- А может быть, мы напрасно обвиняем их, - продолжал Сергей. - Эта история не очень-то похожа на кражу… Скорее, на стремление досадить. И вообще, честно говоря… пожалуй, никто из нас не думает, что пионеры из параллельного класса пришли бы на выставку воровать.
Это все, что он успел сказать.
- А я все же думаю, - вздохнула Марта.
- И я тоже думаю, - сказал Эймар.
Мы все так думали.
В этой проделке мы видели не кражу, а желание отомстить. Мы уже давно были не в ладах с шестым "Б", особенно с тех пор, как в школе начались соревнования между отрядами. Я даже помню, откуда пошел раздор. Мы одновременно написали в Германию. Наш класс в Дрезден, а они в Лейпциг. Мы получили ответ, они не получили. Мы же не виноваты, что их письмо затерялось или попало к таким ребятам, которые не любят переписываться. Возможно, мы слишком хвастались немецкими марками, но ведь никто не мог нам этого запретить. Ну, а потом появились и другие причины. Как только объявили соревнование между отрядами, мы решили научиться правильно строиться. Тренировались целый вечер.
На следующий день они отправились на спортплощадку, но не строиться, а нас передразнивать.
- Отряд! По образцу класса "А" на линейку становись! - скомандовал Криймвярт.
И они выстроились так криво, что просто ужас! А толстый Тидрик вышел рапортовать:
Рапортую: добрый день!
Все идет по чести.
Дома я забыл ремень,
Но штаны на месте!
С тех пор мы старались во что бы то ни стало перещеголять друг друга.
Когда мы посадили вокруг опытного участка акации, они попросили в колхозе лошадь и привезли песок для садовых дорожек. Когда мы в живом уголке подправили дно бассейна, они починили флюгер на крыше. Только на выставку грибов они ничем не сумели ответить. Несколько дней подряд, после уроков, мы с учительницей ботаники ходили по лесу, лазали по песчаным холмам, увязали по колено в болото - искали редкостные сорта грибов. А они в это время были сами не свои. После открытия выставки директор похвалил нас, а Криймвярт стоял с таким видом, будто у него болят сразу два зуба.
Ясно, выставка не давала им покоя, и, чтобы нам досадить, они решили прямо на глазах у дежурной съесть самые лучшие грибы. Только, к несчастью, им попали в руки вместо шампиньонов белые мухоморы, самые ядовитые из растущих у нас грибов.
Мы знали, что белые мухоморы легко перепутать с шампиньонами. Об этом нам рассказывала учительница ботаники. Эти грибы различимы лишь по цвету пластинок на нижней стороне шляпки. Но разве могли ребята Криймвярта знать такие тонкости? Вдруг они уже отведали белых мухоморов? Вдруг они собираются ночевать в лесу? Туда и "скорая помощь" не поедет. Я старался не думать о том, что могут наделать семь грибных шляпок. Взглянув на Марту, я понял, что и она старалась не думать об этом.
- Надо разыскать старшую пионервожатую, - сказала Марта. Ее глаза были влажными, хотя она не проронила ни слезинки. - Слышите! Надо разыскать старшую пионервожатую!
Можно ли терять время?
Мы посмотрели на Сергея с надеждой и ожиданием. В таких случаях легче всего надеяться на других.
Сергей кусал губы. Вдруг он махнул рукой и выбежал на улицу. Он нас не звал, но мы бросились вслед.
Из нашего поселка вела в лес только одна дорога и один-единственный мост, довольно жалкий, через речку Пармасйыги. Когда мы вдесятером взбежали на него, доски подозрительно заскрипели.
По ту сторону речки дорога раздваивалась. Пришлось исследовать илистый берег.
Куда они пошли? По какой из дорог?
Мы в нерешительности топтались на месте. Вдруг Лээни, наклонившись над колеей, вскрикнула:
- Ну конечно, Тидрик! Сегодня у него бобы в кармане.
Лээни подняла продолговатый коричневый боб. Это был ненадежный след, но так как он был единственным, то мы повернули направо.
- Нужно было попросить у заведующего магазином овчарку! - вздохнула Анне.
Если ее соседка по парте Лора всегда смотрела в будущее, то Анне не забывала о прошлом и старалась быть умной задним числом. Обычно ей это не удавалось. Так и на этот раз. Что бы мы дали овчарке понюхать, чтоб она пошла по следу?
- Кто отстанет, ждать не будем. - Широкоскулое лицо Сергея вдруг сделалось суровым.
Мы, сами того не замечая, шли и бежали попеременно, точно как в ориентировочном беге. На твердой почве ускоряли шаг. Когда ноги вязли, то прыгали с кочки на кочку.
- Теперь они уже окоченели… - прошептала Лора.
- Если бы мы к каждому ядовитому грибу прикрепили бумажку с черепом и скрещенными костями, этого не случилось бы, - сказала ее соседка по парте.
И то и другое суждение было просто нелепым. Признаки отравления белыми мухоморами появляются лишь через некоторое время, от восьми часов до суток. Так писалось в книжке о грибах. Что касается этикеток с черепами, то малыши из второго с таким же успехом и их перепутали бы.
Хотя при помощи разбросанных крошек достигают цели только в сказках, мы не теряли надежды найти еще один боб. Нам хотелось убедиться, что идем по верному пути, и поэтому все время смотрели себе под ноги. Но теперь Тидрик, видимо, не транжирил, а, что самое вероятное, слопал все бобы.
Там, где кончался смешанный лес и начиналась вырубка, мы снова оказались на развилке дорог. Нижняя лесная просека вела к острову на болоте. Отряд, шедший в поисках приключений и места для лагеря, мог отправиться туда. Левая тропинка, что повыше, вела в Ны́ммепалу. И там есть хорошие места, где можно развести костер.
- Отдохнем минутку, - сказал Сергей, - Подумаем.
Он сел на пень. Мы устроились рядом, как цыплята под крылом наседки.
Играя в разведку, мы часто мчались по лесным тропам. Пробирались в чащах и вязли в болоте. Но тогда нам указывали дорогу камни, еловые шишки, цветы и пучки травы. На каждом повороте был ориентир, иной раз и два. Это совсем иное дело, чем разыскивать отряд, который не оставил ни единого следа.
- Подумаем, - повторил Сергей. - Подумаем… нет ли у кого-нибудь из них такой привычки, вроде…
И он рассказал нам про кобылу Ирну, которая, идя по лесу, на каждом шагу сдирала зубами кору с деревьев.
Такой привычки у ребят из шестого "Б", конечно, не было. Вряд ли даже Тидрик, сильно проголодавшись, станет грызть кору. Но рассказ о кобыле Ирне напомнил мне другое.
- Ребята!.. Сергей!.. Если с ними Па́йкре, то нужно искать поломанные ветки!
Вот это мысль! Пайкре не умел ходить по лесу, не хватаясь за ветки. Сколько я помню, у него всегда была такая привычка. Он проводил ладонью по кусту и заламывал самую длинную ветку. Даже в школьном саду не мог удержаться. Совсем недавно Криймвярт ругал его за это. Мы с надеждой смотрели вслед Сергею и Эймару, которые побежали исследовать один одну, другой другую тропинку. Мы отстали от отряда Криймвярта не больше чем на полтора часа. Если они собираются жарить грибы на костре, то мы застигнем их вовремя.
- А ведь наши мухоморы в жареном виде, наверное, уже не так ядовиты, - повеселела Марта. Ей почему-то казалось, что она больше всех виновата. - И каждому достанется лишь маленький кусочек.
- Если бы мы выставили только одно семейство грибов… - начала Анне и запнулась.
Сергей и Эймар вернулись почти одновременно. Они не нашли ни одной поломанной ветки.
- Это Криймвярт виноват, - угрюмо произнес Эймар. - Он пригрозил Пайкре, что за осквернение природы напишет о нем в стенгазете.
Остался единственный выход - разделиться на две группы. Тогда уж одна непременно пойдет по правильному пути. Но Сергей не торопился отдавать такой приказ.
- А обувь? Нет ли у кого-нибудь из них ботинок, следы от которых можно узнать?
Мы с ненавистью посмотрели на коричневые башмаки Большого Вольперта. Отец привез их ему из Чехословакии. У них была каучуковая подошва толщиной в три сантиметра, да еще рифленая. Если бы у кого-нибудь из шестого "Б" такие были! Как назло, в соседнем отряде все носили обычные башмаки.
Но так считали все, кроме Руты. Она внезапно схватила Сергея за руку так, что тот вздрогнул.
- А пластинки оставляют след? Криймвярт был сегодня в ботинках с пластинками для коньков.
Мой отец говорит, что пластинки прикрепляли к подметкам в те времена, когда ребята ходили на каток в обычных ботинках и привинчивали к ним коньки. В нашей школе такие коньки были только у Криймвярта и еще у одного четвероклассника. Чтобы прикрепить их к ботинкам, надо в каблуке просверлить дырку, а потом прибить пластинку с продолговатым отверстием.
Следовало бы спросить у Руты, откуда она знает, что Криймвярт в разгар осени обул ботинки с пластинками, но никто не стал тратить на это времени. Ведь это обстоятельство казалось нам соломинкой, за которую можно ухватиться. Мы бросились на колени меж кустов разыскивать эту соломинку.
Эймар обнаружил следы каблуков с квадратными пластинками на дороге, ведущей в Ныммепалу. И вдруг мы все их увидели. Только на твердой почве, когда тропа вывела нас из смешанного леса, следы исчезли. Но теперь мы уже знали, где их искать.
Марта постепенно приходила в себя. Она обещала отомстить ребятам Криймвярта, чтобы у них навсегда пропала охота воровать грибы. Она грозилась заставить главного виновника съесть одну аманиту, чтобы ему пришлось идти на промывание желудка. Она собралась еще что-то сказать, но вдруг замолчала. Сергей поднял ножку гриба!
- О боже! - вскрикнула Марта неестественным голосом. - Они съели шляпку!
Мы молча ринулись дальше. Анне и ее соседка по парте Лора вскоре отстали. Они что-то жалобно кричали нам вслед, но нам было не до них.
Сердце чуть не выскочило, когда мы прибежали к месту, где летом стоял лагерь. Изо всех сил взбежали вверх по склону, поросшему соснами. И обомлели. Внизу, в лощине, сидели все ребята из шестого "Б" вокруг расстеленной на земле салфетки и делили еду. Делили еду!
Мы бросились вниз, будто нас кто-то укусил.
- Стойте! - завопила Марта.
- Не ешьте! - взревел Эймар.
Все мы что-то кричали.
Можно себе представить, какой поднялся шум.
Шестой "Б" встретил нас так, будто на них напала саранча или разбушевалась стихия. В полном недоумении они смотрели на Марту, которая выбивала у ребят из рук бутерброды, а потом так и села. Марта увидела исчезнувшие экспонаты: в маленькой коричневой корзиночке лежали грибы, один гриб без ножки.
- Слава богу! - произнесла Марта совершенно не по-пионерски и вдруг заплакала.
И это не подходило пионерке, но мы простили ей.
Наперебой и довольно невнятно мы принялись рассказывать, что этикетки у мухоморов и шампиньонов были перепутаны, что сначала мы шли по бору, потом искали поломанные ветки и, наконец, увидели следы от каблуков с пластинками.
- Вот это история! - сказал Сергей. - Как в газете.
- Вот это история! - удивился Криймвярт.
Но вдруг его взгляд упал на корзинку с белыми мухоморами, и он покраснел. Они не собирались воровать. Они только заняли грибы, до вечера. Думали, что это шампиньоны, и взяли их с собой, чтобы набрать таких же. Они вовсе и не собирались играть в робинзонов, а хотели для детского сада набрать самых хороших грибов. Но так как лучшие грибы - это шампиньоны, то… ну… и взяли. Криймвярт покраснел до ушей.
Когда двое наших отставших, запыхавшись, забрались на пригорок, мы вместе доедали бутерброды шестого "Б".
- Я ведь говорила, что все живы, - возвестила Лора.
А ее соседка по парте, которая была умна задним числом, добавила:
- Был бы у нас с собой горн, можно было бы потрубить.
В корзины мы набрали грибов вместе. Вместе отнесли их в детский сад. А семь мухоморов из семейства Amanita virosa положили на прежнее место. Один гриб - без ножки.
У всех у нас было приподнятое настроение. Особенно радовался Сергей.
- А мне говорили, что вы в ссоре, - притворно разводил он руками. - Что ваши отряды ненавидят друг друга, обходят стороной.
Время от времени он повторял:
- Даже ядовитые грибы бывают полезны, что там и говорить.
От такого ненужного разговора пахло учительской. В этом не было сомнений.
Экзамен учительнице (Второй рассказ Юхана Салу)
К нам пришла новая учительница английского языка. За последние полтора года - третья.
Приход новой учительницы - событие, которое мгновенно все отодвигает на второй план. Поэтому еще до встречи мы знали, что Ирина Карловна Ко́йксаар очень молода, носит костюм в клеточку и туфли на каблуках, что у нее на щеках ямочки и родинка под глазом.
Это были предварительные наблюдения. Остальное предстояло узнать при первой встрече.
Встреча наступила в назначенный срок. Мы знали, что новенькую приведет в класс директор. Знали, что директор не произнесет ни слова, а она скажет: "How do you do?"
Так бывало всегда. Мы не могли лишь предугадать, что будет делать новая учительница после ухода директора. Тут напрашивалось несколько вариантов. Либо она схватит мел и помчится к доске, чтобы с первого урока навалить на нас большую нагрузку. Либо возьмет в руки учебник и, впадая в другую крайность, начнет доказывать, что мы - безнадежные тупицы и прежняя учительница ничему нас не научила. Либо она может оказаться просто человеком.
Ирина Карловна улыбнулась нам и еще раз повторила:
- How do you do?
Жаль, что на свете так мало вопросов, на которые можно ответить тем же вопросом!
- How do you do? - зачирикали девочки на первой парте.
- How do you do? - засиял Тихий Мюргель.
- How do you do - послышалось отовсюду.
Сидящий за третьей партой Эймар Ринда обернулся. При встрече новой учительницы Эймар никогда не чувствовал себя председателем совета отряда.
- Испуг номер один отменить! Передай!
Через миг приказ дошел до Камарика, нашего пиротехника. Камарик - мальчик с большими ушами, который, по мнению Антон Антоныча, учителя математики, лишь каким-то чудом перешел в восьмой класс. Со всякими там a, b и прочими алгебраическими знаками Камарик творил на доске такие чудеса, что Антон Антоныч приходил в ужас. Он хватался за голову и говорил: "Нет, я больше не могу. Кто-то из нас сумасшедший. Или я, или ты!"
На это Камарик отвечал, как научил его Туртс, что он за свое здоровье ручается.
- Испуг номер один отменить, - повторил Камарик неслышно и с явным сожалением положил руки на парту.
Мы все обрадовались. Испуг номер один означал бросать на пол пистоны. Мы были бы просто болванами, если бы таким образом стали встречать молоденькую учительницу, которая уже третью минуту нам улыбается.
Эймар снова улыбнулся.
- Испуг номер два. Передай.
Испуг номер два мы предлагали всем без исключения новым учительницам. Он состоял в том, что Туртс, обратив на себя внимание легким покашливанием, поднимался с задней парты. Яан Туртс высокий, почти два метра. Дело, конечно, не в росте, а в том, ка́к он умел этим пользоваться. Туртс вытягивался, словно подзорная труба. Казалось, он растет на глазах под воздействием какой-то магической силы. Для большего эффекта он становился на ящик из-под мела, но этого никто никогда не замечал. И вот наконец голова Туртса маячит рядом с плафоном. Это было потрясающее зрелище. Но Ирина Карловна вместо того, чтобы вскрикнуть, прикрыть лицо рукой или проявить свой испуг каким-либо иным женственным способом, только чаще замигала:
- What's the matter?
За время летних каникул английский словарный запас у Туртса иссяк. Он помнил только два предложения, за грамматическую точность которых он мог ручаться. Первое означало, что по уважительной причине он не выполнил домашнего задания, а второе - "Прошу выйти". Учитывая сложившуюся обстановку, Туртс произнес второе. Испуг номер два провалился.
- Very well, - сказала учительница. - Возьмите свои учебники.
Теперь нельзя было терять ни секунды.
- Испуг номер три, - прошептал Эймар.
Сидящий у окна Таммекянд вынул носовой платок в голубую клеточку и два раза протер лоб. Это был сигнал прятавшемуся в кустах Вольперту. Тому бо́льшему Вольперту.
Испуг номер три - наш главный козырь. Ни одна из прежних англичанок не выдержала третьего испытания.
В коридоре послышались торопливые шаги, и мы приготовились к зрелищу. Сейчас Большой Вольперт постучится в дверь, пойдет, поклонится и скажет:
"Извините, что я опоздал. Меня задержал учитель такой-то и сказал то-то и то-то!"
Что ответит учительница английского языка? "Очень хорошо, садитесь на свое место"?! О нет. Никогда. Мы знали это отлично. Тут своя закономерность. Каждая учительница английского языка перестанет улыбаться и потребует, чтобы опоздавший извинился и постарался все это произнести по-английски.
На этом незначительном, но верном обстоятельстве и был построен испуг номер три. Вместо ожидаемого и хорошо знакомого учителям смущения, жалобного "Please, excuse me", слоги которого выпадают изо рта, как горячие картофелины, наш опоздавший наклоняет голову и вдруг начинает строчить как из пулемета.
Вытягивая губы, он разражается таким градом слов, который, как нам казалось, был бы к чести спортивному комментатору лондонского радио.
"I certainly do… - шипит опоздавший, - Of course, quite naturally I do…"
Буквы "n" рождаются именно носовыми, а "t" взрываются, как маленькие патроны. До сих пор все учительницы бледнели при знакомстве с испугом номер три. Мы предполагали, что прекрасно понимаем, что творится в их душе. Они оказывались в роли скрипача из художественной самодеятельности, игру которого услышал концертмейстер столичного театра "Эстония". Наверное, они принимали молниеносное решение попросить завуча освободить от уроков молодого человека, так прекрасно владеющего английским языком. Они считали, что молодой человек мог бы и остальную часть урока провести вне класса. И поэтому, изменяя своей привычке говорить на уроке английского языка только по-английски, сообщали это на чистейшем эстонском языке.
Конечно, мы наслаждались каждой секундой. А на перемене Туртс вздыхал: "Слаба, слаба подготовка кадров в вузах. Практического знания языка они не дают".
В душе мы относились к учительницам английского языка с почтением. Мы причисляли к сверхъестественным явлениям всех людей, которые хоть немного разговаривают на языке, где написание и произношение далеки, как небо от земли.
Все шло по плану.
Стук. Вошел Вольперт.
Извинился по-эстонски.
- Повторите это по-английски, - улыбнулась новая учительница.
И Вольперт завел свою пластинку.
Но затем случилось непредвиденное. Ирина Карловна отнюдь не испугалась, не уронила мел, а, наоборот, обрадовалась и засыпала бедного Вольперта градом слов.
Из них мы поняли только самую малость.