Чем занимались младшие Калитко, Король не установил. Ему это еще не нужно было. Мария Калитко, по мнению Его Величества, вообще ничем не занижалась, потому что всегда бывала дома, разве что ходила по магазинам, а готовка еды и прочие домашние дела женщин Королем во внимание, как достойные значения занятия, не принимались. Жоржа Калитко называли художником. Король знал, что это значит: Калитко рисовал масляными красками картины и всегда ходил в испачканной красками одежде, а пахло от него смесью запахов краски и денатурата.
Ателье Жоржа Калитко находилось на Кривой улице в старом сером деревянном доме на первом этаже и состояло из двух комнат. Одна из них была заставлена картинами, которые стояли вдоль стен, прислоненные одна к другой, и сами стены были ими обвешаны. Король узнал об этом, встретив случайно на Кривой улице Калитко. Он обратил внимание на то, что тот уже шатается, и последовал за ним: ведь Король знал уже, когда люди шатаются, они очень невнимательны, не видят толком происходящего вокруг. Королю хотелось увидеть, как будет Калитко, раз он уже шатается, валяться где-нибудь трупом. Король знал из разговоров Марии, что Калитко способен валяться трупом где угодно, даже в дорожной канаве.
Но Калитко, хотя и шатаясь, добрался до серого двухэтажного дома, вошел во двор. Король за ним. Здесь он увидел веранду, к ней-то и направлялся Жорж Калитко. Был полдень, было очень жарко, на солнце градусов тридцать девять. Королю хотелось есть, однако любопытство сильнее голода.
Дверь веранды оказалась незапертой. Калитко вошел и стал на веранде перебирать холсты. Было хорошо видно, поскольку веранды, как правило, почти целиком из стекла, как, переставив кое-какие холсты покопавшись затем немного, Калитко снял один из них с рамы, свернул в трубочку, завернул в "Дневную газету" и вышел. Захлопнув дверь, он зашагал со двора. Король разочарованно потащился за ним, но в животе его так урчало, что он решил отказаться от дальнейших наблюдений. Но когда он разбежался и ударился большим пальцем босой ноги о камень, то запрыгал от боли на одной ноге, и тут его пронзила идея: он вспомнил, что Калитко дверь веранды оставил открытой…
Он смотрел на картины, и поначалу они не произвели на него впечатления. В следующей комнате окна были занавешены, картины растворялись в полумраке, но именно это и придавало им таинственность. В помещении было прохладно, в сравнении же с температурой на улице, где даже воробьи прятались в тень, раскрыв клювики от жары, здесь было холодно. А картины…
Эти страшные картины на стенах словно прибавляли холода, сырого, замогильного. Они были разного формата, изображали огромные подвалы с толстыми низкими серыми или черными колоннами. Прижавшись к стенам, стояли мужчины и женщины, на одних картинах они были в одеждах, над ними, словно приклеенные, висели летучие мыши, и вроде бы ничего страшного, но страх искажал лица этих людей, этот страх в их лицах делал картины жуткими, хотя Король не понимал, почему от них веяло жутью. Люди прижимались к стенам в огромном подвале, а посередине было пусто и темно… Король отчетливо это понимал - что "там" темно и страшно. На другой картине эти же люди, но уже голые, разрубленные, без рук, женщины - без грудей, на их месте страшные раны и красные подтеки, и Король догадался: это кровь. Она разливалась по белым обнаженным телам женщин, стекала на их ноги и на пол, а полы были не черными, как на первой картине, полы были, как стела в их ванной в Главном городе, - белыми квадратами.
Были и другие страшные картины. На одной - большое поле, рядами лежали мертвецы, в лохмотьях, с оголенными черепами, между ними стояли женщины на коленях - все с одинаковыми скорбными лицами и длинными седыми волосами. На одной большой картине был изображен Зеленый Зверь, похожий на крокодила, тигра и черта одновременно, под этим страшилищем было написано: гехатипат. Король подумал, что это, наверное, имя этого крокодилотигрочерта, а что означает - Король не мог догадаться.
Во дворе было жарко, здесь, в комнате, царил замогильный холод. Маленького Короля сковало тревожное оцепенение, он стоял не дыша и смотрел. Тогда-то он и услышал звук: кр-р-р. Это дверь заскрипела, на пороге стоял Калитко.
Калитко был одет в старый коричневый костюм - жарко ли, дождливо ли, он ходил в этом же костюме. Под пиджаком белая рубашка с открытым воротником, на ногах пыльные истоптанные полуботинки. Лицо небрито, черные, с проседью волосы лохматились, черные глаза смотрели не мигая, эти глаза не были ни добрыми, ни злыми, просто черные. Лоб морщинистый, зубы мелкие и желтые. Лет за пятьдесят, а сколько - никто угадать бы не смог. Калитко смотрел на Короля без удивления. Затем спросил:
- Тебе нравятся картины?
От него шел резкий неприятный запах.
- Нравятся, - прошептал Король тихо. Он, в сущности, не испугался появления Калитко, ему и без того было страшно, от самих картин.
- Какая нравится? - спросил Калитко и подошел к той, на которой было написано гехатипат. Он здорово шатался, даже вроде еще больше, чем давеча. - Эта? - он указал рукою на гехатипата.
- Да, - прошептал Король, - гехатипат мне нравится.
Калитко басисто засмеялся:
- Ха-ха-ха! Геха…ха-ха…типат! Это по-эстонски читается гехатипат, дурачок, ха-ха-ха! А написано здесь русскими буквами денатурат, понимаешь? Ты русскую букву "у" за игрек принял, ха-ха-ха! Это есть портрет… Чей портрет, а?
- Крокодилотигрочерта, - прошептал Король непослушными губами, едва слышно, чем вызвал новый приступ смеха у художника.
- Это портрет денатурата, понимаешь? - сказал он и стал напевать какую-то мелодию через нос.
- Ага! - сказал он затем. - Ты домой беги, вот что.
Зевнув, он подтолкнул Короля к выходу, и тот, словно проснувшись, побежал.
Он побежал на свою Закатную улицу, а день уже не был таким жарким, потому что перевалило за полдень, близился вечер. Солнце уже миновало остров Лаямадала, приближаясь к Закатному лесу, и освещало все по-другому: дома и деревья выглядели иначе, чем утром, отражаясь в оконных стеклах и красных черепичных крышах, оно освещало листья деревьев странными бликами. Краски предвечернего времени обманчиво менялись, черный кот выглядел синим, потом серебристым. Но два стоящих рядом дома на улице Закатной, разделенные общим двором, по-прежнему были небесно-синим и кирпичного цвета. Они и построены были одинаково, с одинаковым количеством окон, комнат и дверей. Только в доме Калитко не было такой красивой мебели, какая стояла в доме Короля, потому что Калитко не умел делать мебель, он умел рисовать масляными красками. Калитко были бедны. Кормилась их семья главным образом добычей Валю - так звала сына Мария Калитко. Валю чинил и смолил рыбакам лодки и сам ходил в море За рыбой. А Бенита? Чем занималась эта светловолосая красивая девушка, того Король не знал. Бенита делилась своими заботами только со своей подругой - дочерью мамаши Коорема, которая жила в маленьком одиноком доме в лесу Закатном.
Миновав парадную дверь, обогнув угол дома, мимо дровяного сарая Король подошел к задней двери, которой пользовались ежедневно и те, кто жил внизу, - семья Алфреда, и те, кто жил наверху, то есть Тайдеман и Тайдеманиха. Здесь он вошел в кухню и был встречен запахом жареной картошки. На столе, однако, все было убрано, и это означало, что обед он прогулял. Из торжественной комнаты слышались голоса людей. За круглым столом сидели Алфред, Тайдеман и несколько мужчин, незнакомых Королю. Незнакомцы были одеты в нарядные костюмы, это, наверное, были заказчики. Они слушали "Филипс". Как ни трудно было Королю разобраться в вопросах, интересовавших взрослых, он тем не менее знал: теперь всех интересует война, то есть где воюют, кто и с кем, кто больше потерял живой силы (Король уже понимал, что "живая сила" - это люди), кто захватил больше чужой территории, кто, где и кого оккупировал.
Впрочем, еще один голос показался ему знакомым и принадлежал он доктору Килку.
- На каждом шагу изменения: служащие требуют добавки к зарплате. Волостные старосты тут и там подают в отставку. Префекты многих городов почему-то просят освободить их от занимаемых должностей. Приказом президента освобождают директоров и назначают других. Армию спасения закрыли. Министра юстиции президент освободил, обязанности министра юстиции выполняет министр сельского хозяйства… Наш городской голова в Журавлях подал в отставку… Денатурат в продаже только три раза в неделю…
- Водку временно не продают, - вклинился чей-то голос, - потому что ее употребление у нас стало рекордным: на каждого человека три литра алкоголя в год. Невиданно!
- По предложению правительства и президентскому декрету увольняющимся с должностей по собственному желанию выплачивается жалованье за три месяца вперед.
- Причем по особому решению президента выборы в новый состав государственного совета и окончательное определение нового состава правительства назначены на четырнадцатое и пятнадцатое июня.
- Правительство шлет приветы Сталину и Молотову…
- В нашем городе одну голову сняли, другую поставили… Причем старая голова нашла нужным через газету пуститься в объяснения: дескать, я же не даром хлеб ела…
- А новая голова через эту же газету объявила спасибо за то, что ее на должность поставили.
- Сообщили, что со всех концов страны поступают известия о государственном займе для третьей сталинской пятилетки…
- А при чем здесь мы? Какая связь между Эстонией с президентом во главе и сталинскими пятилетками в России? Что, мы должны давать им взаймы?
- А выборы? Они же назначены президентом…
- На его же голову, он их в последний раз назначает, вот увидите.
Островитяне тем не менее тоже к выборам готовились. По этому поводу в центре города появился плакат с таким текстом: "Эти люди, кто представляет союз трудящегося народа, не были замешаны ни в какой кампании шахер-махер. "Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты", - говорится в пословице. У всех этих людей честные друзья. В то время, когда многие большие и маленькие угри да льстецы старались делать карьеру, этих людей преследовали за то, что они посмели защищать интересы народа, и многие из них пребывали долго за тюремными решетками. Островитянин! Ты сумеешь отличить правильного от банкира и предпринимателя, да пятколизателя. Ты узнаешь того Угря, который жил в стремлении заслужить благодарность господ, и ты узнаешь того, кто стоит за твои интересы, ты выберешь правильного".
- …Угря, - буркнул кто-то из читавших сие произведение плакатного искусства.
Хелли Мартенс не было. Она находилась, очевидно, среди котлов и пара. Некогда ей рассиживаться, она и в небесно-синий дом прибегает для того, чтобы лишь на скорую руку приготовить обед, и обратно в свою прачечную. Некому посочувствовать голодному аристократу. Можно, конечно, самостоятельно сунуться в духовку, но если увидит Алфред? А в доме установлен строгий порядок: завтракают, обедают, ужинают за семейным столом в одно и то же время, и если кого-нибудь нет - остается без еды. Излишне говорить, что этот "кто-нибудь"… был как раз Король. Только его одного и наказывали таким неблагородным образом.
Из торжественной комнаты вдруг раздаются удивительные звуки аккордеона, и Король живо открывает духовку, хватает котлеты и, пока Алфред играет гостям, жует торопливо, надо скорее смываться, а две котлеты это лучше, чем ничего.
Королю жилось весело, ему было все равно, сколько этих русских, много или мало. Он катался с солдатами на их телегах и обожал смотреть, как они идут в баню, строем, с песнями. Он крепко подружился с Карпом, который мастерил для Короля всевозможное оружие. Расплачивался Его Величество яблоками да грушами, которые воровали - Король, Валдур и Свей - в садах района Тори. Однажды Карп подарил Королю ежа. Неизвестно, где этот колючий господин ему попался. Ему пришлось совершить не большое путешествие в сумке от противогаза, хотя надо полагать, ему это не понравилось. Однако он вполне освоился под опрокинутым ящиком в ямке со столярными стружками.
Да, но время с каждым днем неумолимо приближалось к осени. Интуиция же подсказывала Его Величеству, что, если ему даже не купят нового костюма, если не подарят новый ранец, в школу идти все равно придется, поскольку Хелли Мартенс не забывала постоянно, по случаю и без случая, подчеркнуть, что надо жить как люди, иначе кто же из него вырастет… И ведь никто на это не возражал!.. Алфред сказал, правда, что время сложное, напряженное, в связи с чем могут быть изменения в структуре самой школы, и нет смысла вносить в разум ребенка путаницу. С его доводами Король молчаливо соглашался, Алфред рассуждал трезво.
Хелли же Мартенс сказала, что в любом нормальном государстве, идет ли в мире война или нет, дети ходят в школу, поэтому и Король должен пойти, ведь в конце концов когда же ему еще учиться, если не тогда, когда он маленький…
С ее соображениями Его Величество молчаливо не соглашался, молчаливо потому, что… был маленький.
Карла, который числился при дворе Его Величества в качестве главного советника, сказал так:
- Конечно, год туда, год сюда небольшая потеря, небольшой и выигрыш. Сколько ни учись, дураком все равно умрешь. С другой стороны, - Карла мельком взглянул на Короля, - сколько бы ни было изменений структур в школе - что из этого? Знания-то ты приобретаешь. По одной структуре - одни, по другой - другие. Чем их больше, тем лучше. Это, конечно, так, но, - Король опять молчаливо встрепенулся в надежде на лучший исход, - но… время теперь действительно очень сложное, так что и не знаю, не знаю…
Карла не закончил свою мысль.
В то же время Король жил в надежде, что вдруг какое-нибудь экстраординарное событие все же его спасет. Кругом все только и делали, что говорили друг другу: "Такое сейчас сложное время…", "Поди знай, что будет завтра…". И Король надеялся, что завтра что-нибудь случится такое, что все они, может быть, опять куда-нибудь переедут и тогда… Поэтому он ко всему, что говорилось везде, осторожно прислушивался. Говорили же взрослые о многом, но все эти разговоры были не в его пользу.
А говорили о загадочных делах. Говорили шепотом, встревоженно, со страхом. Говорили…
Алфред говорил Хелли, когда та заходила, бывало, к нему в столярку.
Тайдеман говорил Алфреду, когда заходил к ним по вечерам на кухню в небесно-синий дом, постучав три раза в дверь.
Хелли Мартенс - Марии Калитко, с которой основательно подружилась. И неудивительно: соседка же, один двор на две семьи. Но главное даже не это - просто Мария Калитко была очень приветливой женщиной. Эта рано поседевшая женщина самому Королю тоже нравилась. Вообще, он должен был признать, что все в семье Калитко относились к нему, Королю, исключительно дружелюбно. Все люди в мире относились к нему исключительно приветливо, и этот факт утвердил его в понимании, что к королям иначе относиться никто и не должен.
Правда, приветливостью отличалось только взрослое население города Журавлей, сверстники же Короля… с ними все было по-другому. Взять хотя бы Эрика Мерило с улицы Моря… Даже трудно вспомнить, кто, когда и почему этого толстого, белобрысого и трусоватого мальчика прозвал Морским Козлом. Именно с ним, с этим Морским Козлом, который к морю не имел никакого отношения, у Короля были ожесточенные столкновения. Пришлось-таки Королю вспоминать уроки бокса нукиского Элмара, причем, на свою беду, Король загнал Козла в такое место, откуда тому невозможно было убежать, так что ему ничего другого ради спасения своей шкуры и не оставалось делать, как драться. А поскольку он оказался здоровее, то Королю прилично досталось. Здесь-то и узнал он на собственной шкуре одну из ранних, но вообще-то для всех важную мудрость: если хочешь, чтобы твой враг на тебя не бросился, оставь ему возможность этого избежать.
Да, Хелли Мартенс и Мария Калитко стали подругами в том понимании, в каком могут быть дружны две соседки, а Мария Калитко была действительно добрая, практичная, неболтливая и опытная во многих отношениях женщина. Она наверняка бы порассказала о себе, о своей жизни и о прошлом их семьи, если бы Хелли Мартенс проявила любопытство. Однако Хелли Мартенс любопытства не проявляла, хотя желание узнать что-то о семье Калитко у нее конечно же было. Она считала неприличным совать нос в чужие дела. Но поговорить о жизни, посоветоваться насчет засолки овощей или окраски анилиновой краской ткани - это другое дело. И разумеется, поболтать просто так…
Так что все говорили, а Король держал ухо востро.
- Говорят, исчез начальник морской школы, ушел утром на службу, но туда не дошел - пропал. Уже несколько дней его никто нигде не видел…
- А еще и госпожа Раунверс… тоже исчезла. Утром ушла в свой магазин, домой не вернулась… У нее муж-пекарь, две дочери…
- Аптекарь…
- Констебль…
- Исчезли?
- Пропали, домой не пришли. Люди ищут, но не знают, где искать.
Действительно, городишко-то маленький, если здесь пропадает человек бесследно и если он не один такой… Есть над чем ломать голову. Кого-то арестовали, но - кто арестовал? Что-то подозревают. Кто-то снялся и уехал из города всем семейством, оставив заколоченный дом, а Тайдеман говорит задумчиво, качая головой:
- Такое сложное время…
Все говорят, но не о том, что хотели бы услышать королевские уши. Да нет, не дождешься, никто не скажет, что школу отменили… Потому что школу, увы, не отменяли. А раз так, остальное Короля, в сущности, не касалось, тем более что он в этих исчезновениях и таинствах ничего не понимал. Да и взрослые… Они разве понимали?
Король жил, бегал из одной квартиры в другую, оттуда в третью, совершал походы на "поезде" старого Ранда, помогал Лонни Крашеные Пятки пасти коров, дрался с Морским Козлом и это последнее занятие ему даже начинало нравиться: со своими, Валдуром и Свеном, ему драться не хотелось, но чтобы совсем не драться - тоже нельзя было, а кого-нибудь посильнее… Такие были, появлялись, хотя бы Арви сын доктора Килка (трудно даже понять, как такой авторитетный человек, как доктор, который лечит людей, носит такую никчемушную фамилию: Сверчок). Но с такими долговязыми все-таки опасно, могут побить. С Козлом, хоть он и здоров, дело ясное: поскольку ты знаешь, что тот трус, значит, самый подходящий объект для тренировки. Ох и доставалось же бедному Козлу, а Король приобретал уже вполне приличную сноровку в драчном деле.
Собственно, никакой вражды Король к Морскому Козлу не испытывал, хотя над ним все смеялись, из-за его матери главным образом. Эта мамаша - жили они вдвоем - ходила всегда разодетая, как кинозвезда, и на очень высоких каблуках, она ярко красилась и имела обыкновение при ходьбе семенить мелкими шажками, высоко держать голову, отчего создавалось впечатление, будто она задирает нос. И вообще была она, с точки зрения уличных мальчишек, смехотища. А если у тебя мама смехотища и даже ноготь на мизинце отращивает, словно колдунья, то добра не жди. И Король лупцевал Козла в свое удовольствие. На всякий случай он впредь выбирал такие места, где у Морского Козла оставалась возможность дать тягу. Король не испытывал к нему вражды, поскольку Козел старался приобрести его расположение. Ради этого он приглашал Короля к себе домой в отсутствие мамы, чтобы накормить его чем-нибудь вкусным. Король снисходительно, но с удовольствием все съедал.
События в мире взрослых его мало интересовали, раз они не были связаны со школой.