Он спешил в овраг кратчайшим путем, через ржаное поле и лес, и тут, благодаря Бобику, совершенно случайно наткнулся на Иринку. Ну, слава Богу! Лева действительно был искренне рад. Какое счастье, что он нашел ее! Что бы сказала Дарья Михайловна, если бы он вдруг явился теперь без нее.
При одной этой мысли Лева пришел в ужас. Но он не хотел обнаруживать своей радости перед девочкой. По его мнению, Иринка заслуживала строгого выговора, а потому Субботин старался казаться как можно строже и серьезнее.
- Это еще что за новая фантазия, сударыня? - проговорил он сурово, недовольным тоном. - Кто позволил тебе убегать без меня домой да еще лесом, в такую пору?! Ты, должно быть, и не подумала, как мы все будем тревожиться о тебе?
- Кто "все"? - резко спросила девочка.
В эту минуту темные тучи над лесом слегка рассеялись и полный месяц разом озарил всю небольшую лесную прогалину на краю болота, где стояли теперь Лева и Иринка.
- Кто "все"? - Темные глаза девочки пристально и вызывающе смотрели на Леву.
- Как кто? Ну, мама, бабушка… я, наконец…
- Мама и бабушка да, это правда! - Иринка виновато опустила голову.
- Ну а я-то что же, меня-то ты забыла? - Леве даже стало немножко обидно.
- Тебе… тебе все равно!… - тихонько проговорила Иринка и вдруг заплакала.
Лева с удивлением смотрел на девочку, но, вдруг вспомнив, что ему говорила бабушка, тоже начал смутно догадываться, в чем дело.
- Ирина! - проговорил он серьезно. - Расскажи мне подробно все, что случилось после того, как мы расстались с тобой на базаре?!
Но Иринка стояла, молча опустив голову.
- Пойдем домой, Лева! - проговорила она наконец тихо, каким-то измученным голосом. - Я устала… и мама ждет нас!
Девочка действительно еле держалась на ногах.
Лева быстро нагнулся, чтобы взять ее на руки.
"Все равно завтра узнаю, в чем дело! - решил он. - Бедняжка и вправду совсем измучилась сегодня! А я-то еще собирался бранить ее".
Молодой человек чувствовал в эту минуту безграничную нежность к этому беспомощному существу.
- Хорошо, пойдем домой, коли так! - согласился он. - Полезай скорей ко мне на плечи!
Но девочка опять тихонько отстранилась от него.
- Не надо! - проговорила она решительно. - Я пойду сама, тут близко!
- И через болото пойдешь сама? - усмехнулся Лева.
С минуту Иринка колебалась.
- Ну хорошо! - проговорила она наконец. - Через болото перенеси меня, но больше я не пойду лесом!
- Скажите, пожалуйста, почему же это вдруг такая немилость?
Лева старался шутить, но непривычный тон девочки начинал серьезно задевать его.
- Я не хочу, чтобы ты носил меня, я буду сама ходить!
- Ну хорошо, хорошо, ходи сама! - согласился опять Лева, не желая противоречить. - Только в другой раз, а сегодня ты устала, и я донесу тебя на руках!
Он, как перышко, поднял ее с земли и в два прыжка очутился по ту сторону болота.
- Ну вот и спасибо, а теперь спусти меня, я пойду сама! - снова и на этот раз еще решительнее заявила Иринка.
Это было уже слишком. Лева наконец не выдержал.
Нет, он не станет откладывать, он еще сегодня узнает, он должен узнать, в чем дело. Субботин никогда и не предполагал, что он так близко к сердцу примет странное настроение этого ребенка.
- Ирина! - проговорил он резко, спуская девочку на землю. - Я хочу знать, что случилось, сейчас же хочу знать, понимаешь! И если действительно ты меня любишь и считаешь своим другом и братом, то ты должна мне по-прежнему все откровенно рассказать! Иначе я никогда больше не приду в "Сад Снегурочки" и не стану даже говорить с тобою!
Последняя угроза оказала действие. Иринка опять заплакала.
- Но, Лева… я… я… не могу тебе все рассказывать, я не должна… - сквозь слезы жалобным голосом всхлипывала девочка. - Лиза будет сердиться, она говорит, что я маленькая сплетница, что мне приятно когда из-за меня бранят других!
- Лиза дура!.. - невольно вырвалось у Субботина; теперь он уже не сомневался более, в чем дело; опять, значит, эта злючка раздразнила бедного Жучка!
Лева был страшно зол. Но странно, чем больше злился и волновался Лева, тем спокойнее и веселее становилось на душе у девочки.
Леве уже не нужно было оправдываться и убеждать ее; теперь, когда Иринка была с ним, слышала его голос, смотрела в его открытое лицо, она верила ему без слов.
Девочка инстинктивно понимала теперь, что все, что ей говорили о нем, была неправда и что она не могла надоесть ему, потому что по-прежнему оставалась его маленьким другом, его дорогим Жучком.
Разумеется, кончилось тем, что Иринка совершенно искренне и откровенно все рассказала Субботину: как сильно ее огорчили слова Милочки и Лизы, когда они возвращались с базара, как она собиралась потом нарочно ничего не говорить об этом даже ему и бабушке, чтобы не заслужить названия маленькой сплетницы, и, наконец, как она решилась уйти одна домой, не желая долее надоедать и мешать ему веселиться с большими!
Лева шел рядом с нею, молча слушая наивную исповедь ребенка.
Но в душе его кипело самое искреннее негодование, и суровая складка пролегла между темных бровей.
Нежное любящее сердце Левы не могло постигнуть жестокости девушек по отношению к этому маленькому доверчивому существу. Как он жалел теперь, что отпустил Иринку одну! Какой бы это был счастливый день для нее, день ее рожденья! Он так заботился об этом, так радовался ее успеху, ее детскому веселью!
Лева знал, что скоро уезжает, и ему с бабушкой особенно хотелось еще раз порадовать девочку и хорошенько отпраздновать это последнее рожденье, проведенное вместе.
И вот теперь все было отравлено, и вместо радости бедная девочка испытала незаслуженное горе и пролила много слез.
"Черт знает что такое!" - возмущался Субботин. Нет, он этого не простит! Они еще пожалеют о своей жестокости, сегодня же пожалеют!
- Ирина! - проговорил он серьезно, и голос его звучал странно, почти торжественно. - Выслушай меня внимательно и обдумай хорошенько мои слова. Я требую от тебя одного обещания, с тем чтобы впоследствии ты никогда больше не забывала о нем!
Они подошли в эту минуту к оврагу, как раз в том месте у речки, где когда-то, в начале лета, оба с восхищением любовались последними лучами вечерней зари.
Теперь над ними расстилалось звездное небо, и полная луна заливала фосфорическим светом речку и овраг и белые стены маленького домика Дарьи Михайловны.
Лева остановился и, взяв обе руки Ирины, глядел на нее любящим взором.
- Ирина! - проговорил он тихо. - Обещай мне, что с этих пор ты никогда больше не будешь ничего скрывать от меня и не станешь слушать других, если они будут утверждать, что ты надоедаешь мне. Я смотрю на тебя как на родную; для меня ты - моя маленькая нареченная сестренка, и ты должна верить мне, Ирина! Обещаешь?
Лева нагнулся к девочке, стараясь поближе заглянуть в ее милое заплаканное личико:
- Обещаешь?
Вместо ответа Иринка обвила руками голову Левы, крепко и горячо прильнула к нему губами.
Много лет спустя Лева все еще помнил и эту тихую лунную ночь, и этот горячий порыв ребенка, так беззаветно, навсегда подарившего ему свое любящее сердце
Силы между тем совсем изменяли бедной девочке, утомленной всеми волнениями дня и поздним часом; она еле держалась на ногах.
Лева взял ее на руки. Иринка не противилась больше; она приникла головой к его плечу и сейчас же закрыла глаза. Недавние слезы еще дрожали на ее длинных ресницах, но на душе ребенка уже было по-прежнему светло и отрадно.
- Лева! - проговорила она со счастливой улыбкой, почти засыпая. - Как хорошо, как хорошо было на базаре… вот только розы… розы мои… я, кажется, их у бабушки забыла… Лева, собери их, пожалуйста…
Вечером Лиза, разодетая в бальное платье, с гирляндою живых цветов в волосах, торопливо вошла в спальню бабушки.
Старая горничная поправляла в углу лампадку, и, кроме нее, в комнате никого не было.
- Аннушка! - нетерпеливо спросила девушка. - Мне говорили, что Лева вернулся, ты не видала его?!
- Как же, как же, он тут был, только не сейчас, а, почитай, уже минут двадцать тому назад!
- Минут двадцать, что же он тут делал?
- Да вот, все с какими-то цветами возился, кружку требовал, а сам за водой ходил, чтобы, значит, посвежее были..
- Ну а потом?
- Ну а потом к себе ушел и двери запер.
- Дверь запер?
Лиза всплеснула руками и, подобрав подол своего бального платья, поспешно кинулась в комнату брата.
Увы, Аннушка была права. Дверь была закрыта, и сквозь щель ее огня уже не было видно.
- Лева, Лева, да никак ты с ума сошел! - сердито стучалась к нему Лиза. - Неужели ты уже разделся и лег? Это чистейшее безобразие, зала полна народу, все ждут, начали танцевать… а дирижера нет! Отвечай сейчас, скоро ли ты придешь и что мне сказать гостям?
- Скажи им, что я извиняюсь, что мне нездоровится и я совсем не приду! - послышался за дверью решительный ответ Левы.
Ни угрозы, ни просьбы Лизы не могли повлиять на его решение; он остался непоколебим и в этот вечер к гостям не вышел.
Роль дирижера пришлось волей-неволей взять на себя Кокочке Замятину; но бал прошел вяло, и молодой офицер напрасно выбивался из сил, стараясь оживить танцы; он не обладал в этом отношении талантом Левы, и отсутствие молодого хозяина оказалось гораздо более ощутимым, чем могла ожидать этого даже сама Лиза.
XII
Прошло несколько дней.
Погода на дворе стояла все время дождливая и пасмурная; нельзя было ни кататься на лодках, ни устраивать веселых пикников, и молодежь поневоле сидела дома и смертельно скучала.
Летом в дурную погоду почему-то бывает всегда особенно тоскливо на дачах, а тем более людям праздным и не умеющим заняться никаким делом.
Лиза и Милочка целыми днями бесцельно слонялись по комнатам, то приваливаясь на кровать под предлогом головной боли, то забираясь с ногами на кушетку с каким-нибудь романом, который, однако, так и не раскрывался, то, наконец, принимаясь за вышиванье, но в результате по всем углам валялись только мотки шелка и наперстки.
От нечего делать они придирались к прислуге, дразнили Бобика и, пользуясь отсутствием Левы, который по делам уехал на несколько дней в город, отчаянно изводили Иринку. Девушки все еще не могли простить ей недавнего успеха на базаре и их неудавшегося танцевального вечера из-за отсутствия Левы.
Но, к немалому удивлению и досаде Лизы и Милочки, девочка с некоторых пор относилась очень холодно ко всем их придиркам и намекам о Леве.
Последний разговор с ним в лесу произвел на Иринку глубокое впечатление. Девочка обещала не слушать, когда другие будут нарочно дурно отзываться о нем, и она действительно больше никого не слушала, и это новое, столь необычное поведение еще более подзадоривало и раздражало обеих подруг.
Не желая с ними ссориться, Иринка обыкновенно отмалчивалась или убегала в комнату к бабушке.
- Беги, беги, маленькая сплетница! - кричали ей тогда вслед Лиза и Милочка. - Беги к бабушке и постарайся хорошенько нажаловаться ей на нас!
Кончилось тем, что девочка почти совсем перестала бывать у Субботиных и только изредка, по утрам, и то ненадолго, прибегала повидаться с бабушкой, пока Лиза еще спала.
- Ты что-то загордилась, моя девочка? - шутя укоряла ее Прасковья Андреевна, не подозревая, в чем дело. - С тех пор как Лева уехал, и не показываешься больше; совсем позабыла меня, старуху!
Иринка краснела, опускала глаза и затем принималась горячо целовать и обнимать бабушку, однако ни разу не проговорилась о том, что заставляло ее теперь так редко бывать у Субботиных.
Впрочем, Иринке и дома не было скучно. Маленькая дачка Дарьи Михайловны состояла из трех небольших, светлых и чистеньких комнат; тут было тепло и уютно.
Девочка, сидя на полу в детской, где были отведен большой угол для ее куклы, целыми днями с наслаждением возилась со своей Надей. Она теперь почти не расставалась с нею и даже на ночь пробовала сначала укладывать ее с собою. Но Дарья Михайловна запретила это делать, боясь, что во сне она нечаянно может уронить и сломать дорогую куклу. Иринка устроила для нее кроватку около своей постели и каждый день вечером, ложась спать, раздевала и укладывала свою куклу и при этом никогда не забывала попрощаться с нею, покрывая поцелуями румяные и вечно улыбающиеся глазки хорошенькой Нади.
Бабушка и Дарья Михайловна надарили ей всяких лоскутков, и в дождливую погоду Иринка все время проводила в своем углу, тихонько играя с куклой и старательно работая над ее приданым.
Однажды, в один из таких пасмурных, сереньких деньков, когда с самого утра беспрерывно моросил мелкий дождь, у калитки их палисадника показалась высокая фигура Замятина, а за ним Лиза и Милочка.
Бабушка послала Лизу к Дарье Михайловне, чтобы пригласить ее и Иринку назавтра к ней на шоколад по случаю ее именин.
Иринка, как всегда, сидела в своем углу и тихонько играла с Надей. Она только что закутала ее в голубой кашемир и, распустив белокурые волосы куклы, старательно заплетала их в две косы и перевязывала голубою ленточкою.
- Иринка, иди сюда! - окликнула ее Дарья Михайловна. - Гости пришли, бабушка нас завтра к себе на именины зовет!
Иринка с куклою в руках весело вбежала в столовую, где сидели гости, но, увидев Лизу и Милочку, инстинктивно попятилась назад.
- Что же ты не поздороваешься как следует? - рассердилась Дарья Михайловна. - Разве учтиво стоять таким истуканом?
- Ах, Дарья Михайловна, не браните ее, мы уже привыкли к этому! - протянула своим слащавым голоском Милочка. - Ириночка не очень-то балует нас своим вниманием, а за последнее время так почему-то даже и совсем разлюбила нас! Правда, Чернушка?
Милочка с самой обворожительной улыбкой смотрела теперь на девочку.
- Правда! - ответила Иринка совсем искренне, и ее темные глаза вызывающе уставились на Милочку.
Всем сделалось немного неловко, Милочка сильно покраснела, а Дарья Михайловна с удивлением глядела на свою Иринку, совершенно не понимая, в чем дело.
Увы, как и многие матери, Дарья Михайловна слишком мало вникала в душевное состояние Иринки, считая, вероятно, излишним серьезно относиться к детским настроениям, а потому она часто и не подозревала о том, что происходило в душе ее дочери.
Вечно занятая делом и удрученная всякого рода материальными заботами, она не имела возможности подолгу заниматься с Иринкой, и нередко случалось, что даже Лева и бабушка гораздо лучше нее понимали и знали, что могло радовать или огорчать девочку.
- Можешь убираться к себе в детскую, если не умеешь быть вежливой! - строго обратилась она к девочке. - Право, мне даже совестно за тебя! На месте Лизочки я бы никогда не пришла по такой погоде, чтобы приглашать тебя!
- Я к бабушке пойду на именины, а вовсе не к ней! - угрюмо ответила Иринка.
- Ты ни к кому не пойдешь, если будешь продолжать в таком духе! - еще строже заметила Дарья Михайловна, положительно не понимая, что сталось с ее кроткой Иринкой. - Теперь я сама вижу, что Лизочка действительно была права, утверждая, что бабушка и Лева ужасно избаловали тебя, ты совсем испортилась!
Обе подруги ликовали. Наконец-то Чернушку выругали, поделом ей!
Иринка собралась уходить к себе, но Милочка задержала ее.
- А у тебя новая кукла, Чернушка, - ласково проговорила она. При чужих Милочка всегда была ласкова. - Что ж это ты не похвастаешься нам? Какая нарядная, кто тебе подарил? Дай-ка ее сюда!
Иринка не двигалась с места и еще крепче прижала к себе свою Надю.
Как нарочно, в эту минуту Дарью Михайловну зачем-то отозвали на кухню.
- А я так догадываюсь, кто ее подарил Чернушке! - засмеялся Кокочка, пользуясь отсутствием Дарьи Михайловны. - Mesdames, неужели вы не замечаете, кого напоминает эта прелестная кукла в таком фантастическом голубом одеянии и с этой распущенной золотистой косой? Не замечаете?!!
- Ундина, Ундина! - воскликнула Лиза, угадав тайную мысль Кокочки, и вдруг громко расхохоталась.
- Ну понятно, Ундина! - подтвердил Замятин, очень довольный своей выдумкой. - Как понятно и то, что ее подарил Чернушке Лева. Разумеется, он выбрал эту красавицу нарочно и только потому, что она напоминала ему знакомые черты! Вы понимаете, что я хочу сказать, кузиночка? Зна-ко-мы-е черты! - значительно протянул Кокочка, кивая в сторону Милочки.
- Эту куклу мне подарила мама, а вовсе не Лева! - послышался негодующий, звенящий голосок. - И Лева никогда не находил ее красавицей, он даже раз сказал мне, что у нее очень глупое лицо, только потом добавил, что, верно, это оттого, что она еще маленькая, а у маленьких детей иногда бывают такие лица… Но теперь, теперь… - Девочка вдруг запнулась, она в первый раз критически взглянула на свою Надю. О Боже, как она прежде не замечала этого! Рыжий таракан был прав! Эти светлые волосы, эти противные голубые глаза, это улыбающееся румяное лицо… Да, да, рыжий таракан был прав!
Иринка почти с отвращением глядела теперь на свою красивую куклу. Нет, она не станет больше любить ее… не станет, не станет!
- Теперь, - проговорила она решительно, - я и сама вижу, что она глупая. Лева говорил правду, и я больше не буду играть с нею!
Девочка пренебрежительно швырнула куклу на стол и молча, вся бледная, со сжатыми губами и потемневшими глазами, вышла из комнаты.
- Иринка, ты свою куклу на столе в столовой забыла! - несколько минут спустя, когда ушли гости, заметила ей Дарья Михайловна, входя в детскую. - Пожалуйста, чтобы этого не было в другой раз! - прибавила она недовольным тоном. - Если ты будешь так швырять свои игрушки и так мало дорожить ими, то я лучше подарю эту куклу Машутке, вероятно, она будет больше беречь ее!
Дарья Михайловна положила куклу на кровать девочки и, захватив свой зонтик и шляпу, вышла из комнаты. Иринка осталась одна.
Девочка подошла к постели и сосредоточенно всмотрелась в свою куклу…
"Нет, все так… так, она не ошибается!.." - Улыбающееся, румяное лицо куклы по-прежнему сохраняло выражение вербного херувима и безмятежно глядело лазурными глазками.
- Машутка! - проговорила вдруг девочка, резко отворяя дверь в кухню. - Машутка, иди сюда!
Машутка была дочерью кухарки, четырехлетняя толстенькая кубышка, отличавшаяся необычайными разрушительными способностями, вследствие чего она вечно ходила заплаканная, так как ее постоянно кто-нибудь за что-нибудь бранил.
- Машутка, иди сюда!
Машутка выбросила осколки только что разбитой ею чашки и, очень довольная, что на этот раз матери не оказалось на кухне, заспешила на коротеньких ножках к Иринке.
- Машутка, возьми Надю, ты можешь играть с нею! - решительно проговорила Иринка, передавая куклу ребенку. - Только унеси ее поскорее отсюда, я не хочу ее больше видеть!
- А мамка не выпорет? - усомнился ребенок, не веря своему счастью и не осмеливаясь дотронуться до нарядной куклы, предмета ее давнего и тайного вожделения.
- Не выпорет, не выпорет, - успокаивала Иринка. - Я скажу, что сама дала, бери скорей и уходи!