* * *
Она могла проследить то, как развивалась ее зависимость от таблеток, начиная с самых первых дней жизни в Бостоне, когда она занималась самолечением, так как единственным врачом, которого она могла себе позволить в те дни, была она сама.
Зубная боль была у нее постоянной и отупляющей.
Когда она была ребенком, в семье не было денег на лечение зубов. К одиннадцати годам она уже не могла спать по ночам из-за этой боли. А когда боль становилась невыносимой, в воскресный полдень мать водила ее в "Красного цыпленка", единственный ресторан в Гринвилле, где обедал дантист городка, доктор Фентон Кейбелл. Доктор откладывал вилку и нож, шел в туалет и мыл руки, а затем осматривал воспаленный рот Линн.
Он всегда что-нибудь прописывал и просил мать привести Линн в понедельник к нему в кабинет, где он сможет заняться ее зубами, и никогда не просил немедленной оплаты. Но они никогда не ходили к нему в понедельник. Когда боль возобновлялась, повторялись воскресные визиты в ресторан.
До того, как ей исполнилось двадцать, Линн так ни разу и не села в зубоврачебное кресло. К этому времени объем работы, которую должен был сделать врач, достиг огромных размеров. Денег на это не было, поэтому она сделала лишь ту малую часть, за которую была в состоянии заплатить: несколько пломб, скобление и чистка. И лечение десен, когда врач настаивал на этом.
Но зубная боль, с которой она мирилась столько лет, не проходила, а наоборот, усиливалась, постепенно переходя в изнурительные головные боли. Она просыпалась в час или два ночи и принимала такое количество экседрина, единственного из лекарств, способного прекратить эту боль, что содержащийся в нем кофеин только продлевал ей бессонницу.
Она начала бояться этих болей.
Когда она стала засыпать на работе, то почувствовала отчаяние. В то время она была помощником продюсера. Она не могла потерять эту работу; продвижение по служебной лестнице давало ей возможность заработать больше денег, что в свою очередь позволяло продолжить лечение. Но ее зубы никогда не были бы вылечены и головные боли никогда не прекратились бы, если бы она не высыпалась и в результате была бы уволена.
Тогда она начала принимать валиум вместе с экседрином.
Но ее организм требовал все большее количество болеутоляющего, и соответственно росла доза валиума.
Она принимала его только ночью. Но эффект длился дольше, чем она хотела. Чем больше таблеток она принимала, тем сильнее был эффект.
Она не знала точно, в какой момент у нее возникла эта зависимость от таблеток. Она знала одно: когда после ее долгих уговоров поселиться в Бостоне ее брат, наконец, решился на это, и она встречала его в аэропорту, ей приходилось ежеминутно контролировать себя, чтобы не выглядеть наркоманкой, принявшей свою дозу.
* * *
Он был голоден, когда вышел из самолета, и она повела его в заведение под названием "У друзей". В ожидании сэндвичей они заказали ванильный коктейль.
- Я надеюсь, тебе понравится твоя квартира, - в третий раз сказала Линн.
- Если там есть плита с несколькими горелками и потолки не будут касаться моей головы, она мне понравится, - ответил Бубу. - За последнюю пару лет я стал не очень привередлив. В комнате, где я поселился после отъезда из дома, в стене была дыра, в которую мог пролететь ястреб. - Он усмехнулся. - Я заткнул ее подушкой. Когда у меня появилась возможность купить новую, я привык спать без подушки. А теперь все говорят, что так спать очень полезно для здоровья.
- Да, - сказала Линн. - На одном из шоу какой-то педиатр объяснял это. Если приучить ребенка спать на плоском, то в будущем у него не будет никаких проблем со спиной.
Бубу неотрывно смотрел на нее, и она вдруг испугалась, что он что-то заметил в ее глазах. Чтобы демонстрировать свою энергичность, она схватила свой коктейль и начала жадно пить.
Но в его взгляде не было никакого подозрения, только гордость за успехи сестры.
- Мне не терпится посмотреть, как ты делаешь свое шоу.
- А я не могу дождаться, когда ты сможешь присутствовать при этом.
- Моя сестра - звезда телевидения. Кто бы мог подумать?
Линн в шутку замахнулась на него салфеткой, но не дотянулась. Это испугало только ее. Он и не догадывался, что она метила на полфута дальше.
Квартира, которую она нашла для него, находилась в Марблхэде. Линн доела свой сэндвич и допила весь коктейль, надеясь, что еда нейтрализует в организме действие наркотика, и она сможет нормально вести машину. Это сработало: она чувствовала себя прекрасно и уверенно управляла машиной. Бубу пришел в восторг от выбранной ею квартиры.
- Как далеко отсюда вода? - спросил он, вдыхая воздух, проникающий в комнату через открытое окно.
- В двух кварталах отсюда. За такие деньги я не смогла найти ничего ближе. Здорово, правда? - Она открыла еще два окна, взяла легкий стул с мягким сиденьем и поставила между окнами. Она с удовольствием опустилась на стул. - Воздух такой, словно мы в коттедже на берегу моря. Я была так довольна, когда нашла эту квартиру. Я не могу дождаться того момента, когда смогу позволить себе квартиру прямо около воды, прямо в городе.
- А через сколько минут это случится?
Они дружно рассмеялись, как делали это в детстве, когда поросята тыкались своими пятачками в их ладони, хватая принесенные им кусочки, спрятанные во время ужина.
В памяти еще свежи были те дни. Откинувшись на спинку стула, Линн снова почувствовала, как в ладонь утыкается нежный пятачок. Она снова засмеялась, почувствовав, как влажный язык лижет ее запястье.
Запах моря сменился запахом навоза. Комната наполнилась этим знакомым запахом, который всегда исходил от большой навозной лужи под окном их столовой, лужи, которая не высыхала даже в самое засушливое лето, когда трава становилась бурой от жары.
Линн услышала тихое постукивание яиц на кухне, когда мать разбирала их, откладывая большие в синюю миску, а мелкие - в желтую. Ее жалобы на то, как много стало мелких яиц… куры становятся мельче, яйца тоже, все становится меньше, особенно количество денег, выделяемых на корм, так чего же еще ждать?
Неожиданно запах навоза и звуки прошлого исчезли, Линн почувствовала сильное головокружение: Дороти и Тотошку закружил ветер. Она ощутила, что падает вниз, и желудок ее заныл.
Но она же укутала его, ведь так? Она укрыла его?
Линн прижала руки к животу, чтобы удержать желудок на месте.
Падение прекратилось.
Она посмотрела на свои руки и не отрывала от них взгляд, пока не пришла в себя. Она увидела свои часы и застыла от удивления.
Прошло восемь минут.
- Ты очень устаешь. - Бубу сидел на полу, рассматривая телефонную розетку. - Я решил, что должен дать тебе вздремнуть.
Линн встала и пошла в ванную.
Она не дремала. Она отлично поняла, что это было: провал памяти. Такое бывает у алкоголиков.
Если она была настолько напичкана наркотиками, что могла отключиться на восемь минут, то как она могла вести машину?
А она вела машину, в которой сидел ее брат.
Она прислонилась к закрытой двери ванной и тихо заплакала.
* * *
Она наконец работала в эфире. Ее брат приехал к ней. Несмотря на все свои хорошие намерения и решения, казавшиеся ей единственно верными, она чуть было не довела до трагедии себя и брата.
Этого было достаточно, чтобы она отказалась от валиума.
Несмотря на то, что она научилась переносить свои страдания без таблеток, научилась обходиться без сна, ее таинственное внутреннее "я" все-таки находило способы, чтобы лишить ее покоя. То, как и каких она выбирала мужчин, было предметом бесконечных шуток на студии. Кара утверждала, что ее идеалом возлюбленного был вечно хмурый тип с карточкой безработного.
Линн не спорила.
- Поставьте передо мной в ряд шесть мужчин, - говорила она Мэри Эли, психиатру и подруге Кары, когда та пришла на их шоу под названием "Умные женщины и неразумный выбор", - и я направлюсь прямо к тому, кто принесет мне больше всего неприятностей.
Неужели это тоже теперь в прошлом? Неужели ей не нужно больше мучиться постоянными сомнениями?
Ею заинтересовался один из самых больших и представительных телевизионных синдикатов. Мужчина мечтает о встрече с ней, думает о ней, восхищается ею, посылает изысканные подарки - при этом не какой-нибудь мучающийся неудачник, а умный, эффектный, красивый и надежный мужчина.
Ей достался настоящий клад как на работе, так и в личной жизни.
Улыбаясь и держа в руках остатки персика, она отошла от окна и отправилась на поиски Кары.
* * *
Кубики льда звякнули о темное стекло графина, когда Деннис Оррин поставил его на свой стол. Графин был частью набора, состоявшего еще из подноса и двух фужеров. Графин был украшен медными деталями, и эти детали всегда ярко блестели. Обслуживающий персонал заботился о том, чтобы медь графина была отполирована, а сам графин наполнен свежим льдом.
Эту свою обязанность служащие всегда исполняли четко, потому что даже они - а в некоторые минуты Деннис Оррин думал, что особенно они - понимали разницу между этим графином и теми, что стояли в кабинетах его подчиненных.
Он налил себе воды и стал медленно пить, просматривая кассету, только что доставленную ему из Кливленда.
Не плохо. По крайней мере этот мальчик умел читать. А многие и этого не могли; они проглатывали целые слова, словно были участниками тех иностранных рок-групп, которые пытались петь по-английски.
Но он был всего лишь ребенком, который стремился занять место, предназначенное для взрослого. А Деннис требовал от тех, кто претендовал на это место, только одного: чтобы они были действительно взрослыми.
У него оставалось только пять месяцев, чтобы найти того единственного, кто мог бы читать, мог бы каждый вечер появляться в эфире в соответствующем для данной работы виде и обладал одним, но главным качеством - надежным авторитетом, который заставлял бы людей переключать свои телевизоры на Третий канал до, после и во время обеда и ужина с той же регулярностью, с какой они расчищают подъездную дорожку к дому и берут свою почту каждое утро.
Он перемотал кассету, достал ее из видеомагнитофона и отложил на специальный стол для исходящих материалов, чтобы вернуть ее. Он подошел к столу, позвонил в Кливленд и испортил ребенку весь остаток дня.
Он отправился в ванную и помыл руки; эта привычка появилась у него много лет назад. Каждый раз, отказывая людям, он испытывал желание помыть руки. Позже один из психологов, участвовавших в шоу Линн Марчетт, говорил о целом комплексе не контролируемых рассудком внутренних побуждений, среди которых называлось и "умывание леди Макбет". Деннис внимательно выслушал это, тщательно проанализировал услышанное и вздохнул с облегчением. Всего лишь странная привычка.
Сев за стол, он осмотрел оставшуюся стопку кассет и решил немного подождать, прежде чем примется за следующую. Просматривая слишком много материала за один раз, он не мог вынести о нем четкого суждения.
Услышав однажды об этом, Линн Марчетт усмехнулась и сказала:
- Это как с духами.
- Хм? - выразительно спросил он.
- Вам всегда советуют не пробовать больше одного вида духов. В магазине. Иначе теряешь нюх.
Он посмотрел на портрет Линн, одиноко висящий на стене.
Великолепное чувство юмора, особенно перед камерой. Вот она действительно взрослая. КТВ сделало мудрый выбор.
Всего лишь несколько лет назад он не был уверен в том, что Линн ждет успех. Головные боли, бессонница… Он сам не один раз видел, как она спала за своим рабочим столом. Она призналась ему по секрету, что боится того, что постепенно становится зависимой от транквилизаторов, и поэтому бросила принимать их.
Похоже, теперь все это осталось для нее в прошлом, по крайней мере транквилизаторы.
Ему это было не безразлично. Дни его увлечения марихуаной были не намного дальше в прошлом, чем это было у Линн, а она сумела справиться со своей проблемой гораздо быстрее. Он прекрасно помнил, как невинно начиналось его увлечение, как затем это повторялось каждый вечер, затем - курение в течение дня, когда сигарета с марихуаной сопровождала каждую чашку кофе. И в конце концов - марихуана вместо кофе.
Но он должен был принять решение, и он принял его.
В этом была его сила, и именно это принесло ему чудесный графин. Он умел трезво оценить ситуацию и выделить в ней самое главное. Именно эта его черта нравилась газетчикам. То, что он, руководствуясь внутренним голосом, снимает телефонную трубку и звонит малышу, который ждет его ответа в Кливленде, а не тратит время на диктовку и рассмотрение протокола.
То, что он может выбрать: быть ли ему неудачником-наркоманом без копейки денег в кармане или очень занятой, но преуспевающей личностью, окруженной прекрасной семьей.
Он улыбнулся фотографии Берн и девочек, долил себе в стакан воды со льдом и поставил следующую кассету.
* * *
Одному Богу было известно, как этот юркий бурундук забирался на третий этаж, но он стал постоянным гостем на террасе Линн, выходившей в сторону порта. Первый раз он появился, привлеченный кормом, который она насыпала для птиц. Целый год Линн разговаривала с ним через стекло особенным щебечущим голосом, который они с Карой назвали "бурундучьим", и после этого он начал брать еду из рук Линн.
Сегодня она чувствовала себя весело и легкомысленно, чтобы угостить Чипа кусочком персика. Он понюхал персик, его маленький хвост задрожал и кусок был моментально проглочен.
- Мне тоже нравится, - весело сказала она ему.
Телефон зазвонил, когда она наслаждалась четвертым персиком за этот день. Она убавила громкость телевизора и побежала к телефону на кухне.
- Я надеюсь, ты не разочарована, - сказал он. - Их вкус не уступает их красоте?
- Грег!
- Как дела, Линн?
Ее сердце забилось.
- Великолепно. А у тебя?
- Тоже неплохо. Я жажду услышать о твоих делах с синдикатом. Есть какие-нибудь новости?
- Да. Сегодня сообщили, что они хотят сделать пробный показ.
- Фантастика!
- Я искусала все ногти в ожидании, но мой шеф говорит, что все произошло очень быстро. Поэтому твои персики оказались очень кстати. Они стали поздравительным подарком. Они великолепны. Я не могу перестать их есть.
- Именно это я и хотел услышать.
- Я бы позвонила тебе, но у меня не было твоего номера телефона, а найти тебя в агентстве не могли. В любом случае, спасибо. Ты так заботлив.
- Я хотел подарить тебе кусочек Лос-Анджелеса. Какое впечатление произвели кольца для салфеток?
- Кара была в истерике. Она сказала бы тебе это сама, если бы смогла дозвониться сегодня днем. - Линн взяла карандаш. - Кстати, пока не забыла, дай мне твой номер телефона.
- У меня есть предложение получше. Я подъеду и сам тебе его напишу.
Линн выронила карандаш.
- Где… а где ты сейчас?
- В пятнадцати минутах езды от твоего дома, если я правильно разобрался в карте города. Но может лучше завтра? Я мог бы пригласить тебя и Кару на ленч.
Линн улыбнулась и схватила салфетку, чтобы вытереть измазанное соком лицо.
- Лучше сегодня.
* * *
Он привез с собой бутылку красного вина, такого же чудесного и незнакомого на вкус, как персики.
- Сент Лу, - сказал он, когда она уже в который раз спросила название вина, и разлил остатки в ее лучшие бокалы. Она смотрела на него с восхищением, и мысли ее туманились. От него исходили потоки сексуального возбуждения, противостоять которым было невозможно.
- Нельзя сказать, что я сторонник калифорнийских вин, - продолжал Грег. - Но мне хотелось привезти тебе что-нибудь уникальное, а я был твердо уверен, что подобного вина на Востоке нет. Оно куплено у местного виноторговца. Оно понравилось тебе так же, как персики?
- Оно… - Она начала хихикать. - Все, что приходит мне в голову, это яблоки и апельсины.
- Оно сделано из персиков и винограда.
Она засмеялась и откинулась на диван. Грег пообедал перед приездом, а она весь день ела персики. Сыр чеддер и ржаные хлебцы, приготовленные ею к вину, стояли на столике почти нетронутыми.
Обняв ее при встрече, он больше не дотрагивался до нее. Но сейчас ее голова опустилась ему на руку, и он медленно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы поцеловать ее.
Воспоминания нахлынули на нее: вкус губ Грега, пахнущих вином; аромат его одеколона. Она снова почувствовала головокружительную радость, словно вернулась в чудесное приключение, пережитое ею в Лос-Анджелесе. Вместе с этим мужчиной, который был частью этого чуда, и, самое главное, радовался ее участию в этом приключении. Когда же она отыскивала - вернее, встречала - нет, именно откапывала мужчину, который был не напуган, не зол или, по крайней мере, не безразличен к ее успехам?
Грег притянул ее к себе и положил ногу на ее ноги. Она дотронулась до рельефно выступившей на ней мышцы. Осмелев под действием вина, она пододвинула руку выше, просунув ее между его бедрами, и почувствовала, как он подскочил.
Он взял ее руку и убрал в сторону. Все еще держа ее руку, он сказал:
- Я снял комнату в отеле. Я собирался провести ночь там.
Он смотрел ей в лицо.
Те мысли, которые так хорошо читала на ее лице Кара, для Грега тоже не были тайной. Ее откровенность была одним из основополагающих факторов ее успеха. И если весь Бостон мог по ее лицу понять, что она чувствует, когда разговаривает с учителем, обвиняемым в растлении малолетних, или юной лесбиянкой, которую все преследуют, нужны ли ей слова, чтобы ответить ему.
Но она все-таки сказала: "Пожалуйста, останься".
- Я не хочу, чтобы ты думала, что я рассчитывал на это.
- Я так не думаю.
Не отрывая взгляда от ее глаз, он прижал ее руку к своей возбужденной плоти.