- Не быть наивным - вот моя позиция, - поделился Сид, когда они снова остались одни. - Федералы хотят не засудить вас, а уничтожить. При таких обстоятельствах их меньше всего будет беспокоить, законны ли их действия. - Клейн указал на свою тарелку. - Ноаки?
Глава 18
В первый теплый день весны Франческа Корлеоне Ван Арсдейл, пребывая в трепете, что было ее обычным состоянием, готовила ужин с тетушкой. Кэти уехала вести уроки. Через распахнутые кухонные окна Франческа видела и слышала сыновей Конни, Виктора и малыша Майка. Они гоняли мяч вместе с ее сыном Санни, которому недавно исполнилось шесть. Виктор, как всегда, взял с собой радио, и по двору разносилась новая песня "The Beatles" "She loves you". He хватало только дочерей Хейгена, Кристины и Джианны, которые гуляли, пока их не позовут накрывать на стол. Теперь девочки уехали с матерью во Флориду. Мужчины находились наверху.
"В доме на дереве", как называла это место Кэти у них за спиной. Она в шутку говорила Франческе, что подарит им на Рождество табличку "Дамам вход воспрещен". Это не совсем соответствовало правде, поскольку Рита Дюваль последнее время часто наведывалась к Майклу. Постройка походила на воплощение мальчишеской фантазии: принц стал королем, переехал на остров и воздвиг крепость наверху высокой скалы, довершив ее садом - копией излюбленного сада отца, прежнего короля. Строго говоря, садом занималась тетя Конни. Однако ее задача ограничивалась тем, чтобы воссоздать созданное отцом внутри созданного братом. Мужчинам позволено наслаждаться тоской по прошлому, живя в мечтах о будущем. Женщины хотели бы того же, но их дни порабощены настоящим. И какое оно, это настоящее? Великий век Американского Мальчишки с так и не повзрослевшим, самоуверенным президентом, который продолжал играть в детские игры (тачбол и пускание лодок по реке) и окрылял народ рассказами о ребяческой мечте полететь на Луну (и первым помочиться на ее поверхность, пока никто не видит). Дизайн новых радиоприемников, магнитофонов, машин, быстроходных катеров, истребителей и самолетов-разведчиков срисовывался прямо со страниц комиксов. Высокие, фаллические телебашни посылали в космос миллионы радиоволн. Самый популярный в мире телесериал "Золотое дно" был снят о четверых мужчинах, живущих на ранчо: заботливый глава семьи Бен, средний сын недоросль Хосс гигантского роста, упрямый подросток и сердцеед Джо с детским личиком, инфантильный повар Хоп Синг китайского происхождения (таким образом, отпадала надобность в матерях и женах). Музыкальной феерией были "The Beatles" - группа из четверых обросших британских парней в стильных костюмах и ботинках со скошенными каблуками. Они пели в стиле американского поп-идола Лэрри Уильямса и исполняли его хит "Bad Boy" на всех концертах. А Литтл Ричард стал величайшим прототипом Питера Пэна, произведенным американской культурой. И все это разыгрывалось на леденящем фоне холодной войны, нирване тайного орудия уничтожения, самой опасной мальчишеской игры всех времен. Существование человечества висело на волоске, и самый важный вопрос дня состоял в том, у кого припрятана самая большая ракета и куда она нацелена.
По крайней мере, так писалось в диссертации Кэти.
Франческа передала тетушке творожную начинку для мани-котти и принялась за салат. Конни начала собирать ракушки. Они готовили молча. Домашние дела вообще не обсуждались: придет ли уборщица, все ли вещи забрали из химчистки. Ничего. Хотя поговорить было о чем. Франческа думала, у каждого в семье есть список проблем, новых и давно наболевших вопросов, однако между родственниками царило негласное соглашение не поднимать полсотни самых важных тем. Правда, когда вскипали страсти, дозволялся "захват" (маленький Санни любил смотреть рестлинг по телевизору, и выражения с экрана сидели у Франчески в подсознании). Задеть за живое могли кого угодно. А что тут поделаешь? Ничего. Порой и ее пламя недовольства обжигало близких. В конце концов, все были квиты. Боль накатывала из ниоткуда, и история каждого заканчивалась именно болью. Как поется в той ковбойской песне, что любил дядя Фредо? "Как ни старайся, на тот свет живым не попадешь". Племянницы и племянники заходились смехом от этой фразы. Фредо пел забавным йодлем. Накал тогдашнего веселья равен степени нынешней тоски. Об этом тоже никто не говорил. О Фредо. В списке запрещенных тем он стоял первым.
Длинный нож давил помидоры, а не нарезал их, и Франческа полезла за точильным камнем. Конни болтала о том, как разочарована в фильме, просмотренном прошлым вечером, а Франческе он понравился, за исключением джазового сопровождения и Джонни Фонтейна в трико. Он был тоже неповзрослевшим мужчиной, но по-другому, по крайней мере для Франчески, считавшей его воплощением мужественности, публичным носителем задумки природы. Однако его игривая юношеская жилка, студенческие шутки, похождения по клубам и гулянки такого размаха, словно Джонни - подросток, который боится пропустить забавы для взрослых, если ляжет спать, - все это словно делало Фонтейна моложе. Они с Франческой встречались дважды, украдкой, обсудить дела: один раз за обедом, второй - в ресторане "Хэл Митчеле" на Пятьдесят четвертой улице, в кабинке с красными шторами. Говорили о создании фонда в память его лучшего друга, певца и актера Нино Валенти. Встречи не были тайной, но в семье не упоминались. А что тут говорить? Если Джонни пригласит ее в Калифорнию, чтобы увидеться в третий раз, согласится ли Франческа? Они ведь даже не целовались, не считая чмоканья в щечку и ручку.
Франческа точила нож.
Конни с душераздирающей серьезностью анализировала неожиданный конец фильма. Как, вопрошала она, герой, сыгранный Уайтом-младшим, мог оказаться законным королем Англии?
Пожалуйста, открой свой сборник церковных гимнов на теме пятьдесят один. Теперь продолжай листать страницы.
- Он единственный не белокожий во всем фильме, - распиналась Конни, - и мы должны поверить, что он король? Король старой доброй Англии? Король Мулиган Первый? Честно говоря, такое даже в комедии представить сложно.
- Гм… - произнесла Франческа. Трепет обуял ее еще сильней. - Да уж.
- Что касается Джонни, Майкл говорит, слухи о нем - правда.
Страх сжал Франческе горло.
- Что за слухи? - спросила она и почувствовала, как краснеет.
- А ты не читала в газетах? - удивилась Конни. - Он задумал сыграть Христофора Колумба. В фильме "Открытие Америки". Продюсер тоже он. Очевидно, ведет переговоры со студиями. Будет уйма крупных звезд, широкий экран и тому подобное. Режиссером пригласят Серджио Леоне, музыку напишет Морриконе или Нино Рота, хотя поговаривают о Манчини. В "Скрин тэтлер" вышла статья, будто съемки пройдут в Италии, где построят точные копии трех кораблей.
- Всех трех? - переспросила Франческа, провела ножом последний раз по точильному камню, вытерла его и продолжила нарезать овощи.
* * *
Сердцем, нутром Франческа чувствовала, куда ведут все проблемы в семье: к ней. Она ни с кем об этом не говорила, но мысли постоянно вертелись в голове. Она убила мужа. Вышла из себя, продемонстрировала ярость - семейную черту, наследие отца - и убила мужа в собственной спортивной машине. Ей невыносимо хотелось исповедаться и получить прощение от смертного греха, но смысла нет: Франческа не жалела о содеянном. Билли предал ее. Он собирался пойти против клана, он заставлял ее страдать, проводя ночи с женщиной, которая обхаживала его со времен обучения в юридической школе (что тщательно скрывалось). Естественно, эту потаскуху обвинили в убийстве. Справедливость восторжествовала. Приятно было расквитаться с ними. Стыдно признаться - в кровь выплеснулся адреналин, душа испытала облегчение: нечестно было бы забыть об этом. С другой стороны, Франческа не зверь. Ее раздирали угрызения совести. Они убила мужа и гнила бы сейчас в тюрьме, если бы семья не позаботилась о ней. Малыш Санни, свет жизни, воспитывался бы без матери. Представить больно. Однако теперь, когда вокруг Тома Хейгена творилось непредсказуемое, становилось ясно, что ей еще придется поплатиться за содеянное, и, вероятно, скоро.
Слава богу, у нее есть сестра-близнец. Кэти понимает все без слов. Жаль тех в семье, у кого нет столь родственной души. Жаль всех, ведь только у тетушки Конни мог появиться брат-близнец, но умер в утробе. Бедная Конни была окружена смертью еще до рождения. Что она испытывает по этому поводу? Никто не знает. По совести говоря, она не одна такая. Все молчат. Франческа узнала о погибшем близнеце несколько месяцев назад, на Рождество, когда приехал крестный отец Конни, Оззи Альтобелло, загостил дольше обычного, выпил сверх меры, сел в углу и плаксивым тоном рассказал все Кэти и Франческе, приведя их в ужас. На следующий день об этом спросили у Конни, но та ушла от ответа. Поинтересовались у дяди, и Майкл подтвердил факт, хотя перевел разговор в другое русло с такой же быстротой. Сорок один год прошел, а тема так и не покинула список запрещенных. Никогда не упоминали и о скончавшемся ребенке Франчески: маленькая Кармелла появилась на свет раньше срока и прожила один день.
Во дворе Санни заходился смехом и кричал: "Гол!"
- Знаешь, если зажать в зубах спичку, - Конни ткнула в коробок на плите, - глаза не так слезятся от лука.
Франческа отошла от стола, повернула голову и вытерла щеку тыльной стороной ладони.
- Все дело в сере на кончике спички, - пояснила Конни.
Она говорила это уже тысячу раз. Франческа продолжила нарезать лук.
- Попробуй, - не унималась тетушка. - Зачем страдать, когда в том нет надобности?
Франческа вздохнула.
- Что с тобой? - спросила Конни.
- В этом доме нельзя вздохнуть?
- Если ты просто вздохнула, пожалуйста. Мне показалось, у тебя получилось слишком тяжело.
Вот еще одна семейная особенность. Никто не желает с тобой разговаривать по душам, а затем начинают вдруг пытать.
Впрочем, это шанс излить душу.
- Я тут подумала, - начала Франческа. - Ведь никогда, за столько лет… - Голос оборвался.
Конни завернула все трубочки маникотти и поливала их уксусным соусом. Она вопросительно посмотрела на племянницу.
Франческа уставилась в потолок.
- Не хочу, чтобы кто-нибудь, особенно дядя Майкл, подумал, будто мне не нравится работать в поддержку фонда, - произнесла она, имея в виду фонд Вито Корлеоне, - это не так.
- Ну, разумеется.
Конни не скрывала зависти, когда слышала, как Франческа каждые пару недель летает в Лос-Анджелес на встречу с людьми Джонни Фонтейна, чтобы обсудить планы основания нового фонда. Даже не к Джонни, к его подчиненным.
- Да, - согласилась племянница. - Это достойное занятие. Однако мне всегда представлялось, что оно для пожилых… то есть зрелых женщин. Благотворительность и все такое. А я не на своем месте.
Конни поставила сковороду в духовку и закрыла дверцу. Она никогда не устанавливала таймер, что злило Франческу. Всем приходилось засекать время и запоминать. Вот отчего случаются ошибки: из-за самонадеянности.
- Я веду к тому, - продолжила Франческа, - если б мне кто сказал десять лет назад, что я стану вдовой на третьем десятке, без всякой надежды и с единственным ребенком, и буду заниматься…
- Разве кто-нибудь додумался бы до такого? Прекрати. Незачем терзать себя размышлениями "если бы да кабы". Это твоя жизнь, а не кино, в котором может привидеться призрак из будущего и рассказать, чем все закончится. Хочешь мое мнение? Ты, на х…, слишком много думаешь!
У Франчески отвалилась челюсть.
Конни покраснела, бросила в племянницу полотенце и повернулась спиной.
Франческа никогда не слышала, чтобы ее тетя - да и вообще женщина в их семье - использовала это слово. Любое итальянское ругательство - да, более мягкие американские выражения - тоже, но не это.
Дело не в Джонни Фонтейне, подумала она. Дело в Билли. Тетушка тоже знала, что произошло с Билли.
Конни допила остатки кофе.
Франческа проделала то же со своим вином.
Снаружи вечно обиженный Виктор Рицци присел на обочину и стал крутить колесико радиоприемника. Санни и Майк продолжали пинать мяч. Виктор был низкорослым и ненамного обогнал младших ребят в семье. Майк Рицци, которому исполнилось девять, пошел в отца, итальянца с севера: светлые волосы Карло и бледно-голубые глаза, широкая грудь и сильные предплечья. Санни был копией деда, отца Франчески: рослый для своих лет, копна волнистых волос, подбородок с ямочкой. Он умудрился пришить носки к внутренней стороне школьной формы, тщетно пытаясь создать иллюзию костюма с плечиками. Виктор нашел станцию с любимыми "The Beatles". Начал подпевать, вступили остальные.
Женщины смотрели друг другу в глаза: кто первый сдастся.
- Ты права, - наконец произнесла Франческа. - Я знаю, что ты права. Просто когда я задумываюсь о том, как сложилась моя судьба, мне становится… не по себе.
- А ты не думай, - прозвучал упрек.
- Разве тебе не известно, что это невозможно? Еще в школе учили, по психологии. Есть специальный термин. Так мозг устроен: если говоришь себе не думать о чем-нибудь, мысли возникают автоматически. - Она подняла нож. - Не думай о ноже.
- В школе, - ухмыльнулась Конни, - о сицилийцах вам точно ничего не рассказывали. - Она отвернулась к плите. - Я думаю о том, достаточно ли приготовила маникотти, - сказала она. - Вот видишь? Все очень просто. Больше я ни о чем не думаю. С чего ты взяла, будто особенная? Почему решила, что отличаешься от обычных людей?
Франческа пыталась не реагировать. Вероятно, в их семье женщины говорят эти слова дочерям и племянницам из поколения в поколение. Франческа слышала их сотни раз от собственной матери. И бабушка Кармела спрашивала у Конни то же самое.
- Все мы разные. Одинаковых людей не существует.
- Неправда, - возразила тетушка. - Полагать так просто удобно. Впрочем, неважно. Может, оно и верно, если ты мужчина, но для женщин…
- О, Конни!
- Послушай, кто живет так, как мечтал в детстве? Кто? Даже мужчины не могут позволить себе такую роскошь. Думаешь, Майк или… - Тетушка замолчала. Подняла с пола полотенце. - Никто.
- Вовсе нет, - не унималась Франческа. - Даже если они не совсем о том мечтали, их жизнь более или менее удалась. Как мне кажется, у большинства людей все идет нормально.
- У кого, например?
- У моей матери.
- У твоей Матери? Она тоже вдова. И овдовела молодой, как и ты. Разве она этого ждала? Или ты ждала?
- Допустим, но в остальном все вышло так, как предполагали ее родители и она сама. И у тебя все было предсказуемо.
- Предсказуемо? - рассмеялась Конни. - Конечно, я заранее знала, что мой муж выйдет купить сигарет и не вернется.
Франческа прищурилась.
Тетушка закрыла глаза и махнула рукой.
- Понимаю, - произнесла Франческа. Исчезновение Карло оставалось официальной версией, хотя каждый взрослый в семье Корлеоне знал правду. Его убийство было для Конни полной неожиданностью. - Извини.
- Считаешь, я в детстве думала, что мне придется пережить развод?
- Нет, тетушка Конни, я так не считаю, но…
- Развод! - Она пробормотала что-то по-латински. - Я сама в это не могу поверить, и, о бедный добрый Эд! Боже мой.
Эд Федеричи вырос по соседству, был бухгалтером и человеком, которого Вито Корлеоне хотел женить на дочери и за которого она в конце концов вышла замуж вскоре после смерти отца. Эд честно зарабатывал на жизнь и не поднимал руки на жену даже в гневе, однако быстро ей наскучил. После двух бокалов вина Конни рассказывала всем, что у него саzzо размером с большой палец и стоит ей разогреться, как он опадает. Теперь Эд Федеричи (живя в счастливом браке с колодой толстушкой в Провиденсе) был возведен в ранг святого.
Наконец тетушка взяла себя в руки.
- Меня послушать, так судьба преподносит нам только жестокие сюрпризы, но это не так. Оглянись вокруг. У всех есть проблемы, carissima, но нам повезло. Маленькой девочкой с Артур-авеню разве могла я надеяться, что буду жить в пентхаусе на Манхэттене? Покупать одежду в лучших бутиках, ужинать в изысканных ресторанах, ездить в машине с личным водителем? Носить лучшие туфельки до того, как они появятся на подиуме, будто принцесса в сказке? Кто этого ждал?
- Нет, но ты всегда знала, что тебе придется заботиться о семье. Это тоже большое счастье и вполне предсказуемое. Ты прямо как покойная бабушка. Настоящая глава рода.
- Глава рода? Такой ты меня видишь? Как твоя бабушка? Мне же всего тридцать семь лет!
На самом деле ей был сорок один.
- Тридцать семь - не молодой возраст.
- Но и не старый.
- Если в тридцать семь нельзя быть главой рода, то сколько тебе надо?
- Уж явно больше чем тридцать семь.
"Может, сорок один?" - чуть не выпалила Франческа.
- А Майкл считает тебя главой рода.
- Откуда тебе знать, что думает Майкл?
Франческа схватила ложку и стала перемешивать салат.
- Называй себя как хочешь, но в теперешней ситуации, особенно если не вернется Тереза, именно ты должна будешь сплачивать семью, как делала твоя мать в трудные дни. И это почетная обязанность. Говорю тебе как комплимент.
Конни достала стопку тарелок.
- Для Майкла я сестра, ясно? - сказала Конни. - Не мать и не глава рода. И поверь мне, Тереза вернется. Том не замешан в том грязном деле, и нам всем это известно.
Франческа открыла рот, поймала взгляд тетушки и не стала возражать.
Покончив с салатом, она разлила напитки и сервировала стол. На восемь персон. За столом может поместиться втрое больше. Не кухня, а пещера какая-то.
Франческа с Конни бесшумно перемещались из комнаты в комнату, стучали ящиками, доставая тарелки, чашки и столовое серебро, ставили все на стол, не мешая друг другу, будто их движения были отрепетированы, а не просто повторены тысячу раз.
- Не лукавь, - наконец сказала племянница. - В глубине души ты знаешь, что Том годами встречался с той женщиной. И это тоже непристойное дело. Он виноват.
Конни оглянулась, будто их могли подслушивать, и понизила голос:
- Мы не можем знать, что он делал, а чего нет. - Она обвиняюще ткнула во Франческу деревянной ложкой. - Разве не так? Скажу тебе одно: если Том утверждает, что фотографии смонтированы в, целях провокации, я ему верю.
- Нет, ты не веришь. И я тоже ни на йоту.
- Тема закрыта.
- Ты не веришь ему, Конни.
- Том - мужчина. И точка.
- Значит, быть мужчиной - оправдание?
- Нет, но ведь это ты решила, будто люди получают в жизни то, на что рассчитывают.
- Я просто хотела сказать, так происходит с некоторыми, не со всеми.
- Конечно, а я хочу сказать, что Том и Тереза - как раз те люди, о которых ты говорила.
- Но ты же считаешь, никто не живет, как хотел бы.
Конни проигнорировала последнее замечание.
- Запомни мои слова: Том с Терезой во всем разберутся. Здравые люди всегда преодолевают неурядицы. Тереза и раньше уезжала от Тома. И не один раз, ненадолго. Разве-ты не знаешь? Она у нас с образованием, окончила колледж, и, не обижайся, образованные леди вечно так поступают. Берут и сбегают.