- Доктор Катералл, я поражен. По-настоящему поражен. Теперь вам остается только сказать мне, кто ее убил, и мы раскрыли преступление, не выходя из помещения.
- Прямо в стиле Ниро Вульфа. - Она зарделась. - Печально, но я не в силах помочь с установлением личности убийцы, однако могу предоставить кое-какую нужную вам информацию. Ее имя Вайолет Чэмберс. Ей было семьдесят девять лет, и она проживала в Ипсуиче. Это вся информация, которой я располагаю: мне не хотелось слишком углубляться в ту область, где вы несомненный специалист.
- Доктор Катералл, вы действительно способны поражать.
- Пожалуйста, зовите меня Джейн.
- И самое поразительное то, что вы знали, кто она и что ее убило, еще до того, как я вошел в эту комнату, и все же разыграли передо мной целое представление.
Она пожала плечами: они судорожно дернулись.
- Мне так редко доводится иметь благодарную аудиторию. Приходится пользоваться случаем.
- Джейн, для меня честь дать вам такую возможность.
- Тогда, вероятно, мне удастся заманить вас к себе в кабинет, где я могла бы предложить вам чашечку кофе и показать то немногое, что юноша Дэн сумел раскопать о Вайолет Чэмберс.
- Вы делаете мне предложение, доктор Катералл?
- Ох, учили же меня не заканчивать фразу предложением, - весело улыбнулась она.
Лэпсли повернулся к сержанту:
- Эмма, летите к экспертам. Выясните, вдруг они нашли какие-нибудь скелеты животных вокруг места аварии.
Эмма кивнула и ушла, явно радуясь возможности что-то делать по-настоящему, а не сидеть на месте и смотреть, как работают другие.
- Дэн, - обратилась к помощнику доктор Катералл, - не могли бы вы организовать для меня два кофе? Принесите также сахар и сливки. Мы будем у меня в кабинете.
Она жестом предложила Лэпсли идти впереди. На мгновение ему показалось, что она хочет, чтобы он взял ее под руку. Он все еще не знал точно, насколько серьезна доктор Катералл, но подозревал, что если рассмеется, то может уязвить ее гордость.
Толкнув двойные двери, он вышел из анатомички и инстинктивно повернул направо, куда уходило ответвление от основного коридора здания. Когда доктор Катералл тихонько закрыла двери за собой, он двинулся по коридору - не торопясь, чтобы она могла поспевать за ним.
Лэпсли миновал закрытые двери с табличками "Лаборатория", "Инструменты" и "Вещественные доказательства". В конце коридора виднелся пожарный выход. Слева от него находилась приоткрытая дверь с табличкой "Доктор Дж. Катералл, старший судебный патологоанатом". Лэпсли подождал Джейн, и когда она жестом пригласила его войти, открыл дверь и прошел внутрь.
Основываясь на недолгом опыте общения с доктором Катералл, Лэпсли ожидал увидеть бумаги и книги, заполняющие стол, книжные полки, шкафчики с файлами и даже разложенные на полу. Но кабинет был почти пуст. Это его приятно удивило. В книжном шкафу стояли медицинские журналы и несколько справочников, а на столе располагался компьютер "Делл", по экрану бегала заставка.
Нет, это было не все. На книжном шкафу, рядом с принтером компьютера, стояла в рамке фотография черноволосого молодого человека. Он улыбался фотографу. По нижней части снимка было что-то написано, но Лэпсли не захотел подходить ближе, чтобы рассмотреть. Это показалось бы слишком развязно для столь короткого знакомства.
Доктор Катералл указала на стул:
- Садитесь, пожалуйста.
Он сел. Доктор Катералл выдвинула ящик стола и стала что-то искать, а Лэпсли вдруг подумал: меньше часа назад она делала практически то же самое внутри человеческого тела. В конце концов доктор вытащила тонкую папку:
- Вот… это то, что Дэн выяснил о ней вместе с перечнем предметов одежды и личных вещей, которые мы обнаружили. Я распечатаю еще один экземпляр для вас.
Лэпсли открыл папку и зашелестел страницами. Некоторые были явно напечатаны - вероятно, Дэном, помощником доктора, - а остальные были копиями электронных сообщений. Он начал читать, потом поднял глаза, почувствовав, что атмосфера в кабинете переменилась.
Доктор Катералл смотрела на компьютер.
- Что-нибудь случилось? - спросил он.
- Сегодня утром я не пользовалась компьютером, - проговорила она. - Я, когда приехала, даже не включала его.
Она подвигала мышкой, и экран ожил. На экране был открыт тот самый файл, который читал Лэпсли.
- Кто-то баловался с моим компьютером, - выдохнула доктор Катералл. Она помрачнела. - Дэн!
В коридоре послышались шаги. Помощник доктора вошел с подносом, на котором стояли чашки, блюдца, а также плошка с сахаром и кувшинчик со сливками.
- Да, доктор?
- Вы включали сегодня мой компьютер?
Дэн потряс головой:
- Точно не включал.
- Вы знаете, кто это сделал?
- Утром были только мы с вами. И еще, конечно, детектив-сержант. Но она практически все время читала здесь бумаги, насколько я знаю. Когда я заходил сюда последний раз, компьютер был выключен.
- А сейчас он включен. - Она перевела взгляд на книжный шкаф. - И принтер тоже. Кто-то побывал здесь и распечатал информацию о Вайолет Чэмберс!
- Это невозможно, - ставя поднос на стол, пробормотал Дэн. - Для чего это кому-то понадобилось?
- И зачем нужно было оставлять компьютер включенным? - Лэпсли нахмурился. - Зачем было оставлять открытый файл?
- Возможно, Дэн вспугнул тех, кто здесь был, когда вел сюда вашего сержанта, - отозвалась доктор Катералл. - Видимо, им пришлось поспешно бежать отсюда и не было времени выключить компьютер. Они могли попасть на улицу через пожарный выход. Если оставляли машину на парковке, то могли добраться до нее за считанные секунды.
Лэпсли перевел взгляд с компьютера на принтер, а затем на папку, которую держал в руках. Бессмыслица. Пожилая жертва убийства зарыта в лесу, это он мог понять. Такие вещи случались прежде. Проникновение в патологоанатомическую лабораторию - это он тоже мог понять, хотя и с натяжкой. Бывали случаи, обычно связанные с гангстерскими убийствами, довольно изощренных попыток уничтожить улики, а один раз, как ему припомнилось, кто-то даже поджег лабораторию, где проводилось вскрытие. Нет, именно сочетание этих двух факторов встревожило его. Почему убийство пожилой женщины оказывается настолько важным, что кто-то пробирается в кабинет патологоанатома, чтобы заглянуть в ее файл? Похоже на столкновение между двумя совершенно независимыми друг от друга делами.
Лэпсли взглянул на рассерженную докторшу.
- Что-то с трудом в это верится, - сказал он. - Вы уверены, что выключили компьютер вчера вечером перед уходом?
Она ответила какой-то едкостью, но Лэпсли не расслышал. Что-то из сказанного ею ранее маячило на задворках памяти. Что-то о том, что те, кто пробрался в кабинет и включил компьютер - если, конечно, она сама не забыла выключить его накануне вечером или его не включила по какой-то неизвестной причине Эмма Брэдбери, - оставили свою машину на парковке у здания.
И тут он понял, что это. Когда он мысленно представил эту машину, она была черным "лексусом" с тонированными стеклами.
Совершенно как та, что стояла неподалеку от того места, где было обнаружено тело Вайолет Чэмберс. Та, что уехала, прежде чем он успел узнать, кто в ней сидит.
Глава 5
Дэйзи Уилсон оставила свою машину - или машину Вайолет, как она уже думала о ней со смешанным чувством ностальгии и неприязни, - в каком-то переулке в Колчестере. Она могла бы проехать на ней весь путь, но что-то заставило ее остановиться миль за двадцать до конечного пункта и завершить путешествие на поезде. Частью это была ее обычная осторожность, которая так хорошо и долго ей служила. Что-то в ней зудело и покалывало при мысли о том, чтобы оставить машину там, где ее можно как-то связать с ней, несмотря на анонимность, которую ей позволяли сохранять ее новые документы. Однако главным образом это было связано с тем обстоятельством, что езда за рулем ее нервировала, в то время как поезд успокаивал. Если уж она собирается здесь какое-то время пожить, то желательно, чтобы первые впечатления были приятными.
Оставив относительную безопасность шоссе А12, она осторожно объезжала пригороды в поисках ближайшей железнодорожной станции. Дэйзи была твердо убеждена, что поезда на Лейстон-бай-Нейз останавливаются в Колчестере, хотя и не знала точно, откуда ей это известно. Проблема заключалась в том, что в Колчестере, похоже, три станции, а ей не хотелось оказаться вдали от нужной. В конце концов, проехав станцию "Колчестер", затем "Норт" и покружив вокруг безликих строений Голландского квартала и контрастирующего с ними пышного готического уродства арки Эббигэйт, она добралась до станции "Колчестер-Таун", выбранной единственно потому, что та оказалась ближайшей к дороге, снабженной указателем на Лейстон-бай-Нейз.
Дэйзи оставила машину на выделенном для инвалидов пятачке перед кварталом тихих магазинов с двумя жилыми этажами над ними, взяв с собой только небольшой чемодан и сумочку. У нее была инвалидная карточка для машины, хотя в действительности она и была инвалидом. Дэйзи положила карточку на "торпеду", прежде чем протереть влажной тряпкой все, чего она касалась, и запереть машину. Она посмотрела по сторонам, словно в поисках конкретной витрины: цветочная лавка, магазин старых книг, прачечная самообслуживания, букмекерская контора, маленький супермаркет. Никто на нее не смотрит. Никто потом не сможет описать ее внешность. Несмотря на близость к станции, это тихое место, в стороне от основной транспортной артерии. Машина наверняка спокойно простоит здесь несколько дней, пока кто-нибудь заподозрит неладное, а она решительно настроена вернуться за ней еще до того.
Дэйзи рассеянно похлопала по крыше машины затянутой в перчатку рукой. "Вольво-740" с номером категории "Ф", тусклого оттенка бронзы - по ее мнению, такой цвет называется "шампань", - она приобрела на одном из этапов своих "путешествий" и оставила из-за полной безликости. Второй раз на эту машину никто не взглянет. И едва ли кто-то может покуситься на нее. Для начала, в ней не было даже радио, не говоря уже о чем-то более современном.
И опять же, если кто-нибудь вздумает украсть машину, это только на пользу. Как бы ни была противна мысль о поисках новой, Дэйзи все отчетливее сознавала, что "вольво" является ниточкой к Вайолет Чэмберс - ниточкой, об обрыве которой она реально должна подумать. Не то чтобы она сердцем прикипела к машине - Дэйзи понимала, что она ни к чему сильно не привязывалась, как другие. Дело больше было в том, что машина представляла собой идеальный образец добротности и надежности. Еще у нее была автоматическая коробка, что для Дэйзи значительно удобнее.
Заперев машину, она быстро пошла в сторону станции. Время и морской прилив не ждут женщин, а ей не терпелось увидеть море.
В соответствии с расписанием на безлико-современной станции - повсюду балочные фермы, столбы и стекло - следующего поезда придется ждать полчаса. Она купила билет и выпила в станционном кафе чудесный чай с молоком. Там стоял сильный запах кофр и горячей выпечки. Никто не обращал на нее внимания: миниатюрная женщина в твидовом жакете и шляпке в одиночестве потягивала что-то из чашки. Дэйзи прекрасно понимала, какое впечатление производит… или не может произвести. Это было то, что она сознательно культивировала.
Почему-то Дэйзи ожидала дизельный локомотив "Бритиш Рэйл" 1950-х годов с четырьмя блекло-голубыми вагонами, однако поезд оказался вполне в духе времени, двери покрыты граффити (еще один признак современности). И тем не менее вид поезда, входящего в изгиб пристанционных путей, наполнил Дэйзи ностальгическим томлением, хотя она с тревогой осознавала, что не может вспомнить, по чему именно испытывает ностальгию. Вероятно, по прошлому.
Дэйзи устроилась в пустом купе второго класса. Когда она села, от обивки поднялось маленькое облачко пылинок и мелких частичек наполнителя сиденья. Странно знакомый запах вдруг пробудил воспоминание о… О чем? О ней, сидевшей в поезде и глядевшей в окно на море красных маков. Сколько ей было лет? Где это было?
Она покачала головой. Для воспоминаний сейчас не время.
Поезд, дернувшись, тронулся, и Дэйзи почувствовала, как ее дыхание участилось от волнения, когда вагон выплыл из-под навеса станции и мягко пошел через предместья, чтобы потом набрать скорость за городом. С полчаса она восхищенно смотрела на пробегающие мимо поля и холмы, стога сена и сараи, а также на маленькие городки с пробуждающими воспоминания чисто британскими названиями вроде Алресфорд, Грейт-Бентли, Уили и Кирби-Кросс.
Первых чаек она увидела, когда путь разделился: правая ветка пошла на Клэктон, а левая - на Фринтон-он-Си, Уолтон и Лейстон-бай-Нейз. Они сидели стайками на крышах домов или медленно парили над эссекскими болотами - большие серо-белые птицы с глазами, как крошечные черные жемчужины, и хищно загнутыми клювами, напоминающими ножи для рыбы.
Поезд остановился в Фринтоне. Запах моря, соленый и свежий, щекотал ноздри. Запах, не похожий ни на что на свете. Запах, который не изменился с тех пор, когда еще не было домов, ферм, людей, не было машин, тракторов и поездов. Возможно, единственный оставшийся на планете изначальный запах.
Дверь открылась, и в купе вошла пожилая женщина. Несмотря на худобу рук, кожа ее словно провисла, а вены с внутренней стороны были узловатыми и переплетенными, словно корни поваленного бурей дерева. Из-под прикрывающей волосы шапочки ручной вязки выглядывала улыбающаяся маска. Казалось, она навеки застыла у нее на лице.
- Добрый день. - Попутчица доброжелательно посмотрела на Дэйзи. - Позвольте к вам присоединиться.
- Прошу вас, - механически ответила Дэйзи, хотя чувствовала, как все у нее внутри закипает от досады. - Мне здесь довольно одиноко.
Женщина улыбнулась и села напротив Дэйзи. Не раздумывая, Дэйзи сложила руки на коленях, точно как ее новая спутница.
Где-то на платформе послышался свисток, и поезд тронулся.
- Отдыхать? - спросила женщина, глядя на чемодан Дэйзи.
- Кузина заболела, - ответила Дэйзи. Это была ее стандартная легенда. Она печально тронула пальцами чемодан. - Это ее… вы понимаете. Ее то забирают в больницу, то выписывают, и я решила заскочить, взглянуть, как она.
Женщина кивнула:
- Ужасно. И все же удивительно, на что сегодня способны врачи. - Она подалась вперед, выставляя свою скрюченную руку. - Меня зовут Ив. Ив Бэйкер.
- Дэйзи Уилсон… рада познакомиться. - Дэйзи пожала протянутую руку, ощутив, как пергаментная кожа передвигается по костям. Она могла левой рукой взять Ив за запястье и отгибать ей пальцы, пока они сломаются, один за другим, заставив ее задохнуться от боли и шока. Если бы захотела. Эта мысль подействовала на нее возбуждающе. - А вы? - спросила она вместо этого. - Вы тоже на отдых?
Если да, то женщина бесполезна для Дэйзи. Хотя она обычно ждала, пока не оглядится и не найдет где остановиться, прежде чем начать поиски очередной жертвы, но зачем упускать хороший шанс, если он сам идет в руки.
- Боже, нет, - рассмеялась Ив. - Я живу в Лейстоне. Я живу там с самого детства.
- Правда? - Дэйзи сделала заинтересованное лицо.
- Ну да. - Ив подалась вперед. - Меня эвакуировали туда во время войны, понимаете, и пока я была здесь, мой дом в Лондоне разбомбили во время налета. Моя семья погибла, поэтому я осталась в семье, в которую меня передали.
- Мне очень жаль, что у вас все так получилось.
- Ах, это уже в прошлом. Я здесь училась, здесь вышла замуж и вырастила троих детей.
Искорка интереса, замерцавшая было в голове Дэйзи, стала угасать на ветру разочарования.
- У вас трое детей?
- О да! Разумеется, все они переехали, но приезжают раз в неделю. Один работает в банке, другой занимается компьютерами, а третий - секретарь в школе. И они подарили мне кучу чудесных внуков.
- Это прекрасно, - пробормотала Дэйзи, отведя глаза от спутницы, и снова стала смотреть на плоскую зеленую местность.
Дети и внуки. Семья. Люди, которые заметят ее исчезновение. Люди, которым будет не все равно.
- А где живет ваша кузина? - спросила Ив.
Дэйзи помедлила, прежде чем ответить, ровно столько, чтобы создалось впечатление, будто она сочла разговор оконченным.
- Возле церкви, - неопределенно ответила она.
Ведь есть же в Лейстоне какая-нибудь церковь.
- Какой церкви?
- Методистской, мне кажется.
Опасности пока нет. Сколько методистских церквей там должно быть?
- А-а. Понятно. - Ив села поглубже в кресло, видимо, раздосадованная тем, что новая подруга не хочет продолжать разговор.
Поезд начал замедлять ход, а сердце Дэйзи забилось чаще. Так было каждый раз, когда она впервые приезжала в новый город, в новый дом. Но было еще и другое - чувство, что на этот раз она действительно едет домой. Это было как-то связано с соленым запахом моря, жалобными криками чаек, ощущением безбрежного пространства, начинавшегося сразу за кустами, ограждающими железнодорожные пути. А затем они подъехали к крошечной станции: всего две линии рельсов, разделенных платформой.
Поезд остановился, и Дэйзи, отвернувшись от окна, с удивлением увидела маленькую старушку, которая все еще сидела напротив нее. Дэйзи практически забыла о ней.
- Приятно было познакомиться, - улыбнулась Дэйзи.
- И мне. Надеюсь, ваша кузина… ну, вы понимаете.
- Спасибо.
Дэйзи позволила старушке выйти первой, потом, когда та быстро заковыляла к пункту проверки билетов, она повозилась некоторое время с чемоданом, чтобы дать Ив уйти подальше, прежде чем двинуться самой.
Дэйзи вышла на солнце и остановилась, чтобы осмотреться. Слева ряд трехэтажных домов с высокими окнами, лениво загибаясь, пропадал из виду. Справа - здание, которое, разумеется, называется "Станционная гостиница". А перед ней, за треугольником обсаженного кустами газона, расстилалось Северное море, вздымающееся и опадающее, словно бьющееся на ветру серо-голубое одеяло, растянутое между строениями. Дэйзи как зачарованная пошла в сторону набережной. Когда в последний раз видела море, она даже не могла вспомнить. Все места, имена и лица перемешались у нее в голове. Она знала, что, видимо, на каком-то этапе жизни бывала у моря, но не могла вспомнить когда.
Дэйзи оглянулась, словно прощаясь с жизнью, которую оставляла позади, и увидела жилой дом в викторианском стиле: красный кирпич, высокие окна и массивный парадный вход. Она обошла его, чтобы попасть от современной стеклянной билетной кассы к газону, но дом так походил на старую билетную кассу, которую она ожидала увидеть, что ей пришлось на мгновение зажмуриться, чтобы проверить, не привиделся ли он ей. А затем, рассмотрев, как в здании размещаются квартиры, она поняла, что могло случиться. В нем раньше действительно размещалась билетная касса, но ее закрыли и переделали в многоквартирный дом. Наверное, так лучше. Теперь путь на станцию лежал через безвестный дом, сложенный как из кубиков, и живущие в старой билетной кассе люди понятия не имели об истории, которая их окружает.