- Я ждала вас. Ваша коллега уже здесь. - Джейн задержала его руку в своей руке, и у Лэпсли возникла абсурдная мысль, будто она ожидает, что он наклонится и поцелует ее. - Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, что я всегда всех встречаю печальным рассказом о своем здоровье, - добавила она. - Я хотела подчеркнуть то обстоятельство, что наши тела представляют собой непрерывный отчет обо всем, что с нами происходит. Переломы, болячки, болезни… все тут, сохраняется в плоти. И если все, что у нас есть, - это плоть, то мы можем отработать назад и воссоздать личность по перечню вещей, которые с ней происходили.
- Спасибо за лекцию. - Он чувствовал, что ее очарование увлекает, но не собирался поддаваться. - Вчера у нас не было возможности поговорить. Я был слишком занят с прессой, когда она появилась, чтобы заняться с вами, когда в конце концов появились вы.
Доктор Катералл отвела взгляд.
- Прошу прощения за то, что так опоздала. Увы, одним из физических последствий полиомиелита является слабость межреберных мышц. Я вынуждена спать в маске, соединенной с респиратором. Она поддерживает положительное давление, чтобы я могла дышать, но из-за нее у меня очень беспокойный сон и мне трудно просыпаться по утрам. Я пропустила первые четыре звонка на мобильник.
- Поставьте на мобильнике более громкий звонок, - раздраженно пробормотал Лэпсли.
Доктор Катералл подняла на него свои обезоруживающе кроткие глаза.
- Жертва находилась там многие месяцы, - сказала она. - Два часа не могли погубить какую-нибудь улику на теле, к тому же они гарантировали, что по прибытии я не допущу ошибок из-за недосыпа. Дайте мне делать мою работу, главный инспектор, и я предоставлю вам все необходимое, чтобы вы делали свою.
Долгую тишину, которая повисла между ними, прервало появление Эммы Брэдбери. Она выглядела так, словно не снимала костюм с предыдущего дня. Служащий морга, который привел Лэпсли, следовал за ней.
- Босс, - обратилась к нему Эмма.
- Сержант. Вы здесь давно?
- Полчаса или около того. Доктор Катералл позволила мне сделать несколько звонков из своего кабинета.
Лэпсли кивнул:
- Хорошо. Займемся делом?
Доктор Катералл провела Лэпсли и Эмму к первому столу и кивнула в сторону накрытого простыней тела:
- Жертва аварии. Я позволила себе провести вскрытие сегодня утром, до вашего приезда. - Она исподтишка взглянула на Лэпсли. - Как я понимаю, он жертва автокатастрофы, а не подозреваемый в убийстве. Мне показалось, вам не захочется топтаться рядом, пока я буду копаться в его внутренностях.
- Верно. У него было что-нибудь необычное?
- Ничего, что встревожило бы меня. Кровоподтеки и ссадины, полученные во время аварии, несколько ожогов от воздушных подушек и массивная рана на шее, разрыв каротидной артерии. Все соответствует тому, что обнаружено на месте происшествия. Разумеется, я отослала кровь на анализ. Мы можем обнаружить следы алкоголя или наркотиков. Довольны?
- Без ума. А что по поводу другого трупа?
Она театральным жестом откинула простыню с массивного, неправильной формы тела на втором столе:
- Et voilà!
Вид трупа в лесу - естественная вещь, помещенная среди других естественных вещей, - казался почти нормальным. Здесь же, при виде тела, лежавшего без одежды на жестком металле, среди кусков пленки, выкопанной вместе с ней и заскорузлой от грязи, Лэпсли не покидало ощущение неправильности. Никто не заслуживает, чтобы его оставили в таком виде. Смерть точно должна выглядеть как-то достойно.
То, что от нее осталось, было крапчато-серым и высохшим. Бедренные и плечевые кости выпирали из кожи, а желудок сгнил или был выеден, и в нем виднелся бугристый позвоночник. На лице в первую очередь бросался в глаза оскаленный рот с завернувшимися губами, открывающими черные десны.
В обрамлении кусков полиэтилена она казалась меньше, чем в лесу.
- Ну-с, - тихо проговорила доктор Катералл, когда ее помощник подкатил к ней столик на колесах, на котором стоял поднос с хирургическими инструментами. - Если нет возражений, давайте приступим.
В течение следующего часа Лэпсли и сержант Брэдбери наблюдали, стоя в сторонке, как доктор Катералл разворачивает пленку и усердно врезается в останки старухи. Она отбирала ткани на анализ, переходя с места на место и тихо вещая в записывающее устройство с минидиском, а ее помощник время от времени фотографировал. Ее работа была педантичной и скрупулезной, а по тому, как доктор держалась, она больше напоминала женщину, разгадывающую трудный кроссворд, чем медика, который занимается вскрытием трупа.
Лэпсли словно впадал в гипнотический транс, убаюкиваемый спокойной работой доктора Катералл. Он ожидал, что руки женщины, учитывая физическое состояние и историю болезни, будут действовать неловко, но ее движения были точны и максимально экономны. Она делала только то, что нужно, не больше и не меньше.
А вот Эмма Брэдбери постоянно нервничала. Через несколько минут она нашла лабораторный табурет и взгромоздилась на него, но, похоже, никак не могла на нем удобно устроиться. Она все время ерзала, почесывала голову, дергала себя за ухо, лазила за чем-то в карманы, но, видимо, так и не находила. Сержант откровенно скучала, и ей плохо удавалось это скрывать.
Минут через двадцать, добравшись до последнего слоя пластика, которым было обернуто тело, доктор Катералл вдруг вздрогнула.
- Господи Боже, - тихо проговорила она. Потом склонилась, чтобы рассмотреть что-то под покровами. - Господи Боже, - повторила она и жестом пригласила помощника подойти ближе.
Тот принялся фотографировать, а доктор Катералл стала аккуратно вынимать какие-то предметы, находившиеся между пластиком и трупом, и выкладывать их на третьем столе.
- Возможно, вы захотите взглянуть на это. - Она повернулась к Лэпсли.
Главный инспектор направился к ней, но прежде чем он подошел к столу, зазвонил его мобильник. Доктор Катералл бросила на него хмурый взгляд.
- Главный инспектор Лэпсли, - сообщил он в трубку.
- Лэпсли? - Голос был знакомый: сухой, как сено, и с легким жестяным тембром, что, вероятно, означало, что с ним говорят по аппарату с громкоговорящим устройством. - Алан Роуз. Вы вчера звонили.
Доктор Катералл кивнула в сторону двери.
- Простите, сэр… не могли бы вы секунду подождать? Я на вскрытии. - Он направился к дверям и вышел в коридор. - Так лучше, - сказал он, когда двери захлопнулись за ним. - Сэр… давно не виделись.
- Слишком давно.
Лэпсли представил, как Роуз откинулся на спинку кресла в своем белом, со стеклянными стенами кабинете.
- Как Соня?
Вспышка неожиданной боли, ледяной нож в сердце. У Лэпсли перехватило дыхание.
- С ней… все в порядке.
- А дети?
- Отлично. Спасибо, что спросил.
- А как у тебя… э-э… со здоровьем?
- Без изменений… потому-то я и удивился, получив звонок от юной копши, которая занимается автомобильной аварией.
- А, да. Она мне звонила, когда твое имя высветилось в компьютере.
- Это как раз одна из вещей, которые я хотел спросить у тебя. Во-первых, почему мое имя оказалось в компьютере?
На другом конце провода возникла пауза.
- Я точно не знаю, - наконец сказал Роуз. Лэпсли почувствовал, что язык пощипывает, словно его опустили во что-то слегка острое, но он не мог понять, что это означает.
- Предположительно дело неким образом, - голос Роуза стал увереннее, - перекликается с каким-то прежним расследованием, которым ты занимался. Вроде нераскрытого убийства.
- Не могу сказать, что слышу какой-либо звон.
- Возможно, произошел сбой. В наши дни компьютеры отравляют полиции жизнь.
Снова на мгновение повисло молчание, но на этот раз у Лэпсли появилось ощущение, что суперинтендант Роуз ждет от него комментариев.
- У меня было такое впечатление, что я нахожусь в длительном отпуске по состоянию здоровья, - проговорил он наконец. - Ты знаешь, моя синестезия делает работу в кабинетных условиях затруднительной.
- Я помню, мы говорили об этом, Марк, но ты ведь понимаешь, что мы не можем позволить себе держать тебя на больничном бесконечно. Мы подыскиваем тебе работу, которую ты мог бы выполнять без сидения в кабинете, но это совсем непросто. Я знаю, что ты написал пару докладов для начальника полиции, но министр внутренних дел настаивает, чтобы мы вернули к оперативной работе как можно больше сотрудников. Поэтому когда неожиданно выяснилось, что ты способен внести вклад в раскрытие этого дела, я воспринял это как знак. Знак того, что настало время тебе возвращаться к нам. Я организовал место здесь, в Челмсфорде, и у тебя будет доступ к комнате отдыха, если она понадобится. А когда дело закроем, мы тебе что-нибудь подберем.
- А до тех пор я веду следствие?
- Верно.
- Как главный инспектор-детектив? Мы не пересаливаем пудинг?
- Смотри на это как на способ впрячься в работу с минимальными издержками.
- Приятно с вами поговорить, сэр.
- Заскакивай, когда будешь в управлении. Поболтаем.
Лэпсли сунул мобильник в карман и глубоко вздохнул. Похоже, он снова при деле. Нельзя сказать, что это совершенно неожиданно - он ожидал чего-то подобного, - но и не совсем здорово.
Вздыхая, он вернулся в патолого-анатомическую лабораторию.
На столе из нержавеющей стали было выложено то, что доктор Катералл извлекла из желудка трупа: высушенные тельца пяти полевых мышей, а также двух крыс и каких-то более крупных зверьков, которых Лэпсли посчитал черными или охотничьими хорьками или чем-то вроде этого. Маленькие зверьки показались Лэпсли не более чем косточками размером со спичку в клубках свалявшейся шерсти.
- Несомненно, мы ищем серийного убийцу, сэр, - сухо заявила сержант Брэдбери.
Доктор Катералл окинула ее спокойным взглядом.
- Эти животные сумели пробраться через прорехи в полиэтилене и оказались в теле старухи, - сказала она. - Я обнаружила их сбившимися в районе желудка, где они начали поедать внутренности. И все они погибли, не успев причинить большого вреда.
- Как погибли? - вскинулся Лэпсли.
- Это мы определим. А пока надо закончить вскрытие. Это не та вещь, которую можно отложить и вернуться к ней позже.
Она работала в логической последовательности, начав с темечка на голове трупа и закончив ступнями ног. В середине процесса труп был практически вывернут наизнанку, а доктор Катералл, засунув по запястья руки в его сухие внутренности, изучала то, что осталось от внутренних органов, но, к тому времени как она закончила, он был почти в том же состоянии, что и до вскрытия. Если бы не толстый Y-образный шов черной нитью, проходящий по телу от паха до груди, где он разделялся и шел до обоих плеч выше плоских грудей.
Когда доктор Катералл закончила с трупом, Лэпсли подумал, что она стала меньше: усохла в процессе операции. Ему показалось, что в ее миниатюрном тельце не такой уж и большой запас жизненных сил.
- Что вы можете о ней сказать? - спросил Лэпсли, когда доктор Катералл тщательно и устало мыла руки.
- Давайте начнем со степени разложения, - отозвалась она. - Тело находится в удивительно хорошем состоянии, если учесть место, где его нашли. Полиэтиленовая пленка обеспечила нечто близкое к анаэробным условиям, что замедлило процесс разложения и предохранило его от всех, кроме самых решительных или… - она указала на маленькие трупики на соседнем столе, - самых небольших по размерам хищников. Принимая во внимание состояние кожи и плоти и учитывая воздействие окружающей среды, я бы заключила, что она умерла от семи до десяти месяцев назад.
- Мы примерно так и думали, - подала голос Эмма.
Доктор Катералл фыркнула:
- Порой вскрытие призвано подтвердить очевидное, а не вытаскивать кроликов из шляпы. Судя по плотности и пористости костей, я бы сказала, что она находилась в конце своей естественной жизни, ее возраст где-то лет семьдесят - восемьдесят. Это подтверждает и прогрессирование артрита в суставах. Легкие повреждены перенесенной в детстве ревматической лихорадкой. Кроме того, в течение жизни она страдала от других заболеваний - рахита, небольших меланом кожи и так далее, но ни одно из них не стало причиной смерти. Еще она, по моим оценкам, несколько лет страдала от недоедания, но и это не свалило ее.
- Тогда отчего же она умерла? - спросил Лэпсли.
- Я подойду к этому. - Она подалась вперед и указала на морщинистый шрам на шее трупа, виднеющийся в выемке грудины: - Этот шрам указывает на то, что на ранних этапах ее жизни ей вводили дыхательную трубку. Не зная истории болезни, трудно говорить с уверенностью, но я бы сказала, что это результат перенесенной в детстве дифтерии. - Она немного помолчала, глядя на тело. - Бедренные кости изношены, но они ее, а не искусственные. Кроме нормальных следов глубокой старости, ничто не указывает на наличие проблем, связанных со старением, которые могли послужить причиной смерти, - ни опухолей, ни признаков удара. И, насколько я могу судить по истечении столь длительного времени после смерти, у нее было лошадиное сердце. В действительности если бы я была ее доктором и она еще жила, то я сказала бы, что ей жить еще несколько лет. Она умерла не от набора симптомов под названием "старость".
- Тогда…
- Я подхожу к этому. - Доктор Катералл задумчиво погладила ладонью подбородок. - Внешнее воздействие нельзя полностью исключать. Перерождение тканей означает, что нельзя определенно провести тест на шок или коллапс кровообращения, но по причинам, которые я изложу чуть позже, не думаю, что внешнее воздействие вероятно… по крайней мере как главная причина смерти. Разумеется, оно могло быть дополнительной причиной.
- Разумеется, - пробормотал Лэпсли.
Складывалось впечатление, что доктор Катералл либо репетировала свою маленькую речь в течение всего вскрытия, либо аккуратно выстраивала мысли в придаточные предложения и сослагательные наклонения даже в ходе изложения.
- Короче говоря, - она заторопилась, заметив вопросительный взгляд Лэпсли, - вы, когда осматривали тело вчера, вероятно, сами обратили внимание на повреждение в задней части черепа. Оно не случайное. Я бы сказала, что незадолго до смерти ее ударили раз или два тупым предметом.
- На месте ничего такого не обнаружено, - тихо сказала Эмма, стоящая рядом с Лэпсли.
- Еще какие-нибудь повреждения на теле? - спросил Лэпсли.
- Никаких ножевых ран или переломов, если вы это имеете в виду.
Лэпсли нахмурился:
- Я прежде всего имел в виду пальцы.
Доктор Катералл медленно кивнула:
- Это очень странно. Пальцы на правой руке отрезаны каким-то острым орудием. Мне еще предстоит провести анализ на предмет, отпилены они, отрезаны или откушены, но пальцы определенно отсутствуют, и я имею все основания быть уверенной, что сделано это после смерти и не хирургическим путем… Не видно попытки закрыть раны.
- А левая рука?
- В целости. И это, конечно, немного странно.
- Вам это еще ни о чем не говорит? - спросила сержант Брэдбери.
Лэпсли немного подумал. Кроме сводящего с ума слабого вкуса личи, вызванного, как он подозревал, скорее воспоминанием о звуке, чем самим звуком, ничего другого не было - только ноющее ощущение, будто ему что-то известно. Он раньше рассказывал кому-то об отсутствующих пальцах. Но где? Когда?
В комнате воцарилась тишина. Лэпсли первым нарушил ее, постучав рукой по приподнятому краю анатомического стола:
- Как вы думаете, было ли место, где мы ее нашли, действительно тем местом, где было совершено преступление? Она умерла там или где-то еще, а затем перевезена туда?
- Этот вопрос нужно скорее задать криминалистам, - рассудительно заметила Катералл.
- Доктор Катералл… Джейн… у меня такое ощущение, что вы не боитесь высказывать свое мнение, особенно когда у вас есть подкрепляющие факты.
- О, как хорошо вы меня знаете после столь короткого знакомства! Под ногтями ее левой руки имеются следы земли и растительности, что, на мой взгляд, свидетельствует: она была жива, когда оказалась в лесу. Большего я сказать не могу.
- Нам еще нужно установить личность жертвы. Вы обнаружили какие-нибудь зацепки на теле или на одежде?
- Время, которое она находилась в лесу, самым пагубным образом сказалось на состоянии ее одежды, - вздохнула доктор Катералл. - Я, разумеется, направлю ее экспертной бригаде, но удивлюсь, если на ней окажется что-то полезное. Этикетки указывают, что она приобретена в ряде универмагов, хотя общее состояние, цвет, а также следы носки и ремонта позволяют предположить, что все предметы носили несколько лет. - Она немного помолчала. - Я понимаю, это не из моей области, но я обратила внимание, что кое-где то из пуговиц, то из молнии торчат хлопчатобумажные нитки. Подозреваю, может обнаружиться, что большая часть одежды - бывшая в употреблении и, возможно, приобретена в благотворительных магазинах, а нитки - остатки от фирменных бирок. Это только мои подозрения, эксперты скажут больше.
- Доктор Катералл, я и представить не могу, чтобы кто-то мог сказать больше вас, - улыбнулся Лэпсли.
- Вы очень добры, - тихо проговорила Джейн.
- Значит, мы не приблизились к выяснению ее личности.
- Не совсем так. - Она обернулась: - Дэн, принесите, пожалуйста, коробку с вещественными доказательствами, она в вытяжном шкафу.
Лэпсли обернулся. Молодой лаборант укладывал хирургический инструмент в автоклав для стерилизации. Услышав просьбу доктора Катералл, он прошел к большому остекленному кубу у стены и вытащил из него пластиковую коробку со стандартной наклейкой "собственность полиции" на крышке.
- Взгляните на рот жертвы, - обратилась к Лэпсли доктор Катералл. - Что вы видите? Или, скорее, чего вы не видите?
Лэпсли наклонился поближе к похожей на череп голове, ощутив при этом неприятный душок.
- Не вижу ни одного зуба, - ответил он.
- Правильно. - Доктор Катералл торжественно открыла пластиковую коробку. - Где-то в процессе она потеряла все зубы и заменила их этим!
Лэпсли увидел лежащий в коробке комплект зубных мостов: новеньких и блестящих. И, что странно, ему захотелось рассмеяться. Они выглядели скорее как что-то из магазина приколов, чем как вещь, которую люди вставляют себе в рот.
- И чем это нам поможет?
Доктор Катералл аккуратно вытащила протезы из коробки и повернула их.
- Тем, что на них проставлен серийный номер. - Она показала Лэпсли то, что он скорее принял бы за несколько мелких царапин. - И этот особый серийный номер, использующийся только в зубопротезировании и помечающий именно эти протезы, позволит нам выйти на зубного техника, который их сделал. А это, в свою очередь, позволит идентифицировать труп. - Она улыбнулась ему своей милой улыбкой. - И когда я говорю "позволит", то имею в виду "позволило". Юноша Дэн ранее сделал несколько телефонных звонков, и теперь нам известно, кто эта старая леди.