Санитар нахмурился. Его сомнения были понятны. Если он скажет "нет" и ошибется, с него шкуру спустят. Но тут хватало настоящих пострадавших, и если он вместо раненого заберет меня из простой предосторожности, а здесь кто-нибудь погибнет без помощи, мало ему тоже не покажется.
Люси решила искать поддержки у Дойла и Холода:
- Скажите ей, что ей надо ехать в больницу. Они переглянулись, потом Дойл чуть кивнул, словно говоря: "Вперед", и Холод сказал:
- Мы не указываем Мерри, что ей делать, детектив. Она наша принцесса.
- Но она ваших же детей носит!
- Это не дает нам права ей приказывать.
Дойл добавил:
- Полагаю, вы поймете нас лучше других, детектив Тейт.
Она недовольно посмотрела на обоих и вернулась ко мне:
- Ты даешь мне слово, что ты не падала сама и на тебя ничего не падало?
- Даю, - сказала я.
Она набрала воздуху, медленно выдохнула и кивнула, решившись.
- Хорошо. Так и быть. Отстаю от тебя. Если из вас никто не чешется, с какой стати я тут дергаюсь?
Я улыбнулась:
- Потому что ты мой друг, а друзья всегда беспокоятся друг о друге.
Она явно растерялась, чуть ли не смутилась, но потом широко улыбнулась:
- Ладно. Езжайте, развлекайтесь уже без приключений.
Дойл протянул мне руку и помог встать, хотя я могла бы обойтись без помощи. Мои стражи оба вели себя спокойней, чем Люси, но они-то были со мной все время. Они знали наверняка, что со мной ничего не случилось, и все же относились ко мне внимательней, чем раньше. Это одновременно умиляло и слегка раздражало, и боюсь, что с течением времени умилять будет все меньше, а раздражать все больше. Но это забота еще дальняя. А сейчас мы можем наконец отправиться на пляж, и солнце стоит еще высоко, и это хорошо.
Санитар спросил:
- Я здесь еще нужен?
- Нет, - сказала Люси. - Забирай кого-нибудь с кровотечением и езжай.
Он улыбнулся, явно повеселев, и заторопился к тем, кому на самом деле нужна была госпитализация.
- Я к вам приставлю патрульных - проводить до машины. - Люси кивнула на журналистов, толпившихся за желтой лентой и переносными барьерами. Пострадавшие папарацци теперь сами стали сюжетом для репортажа. Интересно, насколько им нравится оказаться перед объективом, а не за ним.
- Они за нами и на пляж потащатся, - пробурчал Холод.
- Попытаюсь от них оторваться, - предложила я.
- Нет! Только не при мне, - быстро сказал Дойл.
Даже Люси заметила, как он переполошился.
- О, так высокий опасный красавец все еще боится самых обычных машин? - сказала она мне.
Я улыбнулась и покачала головой.
- Я предпочитаю лимузин, там хотя бы дорога не так хорошо видна.
Люси тоже улыбнулась и покачала головой:
- Знаете, Дойл, а вы мне больше нравитесь из-за этой мелкой фобии.
Он недоуменно нахмурился и, наверное, что-нибудь ответил бы, но у нее зазвонил телефон. Звонок оказался срочный и она подняла руку, прося нас подождать, послушала, потом спросила:
- Ты не шутишь?
Но по ее тону было ясно, что дело там не шуточное.
- Как? - спросила она, потом добавила: - Толку от твоих извинений.
Она нажала кнопку и выругалась себе под нос - тихо, но с чувством.
- Что случилось? - спросила я.
- Пока мы тут разбирались, наша свидетельница сбежала. Ее не могут найти.
- А когда?..
- Он не знает. Когда часть полицейских ушла сюда, фейри из свиты Джильды расхрабрились и стали возникать, а когда их утихомирили, свидетельницы на месте не было.
Я заметила, что она намеренно не называет имени Паслены на публике. Весьма необходимая предосторожность, когда расследуешь убийство, связанное с магией: никогда не знаешь, кто и как сумеет тебя подслушать.
- Прости, Люси. Если б тебе не пришлось мчаться нам на помощь, этого бы не случилось.
Она сердито глянула на стайку папарацци, которые не пострадали и ждали теперь допроса под присмотром полицейских.
- Если б тебя не осадили эти стервятники, тебе не нужна была бы помощь.
- Боюсь, что тебе даже обвинить их не в чем, сказала я.
- Что-нибудь найдем, - злобно пообещала Люси. Злость была вызвана скорее бегством Паслены и перспективой объяснять боссу, как она в это время спасала принцессу фейри от страшных репортеров, но папарацци оказались удобной мишенью для срыва злости. - Все, езжайте на свой уикэнд. Я займусь этой гоп-компанией, а вам выделю сопровождающих машины. У "Фаэля" стоит несколько наших машин, они проследят, чтобы за вами никто оттуда не увязался, но если вас будут ждать где-нибудь на расстоянии… - она пожала плечами, - боюсь, я уже ничем не помогу.
Я поймала ее руку:
- Спасибо за все, и прости, что из-за нас тебе влетит.
Она улыбнулась, хотя не слишком весело.
- Выживу. Езжайте на свой пикник или что там у вас намечено. - Она повернулась идти, но тут же наморщила лоб, шагнула к нам ближе и спросила: - А как нам в городе под названием Лос-Анджелес найти личность в четыре дюйма ростом?
Вопрос интересный. Но ответу меня был, к счастью.
- Она даже для феи маленькая, а значит, не переносит техники и металла. Ищите ее в парках, на пустырях, в лесополосах - в уголках вроде сегодняшнего места преступления. Ей, чтобы выжить в городе, нужна природа.
- А к какому цветку она привязана? - спросил Холод.
- Не знаю, - ответила Люси.
- Хорошая мысль, - сказала я Холоду. - Это стоит выяснить, Люси, потому что ее цветы будут ее привлекать. Некоторые из цветочных фей настолько привязаны к своим цветам, что погибают, если вымирает их вид растений.
- Боже мой, так вы должны быть ярыми защитниками природы, - сказала Люси.
Я кивнула.
- А кто может знать, какие цветы она любит?
- Роберт, возможно, - предположила я.
- Джильда знает почти наверняка, - подсказал Дойл.
Люси помрачнела:
- Она уже послала за адвокатом. Она нам ничего не скажет.
- Может и сказать, если вы ей объясните, что она ставит под угрозу свой народ, - сказал Дойл.
- Не думаю, что она так уж о нем заботится, - буркнула Люси.
Дойл выдал свою фирменную полуулыбочку:
- Скажите ей, что выходит, будто Мередит заботится о них больше. Намекните, что Мередит лучше Джильды как правительница - и она как минимум назовет вам растение.
Люси глянула на него и одобрительно кивнула:
- Красивые и умные. Оба. Так нечестно - почему мне никак не попадается Прекрасный Принц вроде этих двоих?
Я не нашлась с ответом, зато Дойл ответил:
- В нашей сказке не мы играем роль Прекрасного Принца, детектив. Это Мередит пришла нам на помощь и спасла от печальной участи.
- Прекрасная Принцесса, значит?
Он улыбнулся - на этот раз яркой белоснежной улыбкой, которую так редко удавалось увидеть. На щеках у Люси показался румянец, и я поняла, что она к Дойлу неравнодушна. Не могу ее винить.
- Да, детектив. Мередит - наша Прекрасная Принцесса.
Холод взял мою руку в обе ладони и посмотрел взглядом, выражавшим все, что только можно:
- О да.
- Хотите сказать, что мне не ждать принца надо, а найти, спасти и привезти домой?
- У меня так и получилось, - улыбнулась я.
Она покачала головой:
- Нет, Мерри. Я каждый божий день людей спасаю, ну или пытаюсь спасти. Хотя бы раз в жизни я хочу, чтобы спасли меня.
- Я попробовала на собственной шкуре и то, и другое. Поверь, Люси, лучше спасать самой.
- Поверю, раз ты говоришь. Пойду спрошу у Роберта, не знает ли он, где искать нашу маленькую приятельницу.
Она помахала нам, направляясь к толчее людей. Двое копов в форме выросли перед ней, словно она приказала им подойти, как только она закончит разговор с нами - вероятно, так оно и было. Это были наши старые знакомые Райт и О'Брайан.
- Нам приказано обеспечить вашу безопасность по пути к машине, - доложил Райт.
- Так пойдем, - сказала я.
И мы пошли той же дорогой, которой пришли сюда, сквозь вспышки фотокамер все новых и новых папарацци и репортеров.
Глава 13
Мы тут же обзавелись импровизированной свитой из репортеров. Довольно скоро их накопилось столько, что Райт и О'Брайан не смогли нас вести, не применяя физического насилия, а им, надо думать, было приказано не связываться с прессой. Они оказались перед той же проблемой, что и мои телохранители в последние месяцы - как сохранять политкорректность, когда незнакомые люди орут тебе в лицо, блицы вспыхивают, как светошумовые гранаты, и толпа вокруг превращается в сплошную стену тел, а тебе нельзя и толкнуть никого?
Репортеры выкрикивали вопросы:
- Вы участвуете в полицейском расследовании, принцесса?
- Что вы расследуете?
- Почему вы плакали?
- Хозяйка того магазина действительно ваша родственница?
Райт и О'Брайан пытались протолкаться сквозь толпу, никого не толкая, а это куда трудней сделать, чем сказать. Дойл с Холодом как приклеенные держались у меня по бокам, потому что к толпе стали присоединяться уже не только репортеры: люди и фейри повыходили из магазинов и ресторанов узнать, что тут за суматоха, Любопытство в природе человека, но зеваки так увеличили толпу, что двигаться стало невозможно.
И вдруг репортеры утихли - не все сразу, а постепенно. Один замолчал, другой, потом они начали оглядываться, словно ища источник доносившегося до них звука - неприятного звука. Потом и я ощутила то же, что они - страх. Словно промозглым ветром потянуло откуда-то. Я стояла на ярком калифорнийском солнышке, а по спине ползли холодные мурашки.
Дойл стиснул мне руку, и это слегка привело меня в чувство. Я смогла усилить магическую защиту, и страх тут же схлынул, но на лицах репортеров он все так же был виден.
Райт с О'Брайан схватились за пистолеты, напряженно оглядываясь по сторонам. Я расширила защиту, заключая их в магическое поле - тем же способом, каким недавно распространяла гламор на Дойла и Холода. У Райта плечи распрямились, словно с них упал груз. О'Брайан сказала:
- Что это было?
- Не было, - поправил Дойл. - Есть.
- Что? - не поняла она.
Репортеры расступились половинками занавеса. Им не хотелось стоять близко к тому, кто шел среди них. А шел там Фар Дарриг, скаля остро отточенные зубы. Я не ошиблась, сразу посчитав его ухмылку злой. Он откровенно наслаждался страхом репортеров, это видно было по лицу и небрежной походочке.
Он подошел к нам и опустился на одно колено:
- Рад служить, ваше величество.
Блеснула фотовспышка, запечатлев сцену для вечерних или завтрашних новостей. Фар Дарриг глянул в ту сторону и там закричали, а потом фотограф бросился бежать по тротуару - камеры подпрыгивали и колотили его по спине, а вопил он так, словно за ним гнались все гончие ада.
Прочие журналисты дружно отступили еще на шаг. Фар Дарриг злобно хохотнул - я от одного этого звука покрылась мурашками. Если такое услышать, когда идешь один по ночной дороге, можно от страха спятить.
- Ты, должно быть, долго тренировался так смеяться, - сказала я. - Кровь в жилах стынет.
Он довольно усмехнулся:
- Приятно, когда твою работу ценят по достоинству, ваше величество.
Из толпы кто-то выкрикнул дрожащим голосом:
- Он к вам обращается, как к королеве. Значит ли это, что вы сохранили трон?
Фар Дарриг прыгнул в его сторону, вытянув руки, и крикнул:
- Бу!
Репортеры с той стороны бросились врассыпную. Он сделал шаг в другую сторону, но там народ тоже подался назад, защитным жестом вскидывая руки.
Кто-то из женщин спросил дрожащим голосом:
- Мередит, так вы королева Неблагого двора?
- Нет, - сказала я.
Фар Дарриг поглядел на меня:
- Сказать ей, какую корону ты получила сперва?
- Не здесь, - вмешался Дойл.
Фар Дарриг смерил его взглядом:
- Я не тебя спрашивал, Мрак. Будь ты мне родич - дело другое, а так я тебе ничего не должен, только ей.
Его явно оскорбило нежелание Дойла признать их родство. Дойл это тоже понял, конечно, потому что сказал:
- Я не скрываю своей смешанной крови, Фар Дарриг. Я имел в виду лишь то, что в моих жилах не течет кровь ни одного из вас - и это правда.
- Ах-ха, зато наша кровь текла по твоему клинку, так? Раньше, чем ты стал Мраком Королевы, раньше, чем ты был Ноденсом и исцелял волшебными водами, ты был другим и звался по-другому.
Фар Дарриг понижал голос с каждым словом, пока оставшиеся репортеры не решились подойти ближе, чтобы расслышать. Я знала, что Дойла не всегда почитали как бога и что он не выпрыгнул к трону королевы Андаис сразу взрослым, будто чертик из табакерки, но я не задавала ему вопросов. Старейшие из сидхе не любят говорить о прошлых днях - днях величия нашего народа.
Фар Дарриг резко повернулся и с громким "Ха!" прыгнул на репортеров. Они рванулись прочь, кто-то упал, упавших топтали, в панике убегая подальше от гоблина. Упавшие потом поднялись и тоже припустили прочь.
- Применять магию к представителям прессы не очень законно, - напомнила О'Брайан.
Фар Дарриг склонил голову набок, как птица, увидевшая червяка. Под его взглядом О'Брайан довольно нервно кашлянула, но моя защита помогла ей сохранить дух.
- А вы как заставили бы их убраться, дамочка?
- Полицейская О'Брайан, - поправила она.
Он ухмыльнулся ей в лицо, и я почувствовала, как она дрогнула - но не отступила. Мысленно я поставила ей лишний балл за храбрость, но подумала, что вряд ли разумно с ее стороны задевать его, после того недвусмысленно сексуального интереса, который он к ней проявил на допросе Паслены. Порой некоторое опасение бывает полезно.
Он шагнул вперед, вторгаясь в ее личное пространство, но я встала между ними.
- Чего ты добиваешься, Фар Дарриг? Я благодарна тебе за помощь, но ты это не по доброте душевной сделал.
Он еще раз ухмыльнулся О'Брайан и с той же ухмылкой повернулся ко мне. На меня это не подействовало.
- В моей душе доброты нет, ваше величество, одно только зло.
- Так не бывает, - сказала я.
Ухмылка выросла до предела - его лицо превратилось в злобную оскаленную маску - из тех, что надевают на Хэллоуин.
- Ты слишком молода, чтобы знать, каков я.
- Зато я знаю, что такое зло, - возразила я. - Оно не приходит, скалясь картонной маской. Оно приходит в облике тех, кто должен тебя любить и о тебе заботиться, но этого не делает. Зло - это пощечины и оплеухи, это рука, которая держит тебя под водой, пока ты не задохнешься, и все это время ее лицо остается безмятежным - ни злости, ни бешенства, она просто верит, что поступает правильно!
За маской злости стало проступать куда более серьезное выражение. Он сказал, внимательно глядя на меня:
- Говорят, тебе много довелось вытерпеть от руки твоих родичей-сидхе.
Дойл обратился к полицейским:
- Вы не могли бы дать нам немного поговорить наедине?
Райт и О'Брайан переглянулись, потом Райт пожал плечами:
- Нам только надо довести вас до машины. О'кей, мы подождем в сторонке.
О'Брайан попыталась возразить, но напарник ее увел. Они продолжили спор на расстоянии, полушепотом.
Дойл чуть крепче сжал мне руку, а Холод шагнул ближе. Я поняла их молчаливый совет не выносить сор за крыльцо, но королеву никогда не заботили такие мелочи.
- И от рук их друзей тоже, не забудь. Я, например, не забуду, - сказала я Фар Дарригу.
Он покосился на Холода с Дойлом и спросил:
- Что, они тебя тоже обижали, прежде чем стать твоими любовниками?
Я покачала головой:
- Нет, я не взяла в любовники ни одного из тех, кто поднимал на меня руку.
- Но ты же очистила конюшню Неблагих! Они с тобой все сюда перебрались. Кто там остался, кого ты так крепко помнишь?
- Я увела только стражей, а не всех знатных сидхе.
- Но стражи и есть знатные сидхе, иначе бы им не доверили охранять королеву или там короля.
Я пожала плечами:
- Я позвала с собой только своих.
Он снова встал на колено, но ближе ко мне, чем раньше, - я подавила желание сделать шаг назад. Еще недавно я бы попятилась, но сейчас мне почему-то захотелось быть той королевой, в которой нуждался Фар Дарриг. Дойл как будто уловил мои мысли и приобнял меня за талию, словно поддерживая в желании не отступать. Холод только придвинулся ближе - руки он предпочитал на всякий случай держать свободными. Стражи всегда старались на публике оставлять кого-нибудь в стороне специально для этой цели, хотя иногда бывало трудно одновременно и утешать меня, и охранять.
- Вы не позвали Фар Дарригов, ваше величество.
- Я не знала, что могу вас позвать.
- Мы были прокляты, а наши женщины истреблены, и народом мы быть перестали. Сколько бы ни прожил каждый из нас, будущего у Фар Дарригов нет.
- Я не слышала ни о проклятии, ни о том, что у Фар Дарригов были женщины.
Он глянул на Дойла черными раскосыми глазами:
- Спроси у него, правду ли я говорю.
Дойл кивнул в ответ на мой взгляд.
- Мы вместе с Красными Колпаками едва не побили сидхе. И мы, и они были гордыми народами, мы жили резней и кровопролитием. Сидхе пришли на помощь людям - спасать их от нас, - с горечью сказал он.
- Вы готовы были перебить на острове всех людей до единого - мужчин, женщин и детей, - сказал Дойл.
- Может, и перебили бы, - согласился Фар Дарриг. - Мы были в своем праве; они нам поклонялись, а не вам. Только потом они стали почитать сидхе.
- Что толку в боге, который истребляет своих приверженцев, Фар Дарриг?
- Что толку в боге, который всех приверженцев растерял, Ноденс?
- Я не бог и никогда им не был.
- Но все мы думали, что мы боги, верно, Мрак? - Он снова издал тот зловещий смешок.
Дойл кивнул, и его рука у меня на талии напряглась.
- Мы ошибались во многом.
- Ох да, Мрак, - с грустью согласился Фар Дарриг.
- Я скажу тебе правду, Фар Дарриг. Я забыл и тебя, и твой народ, и то, что случилось с вами так много лет назад.
- Ох уж эти сидхе, до чего же плохая у них память! Они умывают руки не водой и даже не кровью, а временем и забывчивостью.
- Мередит не сможет дать тебе того, что ты хочешь.
- Она венчанная царица слуа, и пусть совсем недолго, но была королевой Неблагого двора. Ее короновали земля фейри и Богиня, а ведь именно этого вы заставили нас дожидаться, Мрак. Ты и твой народ нас прокляли оставаться безымянными, бездетными и бездомными, пока королева, получившая корону от Богини и самой земли фейри, не вернет нам имя. - Он повернулся ко мне. - Это было вечное проклятие, хоть с виду казалось иначе. Это пытка была и наказание. Мы приходили к каждой новой королеве, прося вернуть нам имена, и все они нам отказали.
- Они помнили, кто вы такие, Фар Дарриг, - сказал Дойл.
Фар Дарриг глянул на Холода.
- А ты, Убийственный Холод, почему молчишь? Или ты думаешь только то, что Мрак велит тебе думать? Говорят, ты его нижний.
Вряд ли Холод понял весь смысл последнего слова, но насмешку почувствовал.
- Я не помню судьбы Фар Дарригов. Я пробудился в зиму, когда ваш народ уже ушел.