В памяти всплыл наш разговор - кстати, вполне может быть, что последний, - насчет кофеварки. Ну почему я просто не отдала ей эту чертову штуковину? Я тогда так злилась на нее, а теперь готова была на все, лишь бы повернуть время вспять.
От долгого сидения в одной позе ноги мои затекли. Пора было встать и обследовать дом. Он выглядел старым, похожим на избушку лесничего, какую можно встретить где-нибудь в горах, только все здесь было сделано под заказ. Выродок подумал буквально обо всем. Пружин у кровати не было, и два мягких матраса из поролона лежали на жесткой раме. Справа от кровати стоял большой деревянный гардероб. В нем была замочная скважина, но, когда я попыталась открыть дверцы, они не сдвинулись с места. Дровяная печь и каменным очаг находились за запертым на висячий замок экраном. Все выдвижные ящики и шкафы для посуды были металлическими, хотя отделаны так, чтобы выглядеть деревянными. Так что их я не могла проломить даже ногой.
Ни погреба, ни чердака не было, а входная дверь оказалась стальной. Я попыталась повернуть дверную ручку, но заперто было снаружи. Я ощупала края двери в поисках петель или шарниров, чего-то такого, что можно было бы отвинтить, но ничего не нашла. Я прижалась ухом к полу, но из-под двери не пробивалось ни лучика света, а когда я провела пальцами по щели, то не почувствовала движения воздуха. Должно быть, вокруг стояла уплотнительная прокладка.
Я ударила по оконным ставням, и звук получился металлическим. К тому же я не увидела на них никаких замков или навесных петель. Я ощупывала деревянные доски, пытаясь найти подгнившие места, но все было в очень хорошем состоянии. В одном месте под подоконником в ванной комнате пальцы мои почувствовали холод. Мне удалось вытащить несколько кусочков уплотнителя, и я прильнула к образовавшемуся отверстию диаметром с карандаш. Я увидела расплывшееся зеленое пятно и поняла, что дело идет к вечеру. Я сунула уплотнитель на место и убедилась, что на полу не осталось мусора.
Сначала ванная комната со старой белой ванной и таким же унитазом показалась мне обычной, но потом я сообразила, что здесь нет зеркала, а когда я попыталась поднять крышку бачка, она не поддалась. Розовая занавеска для душа с маленькими розочками висела на нитяных петлях, нанизанных на стальной стержень. Я с силой потянула за него, но он был намертво прикручен к стене. В ванной комнате дверь была, но замка в ней не было.
Посреди кухни рядом со стойкой в виде острова стояли два барных табурета, прикрученных к полу по разные ее стороны. Вся утварь была из нержавеющей стали - что совсем недешево - и выглядела новехонькой. Белая эмаль двойной раковины и столешница кухонного стола сияли чистотой, а в воздухе стоял запах моющего средства.
Когда я попыталась повернуть ручки газовой или пропановой печи, то все, что я услышала, был металлический щелчок вентиля. Выродок, видимо, отключил газ. Я подумала, что, возможно, мне удастся отсоединить от этой печки какие-то ее Части, но не смогла поднять горелки, а когда я заглянула внутрь, то обнаружила, что оттуда все вынуто. Духовка под печкой была заперта на висячий замок.
У меня не было возможности как-то защитить себя и не было возможности выбраться отсюда. Мне следовало подготовиться к самому худшему, но я даже не могла себе представить, каким оно может оказаться.
Я поняла, что снова дрожу. Я сделала несколько глубоких вдохов и постаралась сосредоточиться на фактах. Его здесь не было, а я все еще была жива. Кто-нибудь должен меня вскоре найти. Я подошла к раковине и сунула голову под кран, чтобы напиться. Не успела я набрать в рот воды, как услышала звук ключа, поворачивающегося в замке, - или, по крайней мере, в том, что я считала замком. Дверь медленно открылась, и сердце мое чуть не выпрыгнуло из груди.
Бейсболки на Выродке уже не было, и у него оказались волнистые белокурые волосы. Лицо его было лишено какого бы то ни было выражения. Я внимательно рассматривала его. Как он сумел мне тогда понравиться? Нижняя губа более полная, чем верхняя, отчего он казался постоянно чем-то недовольным, а кроме этого - ничего примечательного: безучастные голубые глаза, обычная приятная внешность. На такого человека с первого взгляда не обратишь внимания, не говоря уже о том, чтобы его запомнить.
Он замер в дверях. Глаза его остановились на мне, а лицо изобразило улыбку. Теперь я видела уже совсем другого человека. Я вдруг поняла: он относится к людям, которые могут сами выбирать, быть им заметными или нет.
- Хорошо, что ты уже встала! А то я начал думать, что дал тебе слишком большую дозу.
Подпрыгивающей походкой он направился в мою сторону. Я отбежала в самый дальний угол, за кровать, и, съежившись, вжалась в него спиной. Он резко остановился.
- Почему ты прячешься в углу?
- Где я нахожусь, черт возьми?
- Я понимаю, что ты еще не на сто процентов пришла в себя, но здесь попрошу не богохульствовать. - Он подошел к умывальнику. - Я с нетерпением ждал нашего первого совместного обеда, но боюсь, что ты его проспала. - Он вынул из кармана громадную связку ключей, открыл один из шкафчиков для посуды и взял стакан. - Надеюсь, ты не очень голодна. - Он дал воде немного стечь и наполнил стакан. Потом закрутил кран и повернулся ко мне, прислонившись спиной к кухонной стойке. - Я не могу менять правила насчет времени обеда, но хочу немного сдвинуть все на сегодня. - Он протянул мне стакан. - У тебя во рту, должно быть, пересохло.
Горло казалось мне даже более шершавым, чем наждачная бумага, но я решила ничего от него не принимать. Он качнул стакан.
- Нет ничего лучше холодной горной водички.
Он подождал еще несколько секунд, а потом, удивленно приподняв бровь, развернулся и вылил воду в раковину. Потом сполоснул стакан и постучал по нему.
- До чего же этот пластик похож на настоящее стекло, правда? Вещи не всегда такие, какими они выглядят на первый взгляд.
Он тщательно вытер стакан, поставил его обратно в шкаф и закрыл дверцу на ключ. Потом с облегченным вздохом сел на один из табуретов и вытянул руки над головой.
- Вау, до чего же приятно наконец расслабиться.
Расслабиться? Ничего себе! Не хотела бы я увидеть, что он делает для того, чтобы завестись!
- Как твоя нога? Болит после укола?
- Почему я здесь нахожусь?
- Ага. Она все-таки заговорила. - Он оперся локтями о столешницу и опустил подбородок на сплетенные пальцы. - Это важный вопрос, Энни. Если отвечать на него попроще, ты очень везучая девушка.
- Я не считаю большим везением то, что тебя похищают и обкалывают наркотиками.
- А тебе никогда не приходило в голову, что люди иногда могли бы прийти к выводу, что то, что они считали плохим событием, на самом деле оказывалось очень даже хорошим, если учесть, какая могла быть альтернатива?
- У моего положения любая альтернатива была бы лучшим выходом.
- Так уж и любая, Энни? Даже если бы альтернативой тому, чтобы провести некоторое время с таким хорошим парнем, как я, было попасть в дорожную катастрофу по пути от твоего выставленного на продажу дома - скажем, столкнуться с машиной молодой матери, возвращающейся домой из супермаркета, и убить при этом целую семью? Или не всю, а только одного ребенка, ее самого любимого?
В моем мозгу сразу же всплыла картина, как моя мама навзрыд повторяет имя Дэйзи на похоронах. Неужели этот подонок живет в Клейтон-Фолс?
- Молчишь?
Это неудачное сравнение. Вы тоже не знаете, что могло бы со мной произойти.
- Видишь ли, вот тут ты как раз ошибаешься. Я знаю. Я в точности знаю, что происходит с такими женщинами, как ты.
Это хорошо, я должна заставить его побольше говорить. Если я смогу выяснить, чем он живет, то смогу сообразить, как от него сбежать.
- Такие женщины, как я? Вы знали кого-то такого, как я?
- У тебя уже была возможность здесь осмотреться? - Он с улыбкой обвел взглядом свой дом. - Я думаю, что тут все выглядит очень неплохо.
- Если какая-то девушка причинила вам боль, мне очень жаль, действительно жаль, но будет несправедливо наказывать за это меня: я-то вам ничего плохого не сделала.
- А ты думаешь, что это наказание? - Его глаза удивленно расширились.
- Нельзя похищать людей и увозить их… куда бы то ни было. Этого просто нельзя делать.
Он улыбнулся.
- Ненавижу говорить очевидные вещи, но, похоже, придется. Слушай, я сейчас приоткрою тебе завесу тайны. Мы находимся в горах, в хижине, которую я построил специально для нас. Я позаботился о мельчайших деталях, так что здесь ты будешь в полной безопасности.
Этот чертов придурок сначала похищает меня, а потом еще рассуждает о том, что здесь я в безопасности!?
- Это заняло больше времени, чем мне хотелось, но пока я готовился, мне пришлось лучше узнать тебя. Думаю, время это было потрачено с толком.
- Пришлось? Да я вас даже никогда не видела. А Дэвид - это ваше настоящее имя?
- А ты не думаешь, что Дэвид - это хорошее имя?
Так звали моего отца, но я не собиралась ему об этом рассказывать.
Я пыталась говорить спокойным, вежливым тоном:
- Дэвид - отличное имя, но я думаю, что вы спутали меня с какой-то другой девушкой. Так что, может быть, вы меня просто отпустите?
Он медленно покачал головой.
- Я не тот человек, который может что-то перепутать, Энни. На самом деле я еще никогда в жизни не был так уверен в том, что делаю.
Он снова вынул из кармана связку ключей, отпер шкаф в кухне, вынул оттуда большую коробку с надписью "Энни" на боку и бросил ее на кровать. Потом вытащил из коробки рекламные листовки всех домов, которые я продала. У него были даже вырезки некоторых моих объявлений из газет. Одну из них он протянул мне. Это было объявление о продаже последнего дома.
- Это мое самое любимое. Цифры в адресе идеально совпадают с датой, когда я увидел тебя в первый раз.
И он протянул мне пачку фотографий.
Там была я, прогуливающая Эмму, идущая в офис, пьющая кофе в магазинчике на углу. На одном снимке у меня были длинные волосы - у меня сейчас даже не осталось той блузки, которая была на мне тогда. Неужели он стащил эту фотографию у меня дома? Мимо Эммы он туда никак попасть бы не смог, так что, видимо, украл ее из моего офиса. Он взял пачку у меня из рук, прилег на кровать, опираясь на локоть, и разложил снимки перед собой.
- Ты очень фотогеничная.
- И сколько же вы за мной следили?
- Следил… Я бы не называл это так. Может быть, наблюдал. Но я определенно не обманываюсь насчет того, что ты влюбишься в меня… если ты об этом думаешь.
- Я не сомневаюсь, что вы действительно хороший парень, но у меня уже есть бой-френд. Извините меня, если я непреднамеренно сделала что-то, что сбило вас с толку, но я чувствую совсем не то, что вы. Возможно, мы могли бы стать друзьями.
На лице его появилась добрая улыбка.
- Ты заставляешь меня повторяться. Я не сбит с толку и ничего не путаю. Я знаю, что женщины вроде тебя не испытывают романтических чувств к таким мужчинам, как я, - женщины вроде тебя даже не видят меня.
- Я вижу вас, просто я подумала, что вы достойны кого-то, кто…
- Кого-то, кто… Что? Кто хочет хоть как-то устроить свою личную жизнь? Может быть, какая-нибудь пузатая библиотекарша? Это самое лучшее, на что я мог бы рассчитывать, да?
- Я вовсе не это имела в виду. Я уверена, что вы можете многое предложить своей…
- Дело не во мне. Женщины любят повторять, что хотели бы иметь рядом кого-то, кто готов ради них на все, - любовника, друга, человека, равного себе. Но когда он у них появляется, они бросают его ради первого же мужчины, который обращается с ними, как с мусором, и, что бы он с ними ни делал, все равно возвращаются к нему, чтобы получить это снова.
- Некоторые женщины действительно такие, но многие совсем другие. Мой бой-френд ровня мне, и я люблю его.
- Люк? - Брови его подскочили вверх. - Ты думаешь, что Люк - ровня тебе? - Он коротко рассмеялся и покачал головой. - Как только на горизонте появится настоящий мужчина, он тут же будет отброшен. Тебе он уже начал надоедать.
- Откуда вам известно о Люке? И почему вы говорите о нем в прошедшем времени? Вы что-то с ним сделали?
- С Люком все в порядке. То, что он переживает сейчас, пустяки по сравнению с тем, через что его заставила пройти ты. Ты не уважала его. Я не виню тебя в этом - лучше ты поступить не могла. - Он рассмеялся. - Ох, стоп, ты это все-таки сделала.
- Хорошо, я уважаю вас, потому что знаю, что вы особенный человек, который на самом деле не хочет делать этого, и если вы меня отпустите, то мы…
- Прошу тебя, не нужно за меня переживать, Энни.
- Тогда чего же вы на самом деле хотите? Вы мне до сих пор так и не сказали, почему я здесь.
- Время на моей стороне… - неожиданно пропел он, а потом промурлыкал себе под нос еще несколько тактов знаменитой песни "Роллинг Стоунз".
- Так вам нужно время? Время со мной? Время, чтобы говорить со мной? Или время, чтобы изнасиловать меня? Время, чтобы убить меня?
Он только улыбнулся в ответ.
Если что-то не срабатывает, вы начинаете пробовать что-то другое. Я встала, покинув безопасный угол, и подошла к нему.
- Послушайте, Дэвид, - или как там вас правильно зовут - вы должны меня отпустить.
Он сбросил ноги с кровати и уселся лицом ко мне. Я наклонилась к нему.
- Люди будут меня искать, много людей. И для вас же будет гораздо лучше, если вы отпустите меня прямо сейчас. - Я ткнула в него пальцем. - Я не собираюсь быть частью вашей нездоровой игры. Это сумасшествие. Вы сами должны понимать…
Его рука рванулась вперед и сжала мое лицо так крепко, что аж зубы заскрипели. Потихоньку, сантиметр за сантиметром, он тянул меня к себе. Я потеряла равновесие и практически упала ему на колени. Единственное, что удерживало меня, была его рука, лежавшая у меня на лице.
Дрожащим от ярости голосом он произнес:
- Никогда больше не смей разговаривать со мной таким тоном, поняла?
Он то сжимал, то немного ослаблял руку. Казалось, челюсть моя сейчас оторвется.
Наконец он отпустил меня.
- Посмотри по сторонам. Ты думаешь, мне легко было все это создать? Думаешь, все было сделано по мановению руки?
Ухватившись за лацкан моего жакета, он повалил меня и прижал спиной к кровати. На лбу его проступили вены, лицо стало красным. Лежа на мне, он снова схватил меня за подбородок и сжал его. Его горящий взгляд смотрел на меня сверху вниз. Возможно, это будет последнее, что я увижу перед смертью. В глазах у меня потемнело…
Но потом злость его улеглась. Он отпустил меня и поцеловал в то место, где за секунду до этого мертвой хваткой сжимались его пальцы.
- Слушай, зачем ты заставила меня делать все это? Я пытаюсь держаться, Энни, действительно пытаюсь, но у моего терпения есть границы.
Он погладил меня по голове и улыбнулся.
Я лежала молча.
Он поднялся с кровати. Я услышала, как в ванной потекла вода. Лежа на спине среди разбросанных фотографий, я уставилась в потолок. Из уголков моих глаз тихо бежали слезы, но я даже не пробовала их утереть.
Сеанс третий
- Я заметила, что у вас нет всей этой рождественской мишуры, только веночек из кедровых веток на входной двери. Это правильно, если учесть то, что, как говорят, уровень самоубийств на праздники резко возрастает, а большинство ваших клиентов, вероятно, так или иначе находятся на грани срыва.
Черт, если кто-то и может понять тех людей, которые теряют контроль над собой именно в это время года, то это я. Рождество вызывало у меня отвращение еще тогда, когда я была ребенком. Было тяжело видеть, что у моих друзей есть все то, что я могла рассматривать только в каталогах и на витринах магазинов. Но если говорить о годе перед моим похищением, то это был хороший год. Дыхание удачи воплотилось в моем доме в виде ярких украшений и сияющих огней. Конечно, я не смогла остановиться на какой-то одной теме, поэтому, когда наконец закончила все украшать, каждая комната выглядела как отдельная платформа в каком-то невероятном рождественском шествии.
Зимой мы с Люком отправлялись в длительные прогулки, сопровождавшиеся игрой в снежки, развешивали на елке нанизанный на нитку попкорн и клюкву, пили горячий шоколад с ромом и, жутко фальшивя, распевали пьяные рождественские гимны. Словно в каком-то специальном праздничном шоу по телевизору.
В этом году мне наплевать на все праздники. И опять-таки, существует не так много вещей, которые бы меня заботили. Например, когда я сегодня перед сеансом воспользовалась вашим туалетом, то взглянула на себя в зеркало. Раньше, до того как со мной произошла эта дерьмовая история, я не могла пройти мимо витрины без того, чтобы не посмотреть на свое отражение. Теперь же, когда я смотрю в зеркало, то вижу там незнакомку. Глаза этой женщины похожи на высохшую грязь в луже, а волосы безвольно свисают на плечи. Мне нужно сходить к парикмахеру, но одна мысль об этом уже отнимает все силы.
Хуже того, я превратилась в одну из них - капризных, депрессирующих людей, которые всегда с готовностью расскажут, насколько у них все хреново. И все это подается таким тоном, чтобы сразу стало понятно: дело не только в том, что они сами попали в такое дерьмовое место, но и в том, что это вы занимаете то место, которое должно было бы по праву принадлежать им. Черт, вероятно, я и сама сейчас говорю именно таким тоном! Я хочу сказать о том, как прекрасно выглядит праздничная подсветка витрин, как дружелюбны в это время люди, и это на самом деле так; но, вместо этого с моих губ срываются какие-то горькие слова и я, похоже, никак не могу остановиться.
То, что прошлую ночь я спала в шкафу, вероятно, не добавило мне настроения и не убрало черные круги под глазами. Сначала я легла на кровать, все крутилась и вертелась, пока постель не стала напоминать зону военных действий, но я просто не чувствовала себя здесь в безопасности. Поэтому я забралась в шкаф и свернулась там калачиком, а Эмма уселась перед его дверцей. Бедная собака думает, что она меня охраняет.
Когда Выродок вышел из ванной, то погрозил мне пальцем и с улыбкой сказал:
- Я так просто не забываю о том, что пора делать.
Напевая себе под нос какую-то мелодию, - я не могу точно сказать, что это было, но если услышу ее снова, то меня стошнит, - он подхватил меня с кровати, покружил и опустил к себе на колено. То он едва ли не ломает мне челюсть, а через минуту превращается в какого-то Фреда Астера! Рассмеявшись, он снова поставил меня на ноги и повел в ванную.
Повсюду были расставлены мерцающие короткие свечи, воздух был наполнен ароматом цветов и горячего воска. Над наполненной ванной поднимался пар, по поверхности воды плавали лепестки роз.
- Пришло время раздеваться.
- Я не хочу. - Эти слова я произнесла почти шепотом.
- А я сказал, пришло время.
Он смотрел на меня не мигая.
Я сняла одежду.