Кажется, я говорила вам - а возможно, вы и сами знаете - о его деятельности ради общественного блага, о тех удивительных вещах, которые он делает для бедных людей, не имеющих возможности заплатить за операцию. Я хранила множество газетных вырезок с его интервью и фотографий с людьми, которым он помог, и вдруг мне пришло в голову, как было бы здорово вставить их в рамки. Я нашла на Тоттенхем-Корт-роуд одну фирму, которая делает это достаточно дешево, и две недели спустя пришла на работу пораньше. Я целый час развешивала их в приемной и добилась, чтобы они выглядели почти идеально. После этого я все надраила, подмела пол, расправила блузку и уселась, ожидая, когда он войдет.
Он опоздал на несколько минут. Войдя, стряхнул зонтик и поставил его в угол.
- Доброе утро, Алекс, - сказал он.
- Доброе утро, мистер Раднор, - ответила я, широко улыбаясь. От возбуждения я едва могла усидеть на месте. - Какая отвратительная погода.
- Ужасная. - Кристоф поднял голову, и, когда увидел все развешанные позади меня рамки, выражение его лица изменилось. - Это замечательно, - неуверенно сказал он. Остановившись у стола, расстегнул плащ; было видно, что он крепко задумался. - Но, может быть, - наконец сказал он, - для приемной это не совсем подходит? Мне кажется, они немного… гм… бросаются в глаза. Как вы думаете?
Моя улыбка погасла.
- Вам есть чем гордиться, мистер Раднор, - возразила я.
- Вот что я вам скажу, - доброжелательно начал он, - вам не кажется, что все это будет лучше смотреться в моем кабинете?
- В вашем кабинете? - И тут я, конечно, все поняла. Он не расстроен и не сердится - просто он слишком скромный. Да, такой вот он человек. С независимым видом я встала из-за стола. - Да, конечно. В вашем кабинете. Там им самое место. - Повернувшись, я начала снимать рамки со стены и складывать их в углу. - Я отнесу их наверх.
- Нет-нет, не надо.
- В ближайшие полчаса никого из служащих здесь не будет. Я могу запереть дверь.
- В этом нет необходимости.
- Но мне хотелось бы это сделать.
Чтобы дотянуться до верхнего ряда, я встала на цыпочки и тут же себя выругала - за то, что не подумала, каково ему видеть мою задранную юбку и ноги в черных колготках. Когда я сняла последнюю рамку и повернулась к нему, он был весь красный.
- Тогда пойдемте, - сказал он, забрав половину рамок. - Я вызову лифт.
До этого я никогда не была в его кабинете, так как секретарша сторожила его, словно цербер. Ну, там все было очень изысканно: обшитые дубовыми панелями стены, элегантные шторы и прекрасный вид на мокрые от дождя крыши Харли-стрит. Можно было даже увидеть верхушки деревьев в Риджентс-парке. Вздохнув, я огляделась по сторонам.
- О, как здесь прелестно, просто прелестно! Именно этого я и ожидала.
- Спасибо, - сказал он, снимая плащ и вешая его на вешалку возле двери. - Можете положить их на диван у окна, я займусь ими позже.
И вот я отнесла рамки на диван с прелестной шелковой обивкой и сложила их стопкой. Я замешкалась на секунду-другую у окна, надеясь, что вдруг выглянет солнце и красиво подсветит мои волосы. Усевшись за стол, Кристоф включил компьютер.
- Что-нибудь еще?
Улыбнувшись, я подняла плечи - меня переполняло возбуждение. Мы как будто играли в какую-то тайную игру.
Он улыбнулся - несколько напряженно.
- Извините. Я спросил - что-нибудь еще?
- У вашей секретарши прекрасная работа, - сказала я. - Мне бы она тоже понравилась.
Он кивнул и посмотрел на дверь, затем снова перевел взгляд на экран компьютера и беспокойно потер верхнюю губу.
- Не волнуйтесь, - сказала я. Я знаю, как действует на мужчин секс - он захлестывает их как волна. Ему нужно время, чтобы спуститься на землю. - Я ухожу. Если что-то понадобится - позвоните. Я работаю до пяти.
Дойдя до двери, я обернулась, чтобы послать ему последний импульс, но он уже был занят с компьютером, просматривая список намеченных встреч - как настоящий профессионал, - поэтому я вернулась к своему столу и провела весь день, испытывая удивительное чувство, возникающее, когда ты знаешь, что встретила человека, который должен изменить твою жизнь.
Я не говорила вам этого раньше из уважения к мистеру Раднору: в медицинском сообществе слухи распространяются очень быстро, не правда ли? И конечно, человеку в его возрасте не так легко справиться с подобными чувствами. Но не думайте, что я пытаюсь отрицать ваши слова: говоря о "профессиональных отношениях", думаю, вы были ближе к истине, чем предполагали, поскольку в последние дни мне стало ясно, что Кристофу нужен предлог для более близких профессиональных отношений. Ему нужно некоторое свободное пространство, чтобы расслабиться возле меня, так что наши отношения имеют перспективу. По иронии судьбы я ничего этого не понимала до того ужасного утра, проведенного с Оукси и Анджелиной Дав.
4
Иногда я сама себе удивляюсь. Когда мы отъезжали от того места, где останавливались, я вся дрожала. Но потом, когда опустила стекло и подставила лицо ветру, чтобы прохладный воздух проникал мне в нос и легкие, стала думать об одной вещи. Я думала о Кристофе. Я думала о том, что ему приходится выносить - человеческие трагедии, опасность, зоны бедствия, - все те ужасы, с которыми он сталкивается (несомненно, достойные слез). Плывущее в небе солнце светило мне в лицо, и я вдруг почувствовала, что мы очень близки. У меня появилось странное ощущение, что произошедшее на Куагаче каким-то образом должно нас еще больше сблизить. К тому времени, когда мы приехали в Обан, я уже больше не дрожала. Пожалуй, я даже была взволнована. Со мной происходило нечто очень важное, и никто в клинике не сможет долго это игнорировать.
В приморском городке было абсолютно тихо, не считая шума от первого утреннего парома, отправляющегося на остров Малл. Единственным признаком жизни были следы ночных попоек - ветер гонял по булыжной мостовой обертку от жареного картофеля, чайка клевала в канаве недоеденный кебаб. Оукси остановил машину в переулке, и мы вышли из машины, раннее солнце освещало наши потрясенные лица. Анджелина выбралась из автомобиля с трудом, отстав от остальных, и, пожалуй, именно в этот момент я поняла, что с ней что-то не так.
До этого я предполагала, что она поранилась на острове и поэтому сидит как-то странно. Просто удивительно, что при всем своем опыте я не придала этому большого значения. Но теперь, когда мы шли к полицейскому участку, я наблюдала за ней краем глаза, и меня осенило, что с ней творится что-то очень странное. Она слегка хромала и покачивалась, будто правая нога у нее была короче левой, и раз или два поднимала руку вверх, словно пыталась сохранить равновесие, причем край ее пальто поднимался. Она не отставала от нас, но когда я замедляла шаг, чтобы взглянуть на нее сзади, она тоже шла медленнее, не давая мне этого сделать. Тем не менее у меня возникло ощущение, что сзади у нее находится какая-то странная выпуклость, словно под пальто была привязана сумка.
Полицейский участок оказался темным кирпичным зданием, расположенным на главной улице, и пока мы ждали в дежурной части, она стояла спиной к стене, тесно сдвинув ноги, и смотрела по сторонам с таким видом, будто кто-то вот-вот нападет на нее из засады. Человек за стеклянной перегородкой был достаточно дружелюбным до тех пор, пока Оукси не рассказал ему, зачем мы здесь. После этого улыбка застыла на лице, и все дружелюбие разом исчезло. Он посмотрел на Оукси, на меня, на Анджелину, потом снова на Оукси, словно был уверен, что мы его разыгрываем.
- Ждите здесь, - пробормотал он и куда-то исчез. Потом он снова появился и, не глядя на нас, пошел по коридору. Мы проследовали за ним в кабинет, забитый шкафами, со щербатыми кружками на столе. - Ждите здесь, - включив свет, сказал он. - Дежурный по отделению Стразерс сейчас на вызове, но он едет сюда, чтобы поговорить с вами. Сейчас я принесу вам кофе.
Мы сидели молча, ожидая кофе. Оукси рассматривал собственные ноги и водил пальцами по длинным царапинам, которые уже покрылись коркой. Я продолжала следить за Анджелиной. Она так нервничала, что не могла усидеть на месте, и время от времени вытирала рукавом пальто выступающий на лбу пот. Сидела она как-то странно - опираясь на правую ногу и ухватившись одной рукой за сиденье, словно у нее что-то болело.
Через пять минут в открытой двери показался сонный мужчина в мятом костюме. Мы все вопросительно на него посмотрели, но он ничего не сказал - просто стоял и изучающе смотрел на нас. Он был молод, лет, вероятно, двадцати девяти, и немного полный (что там говорят насчет уроженцев Глазго? Что у них ожидаемая продолжительность жизни меньше, чем у эфиопов?). На затылке волосы у него были выбриты, зато спереди торчали дыбом, причем кончики их отдавали желтизной.
- Я дежурный по участку Каллум Стразерс, - через некоторое время сказал он. - Дежурный по отделению рассказал мне вашу историю, и вот я думаю… - Он по очереди окинул нас взглядом. - …правда ли это?
- Правда.
- Вы все приехали со старого доброго Куагача? Все трое?
- Только я, - сказал Оукси и кивнул в сторону Анджелины. - И она.
- И что вы собираетесь мне рассказать? Что видели там дьявола? Маленькую противную бестию, которая ползает по лесам?
Я почувствовала, как напряглась сидевшая рядом со мной Анджелина. Опустив голову, она принялась ожесточенно почесывать свою стриженую голову. Грудь ее вздымалась и опадала, губы бесшумно шевелились, она что-то бормотала вполголоса, словно уговаривала себя оставаться на месте и не убегать. Оукси повернулся к Стразерсу и смерил его тяжелым взглядом. Глаза у него налились кровью, как бывало всегда, когда он выходил из себя.
- Ваш сержант рассказал вам о том, что произошло?
Стразерс опустил веки и кивнул:
- Да. Но если честно, я слышу эту историю не в первый раз. Когда речь идет о старом добром Куагаче, люди любят приврать. Человеческие останки опять плавают возле полуострова Крейгниш? Я хочу спросить - за кого вы нас принимаете?
- Больше не произносите этого слова.
- Какого слова?
- Приврать.
"Ого, - подумала я, - сейчас будет еще одна драка". Но Стразерс неожиданно смягчился. Войдя в комнату, он сел и пристально посмотрел на Оукси.
- Наши диспетчеры в Говане должны отправить на Куагач людей, чтобы взглянуть, что там происходит. - Он посмотрел на висящую на стене большую карту. - Они должны были послать кого-то с Лохгилпхеда, и этот человек должен был нанять там лодку, не знаю, в Ардферне или еще где-нибудь, потому что поездка не может начаться на Стрэтклайде, до тех пор пока… - Он осекся. - Пока мы не узнаем, что происходит. Так что получается… - Стразерс присвистнул и с сомнением посмотрел на часы, - что через два часа мы узнаем, как там обстоят дела.
- Это не обман. Разве мы похожи на подростков?
Секунду-другую Стразерс ничего не говорил. Затем открыл шкаф и, достав оттуда какую-то папку, ногой закрыл дверцу.
- Вот что я вам скажу. Почему бы мне не сделать то, что положено? То есть взять у вас показания! Давайте-ка, освежите свою память.
Первым вместе со Стразерсом ушел Оукси - с каменным лицом, все еще вне себя от гнева. Мы с Анджелиной остались с ужасным кофе в пластиковых чашках, который принес дежурный сержант. Между собой мы не разговаривали. Анджелина сидела напротив меня, съежившись, ее поза не располагала к общению. Она перестала непроизвольно почесываться и теперь держала руки между колен, опустив лицо и время от времени поглядывая на дверь, словно ожидая, что кто-то вот-вот сюда войдет. Я оперлась подбородком на руки - так, чтобы Анджелина не могла видеть, что я за ней подсматриваю. Казалось, будто женщина сидит на большой подушке. Я вспомнила, как она прореагировала на слова Стразерса, и внезапно мое сердце учащенно забилось, ладони вспотели. Мне пришла невероятная мысль - о той штуке, которую она таскает под пальто. Почему она не снимет пальто? Она же в нем изжарится…
Человеческий хвост - это звучит фантастически, не правда ли? Но вы как врач должны знать, что каждый год сотни детей рождаются с хвостами, просто в большинстве случаев их удаляют в первые же часы. Крестцово-копчиковое новообразование, рудиментарный человеческий хвост… Я видела статью об этом в одном журнале в клинике. Существуют различные виды человеческих хвостов, некоторые из них относятся к гемангиомам. Я смотрела на Анджелину с застывшей улыбкой на лице, и в голову мне лезла вся эта научная терминология. Другие хвосты имеют какое-то отношение к расщеплению позвоночника. В том журнале были фотографии. На одной был изображен индийский мальчик с длинной, прикрытой кожей жировой трубкой, свисающей с нижней части позвоночника. Как же это называлось? Спина бифида оккульта? Расщепление дужки позвоночника? Но тот хвост казался довольно маленьким - не больше дождевого червя. Тот, который на видео, был намного длиннее.
И тут мне пришло в голову кое-что еще. Щелк-щелк-щелк - все быстро встало на место, и я едва сдержала улыбку. Пожалуй, вся эта ужасная история может иметь и свои положительные стороны. У Оукси сейчас в руках гораздо более интересный сюжет, чем рассказ о Центре здорового образа жизни. Несколько статей на первых полосах таблоидов - конец нашим финансовым проблемам. Анджелина расскажет Оукси все, что ему нужно знать о Малачи. Но эта история поможет не только Оукси - Кристоф умрет от желания в ней поучаствовать. Я представляю себе его лицо, улыбающееся с газетной страницы, когда он стоит после операции возле постели Анджелины, может, даже держит ее за руку. А кто ее нашел? Я! От возбуждения у меня зачесались ладони.
Я посмотрела на дверь, затем откинулась назад, отхлебывая кофе и улыбаясь. Мое сердце стучало ровно, так как я знала, что Анджелина Дав скоро нам поможет. Сначала она поможет Оукси. А потом мне.
5
Новости поступили от диспетчера не через два часа, как предсказывал Стразерс, а уже через пятьдесят минут. И сразу все изменилось. За то время, пока Оукси давал показания, участок из тихой заводи превратился в чрезвычайно шумное место: вокруг деловито сновали какие-то люди с бумагами и объемистыми папками, в кабинетах звонили телефоны, хлопали двери, трещали полицейские рации. Для всего этого должны были использовать здание суда в Лохгилпхеде, но там шел ремонт, поэтому штаб по расследованию инцидента устроили здесь, в Обане, в чересчур маленьком здании, и к обеду то тут, то там в коридорах возникали споры между местными полицейскими и женщинами из группы ХОЛМС, только что прибывшими из Глазго со своими компьютерами. Вокруг зазвучали голоса: "Нам негде поставить машины!", "Что?! Здесь только один женский туалет? Во всем здании?". "И вообще здесь только один сломанный кипятильник, которым можно обжечься, если зазеваешься", - подумала я.
В обед мы с Оукси молча сидели за столом в кабинете Стразерса и поедали сандвичи из супермаркета, словно конторские служащие в дождливый обеденный перерыв. Анджелина не могла есть. Она попыталась, но было видно, что с тем же успехом она могла глотать камни. Когда Стразерс пришел за ней, чтобы получить ее показания, она встала, но дрожала так сильно, что пришлось вызвать женщину-полицейского, чтобы ее увести.
- Она в шоке, - сказал Оукси. - Вы там с ней поосторожнее.
Через десять минут его увел детектив, представившийся "старшим уполномоченным по идентификации". Ему нужно было помочь составить список пропавших. Это заняло часа два, и все это время я оставалась в кабинете одна. Делать мне было абсолютно нечего - разве что читать листовки типа "Что делать, если вас арестуют?", "Безопасность в Лохе", "Программа для кадетов: вы считаете, что слишком молоды, чтобы служить в полиции?" и разглядывать карту района. Никто не говорил, когда заберут наши вещи из бунгало, хотя я много раз об этом спрашивала, а у меня не было телефона, чтобы послать текстовое сообщение.
- Никто даже не предложил мне чашку чая, - пожаловалась я Оукси, когда они с Анджелиной вернулись в кабинет. - С самого обеда абсолютно ничего. Против чашки чая я бы не возражала.
В четыре часа из Думбартона прибыла группа молчаливых, мрачных людей в штатском под началом главного регионального инспектора - он чуть постарше Кристофа, лет пятидесяти пяти, очень худой и суровый, рост, как у баскетболиста, а лицо длинное и серьезное - настоящий профессор. Войдя в кабинет Стразерса, он не поздоровался, а сразу прошел мимо нас к окну и прижался носом к стеклу. Я знала, что находится за окном - маленькая автостоянка, две машины с опознавательными знаками и мусорные баки. За всем этим крыши домов… потом багрянистые, покрытые вереском холмы, пустынные и чужие.
Через несколько минут он закрыл жалюзи, аккуратно прижав друг к другу планки так, чтобы внутрь не проникал дневной свет. После этого зажег люминесцентные лампы и сел напротив нас. Некоторое время он молчал, внимательно рассматривая нас одного за другим.
- Меня зовут Питер Дансо, - наконец произнес он. - Я начальник чрезвычайного штаба - для вас это означает, что я руковожу расследованием. Прошу прощения за то, что не сразу приехал с вами поговорить. Нужно было много… всего сделать. - Подавшись вперед, он пожал нам руки. Мы по очереди назвали свои имена, словно дети на перекличке. Казалось, он очень тревожился, и это заставляло меня нервничать. - Я прочитал ваши показания, и есть кое-что, что я хочу сказать вам обоим. Во многом это связано с вашим психическим состоянием, и, конечно, мы сделаем все, чтобы вас поддержать. Но что меня больше всего интересует, для чего я сюда пришел - так это ваши дальнейшие планы.
- Я остаюсь, - сказал Оукси. - Я остаюсь здесь.
Дансо кивнул, оценивающе посмотрев на его покрытые струпьями колени и исцарапанные руки.
- Вы понимаете, что сейчас вы можете просто уехать из Стрэтклайда, и мы не вправе вас остановить. Не буду вас обманывать: ваши показания имеют решающее значение для нашего расследования, и в идеале я бы хотел, чтобы вы остались - причем оба. - Он посмотрел на Анджелину, которая с багровым лицом молча смотрела в пол. - Но я хочу, чтобы вам было ясно - я могу только посоветовать вам остаться. Но не могу заставить.
- Я знаю, - сказал Оукси. - Я остаюсь.
- Хорошо. - Дансо оперся локтем о стол и неловко почесал ухо. - Послушайте, нет нужды объяснять вам, насколько все это серьезно. Прочитав ваши показания, я заметил пару обстоятельств, которые заставляют серьезно задуматься о вашей безопасности. Учитывая неприятности, в которые вляпался отец этой девушки… опыт подсказывает мне, что он опасен. - Он посмотрел в глаза Оукси. - Даже очень опасен. В следующие несколько часов кто-нибудь займется оценкой последствий, в том числе и оценкой того, насколько он опасен…
Зазвонил телефон. Дансо взглянул на дисплей, сбросил вызов и снова посмотрел на нас.
- С автостоянки гостиницы "Криниан" угнали машину - примерно в одиннадцать часов. Вы знаете Криниан? Это одно из тех мест, куда приходят суда с островов.
- Он забрал в центре небольшую плоскодонку. Она пропала.
- Да, и хоть разум подсказывает мне, что это сделали несколько человек, приехавших из Глазго, но сердце имеет свое собственное мнение. У вас были с ним счеты, мистер Оукс? Он ведь один раз уже вас ранил. Я прав?
- Да.