Старуха прошла из кухни в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. А через минуту дверь открылась, и на пороге появилась… молодая девушка. Она была одета точно так же, как бабка Анфиса.
- Ну что, касатики, убедились? - сказала девушка голосом бабки.
- А вы кто? - обалдело спросила я.
- Анфиса я, - ответила девушка и засмеялась хриплым старушечьим смехом: - Ха-ха-ха! Чай, не признали?!
Мы с Воробьем, не сговариваясь, кинулись в комнату. Там стояли кровать, шкаф, стол, маленький диванчик… Я заглянула под кровать и стол; Володька посмотрел в шкафу. Бабки Анфисы нигде не было.
- Ой-ой-ой, - заливалась девушка. - Проверять пошли! Да говорю же вам, я она и есть. У меня просто две головы. Одна старая, другая молодая.
- Ну покажите тогда свою старую голову, - сказал Володька.
- Нам, колдуньям, не полагается живую голову отдельно от тела показывать. Грех это.
- А зачем вам две головы? - спросила я.
- Как это зачем?! У нас в Сибири пословица есть: "Одна голова хорошо, а две лучше". Со старой головой я пенсию получаю. И когда в город езжу, тож старую надеваю, чтоб место в транспорте уступали. А с молодой головой на дискотеки хожу, на вечеринки разные…
Говоря это, девушка хитровато улыбалась.
Так мы с Воробьем до конца и не въехали: разыгрывала она нас или действительно имела две головы. А почему бы и нет?! Вон, по телеку показывали, в Мексике женщина родила девочку с тремя головами.
Между тем пора было ложиться спать. Анфиса постелила мне на кровати; Володьке - на диванчике; а сама улеглась в кухне, на печке.
За окнами бушевала вьюга. Тикали ходики на стене. С кухни доносилось потрескивание поленьев в печи. Было очень уютно лежать в натопленной избе да еще на мягкой перине. И совсем не хотелось думать о сумасшедших черных колдунах; о том, что под нами - запасной выход из Ада, и что его собираются взрывать с помощью частицы "ип"…
- Мухина, - позвал Володька.
- Чего?
- Странная женщина, правда?.. То она старая. То молодая. Фокусы-покусы какие-то. Зачем она нас разыгрывает?..
- А тебе, Воробей, не все ли равно? Ну фокусы. Ну разыгрывает. Здесь же глухомань, вот она себя и развлекает. Скажи лучше спасибо, что на ночлег пустила. Ночевали бы сейчас в тайге вместе с Пахомом Лаптевым.
- Верно говоришь, однако, - сказал Володька, подражая таежному охотнику.
И с этими словами мы уснули.
НОЧЬ В ЦЕРКВИ
На следующее утро девушка Анфиса опять превратилась в бабку Анфису. Стоя у печи, она помешивала пельмени в чугунке. Метель на улице утихла, и мы с Воробьем, поев сибирских пельменей, отправились на поиски черных колдунов. Кассирша из автовокзала явно ошибалась, говоря, что Горлодуевка заброшена. В каждой избе кто-нибудь да жил. Другое дело, что жили тут одни старики и старухи. За весь день нам не встретилось ни одного человека моложе семидесяти.
Мы обошли всю деревню. Я по-деловому расспрашивала стариков о сибирских обрядах и обычаях, а Володька заглядывал во все комнаты, якобы интересуясь предметами сибирского быта.
Никаких подозрительных личностей мы не обнаружили. Хотя до намеченного взрыва частицы "ип" оставалось всего четыре дня. Где же колдуны?.. Не в тайге же они, в самом деле, прячутся.
К вечеру мы снова вернулись в избу бабки Анфисы. К нашему приходу она наварила сибирских щей. И мы энергично заработали ложками.
- А хотите, касатики, поучаствовать в старинном сибирском обряде? - сказала бабка, с удовольствием наблюдая, как мы уминаем ее щи.
- Конечно, хотим, - ответила я.
- А что за обряд? - поинтересовался Володька.
- Псалтырь будете в церкви читать. Над покойником.
Мы с Воробьем как по команде опустили свои ложки.
- К-какой псалтырь? - заикаясь, спросил Володька.
- Над к-каким покойником? - тоже заикаясь, спросила я.
- Псалтырь - это такая книга с молитвами, - объяснила бабка Анфиса. - А покойник - это старуха Матрена. Она вчера померла. Царствие ей небесное. Вот уж кто точно ведьмой был. Че только не вытворяла при жизни. Бывало, так расколдуется, по всему району изображение в телевизорах пропадает. А как она соседскую корову Звездочку заколдовала?! Та вместо молока кровью доиться стала. Правда, помногу крови дает, ведра по три за одну дойку. Ну дак это ж не молоко, много не выпьешь…
Мы с Володькой молча переглянулись.
- Знаете, бабушка… э-э… - Я даже не знала, как и выкручиваться.
- Не боись, не боись, девка, - обняла она меня за плечи. - Вы ж юные натуралисты. Поток всем ребятам в школе расскажете, как ночью в церкви покойника отчитывали. Они вам завидовать будут.
- Да, но… это… - невнятно бормотал Воробей, тоже не зная, что сказать.
- Я уж и с Герасимом договорилась, - продолжала бабка Анфиса. - С церковным сторожем. Он скоро должен подойти.
В дверь громко постучали.
- О черте речь - и он навстречь, - захихикала бабка и, опираясь на клюку, пошла открывать. - А вы сбирайтесь, касатики, сбирайтесь.
- Во попали, Мухина, - зашептал Володька.
- Фигня, Воробей. Подумаешь, ночь в церкви провести.
- Но там же мертвец в гробу.
- Не дрейфь. У меня "пушка" есть.
В избу вошел Герасим, сгорбленный старик с седой бородой.
- Ну че, натуралисты, пошли?
Что нам оставалось делать?.. Накинув тулупы, мы пошли за церковным сторожем. На улице уже совсем стемнело. На ясном от мороза небе ярко сияли звезды.
Пройдя по деревне с уже редко где светящимися окнами, мы ступили за церковную ограду. Герасим открыл скрипучую дверь, и мы вошли в церковь.
Горели свечи. С многочисленных икон хмуро смотрели святые. Посредине церкви на возвышении стоял закрытый черный гроб.
- Вот, значит, псалтырь, - подал мне сторож потрепанную книжицу. - Читать будешь от сих и до сих. Вишь, я ногтем пометил. Ну, бывайте.
Перекрестившись на ближайшую икону, Герасим вышел за дверь. И стал запирать ее на замок.
- Эй, эй! - закричал Володька. - Вы зачем нас на ключ закрываете?!
- Таков сибирский обычай, - ответил сторож. - Отходную завсегда при закрытых дверях читают.
Заскрипел под валенками снег. Герасим ушел.
Мы остались с Володькой вдвоем в ночной церкви. Точнее, втроем, если считать покойницу.
Из многочисленных щелей сифонил ветер. Пламя свечей тревожно трепетало. И от этого наши тени на стенах принимали самые причудливые формы.
- Фигня все это, Мухина, - неуверенно произнес Воробей.
- Что фигня?
- Да все эти сказки про оживших мертвецов.
- Конечно, фигня, - поддержала я его, тоже не очень-то уверенным тоном. - Чего нам бояться всяких суеверий.
- У-у-у-у-у-у-у-у-у… - раздался за церковным окном протяжный волчий вой. Мы с Володькой одновременно вздрогнули. На крышку гроба упал желтый свет луны.
- Слушай, Мухина, - перешел на шепот Володька. - Я один детективчик читал, там тоже сыщик в запертой церкви вместе с покойником оказался. Так он на полу вокруг себя магический круг ножом начертил. Чтобы его мертвец не тронул. Давай и мы начертим, а?
- Ну давай.
- Ты только не думай, что я верю во все эти сказки. Просто на всякий случай.
- Да я ничего не думаю, Воробей. А чем чертить будем? Ножа-то нет.
- У меня есть. Кухонный. Я со стола у бабки взял.
Володька достал из кармана нож и начертил на полу неровный круг. Мы встали посередке этого круга. Суеверия - суевериями, а как-то спокойней на душе сделалось.
Я уже без особого страха взглянула на черный гроб. Крышка зашевелилась. Я пригляделась повнимательнее, думала, что мне просто мерещится. Нет, не мерещится! Крышка гроба явно сдвигалась в сторону.
- Воробей, - выдохнула я, - смотри…
А Володька уже и так смотрел широко открытыми глазами. БАМ! Покойница пнула изнутри крышку гроба. Крышка с грохотом упала на пол. Мы с Воробьем замерли, не дыша.
В гробу лежал… скелет.
Сердце мое готово было выскочить из груди. С Володькиного лица градом катился пот. Скелет поднял одновременно обе ноги и перекинул их за край гроба. Потом приподнялся и спрыгнул на пол. Челюсть его клацнула.
Широко раскинув руки, он пошел в нашу сторону.
И тут я увидела одну вещь, от которой все мои страхи рассеялись словно дым. На берцовой кости скелета была наклеена маленькая бирочка с надписью: "Made in USА".
Скелет был сделан в США! Вот хохма! Я спокойно вышла из магического круга и пошла ему навстречу.
- Мухина, куда?! - сдавленно вскрикнул Володька.
- Спокойно, Воробей, - сказала я и, подойдя к скелету, огрела его по черепушке. Скелет, загремев всеми своими костями, грохнулся на пол. - Это обыкновенная игрушка с дистанционным управлением. На старом Арбате их по шестьсот баксов за штуку продают.
- А не врешь, Мухина? - Воробей все еще опасался выходить из круга.
- Не врет, мальчик, не врет, - неожиданно раздался мужской голос. - Только не по шестьсот баксов, а всего лишь по четыреста.
Из темного угла появилась фигура в красном плаще и красной маске. Это был Сатана-младший!.. В руках он держал длинноствольную винтовку 22-го калибра. Из других темных углов стали выходить черные колдуны, в черных капюшонах и черных плащах. Каждый из них сжимал в руке пистолет.
- Я вижу, Мухина, ты очень находчивая девочка, - поигрывая винтовкой, сказал Сатана-младший. - В какую бы переделку ни попала, всегда сумеешь выкрутиться. Но все когда-нибудь кончается…
Бандиты окружили нас плотным кольцом. О том, чтобы выхватить "ТТ", не могло быть и речи. Пока полезу в тулуп, пока взведу курок… Не говоря уж о том, что после заварушки в аэропорту в пистолете осталось всего четыре патрона.
- Жаль, котята, что вы не испугались ни колдуньи с двумя головами, ни моей американской игрушки, - с притворным сожалением продолжал Сатана-младший. - Я надеялся напугать вас до смерти, чтобы вы убежали из Горлодуевки, сверкая пятками. Не хотелось мне ваши юные души губить. Но вы, котята, сами виноваты. Больно смелыми оказались. Поэтому придется вас… утопить.
ДВА УТОПЛЕННИКА
Утро выдалось просто великолепное. "Мороз и солнце. День чудесный!" - как сказал какой-то поэт, не помню какой. Но для нас с Володькой этот чудесный день мог стать последним в жизни.
Черные колдуны привели нас на берег реки Алги.
Несколько человек, вооружившись ломами, пошли на середину реки готовить прорубь.
"Похоже, на этот раз мне не удастся выйти сухой из воды", - думала я, глядя на бандитов, долбящих лед. Что же здесь можно предпринять?.. Я напрягла все свои немногочисленные извилины. Но кроме дурацкой фразы: "Бывают в жизни огорченья - вместо хлеба ешь печенье", - на ум больше ничего не пришло.
- Мухина, - покосившись на охранников, прошептал Володька, - я недавно один детективчик читал…
Бедный Воробей. Видно, и ему в голову лезла всякая чушь.
- …там говорится об одном сыщике, которого гангстеры хотели в проруби утопить. А он был бывший учитель и знал, что по законам физики между льдом и водой образуется прослойка воздуха.
Я навострила уши.
- Ух ты! Правда?!
- Так в книжке написано. Сыщик всплыл и стал дышать подо льдом этим воздухом. А когда гангстеры ушли, он вылез из проруби.
- А ну кончай шептаться! - заорал один из колдунов.
Мы замолчали. А через минуту Володька опять зашептал:
- Ты, Мухина, главное, холодной воды не бойся. Моя бабушка каждую зиму "моржеванием" занимается. Она рассказывала, что только вначале страшно. А как в воду залезешь, так и вылезать не хочется.
- А если нам камни к ногам привяжут?
- Пусть привязывают; у меня нож в кармане. Лишь бы не захлебнуться, когда со дна подниматься будем.
- Не захлебнемся, Воробей. Мне Катька говорила, человек семь минут может не дышать. А за семь минут мы успеем всплыть.
- Я кому сказал - молчать! - снова заорал охранник.
К нам подошел Сатана-младший.
- Пускай поговорят напоследок, - насмешливо произнес он. - Под водой много не наговоришься.
- Ха-ха-ха! - заржали бандиты над шуткой своего главаря.
- Гото-о-во-о-о!! - закричали те колдуны, что долбили лед.
Нас подвели к проруби. Как я и предполагала, к нашим ногам привязали груз. Правда, не камни, а чугунные бруски.
Первым столкнули в прорубь Володьку. Темная вода сомкнулась над его головой. Настала моя очередь.
- Ты уж прости, малютка, что все так получилось, - издевательским тоном сказал Сатана-младший.
Я кинула на него презрительный взгляд и, глотнув побольше воздуха, сама столкнула свой брусок в прорубь. И полетела вслед за ним. Ледяная вода прожгла меня до костей. Но когда я полностью ушла в воду, стало не так уж и холодно.
Опустившись на дно, я пошарила руками вокруг себя и нашарила Володькину ногу. Видимо, Воробей, освободившись от чугунного бруска, перерезал веревки на моих ногах.
Сдерживать дыхание становилось все трудней.
Почувствовав, что ноги свободны, я с силой оттолкнулась от дна и поплыла вверх. Не рассчитав по времени свой подъем, я больно ударилась головой об лед. Но это были пустяки в сравнении с тем, что я обнаружила.
Автор детектива оказался абсолютно прав! Между льдом и водой имелась воздушная прослойка!.. Сунув в эту прослойку нос, я жадно задышала.
Рядом с моим носом появился еще один нос. Володькин.
Вода вокруг нас была светлее, чем в других местах; это означало, что прорубь где-то рядом. Интересно, убрались бандиты или нет. По идее, должны были убраться. Нас они утопили, чего им еще тут делать?..
Перебирая руками по льду, я нащупала край проруби и осторожно высунула голову из воды.
Ура! Бандитов не было!!
Я вылезла на лед. За мной вылез и Воробей. Наша мокрая одежда тотчас покрылась ледяной коркой. Не хватало еще после такого чудесного спасения подхватить воспаление легких.
- Купаетесь, однако, - раздался знакомый голос.
Позади стоял Пахом Лаптев. Из-за воды, набравшейся в уши, мы не слышали, как он подошел.
- Дядя Пахом! - кинулась я к нему. - Выручайте! Замерзаем!
Таежный охотник снял с ремня флягу и, открутив колпачок, протянул мне.
- Пей, однако.
Я сделал большущий глоток. Внутри все заполыхало.
- Ой, что это?! - сморщилась я.
- Спирт, однако, - сказал Пахом. - Для согрева.
Володька тоже хлебнул спирта. И тоже весь перекосился.
- Дядя Пахом, откуда вы взялись? - спросила я, прыгая на месте, чтобы согреть еще и ноги.
- Живу я здесь, однако, - показал Лаптев рукой на тайгу.
И действительно, в каком-нибудь километре от реки Алга, прямо в таежной глуши, стоял охотничий домик Пахома Лаптева. Когда мы туда добрались, Пахом первым делом раскочегарил печь. Вскоре наступила такая жарища, что впору было снова лезть в прорубь. Охлаждаться.
Пока мы сушили одежду (Воробей с одной стороны печки, я с другой), Лаптев приготовил нехитрый охотничий завтрак - кусок жареной медвежатины.
Подкрепившись, мы наконец-то пришли в себя.
- Рассказывайте, однако, - сказал Пахом, насыпая табак на обрывок газеты и делая самокрутку.
И мы с Володькой рассказали.
И про похищенных рыжих девочек, и про Катьку, и про медальон с танцующей коровой, и про банду черных колдунов, и про Сатану-младшего, и, конечно же, про майора Гвоздя с Харитоном Забабашкиным, и еще про миллионера Муромцева и Шуру Соскина, и также про частицу "ип" и чокнутого профессора Федякина, и потом про главврача Сидорова и Аиду Вертихвостьеву, и, разумеется, про Черную Книгу и запасной выход из Ада, ну и напоследок про ведьму Анфису, которая ловко запудрила нам мозги, прикинувшись доброй колдуньей…
Короче, все-все-все рассказали.
- Однако, - сказал Пахом Лаптев, выслушав наш длинный рассказ.
Пока мы говорили, день закончился. За окном появилась желтая луна. Пахом, докурив двенадцатую самокрутку, достал ружье и начал его заряжать.
- На ночную охоту собрались, дядя Пахом? - спросила я.
- Пойду ведьму пристрелю, однако, - ответил Лаптев, поднимаясь с лавки.
Мы стали его дружно удерживать.
- Не надо, дядя Пахом, - сказал Володька. - Она все-таки женщина. Хоть и ведьма.
- Пускай живет, - поддержала я Воробья.
Лаптев снова сел на лавку.
- Как хотите, однако.
- О, идея! - Володька поднял вверх указательный палец. - Убивать ее не надо, а вот проучить следует. Дядя Пахом, у вас есть зеленка?
- Есть, однако.
- Слушай, Мухина, - принялся излагать свою идею Воробей. - Давай намажем лица зеленкой, будто мы утопленники.
Сказано - сделано. Мы обмазались зеленкой и, прихватив с собой пузырек со спиртом (чтоб потом было чем зеленку смывать), отправились к бабке Анфисе.
На улице уже стояла глухая ночь.
Володька просунул в дверную щель лезвие ножа и скинул крючок с петли. Мы тихонько вошли в избу. Ведьма Анфиса безмятежно спала в своей кровати. Вся комната была залита лунным светом.
Тут и мне в голову пришла гениальная идея, которую я сразу же решила осуществить на практике. Намочив носовой платок спиртом, я, наклонившись над спящей бабкой, стала быстро тереть ее лицо.
И лицо начало стираться.
Стерлись многочисленные морщины на лбу, мешки под глазами, две глубокие борозды у носа… Не прошло и минуты, как перед нами вместо старой Анфисы лежала молодая.
- Вот тебе и две головы, - оторопел Воробей.
- Обыкновенный театральный грим, - пояснила я.
- А?.. что?.. где?.. - вскрикнула проснувшаяся Анфиса, ничего не понимая.
Но, увидев наши зеленые лица, сразу все поняла.
- Утопленники!.. - заорала она не своим голосом. - Утопленники!!
Мы с Володькой принялись играть свои роли.
- Да-а, мы-ы уто-о-пленники-и-и, - завывающим голосом произнес Воробей. - Сейчас мы утащим тебя на дно реки. У-у-у…
В лунном свете, да еще вымазанный зеленкой, Володька и впрямь выглядел как утопленник. Анфиса задрожала от страха.
- Сгиньте, сгиньте… - жалобно лепетала она, забившись в самый угол кровати.
- А вот и не сгинем! А вот и не сгинем! - включилась я в игру. - Говори, где прячутся черные колдуны! Говори-и-и…
- В сухом колодце, - скороговоркой заговорила Анфиса. - У кладбища. Там подземелье. Его в старину раскольники вырыли, для своих тайных встреч. А теперь это храм Сатаны. В Горлодуевку со всей России съехались черные колдуны и ведьмы. На торжественное открытие дверей Ада. Оно состоится завтра, в десять вечера. Обряд будет совершать Сатана-младший.
Даже и спрашивать ничего не надо было. Анфиса сама все выкладывала.
Но Володька все же решил уточнить:
- А есть ли какой-нибудь пароль, чтобы войти в храм?
- Пароля нет. Но у каждого поверх плаща должен быть надет магический талисман. - Она достала из-под ворота ночной рубашки медальон с танцующей коровой. - Вот такой.
Мне в голову пришла сногсшибательная идея.
- Собирайся, Анфиса, - деловито сказала я. - И не забудь прихватить черный плащ с капюшоном.
Ведьма, соскочив с кровати, бухнулась на колени.