самом деле? Значит, моя фамилия Рогова?
– Получается, что так. А Света, ваша сводная сестра. Единоутробная.
Волны озноба прокатывались по телу Вероники. Единоутробная?! Она не ожидала такого откровения. Хотя давно догадывалась, что в доме есть какая-то тайна, что-то от нее скрывалось, ее считали ребенком, несмышленышем.
– Ты можешь взять его рукописи, книгу. Они по праву твои, – ворожея протянула ей две папки и книгу. – Там все это написано подробно.
Вероника боялась прикоснуться к книге. У нее взмокла спина. Она неожиданно разрыдалась. Впервые в жизни громко, со всхлипами и причитаниями. Она же ничего этого не знала! Теперь ей понятно, почему к ней так относится Света, почему она затеяла эту продажу квартиры. Вероника ведь ей не родная сестра, а сводная. Единоутробная! Чужая. Ей стало жалко и себя, и этого Рогова, который даровал ей жизнь и жизнь которого от нее так бессовестно скрыли. И она, дура, всю жизнь была принуждена любить совсем чужого ей человека, которого считала своим отцом. Она не сдерживала себя. Слезы текли у нее по щекам.
– Плачь, плачь, – говорила ей на ухо ворожея и поглаживала по плечу, по шее. – Это облегчит душу, глаза станут ясными. Слезы смывают все горести, все обиды, и злость выходит с ними наружу.
В этот момент что-то обожгло Веронике горло. У нее внезапно перехватило дыхание. Ей захотелось крикнуть, рвануться. Но руки ворожеи крепко держали ее. Вероника не могла пошевелить ни ногой, ни рукой. Перед глазами плавали какие-то черные и зеленые точки. Они вспыхивали и пропадали. Потом появились блестящие полосы и звездочки. Но они вскоре исчезли. Она теряла сознание.
Ее тело еще вздрагивало, когда она почувствовала, что не может открыть рот. И глаза у нее слиплись так, что нельзя было разъединить ресницы. Она ничего не видела. О ужас! Оказалась в полной темноте. Она попыталась рукой сорвать что-то мешавшее глазам, но руки не повиновались ей. Она дернулась вперед, хотела закричать, но только застонала. И тут над ухом услышала незнакомый мужской голос:
– Очухалась, крошка. Если не будешь шуметь и сделаешь так, как я тебе скажу, то освобожу тебя. Если издашь хоть один звук, то пеняй на себя. И тебя и твоего ублюдка, обоих прирежу мигом. Отправлю на тот свет. Ты меня слышишь? – чьи-то руки сорвали с ее глаз и со рта липкую ленту.
Куда делась ворожея, где ее комната? Вероника повернула влево голову и сквозь дрему увидела на месте Игоря какого-то парня. Он был в черном костюме. Нижняя часть его лица была повязана черным шелковым платком. Игорь? Он, дурачок, разыгрывает ее? Это он изменил голос, нацепил на морду платок, изображает из себя маньяка? Но, когда парень заговорил снова, она поняла, что это не он.
– У меня слова с делом не расходятся, – продолжал незнакомец. И у нее прямо перед носом появился тонкий нож с перламутровой ручкой. Она не могла отвести глаз от стального лезвия. Сердце у нее готово было выскочить из груди. С трудом оторвала взгляд от ножа, перевела глаза на парня.
– Кто вы? – еле слышно выдавила она из себя.
– Это не важно, – сухо ответил парень. Он напряженно вглядывался в темноту и нож от лица Вероники не отводил. – Ты, главное, не подавай голос. Сиди смирно и отвечай на мои вопросы.
Вероника задрала голову, лезвие последовало за ней.
– Ты меня поняла? – парень не смотрел на нее, а водил головой по сторонам, словно выискивал кого-то.
– Поняла, – еле слышно выдавила из себя Вероника.
– Что делает здесь твой ублюдок?
– Он? Он ничего, – негромко произнесла Вероника и сглотнула.
– Почему он стал за мной следить?
– Не знаю, – чуть мотнула она головой. – Мы приехали в гости, ждем подругу.
– Какую подругу?
– Машу из третьего подъезда, – нашлась Вероника.
– Врешь! – парень повернулся к ней. – Какая Маша?! Я вас сразу заметил. Больше часа торчите здесь. Сидели в машине, трепались, курили, пили, потом он увидел меня и пошел выяснять отношения. Ублюдок! – Острие ножа царапнуло ей щеку. Вероника вскрикнула. – Молчи! – зашипел парень. – Я подожду его здесь! Я ему устрою…
– Я боюсь, – одними губами прошептала она. И судорожно пыталась сообразить, что лучше сделать в такой ситуации. Может быть, закричать? Но парень тогда просто перережет ей горло. Нет, лучше сидеть молча, отвечать на его вопросы, тянуть время. А там и Игорь подоспеет.
– Откуда у тебя это? – парень держал в руках глиняную фигурку.
– Что это? – едва слышно и непонимающе произнесла она.
– Кто тебе это дал? Ты знаешь, что это?! – закричал он.
– Нет, – она замотала головой.
– Где купила, на Набережной? Отвечай? У художницы? Что она при этом говорила?
– Я не знаю, – она слегка застучала зубами.
– Говори, дура!
Она едва выдавила из себя протяжное:
– Не могу…
– Я тебя еще раз спрашиваю: кто тебе это дал? Художница с Набережной? Да? Как ее звать? Где она живет? – он сунул ей под нос вольта. Чуть ли не в рот запихал.
– Это ее работа?
– Не знаю…
Она протяжно застонала.
– Чего ты воешь? – парень всем корпусом повернулся к ней.
– Я хочу в туалет, – ее всю трясло. Она сильнее застучала зубами, чуть прислонилась к дверце и правой рукой пыталась нащупать сбоку горлышко у бутылки. – Я не выдержу…
– Чего? – парень положил нож на тыльную сторону ладони, и он с нее не падал! Снаружи раздался какой-то шорох. Кто-то двигался к машине. Парень резко повернул голову к окну и застыл. – Тихо! – Этого ей и было нужно. Она наклонилась ниже, схватила бутылку за горлышко и ударила его парня по затылку. И тут же завизжала благим матом:
– Помогите, убивают, насилуют! – Ее руки нащупали ручку у дверцы.
Парень взвыл, отпрянул назад, схватился рукой за голову, приоткрыл дверцу и выругался. Вероника выскочила из машины и растянулась на асфальте. Парень тоже выпрыгнул из машины, бросился наутек. Его силуэт исчез в темноте.
Вероника с трудом поднялась. Болели разбитые коленки, она боялась упасть. Забралась в машину, откинулась на сиденьи, закрыла глаза. Потом взяла бутылку, отвинтила зубами крышку и сделала несколько глотков. Когда ей немного полегчало, схватила пачку сигарет, судорожно закурила. Кто это был? Где Игорь? Куда он пропал?
Она посмотрела на свои наручные часы. Боже, они все проспали, время-то четверть первого. Вольта она не развязала. Вот все и поехало наперекосяк. Но где вольт? Она провела рукой по панели. Пусто. Заглянула в бардачок – ничего. Парень забрал его с собой? Вот ведь проблема. Теперь заклинание не сработает. Откуда этот парень взялся, зачем забрался к ней в машину? Это был тот самый маньяк, о котором говорил Игорь? Она затянулась сильнее и закрыла глаза. Дыхание у нее нормализовалось. Она задышала ровнее. Немного успокоилась. А может, этот маньяк ей только привиделся? Ей снова захотелось вернуться к тому чудесному сну, снова увидеть и услышать ворожею, оказаться в ее уютной комнате.
Она представила себе окно, на подоконнике которого стоял телескоп и дымящийся треножник. Приснилось ей это или все произошло в действительности? Да был ли маньяк на самом деле? Она никак не могла сообразить. Глаза у нее закрывались сами собой…
– Ты уснула, что ли?
Толчок в бок. Вероника с трудом раскрыла глаза. Сердце билось уже спокойно, дыхание нормализовалось. Она повертела головой, пытаясь сообразить, где она и что с ней. Рядом сидел Игорь. Он осторожно, постанывая, стаскивал с рук перчатки.
Вероника ничего не понимала. А где ворожея, где комната с курильницей и телескопом? И где парень, который приставил ей нож к горлу?
– Ты куда ходил? – она оглядывалась по сторонам. В голове шумело. Вокруг было темно. Значит, они сидят все еще в машине?
– Ты уже все забыла? – Игорь недовольно посмотрел на нее. – Послала меня проследить за синим джипом, а теперь спрашиваешь?
– Ах, да, – она зацокала языком, – я чуть задремала. Коньячок меня сморил. И твои сигареты с дурманом. Мне приснился дурацкий сон, вот я и возбудилась, закричала… Рита не выходила? – она потянулась всем телом.
– Нет.
– А кто был тот парень?
Игорь неожиданно засопел сильнее, дернулся назад, и его лицо исказила гримаса боли. Вероника повернулась к нему.
– Что случилось? – во рту у нее пересохло. Хотелось пить. Но что это с ним?
– Ты все проспала, стьюпид, – Игорь скинул обе перчатки, нагнулся, поднял бутылку, зубами отвинтил крышку. И только теперь Вероника увидела, что по правой его руке стекала кровь. Глаза у него ввалились, нос заострился. Таким уставшим и озабоченным она его еще не видела.
– Что с тобой, ты ранен? – она уставилась на его руки.
– Да, немного, – сквозь зубы произнес он.
– Но что произошло, объясни? – она стала искать в сумочке платок. – Я тебя перевяжу.
– Сзади аптечка, – он повернулся к ней. – А что у тебя на щеке?
– Что? – она взялась за щеку.
– Кто тебя оцарапал?
– Это же ты, брошкой, – нашлась она, обернулась назад, достала аптечку, вытащила бинт. Он протянул ей обе руки. Она с остервенением зубами разорвала упаковку, взяла бутылку с коньяком и чуть полила на порезы. Игорь сморщился. Она торопливо замотала ему левую ладонь, потом правую. Затем кусочком бинта провела по своей щеке.
– Не больно? – участливо спросила она.
– Терпимо, – он дышать стал свободнее. И слегка пошевелил пальцами. – У него был нож. Он, скотина, заметил, что я слежу за ним, сам подошел, попросил закурить. И в этот момент он меня ударил. Ни с того ни с сего. Словно почувствовал во мне своего врага.
– Он – тебя? – Вероника смотрела на него с удивлением.
– Да, именно он. Я совершенно не ожидал.
– Как же ты позволил ему? – она дернула плечом. – Ты же охранник, тренированный.
– Он тоже не новичок. К тому же использовал момент неожиданности.
– Ну и ты?