* * *
Первый прорыв в расследовании произошел, когда детектив опрашивал потенциальных свидетелей по соседству. Он откопал женщину, которая видела, как убийцы уносили ноги. Она бы сама пришла в участок, но услышала, будто преступники из мафии, и испугалась. В роковую ночь она выгуливала собаку и заметила, как двое мужчин выскочили из дома, где жила Джуди Бьюканан, у одного был пистолет. Женщина спряталась за машиной. Парочка забралась в "Плимут" последней модели и уехала. Когда машина тронулись, свидетельница бросила взгляд на номер и запомнила его. Музыкант по специальности, она обладала хорошей памятью. Больше общественность о ней ничего не узнала. Ходили разные слухи о женщине и о том, как на нее вышли. Однако до суда ее личность держалась в секрете. Даже порода собаки не подлежала разглашению.
Полицейские проверили номер машины и вышли на миссис Дантцлер, живущую в скромном доме на окраине Квинса. "Плимут" стоял у самого дома, а за ним припарковался новый "Корвет". Дверь открыла девушка, и у нее спросили, дома ли родители. Оказалось, это и есть миссис Дантцлер: некрасивая двадцатилетняя особа в ночной рубашке посреди бела дня. Ее муж, сообщила миссис Дантилер (участковый на пенсии и частный детектив), и старший брат (Вернон К. Ругатис, временно безработный) неожиданно уехали "по делам". Быстро собрали вещи и вызвали такси. Она не знала, по каким делам. Сказала лишь, что муж уже засрал ей все мозги ("Мистер Дантцлер часто обманывал жену", написали в газете). Дом был набит вещами: новыми электроприборами, мебелью, а в одной из комнат повсюду сидели дорогие китайские куклы. Позже вышли газетные очерки о том, как она находила в них утешение. Миссис Дантцлер некоторое время судилась с редакциями газет, чтобы ей вернули фотографии, сделанные мужем во время работы, и заплатили за уже опубликованные. Ее несколько раз приглашали на шоу Джо Франклина.
Материальные блага - "Корвет" проездил всего восемьдесят три мили - были не по карману Бобу Дантцлеру, и на нем висела колоссальная задолженность по потребительскому кредиту. В доме был просторный подвал. Госпожа Дантцлер сказала, что, помимо чемодана, муж забрал "жутко огромный" ранец. В подвале у Дантцлера хранился приличный арсенал - шестьдесят одна единица огнестрельного оружия: револьверы, ружья, дробовики, коробки с патронами - явное доказательство того, что он наемный убийца и работает на мафию, а не просто пользуется конституционным правом хранить и носить оружие.
Личное дело Дантцлера, отслужившего в полиции двадцать пять лет, не содержало ни намека на связь или стычки с мафиозными элементами. Как, впрочем, и допрос его бывшего напарника. Дантцлера считали способным, нечестолюбивым копом, достойным внимания только благодаря привычке разводиться и жениться каждые несколько лет, подобно кинозвезде.
Спустя несколько дней после обыска дома некрасивая молодая женщина в пижаме, пятая миссис Дантцлер, узнала, что она последняя.
Выехав по анонимной наводке, полицейские нашли Боба с напарником-шурином на мусорной барже в Нью-Джерси - два тела, завернутые в простыни. У каждого в затылке по две пули. Стреляли из револьвера сорок пятого калибра, хотя для таких дел обычно используется меньший калибр. В карманах лежали бумажники. Трупы не полили ни кислотой, ни негашеной известью для ускорения процесса разложения. Головы, руки и ноги были на месте. Кто бы ни убил их, он явно не хотел помешать опознанию.
У шурина была первая группа крови, резус отрицательный, как у шести процентов населения Америки, это четвертый тип по редкости. У Джуди Бьюканан - нулевая с положительным резусом. На месте преступления нашли кровь убийцы, как раз совпадавшую с группой шурина. Все улики были налицо: это и есть преступники, и расследование должно сосредоточиться на том, кто их нанял.
- Сам здравый смысл говорит, - указал Сид Клейн журналистам, собравшимся снаружи юридической конторы, - что погибшие никоим образом не связаны с моим клиентом. Какой господину Хейгену резон убивать убийц? Никакого. И вы не найдете связи между ним и покойными. Их смерть выгодна только тем, кто их нанял. Давно пора переключить внимание с моего клиента на поиск людей, которые стоят за гнусным преступлением.
Как насчет факта, что у полиции имеются доказательства тому, будто Джуди Бьюканан десять лет была содержанкой господина Хейгена, который оплачивал счета даже ее матери и сына?
- Это недопонимание, - заявил Клейн. - Мелкие ошибки в бухгалтерии. Сотрудница получала совершенно законные дополнительные выплаты. Их выделяла компания, а не лично господин Хейген. Он подписывает там все документы. Нелепая ошибка, и совершивший ее бухгалтер уже уволен. Он признает вину и готов подтвердить свои слова под присягой в суде.
* * *
Попытки состряпать дело были заметны невооруженным глазом, и следовало полагать, за кулисами что-то происходит. Ареста ждали со дня на день.
А его все не было.
Расследование затягивалось, и внешним наблюдателям стало казаться, будто чиновники исполнительной власти - со стороны всегда любопытно выяснять, кто именно несет за все ответственность, - больше заинтересованы в раздувании драмы, чем в поиске истины.
К примеру, у злополучного детектива из полицейского департамента Нью-Йорка забрали дело из-за газетной статьи, в которой писалось, будто он закоренелый взяточник. Федеральные обвинители угрожали посадить журналиста, если он не откроет имя "центральной фигуры преступного мира", послужившей анонимным источником. Отказался. Однако несколько лет спустя в трогательных и местами потешных мемуарах под названием "В клещах" журналист признался, что с ним связалось богатое пиар-агентство и устроило интервью с Эдди Парадизом, Помнившим наизусть сложнейшие цифры взяток, которые принял детектив от клана Корлеоне и других семей Нью-Йорка.
Согласно книге, во время убийства Парадиз понятия не имел, что детектив под пятой у Момо Бароне. Как не догадывался и о том, что Таракан, его лучший друг, состоит против него в заговоре. Это всплыло позже. В то время Эдди Парадиз верил, будто нашел верное и бескровное средство навредить детективу, который якобы представлял угрозу семье Корлеоне. Он гордился собой. Глава начинается так; "Коротышка Эдди Парадиз стал первым из гангстеров, кто нанял собственного пресс-агента. Хотя, полагаю, не последним". Далее повествуется о проблемах, навлеченных роковой статьей. "Это был театр. Я играл отменно, но то была всего лишь игра. И сабли, которыми бряцали федералы, тоже были бутафорией. Я-то, дурень, думал, все происходит по-настоящему. Я был молодым человеком с тремя детьми на шее и страдалицей-женой, и лезвия сабель казались смертельно острыми. Вот я и сыграл свою роль добропорядочного американского гражданина. С мужественным видом я провел несколько ночей в тюрьме, а когда опасность миновала, вышел из нее героем. Прямо-таки мальчиком с пропагандистского плаката. Мне предлагали работу все газеты и даже журнал "Эсквайр". Через пару лет я получил Пулитцеровскую премию. Кто не считает, что Америка - страна великих возможностей, пусть поцелует меня в обвисший белый зад".
Дело передали опытным детективам, уважаемым добропорядочным людям, известным любому в полиции Нью-Йорка: Джону Сириани, увешанному медалями американцу итальянского происхождения, и Гэри Эвансу телегеничному блондину с модной стрижкой. С самого начала было нечто странное в холеном виде этих людей - точь-в-точь будто, два знаменитых бейсболиста лопали в команду, которая продула сезон. Они не знали жалости к себе. Хотя и понимали: им, двум детективам с астрономически высоким рейтингом раскрываемости преступлений, дали дело, которому, помимо прочих недостатков, суждено этот рейтинг понизить.
Едва ли не через день какой-нибудь чиновник устраивал пресс-конференцию или делал заявление, намекающее на то, что дело вот-вот будет раскрыто, и каждый раз детективы наверняка ощущали себя последними пешками. Следователи даже на работу приходили загримированными для телесъемок. Мэр и начальство нью-йоркского департамента полиции, включая Филипса, охотно обсуждали дело. Прокуратура района установила новую телефонную линию для своих друзей в прессе. Директор ФБР, известный затворник, изменил политику и дал часовое интервью ведущему тележурналисту.
Генеральный прокурор Дэниэл Брендон Ши делал все, чтобы войти в историю человеком, искоренившим мафию, он пытался уничтожить людей, которые сделали его баснословно богатым, спонсировали образование "Лиги плюща" и вообще посадили в кресло генерального прокурора в столь незрелом возрасте. Поэтому было только естественно, что, произнося речь на выпускных церемониях в университетах или по случаю мелких арестов, устроенных его людьми, Дэниэл между делом упоминал громкое дело, негласно связанное с мафией. Он трижды выступил на благотворительном мероприятии в пользу скромного кандидата в сенат от штата Нью-Йорк, который случайно оказался обвинителем в нашумевшем убийстве, Все три раза Дэнни Ши говорил о "проклятии века - организованной преступности" в целом и о "трагических событиях вокруг смерти госпожи Бьюканан" в частности. В последней речи он использовал выражение "наемный убийца".
* * *
Майкл Корлеоне встретился с Сидом Клейном за обедом в комнате наверху "У Пэтси" - итальянском ресторанчике на Пятьдесят шестой улице. В кабинете Майкла не было подслушивающих устройств, и Майкл частенько готовил угощение для встреч сам. Из Франции в сопровождении двух монахинь приехала Рита Дюваль - она отсиживалась в монастыре после того, как ее мать застрелила отца, а потом себя. Закон запрещал адвокатам вести у себя в офисе тайную аудиозапись, но Майкл был слишком осторожен, как, впрочем, и Сид Клейн, который, к всеобщему удивлению, не имел офиса. Он обходился фотографической памятью и услугами клерка, работавшего в банковском хранилище в Чайна-Тауне. Клейн никогда не делал записей и редко приходил с кейсом.
Они приехали по отдельности, прошли через кухню и поднялись по задней лестнице к столу. В заведении знали, как услужить важным людям, которые не желают, чтобы им мешали во время трапезы.
Аль Нери в одиночестве сел за соседний столик.
- Он мог бы присоединиться к нам, - предложил Клейн.
- Ему и там хорошо, - возразил Майкл.
- Мне бы такого человека, - вздохнул Сид. - Одному в наши дни сложно.
- В наши дни? Разве были дни спокойней?
- Да вы философ. Любитель истории. Приятно иметь дело. И Все же где вы его нашли?
- Он бывший полицейский.
- Мне казалось, люди в вашей сфере деятельности ненавидят легавых.
Нери ухмыльнулся.
- О какой сфере деятельности идет речь? - спросил Майкл.
- Это вы мне скажите. - Клейн развел руками. - Или лучше не говорите.
- Вы ведь работаете на нас.
- Верно, но я хочу знать только то, что мне необходимо, а когда нужно, спрашиваю. Так проще жить.
Майкл зажег сигарету. Чего не хотели понимать люди, даже самые просвещенные, так это как редко Майкл занят делами, связанными с криминалом. Его обычный день мало отличался от жизни успешного частного детектива или застройщика. Но он прекрасно понимал, как делается история. Даже если все существование человека состоит из нормальных дней, в историю войдут именно несколько аномальных.
Сид Клейн открыл меню. Майкл отодвинул свое в сторону.
Этому он научился у брата Санни. В хорошем ресторане приготовят, что ни попроси. Только открой рот.
- Вот что замечательно в итальянцах, - сказал Клейн, ткнув пальцем в меню. - Вовремя важных обсуждений вы садитесь, надламываете хлеб. И не просто хлеб. Потрясающие блюда и в огромном количестве.
Майкл проигнорировал похвалу.
- Просветите меня, адвокат, не требует ли закон от полицейских передавать вам улики?
- А кто я такой?
Корлеоне нахмурился.
- Я никто, - продолжал Клейн. - Вот кто я. Я адвокат Тома Хейгена, но ему не предъявили никаких обвинений. Пока на горизонте не возникнет перспективы суда - уверен, вам этого не хотелось бы, - до того самого момента мне не обязаны ничего передавать. У меня лично сложилось мнение, что у них ничего и нет.
Сид Клейн говорил об этом в каждом интервью.
- Так вот почему ваши рассказы о положении дел, которые я считаю и моими, так часто появляются на первых полосах газет?
- Ах вот что. Теперь ясно, зачем вы меня пригласили. Только непонятно, почему не спросили у Тома или не велели ему поинтересоваться у меня же.
В улыбке Майкла не было веселья.
- Я позвал вас сюда, потому что мне позвонил сам начальник полиции и сообщил: скоро запахнет жареным.
- Закажу-ка я ноаки с двойным соусом. - Следовало произнести "ньокки". - Обожаю это блюдо, дома такого не отведаешь. Раньше уже пробовал, именно здесь.
Майкл поправил произношение.
- Вы уверены?
- Как могу я ошибаться в таких вещах?
- Давайте спросим официанта.
- Я исправил вас только потому, что вам нравится блюдо. Не хотел, чтобы вам пришлось краснеть.
- Вы же знаете, чем я зарабатываю на жизнь, - отметил Клейн. - Думаете, я способен краснеть? Давайте спросим официанта.
Когда настало время делать заказ, Сид произнес слово правильно и без лишних вопросов.
- Разве в моих речах, когда мне тыкают в лицо микрофоны и блокноты, звучит хоть что-то в ущерб Тому или вам с вашим бизнесом? - продолжил Клейн, когда они снова остались одни. - Вряд ли. Все это разыгрывается для прессы, и, если суда не будет, кто сможет опровергнуть ложные обвинения? Никто. Как адвокат Тома, я должен запретить ему отвечать на вопросы, в противном случае мне придется снять с себя полномочия. Вы тоже не можете высказать свое мнение. Любые комментарии воспримутся как признание вины. Послушайте, дело совсем не похоже на заказное убийство. Все происходит иначе в… в сфере, о которой идет речь. Преступники были бы итальянцами, с одной стороны, и…
- О чем вы говорите?
- Не беспокойтесь, общественности я такого никогда не скажу. Однако общественность мало понимает, как все происходит, каков механизм. Даже полицейские не имеют полного представления, но если я мог бы…
- Вы сами не знаете, о чем говорите. Так, может, не стоит заводить об этом речь?
Клейн потер подбородок. Взглянул на Альберта Нери. Тот улыбался с видом терпеливой кошки, уверенной, что поймает мышь.
- Ладно, - кивнул Сид Майклу. - Вы правы.
Майкл неспешно зажег очередную сигарету.
- Насколько вы уверены, что Тому не выдвинут официальные обвинения? - спросил Корлеоне.
- Хороший адвокат не станет пребывать в чрезмерной самонадеянности, - сказал Клейн. - Что касается меня, я не чувствую, как ляжет масть, о чем вы наверняка слышали от своих товарищей.
Майклу рассказывали об этом. Клейн часто проигрывался в карты, однако делал невысокие ставки и потому без труда покрывал расходы. Корлеоне восхищался самодисциплиной человека, который не повышал ставок, не влезал в долги, пытаясь отыграть в воскресенье то, что потерял в субботу. И все же немногие заядлые игроки способны держать себя в руках долгое время.
Корлеоне извинился и пошел мыть руки, дав Сиду время побеспокоиться. Молчание - прекрасный инструмент борьбы с говоруном. Альберт поймал взгляд Майкла. Он уже видел эту тактику.
- Поймите меня правильно, молодой человек, - сказал Клейн, когда Майкл сел за стол. - Я не специально уклоняюсь от разговора… или вожу вас за нос. Я уверен, что бояться нечего, но они хотят создать видимость опасности.
- Любопытно. Кто они?
- Бросьте. А вы как думаете?
- Мне интересна ваша точка зрения. Я за нее заплатил.
- Если Тому предъявят обвинение в этой ужасном преступлении, - произнес Клейн, подражая акценту Джеймса К Ши, - они потерпят позорное поражение на поле битвы. - Слова прозвучали словно из уст комика Мори Стритора, великолепно пародировавшего Ши. Клейн недовольно покачал головой. - Я разгромлю их. Однако если обвинений так и не предъявят, нападки продолжатся, пока им не наскучит. Рано или поздно им надоест, возможно, после ноябрьских выборов, и о деле просто забудут. Никто и не заметит поражения.
- Потому что память народа коротка, как у маразматической собаки.
Клейн улыбнулся.
- Я слышал это сравнение от Тома. Верно подмечено.
- Какое право имеют власти запрещать Тому выезжать?
- За пределы пяти районов Нью-Йорка? - уточнил Сид. - Никакого.
- И что будет, если я пошлю его по делам за город?
- По делам куда?
Во-первых, встретиться с Джеком Вольцем в Лос-Анджелесе. Майкл должен доверять Джонни и его людям, чтобы поставить бизнес на ноги, но проект требовал участия Тома. Во-вторых, навестить Пэта Гиэри, сенатора Невады и их старого друга, который соперничает с Джимми Ши на предварительных выборах. Прославленный кандидат завоевал расположение избирателей на юге и на горном западе, а также среди консервативных элементов партии. Кампания преследовала целью не победу, а психологическое давление на Ши.
- Какая разница куда?
- Действительно, это неважно. Вы вольны делать, что вам угодно. Ничего не произойдет.
- Ничего?
- Никаких претензий со стороны закона, - пояснил Клейн. - Однако, полагаю, за Томом будут следить. Учитывая проявленный Министерством юстиции интерес, бьюсь об заклад, задание возложат на агентов ФБР.
- Вы ведь не чувствуете, как ляжет масть, - напомнил Майкл.
- Да, это так, - согласился Клейн, - но в подобных вещах считайте меня пророком.
У меня есть собственный самолет. Я умею управлять им, это мое хобби. Если мы с Томом полетим вместе, я за штурвалом…
- Хотите провести воздушный маневр и скрыться от ФБР?
- Вы насмотрелись военных фильмов, - отметил Майкл.
- Полеты ведь необходимо согласовывать?
- Если я взлетаю с частной полосы в личном самолете, кто узнает о пассажирах? Что может сделать ФБР? Подняться за мной в воздух, сесть на хвост и приземлиться на частную полосу? Это законно?
- А вы как думаете?
- Я думаю, мне надоело слышать от вас вопросы, когда хочу получать ответы.
Клейн пожал плечами.
- Извините. Если вам нужно личное мнение, спросите таксиста или судью. Я зарабатываю на жизнь двумя вещами: задаю вопросы и возражаю.
- Я уж подумал, вы скажете, делаю две вещи - пью кровь и целую зад, - отметил Майкл.
Клейн рассмеялся.
- И это тоже.
- Получается уже четыре.
- Они все переплетаются.
- Так какова ваша позиция?
Подали еду.