* * *
Вернувшись в Бруклин, Косимо Бароне начал с малого: рискнул встретиться с двумя молодчиками из Бушвика. Смерть Джуди Бьюканан стала событием, которое следовало правильно использовать. Представившийся шанс постучал в дверь неожиданно и громко.
"Тебе нужно позаботиться о некоторых вещах, мой друг, - сказал Джерачи, - и незамедлительно".
Таракан, как и привык за годы преданной службы, выслушал распоряжения Ника с закрытыми для лучшей сосредоточенности глазами, готовый исполнить все до последней буквы. Вещи стали на свои места: он снова принимает приказы от Джерачи. Таракан чувствовал себя превосходно, будто в постели с любимой женой после череды измен.
Момо повесил трубку, и тотчас позвонил посредник. Он находился снаружи дома убитой.
- Тут съехались полицейские.
- Детективы?
- Не похоже. Пека.
- Просчитай все, - сказал Момо. - Сам шевели мозгами. Я ведь не должен объяснять тебе, на что будут указывать все улики? Не надо никаких ревнивых любовников. Просто сделай так, чтобы все походило на заказное убийство, и никаких других вариантов, ладно?
- Заказное убийство? Ты шутишь?
Идея, тотчас посетившая Джерачи, никогда не пришла бы Таракану в голову. Даже если найдутся свидетели, которые видели настоящих преступников, убийство все равно можно пришить Хейгену. Дело вынесут На рассмотрение суда - прекрасно. Не вынесут, ну и ладно. Достаточный урон нанесет один лишь намек на то, будто он нанял киллеров, чтобы расправиться с неугодной любовницей. Общественное мнение. - серьезная вещь.
- Серьезней не бывает, - отрезал Момо.
- Слушай, - сказал посредник. - Я тут подумал. По опыту знаю: когда умирает женщина, с кем бы она ни спала, любовник автоматически становится подозреваемым. Могу гарантировать: дело примет нужный тебе оборот и без моего участия. Не хочется все-таки вляпаться в неприятности, которые меня не касаются.
Подобные тревоги почему-то не беспокоили посредника, когда он взял пакет с наличными.
- Мне плевать, чего тебе хочется. - У Таракана имелось столько компромата, чтобы похоронить его дважды, и обоим было это известно. - Ступай туда сейчас же. И глазом моргнуть не успеешь, как получишь адрес, где сейчас находится подозреваемый. За час управишься. Мой совет: пришли за ним флотилию машин с мигалками и прочими прибамбасами, понял? Просто в интересах, как ты это называешь… безопасности. Для всех.
Момо повесил трубку и спустился вниз глотнуть воды. Он пил с закрытыми глазами, представляя выражение лица Эдди Парадиза, когда приедут полицейские. Считай, он провалил шанс продемонстрировать свой профессионализм всем этим pezzonovanti - важным птицам. Промах полоснет по самодовольному проныре божественным стилетом.
Таракан открыл глаза.
Он стоял прямо перед одним из плакатов Эдди времен Второй мировой. На плакате была изображена телка с отличными сиськами и красными игральными костями в руках. "Не играй со своей жизнью! Думай, что говоришь и пишешь". Он вдруг поймал, какой же это прикол. Шлюха с буферами. Только посмотрите на нее. Змеиный взгляд на игральных костях, в глазах обещание. Таракан приложил палец к пухлым губкам шлюхи. На фоне фарфорово-бледного личика его загорелая кожа казалась почти черной. Момо подмигнул ей.
- Ш-ш…
Затем рассмеялся и пошел на крышу наслаждаться последними залпами фейерверка.
Глава 17
Убийство Джуди Бьюканан произошло в Пеории. Это стало одним из преступлений, которые обретают собственную жизнь. Налицо были все четыре составляющие. Дело приукрашено внебрачной любовной связью. На сцену вышли амбициозные политики. Имеется и психопат, на которого падает вина, и он гуляет на свободе. И самое главное, жертва - сногсшибательная блондинка (неважно, что крашеная), достаточно неизвестная личность, на которую люди могли спроецировать собственные предрассудки, страхи и лицемерие.
Тротуар снаружи дома, где якобы произошло заказное убийство, постоянно полнился людьми и был усыпан цветами (вечерами старый цветочник на первом этаже, довольно потирая руки, подсчитывал деньги). Периодически сюда приходили священники-протестанты и разглагольствовали о плате за грехи. Многие обливались крокодильими слезами, хоть кино снимай. Некоторые размахивали дешевыми плакатиками с портретом Джуди Бьюканан (такие продавались в каждой сувенирной лавке по всему Нью-Йорку). Фотография была сделана десять лет назад. Все чаще в руках зевак мелькали снимки, сделанные во время слежки и анонимно присланные в полицейский департамент Нью-Йорка, в ФБР, в Министерство юстиции, а также в многочисленные таблоиды. Самой популярной стала фотография Джуди Бьюканан в элегантном брючном костюме на железнодорожной платформе в Милуоки - одинокая и, по общему мнению, загнанная в тупик. Иногда появлялись даже снимки ее умственно отсталого сына Филиппа, который, несмотря ни на что, всегда улыбался перед камерой.
Снаружи здания, где жил Том Хейген, Альберт Нери поставил частную охрану из полицейских не при исполнении или на пенсии. И все же улица была забита любопытными и прессой. Были отсняты бессчетные катушки пленки, растраченной по большей части на черные машины с затемненными стеклами, которые выныривали из подземного гаража и уносились прочь. Даже ранним утром, когда Нери выходил на пробежку, находился какой-нибудь клоун с пальцем, указующим на верхний этаж.
Дело тянулось месяцами - чеканя деньги, штампуя новых знаменитостей, продавая газеты и журналы, повышая рейтинги телеканалов и вызывая дебаты в парикмахерских и салонах красоты от океана до океана. Ходили слухи, будто Артур Миллер задумал снять про это фильм с Мэрилин Монро в главной роли. При этом не произошло ни единого ареста.
* * *
Когда Тома Хейгена привели на первый допрос, он, естественно, отказался говорить до появления адвоката. Защищать его наняли Сида Клейна, прославившегося после антикоммунистических расследований, когда он был советником Конгресса. Хейген годами восхищался талантом Сида и платил ему жалованье, чтобы в любой момент воспользоваться его услугами. Не было человека более рьяного и одновременно хладнокровного в мрачном свете громкого дела. Клейн привык отстаивать права людей, которых обвиняли в связи с пресловутой мафией. Семьи Барзини и Татталья последовали Примеру Хейгена и регулярно отстегивали Клейну деньги.
У полиции вроде не имелось доказательств. Они пытались зацепиться за револьвер двадцать второго калибра, найденный на месте преступления. Из него накануне стреляли трижды, кто-то вытер отпечатки пальцев.
- У нас есть подтверждение тому, что оружие принадлежит бывшему заключенному по имени Ричард Энтони Нобилио, - заявил один из детективов. Риччи отсидел в Льюисбургской тюрьме за нарушение федерального закона о наркотиках.
- Убийство произошло при помощи этого револьвера? - спросил Клейн.
- На данный момент мы не уверены.
Значит, нет, - тотчас поняли Хейген и Клейн.
- Вы знакомы с господином Нобилио, верно?
Том с Сидом пошептались, и Клейн разрешил своему клиенту ответить.
- Да. Я оказываю юридические услуги господину Нобилио, который, кстати, выплатил свой долг обществу и ныне играет в церкви на органе. Мы также коллеги по нескольким денежным вложениям. Что касается револьвера, думаю, я могу сэкономить ваше время. Госпожа Бьюканан хотела приобрести оружие в целях самообороны: она часто путешествовала, так как была курьером в бизнесе, где работаю и я. Сам я ничего не смыслю в револьверах, поэтому, когда она обратилась ко мне за помощью, я направил ее к Ричарду Нобилио. Он у нас фанат огнестрельного оружия. Ричард должен был заехать за ней во второй половине дня и дать дельный совет. Не уверен, нашли ли вы тот самый револьвер, что он для нее купил, но Нобилио собирался Подобрать что-нибудь маленькое и удобное для дамы. Двадцать второй калибр подошел бы, верно?
- Человек, серьезно озабоченный безопасностью женщины, не стал бы снабжать ее двадцать вторым калибром.
Верно, подумал Хейген. Это уж точно. Он собрался отвечать, но Клейн прервал его.
- Задавайте вопросы, детектив, - сказал он, - не бросайтесь утверждениями.
- Ладно, вопрос, - ехидно улыбнулся детектив. - У господина Нобилио могли быть причины навредить госпоже Бьюканан?
- Нет, - ответил Хейген.
Сид Клейн рассмеялся.
- Не хочу давать советы, как выполнять свою работу, за которую очень вам благодарен. Серьезно. У меня отец был полицейским, вероятно, вам это известно. В те дни в полиции служило мало евреев, как сами понимаете. Впрочем, неважно. Если револьвер действительно принадлежит господину Нобилио, о чем это говорит? Вы бы стали оставлять оружие на месте преступления, когда оно зарегистрировано на ваше же имя? Найденный револьвер снимает с Нобилио все подозрения, не так ли? А вместе с ним и с господина Хейгена. Могу с полной уверенностью сказать, что вы имеете дело или с подставой, или с фальсификацией улики, или с тем и другим.
- Фальсификацией улики? - повторил один из детективов. - Господи Иисусе! В самом начале игры вы пускаете в ход свои дешевые адвокатские штучки.
- Дешевые? - Клейн приподнял бровь, как по привычке. - Сомневаюсь, что, получив мой счет, господин Хейген с вами согласится. И мне, естественно, не надо говорить вам, что законы нашей страны - это не есть адвокатские штучки.
Клейн ловко воспользовался антисемитизмом детектива. Несмотря на ситуацию, Хейгену было приятно наблюдать за работой Сида Клейна.
Детектив открыл было рот, но Клейн прервал:
- Револьвер принадлежал жертве, верно? Как бы она смогла стереть отпечатки пальцев? Стал бы утруждать себя убийца?
- Не знаю, - произнес детектив, явно пытаясь прикинуться дурачком. - Вы мне скажите.
Клейн развел руками:
- Я не могу! Просто есть любопытные моменты. Пища для размышления, образно говоря.
После допроса Хейгена отпустили, попросив временно не выезжать за пределы Нью-Йорка. Клейн закрыл глаза и покачал головой, мысленно готовясь к тому, что ждет впереди.
Снаружи колыхалось море журналистов.
- Господин Хейген! - выкрикнул один. - Зачем невинному человеку нанимать Сада Клейна?
Хейген собрался отвечать, но Клейн, подобно вратарю в решающем матче, загородил клиента и взял вопрос на себя.
- Как ни печально, в нашем жестоком и падшем мире только маленькие дети бывают невинны. Не существует такого понятия, как невинный взрослый. Это оксюморон. Однако невиновные люди в преступлениях постоянно обращаются ко мне, и я рад сообщить, что среди них и конгрессмен Хейген.
Меньше полугода Том был единственным конгрессменом от штата Невада: его назначили отслужить срок за погибшего от рака политика, чье ранчо обдувал ветер с полигона для испытаний ядерных бомб. Сид Клейн специально упомянул этот титул. Каждый его вздох был просчитан. Долгие паузы, жесты - все напоминало аниматронику в диснейлендовском Зале президентов.
- Конгрессмен Хейген приехал сюда, чтобы помочь следствию, - продолжил Клейн. - Мы надеемся, виновники этого мерзкого деяния предстанут перед судом в ближайшем будущем. Как вам известно, госпожа Бьюканан была ценным сотрудником компании, в совет директоров которой входит конгрессмен Хейген. Ее будет не хватать. Мы передаем свои соболезнования и скорбим вместе с семьей погибшей. - Клейн глубоко поклонился.
Альберт Нери не попадал в окружение такого количества полицейских с тех пор, как сам служил в полиции. Он выпятил грудь, будто нападающий в американском футболе, и расчистил Хейгену путь до машины, которая тотчас сорвалась с места.
Хейген не испытывал угрызений совести.
В чем он виноват? К убийству он не имеет никакого отношения. И что теперь поделаешь? Ничего. Ничего, кроме минимизации урона, чем занимался половину сознательной жизни (вторая половина уходила на ведение переговоров). Хейгену было безумно жаль Джуди. Однако это его личное дело.
Все молчали. Когда машина подъехала к дому Клейна, адвокат похлопал его по колену и вышел. Хейген кивнул в знак признательности.
Нери пересел на заднее сиденье и опустил перегородку, отделяющую салон от водителя. Автомобиль не был лимузином, но Нери снабдил его некоторыми деталями. И, конечно, бронировал. Мастерская Момо Бароне на Берген-стрит, где раньше разбирали краденые автомобили, ныне занималась исключительно легальными заказами, в частности подобным тюнингом.
- Все было ужасно? - спросил Хейген. - После того как меня увезли?
Нери выпятил нижнюю губу.
- Да не так уж.
Судя по виду, именно так.
- Полицейские не стали…
- Нет. Они уехали вслед за тобой. Майкл попытался закончить собрание как полагается, но все так перепугались, стали спрашивать о мерах безопасности и вскоре разошлись. Босс отвел Эдди Парадиза в сторону и тихо проделал ему пару дополнительных отверстий в заднице.
Хейген кивнул.
Дальше они ехали в молчании.
Она умерла. Невероятно. Ушла навсегда. Еще накануне вечером она стонала в оргазме и была умопомрачительно живо". Страшно подумать. О ней. О Джуди Бьюканан, которой больше нет. Застрелена.
Хейген закрыл глаза, глубоко вдохнул и попытался сосредоточиться.
Том боялся не обвинений в убийстве: на его стороне была не только правда, но и достаточно влиятельных людей, чтобы не сесть в тюрьму за преступление, которого он не совершал. Том боялся, что в смерти Джуди замешана Тереза. Что это она все подстроила.
При любом раскладе всплывут скверные факты. Какие и в каком количестве? Пока неизвестно. Очевидно, Тому предстоит долгий и неприятный разговор с женой. А также с Майклом.
Зайдя в лифт, Хейген не колеблясь сказал:
- В пентхаус.
Альберт ничего другого и не ожидал.
"Наши дела важней жены, детей, даже матери". Том Хейген никогда не давал клятв, но прекрасно их знал. Ни один человек не был так предан, как он.
В три часа утра в кабинете Майкла продолжал гореть свет.
* * *
Том сказал Терезе, что некоторые люди хотят навредить семье, но у них ничего не получится.
Разговор проходил в спальне, за запертой дверью.
Она расплакалась прямо у него на глазах. Тереза - сильная женщина, и Тому было больно смотреть, до какого состояния он довел жену.
Когда он приблизился к ней, Тереза плюнула ему в лицо и назвала бранным словом.
У нее был чуждый взгляд. Нечеловеческий. Раненого и опасного зверя.
Хейген с облегчением вздохнул.
В поведении Терезы не было и намека на причастность к трагедии. Она не смогла бы так искренне разозлиться, если бы пыталась скрыть грех.
Том уверил Терезу, что все обвинения - ложь, до последнего слова.
На лице несчастной женщины блеснула надежда. Но затем она дала ему пощечину и велела оставить одну. Том вышел, не сомневаясь, что жена успокоится и все будет хорошо.
Обвинения, конечно, не стопроцентная ложь. За исключением криминала. И Хейген вскоре Пожалел о своих словах. Его больше заботили слезы Терезы, а не точный подбор фраз.
Отпечатки пальцев Тома были найдены по всей квартире, где убили Джуди Бьюканан, а также в Лас-Вегасе. Положение печальное, но к делу не пришьешь. Общественное мнение могло провозгласить незыблемую связь между супружеской изменой и убийством, однако в суде ничего не докажешь. Тем более под защитой Сида Клейна.
И все же отпечатки говорили о многом не только публике, но и жене. Тереза забрала двух дочерей и собаку - десятилетнего колли по кличке Элвис - и уехала к родителям в Нью-Джерси.
Том был не в восторге от такого решения, тем не менее понял его и поддержал.
Вскоре "представитель полиции" заявил о горах улик, подтверждающих незаконную связь между господином Хейгеном и госпожой Бьюканан.
В редакцию одного нью-йоркского таблоида анонимно прислали обличающую фотографию, которую распечатали в газетах и журналах по всей стране.
Не заставляя долго ждать, Тереза забрала все свои вещи, одежду детей и переехала в приобретенный во Флориде дом. Отправила дочерей в местную школу. Умоляла Тома порвать с ней всякую связь. Сказала, что надеется, он сгниет в аду.
- Уверен, так и будет, - согласился Хейген.
Тереза рассмеялась и повесила трубку.
Этот смех принадлежал уже не той девушке, на которой женился Том. Его невеста так не смеялась. В голос проникли едкость, злость и цинизм, пропала наивность, и все это, надо признать, его рук дело.
Том убеждал себя, что все исправит. И не сомневался в этом.
Сердце разрывалось, но в минуты покоя приходило в норму. Хейген сидел за кухонным столом и смотрел на телефон, один в огромных апартаментах, потягивал "Краун-Ройял" со льдом из кривой кофейной кружки, что слепила ему маленькая Джианна. Поднялся добавить льда, взял трубку и позвонил сыну Фрэнку, в Нью-Хейвен. Тщетно. Набрал номер младшего Эндрю, в университет Нотр-Дам. Услышав знакомый голос, не нашел, что сказать.
- Пап? - произнес Эндрю.
- Как ты узнал, что это я?
- Кто еще может позвонить и молчать?
- Разве я так делаю?
- Как дела, пап?
- Ты разговаривал с мамой?
- Да.
Эндрю был ее тайным любимчиком, что ни для кого не составляло секрета, кроме самой Терезы.
- Мама предупреждала, что ты позвонишь. Ты запил?
Разве можно в столь юном возрасте быть таким ханжой?
- Ты, что ли, мне отец?
- Нет. Твой отец умер от алкоголя.
- Даст бог, ты проживешь достаточно долго, чтобы понять: этот мир не такой черно-белый, каким видится тебе сейчас.
- Бог, говоришь?
- Как учеба?
Эндрю попытался развеселить отца смешными университетскими случаями.
- Ты ведь понимаешь, что происходит, - сказал Том. - Это все подстава.
- Я верю тебе, пап, - уверенно произнес Эндрю, будто отпустил грехи. Когда сын сообщил, что собирается стать священником, Том испугался. Неужели у него вырос маменькин сыночек? Тереза так его любила, что воспитала размазню, как Кармела беднягу Фредо. Теперь Хейген понял: дело в другом. Видимо, Эндрю решил, будто обязан искупить грехи отца.
- Все наладится, - сказал Том. - Все пойдет своим чередом, поверь мне. Вещи не такие, какими кажутся.
- Есть многое на свете, что и не снилось нашим мудрецам.
- Ты так считаешь?
- Это из "Гамлета", пап.
- С учебой всегда так. Узнаешь что-то новое и забываешь, что до тебя за партой сидели другие люди.
- Я люблю тебя, папа.
- Удачи на экзаменах, - пожелал Том.
Повесил трубку, потер лицо, вылил в кружку все, что оставалось в бутылке. Хейген скучал по Терезе и девочкам и по сыновьям тоже. Это туманило ему рассудок, делало сентиментальным.
Том понял, что ошибался. Изменения в Терезе - ядовитость в смехе - неизбежно происходят с каждым. Проклятая человеческая суть. Сид Клейн прав. Не существует невинных взрослых.