"Но он все-таки добрый, должно быть! - подумала девочка. - Какие у него хорошие глаза, только ужасно грустные!" И ей стало почему-то немножко жаль его. "Нужно будет для него получше выбрать, если уж он так любит пряники", - решила девочка.
И Иринка принялась озабоченно пересматривать оставшийся у нее товар, стараясь как можно добросовестнее исполнить просьбу помещика.
- Вот этот! - проговорила она наконец с убеждением, протягивая Стегневу большого, розового мятного коня. - Этот самый хороший!
Дело в том, что он ей самой нравился больше всех и она даже хотела по окончании базара попросить у Левы одну такую розовую лошадку для себя.
Муриловский барин с признательной улыбкой принял мятного коня из рук девочки и, вынув радужную сторублевую бумажку, положил ее перед Красной Шапочкой на окно.
"Какая смешная картинка, разве такие бывают деньги?" - подумала Иринка. По ее мнению, настоящими деньгами могли быть только серебряные и медные монетки.
Но Лева быстро схватил бумажку и, возвращая ее Стегневу, почтительно проговорил:
- Простите, Владимир Павлович, но эта сумма чересчур велика, наша касса недостаточно богата, чтобы разменять такие крупные деньги.
- Зачем же менять, сдачи не требуется! - спокойно возразил помещик, отдавая обратно бумажку, и затем любезно добавил, обращаясь в сторону Красной Шапочки: - Я только что получил такого славного коня и из таких прелестных ручек, что, право, эта сумма мне вовсе не кажется чересчур большой!
- Вот видишь, Лева! - укоризненно заметила Иринка. - Я всегда говорила, что розовые лошадки - самые чудесные пряники, а ты все не верил!
Наивность Иринки невольно рассмешила присутствующих, но Муриловский барин казался совсем очарованным девочкой и не спускал с нее глаз.
- Послушайте! - проговорил он поспешно, обращаясь к Субботину. - Насколько я могу судить, мне кажется, торговля у вас идет очень удачно, я почти не вижу больше наличного товара, неужели вы все уже продали?
- Нет, у нас осталось еще несколько запасных ящиков с пряниками! - ответил Лева.
- Ну вот и прекрасно! - обрадовался помещик. - В таком случае я беру все, что у вас осталось, и заплачу за это отдельно, а теперь прикажите, пожалуйста, выкатить сюда какой-нибудь небольшой столик, мы поставим на него нашу маленькую Красную Шапочку, и я попрошу ее раздать от моего имени оставшиеся пряники крестьянским детям и ученикам приходской школы. Идет?!
Разумеется, все были согласны. Субботин ликовал.
Дворник Иван мигом раздобыл где-то у церковного сторожа небольшой деревянный стол и, казалось, сам радовался не менее Левы успеху маленькой барышни.
- Вот только бы скатерочку каку призанять где! - нерешительно проговорил Иван. - Стол-то, вишь ты, больно корявый попался!
- На что скатерочку? - усмехнулся Муриловский барин. - Мы его лучше цветами застелим! Ведь, наверное, тут где-нибудь можно будет цветов достать?!
- Конечно, конечно, как не достать? - засуетился Кокочка. - Пожалуйста, я сам провожу вас, Владимир Павлович, вот тут рядом, в соседнем киоске… наши главные устроительницы базара…
Стегнев нехотя следовал за ним, рассеянно слушая болтовню молодого человека, - казалось, ему жалко было расставаться с пряничным домиком.
Однако, увидав, сколько еще оставалось непроданных чудных цветов в киоске Лизы, он обрадовался и даже как будто немного повеселел. Муриловский барин скупил все, что было лучшего там; он выбрал самые большие и красивые розы и всю махровую бледно-розовую гвоздику. Но несмотря на такую щедрость помещика, хорошенькая цветочница чувствовала себя немного разочарованной.
Разве сама по себе она не заслужила хотя бы некоторого внимания? А между тем Муриловский барин даже и не взглянул на нее. Он был все время так занят выбором цветов, казался таким озабоченным… так спешил… Интересно бы узнать, для кого это ему понадобилось столько роз?
Милочка Назимова еще более возмущалась. Она ожидала, что Стегнев непременно попросит у нее бокал шампанского и, вероятно, даже пожелает, чтобы она предварительно немного отпила из этого бокала, а затем уже, конечно, подсядет к ее столику и рассыплется в комплиментах по адресу прелестной Ундины. А между тем ожидания ее нисколько не оправдались. Муриловский барин самым прозаическим образом попросил себе стакан сельтерской воды, заявив, что у него после шампанского смертельно болит голова, он, казалось, вовсе не заметил ее оригинального костюма.
"Урод, тюфяк, медведь этакий!" - мысленно награждала его Назимова самыми любезными эпитетами. Досада ее не имела границ.
Разве легко было, в самом деле, перенести такую неудачу на глазах у всех ее знакомых молодых людей!
Вот уж положительно ей не везло на этот раз! А тут, как нарочно, чахоточный правовед не спускал с нее своих насмешливых, золотушных глаз, и взгляд его, казалось, говорил: "Да, не везет, не везет вам что-то сегодня, прелестная Ундина".
Милочка готова была расплакаться от злости, и только мысль о предстоящем бале еще немного утешала ее. Она надеялась, что котильон будет танцевать с Левой, и тогда… О, тогда наконец!..
- Барышня, позвольте мне несколько пакетиков с конфетти? - любезно обратился к ней Муриловский барин.
Желая оставаться корректным по отношению к главным участницам базара, как ему говорили, Стегнев не захотел покидать киоска Лизы, не купив также чего-нибудь и у ее подруги. Он набрал целую массу конфетти, и затем, нагруженный всеми своими покупками, с большою охапкой махровой гвоздики и чайных роз, помещик быстро направился обратно к пряничному домику.
Там уже ожидали его.
Лева поднял на руки Иринку и поставил ее на стол, а Муриловский барин сложил у ног Красной Шапочки все свои цветы и пакетики с конфетти.
Девочка от восторга даже не знала, что сказать. Широко раскрыв глаза, она неподвижно стояла посреди стола, боясь, как бы не помять чудные цветы.
Неужели все эти алые и чайные розы принадлежали ей, ей одной?!
Стегнев любовался восторгом девочки. Казалось, в эту минуту он был не менее счастлив самой Красной Шапочки. Какою трогательной лаской светилось теперь печальное, серьезное лицо этого чужого человека!
Иринка подняла на него лучистые глаза и вдруг, поддавшись невольному порыву своего маленького благодарного сердца, закинула обе руки за шею Муриловского барина и крепко поцеловала его.
"Что это, неужели ему опять дурно?" - с тревогою подумал отец Гаврила, заметив, как внезапно побледнело смуглое лицо Стегнева.
Впрочем, это продолжалось только минуту.
- Hommage a la plus belle![12] - с шутливой улыбкой проговорил Муриловский барин, почтительно поднося к губам маленькую ручку ребенка, и вдруг, словно вспомнив неожиданно о каком-то спешном деле, наскоро распрощался с окружающими и быстро направился к выходу… - Что с ним?
Лева с удивлением взглянул на священника.
Но старик с тихою грустью провожал глазами удаляющуюся высокую фигуру помещика. Он понял наконец, в чем дело. Боже мой, как это ему раньше не пришло в голову!
- Ах, Левушка, Левушка! - проговорил отец Гаврила печально. - Да ведь наша маленькая Иринка - живой портрет его покойной дочери, а он безумно любил ее.
Между тем десятки загорелых детских рук шумно тянулись теперь к стоящей на столе девочке.
- Красная Шапочка, мне, мне пряник! - кричали почти все разом толпившиеся вокруг нее дети.
Лева поспешил на помощь, стараясь, по возможности, водворить порядок и помогая Иринке наделять ребятишек оставшимися пряниками и коврижками. После пряников последовала раздача розовых и сиреневых пакетиков с конфетти.
Дети начали с восторгом осыпать им друг друга и Красную Шапочку; Лева снял Иринку со стола и снабдил ее конфетти. Началась общая возня, в которой Иринка с наслаждением принимала самое живое участие, и, вероятно, этот веселый праздник еще бы долго не кончался, если бы снова не поднялся сильный ветер и на небе не показались большие черные тучи.
Публика начала поспешно расходиться.
Лиза и Милочка, боявшиеся за свои костюмы, также собирались домой. Замятин вызвался провожать их. Обе подруги были не в духе; праздник, по их мнению, прошел вяло и неудачно, а тут еще начал накрапывать дождь и они рисковали испортить свои костюмы.
- Возьмите и Иринку с собой, - попросил Лева, которому нужно было сдавать кассу священнику и потому некогда было самому проводить девочку домой.
Девушки, высоко приподняв подолы своих платьев, молча и с кислыми физиономиями возвращались с базара; а впереди всех, сияющая и радостная, бодро шла Иринка с огромным букетом в руках.
- Прощай, Красная Шапочка. Что за милый ребенок, вот душка-то! - то и дело раздавалось позади нее, а это еще более раздражало Лизу и Милочку.
"Эта противная Чернушка была прямо-таки царицею дня сегодня. Муриловский барин не только накупил у нее пряников за баснословную цену и засыпал ее цветами, но на прощание еще изволил поцеловать ей ручку, а при этом громогласно заявил: "Hommage a la plus belle!" Каково! Воображаю, как теперь зазнается эта глупая девчонка!", - с досадою думала Лиза, и ей вдруг захотелось чем-нибудь рассердить Чернушку, сорвать злобу на ней.
Как нарочно, в эту минуту Иринка взобралась как можно выше на соседний холмик у большой дороги и, еще раз обернувшись назад, посылала оттуда воздушные поцелуи Леве, надеясь, что он увидит ее на этом возвышении.
Ей было так весело сегодня, в день ее рожденья! Как чудно прошел весь этот день, и как она благодарна Леве!
- Пожалуйста, не кривляйся! - сердито одернула ее Лиза. - Нам некогда ждать тебя, и оставь, наконец, в покое несчастного Леву; воображаю, как ты надоела ему за целый день; положительно, надо удивляться его терпению! Словно нянька возится с тобой целый день!
- Ах, но ведь Левочка такой добрый, такой милый! - не без умысла протянула Милочка. - Разумеется, ему было бы гораздо веселее с нами, у нашего столика, он даже говорил нам об этом, - соврала она. - Но ведь в таком случае кто бы стал заниматься с Чернушкой, а бабушка так балует ее, нужно же ведь исполнить прихоть старушки!
- Это неправда, неправда! - воскликнула Иринка, сверкая глазами и с возмущением останавливаясь перед Милочкой. - Лева сам хотел, чтобы я продавала, и сам придумал для меня костюм Красной Шапочки, бабушка совсем не просила его об этом!
- Ты так думаешь?! - насмешливо кинула Милочка. - А что, если мне Лева говорил совсем иное?!
На минуту голубые глаза девушки злобно задержались на Иринкином личике.
- Право, мне кажется, - продолжала она, - ты способна вообразить, что бедному Левочке может доставить удовольствие возиться с такой маленькой глупой девчонкой!
Иринка бросила в ее сторону негодующий взгляд, но не прибавила больше ни слова и, гордо отвернувшись, быстро пошла по дороге вперед.
Кокочка находил эту маленькую сценку очень забавной, и ему тоже захотелось немного подразнить Чернушку. И то сказать, уж больно тут все носятся с нею!
- Кузиночка, а вы не заметили, как Лева все время смотрел в нашу сторону?! - проговорил он нарочно громко. - Вы какую кадриль танцуете с ним?
- Он просил меня оставить для него котильон, как наиболее продолжительный танец, - опять соврала Назимова. - Вероятно, это будет наш последний бал в Муриловке, а перед отъездом нам нужно еще так много… так много сказать друг другу!..
Замятин и Милочка рассчитывали, что Иринка опять рассердится и повернет к ним свое негодующее, пылающее личико, но ребенок, казалось, даже и не слыхал их.
Молча, с поникшей головой, возвращалась теперь домой Красная Шапочка. Все ее недавнее оживление потухло.
"Так, значит, вот что, Лева только из жалости так много возился с нею на базаре, чтобы угодить бабушке, а теперь, отправив ее домой, вероятно, даже рад, что отделался от нее, и, конечно, не дождется вечера, когда он будет танцевать и веселиться с большими, с этой противной злюкой Милочкой".
Непрошеные слезы обиды так и навертывались ей на глаза, но из гордости Иринка ни за что не хотела показать, что она плачет, и усердно закрывала лицо огромным букетом Муриловского барина. Не умея лгать сама, бедная девочка всему поверила и теперь желала только одного - как бы ей поскорей добраться домой и там на воле хорошенько выплакаться.
Ах, если бы мама догадалась и послала за нею кухарку к Субботиным!
XI
- Ну что же, моя ласточка, как удался базар?! - ласково встретила ее на балконе бабушка, с нетерпением поджидавшая свою любимицу.
Старушка была уверена, что Иринка с восторгом кинется ей навстречу и начнет рассказывать обо всем случившемся, а между тем ребенок стоял молча перед нею и выглядел таким печальным и бледным, что бабушка даже испугалась:
- Да что с тобою, ты здорова?
Вместо ответа Иринка порывисто бросилась на шею старушке и, спрятав личико у нее на плече, горько и жалобно разрыдалась.
Чудный букет махровой гвоздики и чайных роз выпал из рук девочки на пол, но она уже не думала о нем.
Бабушка совсем растерялась:
- Иринка, говори же, здорова ты, что опять случилось с тобою?
- Ах, Господи, бабушка, как скучно, ну вот опять: что случилось да что случилось! - с досадой воскликнула Лиза, вошедшая вслед за Иринкой на балкон. - Да говорю вам, одни ломанья только! Выругайте ее хоть раз хорошенько! Право, даже противно, до чего вы с Левой избаловали ее; скоро никому в доме проходу не будет от ее капризов.
Бабушка начала догадываться, в чем дело, и строго взглянула на Лизу.
- Опять, значит, дразнили ребенка.
В эту минуту у калитки сада показались несколько разодетых молодых дам и молодых людей, и хозяйка дома должна была поспешить навстречу своим гостям.
- Мы с тобою еще после поговорим об этом! - сухо заметила Прасковья Андреевна, обращаясь к Лизе, и, взяв Иринку за руку, быстро отвела ее к себе в комнату. - Посиди тут! - ласково проговорила она. - Успокойся немножко, я сейчас вернусь к тебе, и ты тогда мне подробно расскажешь, что с тобою случилось, хорошо?
Прасковья Андреевна ушла, и Иринка осталась одна в ее спальне.
- Ну что, небось рада теперь, маленькая сплетница! - с сердцем кинула ей Лиза, заглядывая в комнату. - Смотри же, не забудь в подробностях рассказать бабушке, как тебя тут все мучают и обижают. Должно быть, приятно сознавать, что из-за тебя вечно делают замечания другим?!
Лиза сердито захлопнула за собою дверь и, стараясь придать своему лицу как можно более приветливое и любезное выражение, быстро побежала за бабушкой встречать гостей.
Наконец-то Иринка осталась совсем одна! Слава Богу. О нет, Лиза напрасно думает, ей вовсе не надо, чтобы из-за нее бранили других, она не сплетница, да и зачем, разве это могло утешить ее теперь, когда ее горе столь велико! Нет, она никому не скажет о нем, никому!
"И Лева тоже ничего не узнает, вот только бы успеть уйти домой до него!" - думала девочка. Ах какая досада, право, что мама не присылает за нею кухарку! Она, конечно, решила, что, как всегда, Лева сам проводит ее. Но Иринка вовсе не желает этого, пусть он веселится с большими, она не станет надоедать ему. Иринка ничего не боится, она и сама дойдет домой, если так, ей никого не нужно!
При мысли, что ей не нужно и Левы, слезы снова навернулись на глаза девочки, но она гордо смахнула их рукой и, приотворив дверь, тихонько выбежала из комнаты.
Теперь оставалось только решить, каким образом лучше всего добежать домой, чтобы ее никто не заметил. Большою дорогою разве? Это проще всего, конечно, но там она, наверное, сейчас же наткнется на самого Леву; значит, остается лесом, той лесной тропинкой, где она так часто ходила вместе с ним!
При этом воспоминании Иринке опять захотелось плакать, но она удержалась.
Лесом так лесом, ведь она ничего не боится!
Девочка по задворкам тихонько проскользнула к калитке, которая вела на знакомую тропинку через ржаное поле в лес.
Однако ей не удалось убежать совершенно незамеченною для всех; маленький Бобик, любимый мопс бабушки, увидал, как она проходила по двору, и, вероятно благоразумно решив, что в такой поздний час детям совсем не следует бегать одним по лесу, припустил за нею.
Иринка сначала шла очень бодро; дорога была ей хорошо знакома, и она быстро достигла леса, но тут ей стало вдруг почему-то ужасно страшно.
"А если теперь настоящий волк выскочит навстречу?!"
Однако что это, о Боже! Она вдруг почувствовала, что земля под нею становится все более и более бугристой, топкой, кое-где даже как будто просачивается вода и ноги начинают понемногу вязнуть и погружаться во что-то мягкое, холодное…
"Болото! - с ужасом вспомнила Иринка. - То самое болото, через которое Лева уже столько раз благополучно переносил ее на руках".
Но теперь под влиянием последних дождей оно сделалось широким, и маленькая Иринка прекрасно сознавала, что самой ей никак не перескочить через него.
Как быть? В лесу становилось и холодно, и темно, и страшно, назад она идти не решалась… Бедная девочка опустилась на траву под большою сосною и горько заплакала. Ей почему-то казалось, что она никогда уже не выберется из этого леса, так и погибнет тут, и не видать ей больше ни мамы, ни бабушки, ни Левы!
- Ах, Лева, Лева! - всхлипывала Иринка. Это ради него она умрет…
А он, наверное, теперь с большими веселится… с Милочкой какой-то длинный котильон танцует… и не знает, что его бедную Иринку скоро волки съедят!
Горькие слезы неудержимо лились из глаз.
Маленький Бобик, не зная, чем утешить ее, принялся жалобно визжать и лаять.
Иринка только теперь заметила его и, несмотря на свое горе, ужасно обрадовалась ему.
Все же она была не одна в лесу, хоть кто-то немножко жалел и любил ее.
- Бобик, милый Бобик! - радостно позвала его девочка. - Иди, иди сюда, мы теперь с тобою вместе погибнем!
Но мопс почему-то вдруг быстро рванулся с места и кинулся в сторону.
- А, Бобик! Ты как сюда попал?! - послышался знакомый голос. - Значит, я не ошибся, это ты так жалобно визжал и лаял тут, с кем ты?
- Лева! - громко воскликнула Иринка и вдруг, позабыв все свои обиды и недавние слезы, кинулась ему навстречу.
- Наконец-то! Слава Богу! Ах как ты меня напугала, Иринка! - Лева был ужасно рад.
Он вернулся домой почти тотчас же после того, как девочка убежала в лес.
Бабушка, задержавшаяся с гостями, не успела переговорить с Иринкой. Она наскоро передала Леве, в чем дело, и послала его к себе в спальню, думая, что девочка все еще ждет ее; но Иринки не было там, и никто не видел, как и куда она ушла.
Лева обошел весь сад, заглянул в свою комнату и, нигде не найдя девочку, начал серьезно беспокоиться, и решил отправиться к Дарье Михайловне, чтобы узнать, в чем дело.
Лиза рассердилась:
- Ах, Господи, да когда же ты бросишь наконец возиться с этой девчонкой?! Ну ушла, и слава Богу, чего тебе еще? Целый дом гостей, сейчас подают чай, после чая собираются танцевать, а ты опять уходишь!
Но Лева только холодно взглянул на сестру и, отыскав свою фуражку, быстро отправился в лес, нисколько не обращая внимания на воркотню и недовольство Лизы, бессердечный эгоизм которой глубоко возмущал юношу.