- Постой, неужели Тереза во всем виновата? Ее муж нарушил клятву, данную перед Богом. Он изменял ей. Мало того, он унизил ее. О его похождениях написали все газеты, говорили по телевизору. Для тебя не секрет: если в нашей семье мужчины предают друг друга или деловых партнеров, это расценивается, мягко выражаясь, как плохой поступок.
- Замолчи. Нечего рассуждать о вещах, которые не понимаешь.
- Эти клятвы важны, а клятва перед Богом или женой ничего не стоит? Она не считается. Верно? Потому что мы - пустое место.
- Вовсе не так. Не хотелось говорить, но этого следует ожидать.
- Ты, кажется, отстаивала противоположную точку зрения.
- Я ничего не отстаиваю. Я готовлю ужин для своей семьи. Всего лишь. Ясно? - Конни взглянула на часы и достала из духовки маникотти. Немного пережарились, но не подгорели. - Ты молодая женщина, carissima. Положим, ты считаешь, жизнь течет не так, как мы планируем. Но она течет куда нужно, и в ней замечательно то, что в итоге все оказывается на своих местах.
Франческа схватила из раковины нож, как хичкоковский маньяк в фильме "Психо".
- Не думай о ноже, - буркнула она и отчаянно вонзила его в разделочную доску.
- Что с тобой?
- Неважно. - И пошла звать детей к столу.
При виде матери Санни взорвался эйфорическим смехом.
- Мамочка! - выкрикнул он, хлопая по игрушечным наплечникам. - Я Фрэнки Нападающий! - Так прозвали дядю Фрэнки, когда он играл за команду Нотр-Дам. - И я тебя атакую!
Он помчался навстречу.
- Не смей, проказник, - заулыбалась Франческа.
Налетев на мать, мальчик обхватил ее за талию.
- Какие у тебя плечики, - похвалила она, и сынишка снова рассмеялся.
Трепет накатил на нее трехметровой волной. Франческа зашаталась и села на металлический стул со спинкой.
Если ее когда-нибудь разлучат с Санни, с его смехом, она завянет от тоски.
Нет.
Об этом страшно и подумать.
- Марш мыть руки! И вы двое тоже, - сказала она Майку и Виктору. - Идите.
Франческа поднялась, подошла к телефону внутренней связи на двери, нажала кнопку и произнесла:
- Еда готова.
- Спускаюсь, - отозвался Майкл Корлеоне. - Эй, Фрэнчи, а что у нас на ужин?
Она смотрела, как Санни побежал по коридору за двоюродными братьями.
- Маникотти, - ответила Франческа и подумала, хватит ли на всех.
* * *
Когда Кэти вернулась домой поздно ночью, что вошло уже в привычку, Франческа не спала, сидела на диване в зале квартиры. Телевещание прекратилось, и она читала "Пилон" Уильяма Фолкнера.
- Почему не спишь? - спросила Кэти.
Франческа приподняла книгу.
- А… Что ж. Спокойной ночи. - От сестры пахло спиртным и дымом, как от пепельницы.
- У тебя найдется минутка? Пару минут? - Франческе не спалось не из-за пристрастия к чтению.
- Зачем? Если у тебя плохие новости, не уверена, что я смогу…
- Нет. Ничего особенного. Просто беспокоюсь кое о чем. О положении вещей, понимаешь?
Кэти кивнула.
Она не была пьяна. Подошла и поцеловала Франческу в лоб, и та почувствовала, что сестра недавно занималась сексом. Они всегда распознавали такие вещи.
- Поговорим завтра, ладно? - зевнула Кэти. - Мне еще надо прочесть сто страниц романа, чтобы рассказать студентам в десять утра.
"Так когда же найдется время для разговора?" - подумала Франческа, но промолчала, лишь поинтересовалась незапрещенной темой:
- Что за роман?
- Друг написал. В университете вообще-то не проходят, я не то сказала. Просто читаю, чтобы дать свою скромную оценку. Голова не соображает. Долгий был день.
И с чего она читает глупую неопубликованную книгу, когда должна писать свою? Вопрос не для обсуждения.
- Угадай, о чем я хочу поболтать?
- Право, Фрэнчи, я устала. Завтра погадаю.
- Тетушка Конни произнесла… бранное слово.
- Что она сделала?
Франческа изобразила губами: "х…й".
- И кто ее довел до такого?
- Я.
- Ты об этом хочешь поговорить?
- Не совсем.
- Любопытно, - сдалась Кэти. - Что ты такое учудила, чтобы вызвать подобную реакцию?
- Расскажу завтра.
- Touche. - Кэти поклонилась. - Спокойной ночи.
* * *
Часом позже Франческа заглянула к Санни. Мальчик крепко спал, сжимая солдатика, подаренного дядей на день рождения. За закрытой дверью спальни Кэти продолжал гореть свет. Франческа сказала сестре, что скоро вернется.
- Вернешься? - переспросила Кэти сонно. - Куда ты собралась?
- Прогуляюсь. Не могу заснуть.
- Будь осторожна. Лучше подыши воздухом в саду.
И это советует женщина, которая спит черт знает с кем, где попало и когда попало.
- Ладно. Пока.
Подняться наверх мимо охраны было невозможно, а вот вниз вело несколько путей. Франческа проехала пару этажей на лифте, затем пересекла зал и спустилась по запасной лестнице, которая не доходила до пентхауса и поэтому не просматривалась. Вышла через гараж на узкую улочку и направилась на запад к Йорк-авеню. Этой дорогой наверняка пользовался Том Хейген. Все было продумано идеально, пока не стряслось непредвиденное.
Живя в Вашингтоне, Франческа усвоила, что стоит федеральному правительству вмешаться в местное расследование, как все идет наперекосяк. Она была уверена, Дэнни Ши не отступит, потому что мстит за своего сотрудника Билли Ван Арсдейла, который сдавал ему информацию о семье Корлеоне. Франческа нашла папку со сведениями, украла и уничтожила. Билли сам делился с ней опасениями, что его политические амбиции никогда не воплотятся, так как он состоит в браке с женщиной из мафии.
Наступил момент, когда он, видимо, решил исправить ситуацию. Пришло и время, когда Франческа, обманутая и обезумевшая от ярости, отомстила ему.
Она была загнана в угол и поступила так, как поступает сильный человек, если его загнать в угол. Она действовала. Она нашла выход. Она выжила. И будет жить дальше с памятью об этом. Франческа - из семьи Корлеоне. Такая уж у нее кровь. Когда она обратилась к Тому и Майклу за защитой, в ней произошла перемена. Франческа стала такой же, как они, и до конца жизни будет благодарна за это.
Она пришла к квартире Джуди Бьюканан.
В столь поздний час вокруг не было ни души, только у обочины стояла полицейская машина. Тротуар усыпан цветами и мусором.
Самое заурядное место, кирпичное старое здание в три этажа. Таких в городе тысячи. Франческа попыталась связать его с изображением, не раз показанным по телевизору, и не смогла.
Затем попробовала представить сцену убийства наверху, и это вышло проще.
Пересекла улицу.
Пока рассматривала плакат под ногами, неожиданно возник седой китаец в смокинге, с полупустым ведром поникших желтых роз.
- Сколько? - спросила Франческа.
Он назвал цену, вполне умеренную для мертвых цветов.
Полицейский опустил окошко.
- Что я сказал тебе, Хоп Синг?
Китаец пробурчал нечто ей непонятное и отдал все розы.
- Дарю, - произнес он с явным отвращением. - Наслаждайтесь.
Он вылил воду из ведра и зашагал прочь.
Франческа помахала букетом. Лепестки посыпались.
- Вам повезло, - отметил полицейский и ухмыльнулся. - Часто сюда приходите?
Она покачала головой.
Легавый был не старше ее, но успел обрюзгнуть. Похоже, он из тех, кто продолжает носить блейзер в обтяжку, хотя тот не застегивается на животе. Какой вред от человека, продающего цветы? Китаец честно зарабатывает на жизнь, а полицейский упражняет мышцы, раз ему все дозволено. (Франческа всегда полагала, у таких мужчин cazzo размером с ее большой палец.)
- Печальная история, - сказал коп, - произошла в этом доме. А с розами вам повезло. Буквально упали с неба.
- Возьмите, - протянула Франческа цветы.
- Зачем мне они? - удивился полицейский. - Они для таких, как вы.
- Что значит, таких, как я?
- Для скорбящих.
- Подарите их кому-нибудь. Жене, подружке, матери, кому угодно.
- Моя мама во Флориде, - сообщил он, - а остальных двух я пока не нашел. Оставьте себе.
- Ладно, - согласилась Франческа, подошла к углу дома и бросила цветы в урну. - Я просто вышла прогуляться, - сказала она, возвращаясь обратно. - Я не скорблю. Не хочу иметь ничего общего с этой мертвой потаскухой.
- Да, госпожа. Понимаю. С вами все будет в порядке?
- Будет ли со мной? - переспросила она. - Кто может знать будущее? Не я, это уж точно. Я стараюсь поменьше думать.
- Вам нужно познакомиться с моими приятелями. Некоторые вообще никогда не думают.
Франческа одарила его испепеляющим взглядом и поспешила домой. Прошла мимо мусоровозов, материализовавшихся так же неожиданно, как китаец с желтыми розами. Она насвистывала мелодию. Мысли витали далеко. Один и тот же мотив, на который положены слова, только неясно какие. Даже если бы ей подсказали, что это "Ridin’ High" Коула Портера, Франческа не вспомнила бы, откуда знает песню. Как бы то ни было, мелодия проникла глубоко ей в сознание и незаметно пустила там корни. Простой мотив мог звучать по радио или с пластинки Кэти, и вовсе не обязательно, чтобы его исполнял Джонни Фонтейн в полосатом смокинге на инаугурационном бале президента Ши.
Глава 19
За неделю до предварительных президентских выборов в Калифорнии, в День памяти павших в Гражданской войне в США, Том и Тереза Хейген по отдельности прилетели на западное побережье и встретились в аэропорту Лос-Анджелеса. Лимузин ждал Тома на взлетной полосе, на ранчо сенатора Пэта Гиэри, близ Лас-Вегаса. После недолгой встречи с сенатором машина была в его распоряжении. Тереза оставила дочерей с невесткой и прилетела самолетом компании "Пан-Америкэн".
Она вышла из аэровокзала и не сразу заметила лимузин среди остальных. На Терезе было новое зеленое платье, закрытое и облегающее, очень элегантное. Волосы коротко подстрижены, намного короче, чем нравилось Тому или было в моде. Они стали темней.
Вышел водитель и поднял табличку с ее девичьей фамилией, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Тереза похудела. Лицо бледное. Как можно оставаться такой белой, живя во Флориде?
Водитель открыл ей дверцу.
- Прекрасно выглядишь, - сказал Том.
- Тебе нравится? - спросила она, поглаживая стрижку на затылке.
- Да.
- Врешь. И не смотри на меня так. Я всегда чувствую ложь.
Том ничего не мог возразить. Так будет продолжаться некоторое время. И ему придется взять себя в руки и воспринимать все, как подобает мужчине.
Машина тронулась с места. Том наконец потянулся обнять жену, но она отстранилась. Затем рассерженно вздохнула, и они все-таки обнялись.
Рассержена на себя, подумал Хейген. За то, что прилетела сюда. За то, что сдалась и заключила мир ради детей. И потому что поводом послужила коллекция Джека Вольца, которую ей хотелось увидеть.
Том умолял ее вернуться в Нью-Йорк или по крайней мере приехать в гости, а когда Тереза оттаяла и пригласила его во Флориду на празднование Дня памяти павших в Гражданской войне, время оказалось неудачным. Хейген был вынужден улетать по делам. Тереза спросила, что у него за дела в праздничные выходные, и получила ответ вместо привычного скрытного молчания. Том собирался встретиться с Джеком Вольцем. Не было надобности называть это имя, и он не осознавал в то время, имелся ли у него скрытый мотив кроме как стать честным с женой, насколько позволяли обстоятельства. Однако, оглядываясь назад, Том понимал, что насадил на крючок наживку и Тереза клюнула.
- Джек Вольц? Кинопродюсер? - спросила она.
- Разве существует другой Джек Вольц?
- Я интересуюсь, потому что знаю человека, который знаком с его хранителем.
- Хранителем чего? - не понял Том.
- Художественной коллекции. В имении Вольца находятся шедевры, которые не выставляли для публики пятьдесят лет и более.
Тереза попросила мужа отвезти ее туда. Хейген ответил, что не уверен, сможет ли договориться о подобном визите: встреча с Вольцем состоится в офисе студии. На самом деле кинопродюсер обмолвился, что они вместе с новой супругой устраивают званый вечер для друзей в Палм-Спрингс, и пригласил Тома с семьей. Хейген воспринял предложение как колкую шутку. Ему самому вряд ли захотелось бы провести ночь, а то и несколько дней под одной крышей с такими выродками, как Джек Вольц и друзья-наркоманы его жены. Однако Тереза прижала его к стене.
- Ты не уверен, сможешь ли договориться? - усмехнулась она. - Я тебя хорошо знаю. Голову в песок не прятала. Ты способен уладить что угодно. И не прикидывайся, будто это не так.
- Ты меня переоцениваешь.
- Вряд ли.
И вот они направляются в треклятый дом Джека Вольца на выходные.
Бывают моменты, когда мужчине хочется отрубить собственный член.
Или нет?
Хейген поцеловал жену.
- Притормози, - сказала ему Тереза.
Водитель, только что выруливший на скоростную автостраду, сбавил скорость.
- Да не ты, - возмутилась она. Том опустил перегородку.
* * *
Они остановились по пути наскоро перекусить в романтическом французском бистро, о котором Том слышал от Фонтейна, знавшего, как произвести на даму впечатление. Несмотря на меры предосторожности, там их настигло ФБР Теперь Хейгена преследовали повсюду. Когда Тереза удалилась в туалет, Том послал официанта спросить у агентов в машине, не желают ли они поесть за его счет.
В Палм-Спрингс прибыли к сумеркам.
За почти двадцать лет, минувших с последнего визита Тома, в имении Вольца многое изменилось. Когда Хейген приезжал сюда обсудить участие Фонтейна в фильме о войне, тут стоял особняк как в английском поместье, напоминавший декорации к фильму: каждая деталь, будь то цветы в саду, картины старых мастеров на стенах, изгиб тропинок для прогулок - все казалось преувеличенно фальшивым. Ныне здесь царило уродство за внушительными укреплениями. Вольц купил дома ближайших соседей и сровнял их с землей бульдозерами. Привычных охранников сменили ветераны израильской армии в черном, вооруженные автоматами. По периметру владение обнесли забором из остроконечных железных прутьев высотой в шесть метров - выполнил работу металлургический завод, который в основном работал на тюрьмы. Повсюду стояли камеры наблюдения.
- Для чего этот забор? - спросила Тереза. - Чтобы никто не проник или чтобы никто не убежал?
У Вольца была репутация сексуального гиганта, правда, о его пристрастии к юным девочкам мало кто знал. Терезе в свое время рассказал муж.
- Зря его тут поставили, - отметил Хейген.
Она слегка наклонила голову и взглянула на Тома, изогнув брови, как учительница смотрит на студента, который не настолько глуп, чтобы нести подобную чушь.
Агенты ФБР припарковались у дороги на расстоянии двадцати метров. Охранники открыли ворота лимузину Хейгена и захлопнули вслед за ним.
- Не говори мне, что тебя это ничуть не волнует, - сказал Том.
Тереза пожала плечами. Она так вымоталась от жизненных проблем, что устрашающий тюремный забор и коммандос с автоматами представлялись всего лишь очередным адом.
Пока лимузин подъезжал к дому, Том в угрюмом молчании смотрел в окошко. Он слышал о переменах от Джонни и все равно испытал шок, увидев их собственными глазами. Исчезли сад и теннисные корты. Канули в прошлое длинные ряды конюшен с викторианскими фасадами и сверкающими современными интерьерами. Зеленые пастбища, где некогда резвились чистокровные верховые жеребцы, а магнат кинематографа, попыхивая сигарой, хвастал ими перед гостями, превратились в длинные газоны с каким-то подобием бункера посредине. На бункере красовались названия картин, недавно отснятых в студии Вольца.
Сам особняк был так радикально видоизменен Вольцем и его новой женой, что Том едва не решил, что на его месте воздвигли новый дом. Декоративные узоры и своды убрали, серую каменную кладку обшили бежевым гладким покрытием, напускное великолепие старого света испортили стеклянные стены, прямые углы и откровенный модернизм с его любовью к железобетону.
Рядом с домом сохранился бассейн с природными источниками. Статуи вокруг него - и внутри тоже, на пьедесталах и в фонтанах - приумножились, достигнув количества в пару сотен. Большинство были выполнены в серьезном неоклассическом стиле и изображали политических лидеров во фраках в натуральную величину и героев войны верхом. Все из металла. Однако нашлось и несколько неуместных обнаженных фигур из мрамора: женщины, пышные и, наоборот, тощие громоздились почти впритык друг к другу без всякой закономерности.
Тереза с восхищением разглядывала статуи и выпаливала неизвестные Тому имена: Торвальдсон, Карпо, Кросетти, Лембрук, граф Трубецкой, лорд Лейтон. Хейген любил в ней эту черту: она много знала, и искусство приводило ее в восторг. Сам он вряд ли вспомнил бы иного скульптора, кроме Микеланджело. Однако ценил культуру и гордился, что женат на женщине, которая столь образованна. Ему нравилось, что Тереза (в отличие от большинства дам) в обычной жизни страстно предается вещам, весьма далеким от стирки и подливки. Она знала, сколько отдают за произведения искусства на аукционе, и все же при виде статуи думала не о цене, а о красоте, о достижениях скульптора, о вызванных эмоциях. И Тому это очень нравилось.
- Они всегда стояли так хаотично? - спросила Тереза.
- Нет. Раньше было меньше. И… не знаю, расположение казалось лучше.
- Как так можно? - возмутилась она. - Привезти столько красоты и навалить все в кучу, как на распродаже. Зачем?
- Новая жена Вольца не любит скульптуру, - объяснил Том. - Она состоит в религиозной секте, где полагают, что высеченное подобие человека создает идола и крадет его душу. - Он пожал плечами. - Это же Калифорния. Сумасшедшие идеи сюда приносит ветер. Насколько мне известно, она велела выставить наружу все статуи из особняка. Ее конфессия довольно свободолюбивая и все же проповедует запрет на купание мужчин и женщин в одном водоеме, поэтому она не подходит к бассейну, где Вольц наворачивает кругов на полмили каждое утро. Я слышал, он построил ей другой бассейн.
У Терезы не закончились вопросы о жене Вольца, но на последнем повороте она взорвалась смехом.
- Нельзя ли посдержанней? - сказал Том.
- Извини. Madonti… О боже, дайте мне фотоаппарат.
Посреди овальной дорожки перед особняком команда рабочих роилась вокруг гипсового слепка "Мыслителя" Родена. Его пытались перенести к статуям у бассейна. У дальнего конца дома на открытом кузове грузовика, припаркованного на мощеной стоянке рядом с машинами гостей, стояло пополнение к коллекции - бронзовый слепок самого Джека Вольца, отлитый по случаю его пятидесятилетия в шоу-бизнесе. Фигура с распростертыми руками была заметно больше, чем ее прототип. Большой и указательный палец каждой ладони растопырены под прямым углом, создавая подобие кинокадра.
- Странно, что он изображен в римской тоге, - отметил Том.