Содержание:
-
"ПОТОМСТВЕННЫЙ МАСТЕРОВОЙ" 1
-
А как хорошо было сначала! 1
-
Уколы 2
-
"Масса удовольствий" 3
-
Что происходило потом 4
-
Одиночество 5
-
Последняя капля 6
-
Комаров 7
-
Хороший конец 7
-
-
"ЭЛЕКТРОСИГНАЛЫ" НА СОРНЯКАХ 8
-
ОБЩЕСТВЕННОЕ ПОРУЧЕНИЕ 12
-
САШКА И НОВИЧОК 14
-
ПТИЧЬЯ СТОЛОВАЯ 15
-
ШМЕЛИНАЯ ПАСЕКА 16
"ПОТОМСТВЕННЫЙ МАСТЕРОВОЙ"
А как хорошо было сначала!
Даже снег выпал. Долго и с нетерпением ожидали его ребята, а он все где-то задерживался.
Еще вчера знаменитый в пятом "Б" математик и знаток наук маленький и тщедушный Комаров всех напугал, разъяснив, что этой зимой снега очень просто может и не быть, потому что на солнце что-то усилилось или, наоборот, ослабло, и по этой причине во всех странах происходят немыслимо какие засухи и наводнения, так что, если снега и не будет, то ничего особенного. И вообще, стоит только перегородить Берингов пролив, - а это при нынешней технике такой пустяк, что и говорить не стоит, - то круглый год будет только лето.
Школьный чемпион по лыжам и конькам Слава Войленко хотел было за эти мрачные пророчества слегка наказать Комарова хоккейной клюшкой, которая сейчас без дела пылилась на школьном шкафу, но вмешались любители жарких стран и тропического климата. В классе их оказалось большинство, они обрадовались и целую перемену рассуждали, как бы здорово было, чтоб пальмы запросто росли во дворах и на улицах, а попугаи летали повсюду, как простые вороны и воробьи. Даже Войленко смягчился и сказал, что он бы у себя посадил бананы.
И вот снег пошел.
Он падал пушистыми хлопьями, большими, как белые перышки. Хлопья неслись очень густо, обгоняя друг друга, будто стараясь наверстать упущенное время и поскорее прикрыть грязную замерзшую землю, крыши домов и голые сучья деревьев.
Ребята из первой смены тоскливо глазели в школьные окна, а вторая смена никак не могла усидеть дома за книжками. Кое-где уже катили снеговые шары, хоть они слизывали снег до самой земли и получались грязные, с налипшими сухими листьями. Кое-где сражались снежками. А самые нетерпеливые, достав давно готовые лыжи, старательно шлепали в них где по снегу, а где и по голым земляным кочкам. И только ребята из пятого "Б" не участвовали во всех этих торжествах. Сегодня они встали спозаранок, чтобы успеть приготовить уроки, чем вызвали немалое удивление своих домашних, а сейчас трудились в пустой комнате возле раздевалки.
Школа только недавно переехала в это здание, поэтому неизвестно, что было в этой комнате раньше.
Зато теперь будет зоокабинет. И не какой-нибудь жалкий живой уголок, как в соседней железнодорожной школе, а самый настоящий, со всеми нужными приспособлениями и оборудованием по последнему слову техники. Все это должны были сделать ребята из пятого "Б", в котором учились лучшие в школе мастера.
Из них самыми прославленными были Радик и Женька. Пока они показали свои способности не в полную силу - это было еще впереди!
Сперва пришлось приводить комнату в порядок. Там был свален всякий ненужный хлам: заляпанные известью носилки и ведра, сломанные стулья, старые метлы и целые груды мусора. Ребята вытащили все это на свалку, вымыли полы, окна, смели со стен паутину.
Потом два школьных художника - Радик и Валька Сомов - нарисовали масляными красками на стенах две картины: Радик - медведицу с медвежатами в сосновом лесу, а Валька - рыб под водой.
Известный специалист по содержанию птиц и животных в неволе Витька Витамин, специально приглашенный на этот случай из соседнего класса, картины одобрил.
- Подходяще. Особенно медведи похожи. Пусть, какие звери тут будут жить, смотрят и думают, что в живом уголке лучше, чем на воле, потому что медведь, например, их уж съесть не может. От этого у них настроение улучшится…
Остальные ребята с ним согласились. Это было первое Радиково торжество. И Женька торжествовал вместе с ним. Ведь он, хоть сам и не умел рисовать, здорово помогал: разводил краски и мыл кисти, так что весь пропах керосином и закапал маслом не только брюки, но даже и фуражку.
А сегодня началась настоящая работа. Столяры под руководством богатыря Войленко и рыжего въедливого Сеньки Иваноза стругали сосновые доски - для особых тумбочек, куда ставить аквариумы.
А сами аквариумы должны были сделать Радик и Женька.
Столярничать мог всякий мальчишка в классе, не зря на уроках труда извели столько досок. Может, и не так хорошо, как Войленко или Санька, но, в общем, дело это нехитрое. А вот соорудить аквариум, чтоб он был большой, красивый и не протекал, - это не каждый может.
Аквариумов было запланировано сделать целых десять штук. От самых громадных, где б содержались комнатные и речные рыбы, до самых маленьких - для пиявок и улиток.
И не зря завхоз инвалид Як Яклич, когда к нему явилась делегация из пятого "Б" с бумажкой, где сам директор написал: выдать ученикам таким-то столько-то стекла и алмаз, чтоб резать, - не поверил и пошел к директору. Он вернулся злой и принялся ворчать:
- Ступайте за мной… Мне - что… Мое дело подчиненное… Воспретить не имею права. Сказали - выдай: на, бери, кромсай ее, коли в мелкие дребезги! Колоть вы мастера… Тут уж вы спецы наивысшей квалификации! Тут уж только руками развести! Чего ухмыляешься? Это ж тебе стекло-о! Дубина! Его же не так отрезал - обратно не приставишь, шуточное дело, его ж с умом надо резать, а не то чтоб… абы как!
- Ничего! - сказал Радик. - Сделаем! Еще получше.
- "Получше"… Держи вот алмаз, да потеряй мне из него зернышко!..
Он даже отправился следом за ребятами, тащившими двухметровые листы стекла, и все никак не мог успокоиться:
- Матушка ты моя, стекло! А я-то его доставал, старался… Не-ет, это вам не тяп-ляп, это же особенная специальность-стекольщик или тоже вот - кровельщик…
К счастью, в ворота въехала автомашина с дровами. Ян Яклич остановился и принялся ругать шофера за плохие дрова. А когда он явился в будущий зоокабинет, заранее сокрушаясь о погибшем стекле, стекло уже было разрезано как надо, так аккуратно, что и остатков почти не оказалось, Як Яклич молча оглядел и пощупал края отреза, взял у Радика алмаз, проверил, цело ли зернышко, и пошел к двери.
- Что? - ехидно спросил Санька. - Вот вам и "в мелкие дребезги"!
Як Яклич остановился и повернулся к нему:
- А резал кто? Радик! Петра Иваныча сын, так? Он же потомственный мастеровой, у него же врожденная квалификация. Не то, что ты!
- А я что? - обиделся Санька.
- А то, как ты доску фуганишь? Ты ж материал портишь! Дай-ка фуганок! Гляди! Видал? Видал? Дошло, нет? То-то! Так чего вам еще выдать? Листовой цинк и кровельные ножницы? Пошли двое со мной!
Когда цинк и ножницы были принесены, Радик громко объявил:
- Сейчас начнется самое важное!
После похвалы Як Яклича, который редко кого хвалил, а все больше ворчал и ругался, все почтительно прислушивались к его словам.
- Давай, Женька, разметку начинать, - сказал Радик и пояснил остальным: - Разметка - это самое важное. Сначала разметим, а потом уж начнем полосы нарезать… Потому что - чуть маленький перекос, все пропало! Верно, Женька?
- Перекос ни в коем случае нельзя допустить, - важно согласился Женька. - Исправить тогда будет трудно.
- Сначала нарежем, потом будем углы гнуть… для остова аквариума. Углы в особенности трудно будет рассчитать.
Комаров, которому по слабосилию было доверено всего лишь просеивать цемент, вдруг поднял голову и сказал:
- Углы я помогу рассчитать.
Такого нахальства Радик не ожидал! Нельзя было терпеть, чтоб каждый вмешивался и лез со своей помощью!
- "Углы-ы"… - передразнил он Комарова. - Чего б ты понимал в углах! Ты вон сей лучше, чтоб комков не было, чем об углах беспокоиться! А то получится у тебя такой цемент, что только собачники из него строить!
- Я сею… - испугался Комаров.
- Ну и сей.
Весело шла работа! Шуршали рубанки, звенела пила, падала стружка, пахло сосной, кровельные ножницы в умелых руках Радика и Женьки со скрежетом отгрызали ровные полосы цинка.
Явился любопытный Витька Витамин. Он хоть к общей работе допущен и не был, но тем не менее дома усидеть не мог, так как не переносил, чтоб хоть что-нибудь происходило без него. Он все тщательно осмотрел, особенно стекла, и удивился.
- Ого! Это, значит, такие громадные аквариумы будут? А как же их продувать? Резиновой грушей их не продуешь!
- Придумаем! - подмигнул ему Санька. - А то тебя призовем!
- Нужен такой моторчик, - сказал Витамин. - Маленький электромоторчик, как в магазине "Природа". Так тихонько тарахтит, а вода в аквариуме все время: буль, буль, буль… И - пузырьки!
- Я могу его сконструировать! - заявил вдруг Комаров. - В пятьдесят ватт…
- "Сконструировать"… - осадил зарвавшегося хвастуна Радик. - Ты вон сей лучше! Тоже мне: ватт! Понимал бы ты чего-нибудь в ваттах!
Но Комаров, вместо того чтобы скромно замолчать, разгорячился и начал размахивать руками:
- Нет, кроме шуток! Я видел такой… моторчик! Я знаю, как его делать! Я могу…
- Может, ты и атомную энергию можешь? - ехидно спросил Радик.
- Этого я не могу, а вот моторчик…
- Ну тогда и помалкивай!
Однако ребята заинтересовались, и все смотрели на Комарова.
- А как он будет работать? - спросил Войленко.
- Он будет работать от проводки! Там будет такой поршень… Он будет подавать воздух в резиновые такие…
- Итак, начинаем проверять, нет ли перекоса! - громко сказал Радик, но на него никто и внимания не обратил. Никому не было дела до того, как точно и умело, словно лист бумаги, изрезали они с Женькой цинк, - все думали только о моторчике, который, конечно, не сумеет сделать этот несчастный Комаров, только хвалится.
- А долго его придется делать? - спрашивал Войленко.
- Да что там его слушать! - зло сказал Женька. - Что он может сделать? Треплется только! "Моторчик, моторчик"… Слышите - первую смену отпустили! Значит, на сегодня работу прекращаем. Пошли, хватит его слушать! Он наговорит!
Уколы
В этот день даже классный руководитель Анна Ефимовна - грузная, седая и на вид очень строгая, - отметив в журнале, кого нет, некоторое время не приступала к проверке домашнего задания по арифметике, засмотревшись в окно на летящие снежинки.
Все в классе это сразу заметили и уставились в окна с таким интересом, будто видели снег в первый раз.
Один только Витька Крюков ерзал на парте взад-вперед и озирался по сторонам. В общем-то беспокоиться было уже поздно, от этого домашнее задание в тетрадке не явится.
Он был самый большой в классе, и лицо у него было большое, и рыжие веснушки большие, как кляксы.
Домашние задания ему выполнять было некогда. Он не успевал читать книги, причем никаких других книг не признавал, кроме военных приключений, и даже разговаривал особенным образом.
Если, скажем, ему надо было списать что-нибудь у Комарова, он выражался так:
- "Дай скопировать, - с презрением воскликнул капитан Витема, беря его за шиворот!"
Комаров, втянув голову и осторожно высвобождая воротник, отдавал со вздохом свою чистенькую тетрадочку, и Крюков поощрительно стукал его по спине:
- "Порядок, - заметил капитан Витема, идя обратно в свой кабинет".
Учить уроки он не любил, но получать единицы и двойки не любил еще больше. Поэтому ему часто приходилось прибегать к различным, как он говорил, военным хитростям. Сейчас, придав своему лицу болезненное, жалкое выражение, он поднял руку:
- Анна Ефимовна, можно выйти?
- Что случилось?
Анна Ефимовна отвела глаза от окна и внимательно взглянула на Крюкова.
- Меня… тошнит… - сдавленным голосом произнес Крюков, усиленно глотая слюну.
- Конечно, я могу это представить, - сказала Анна Ефимовна. - Когда человек не выучил урока, его всегда тошнит, а когда он все выучит, он чувствует себя великолепно, его не тошнит. Это каждый знает… Ты, конечно, читал книжку, как ловят всяких шпионов или там диверсантов, и теперь у тебя нет домашнего задания, и ты боишься, что тебя вызовут, так лучше выйти, погулять себе по коридору, чем так волноваться…
Класс захохотал, довольный, что сразу разоблачили пройдоху Крюкова, и как это здорово всегда у Анны Ефимовны получается: не поймешь, то ли она шутит, то ли всерьез говорит!
Но Крюкова смутить было трудно.
- Так, значит, можно, Анна Ефимовна?
Анна Ефимовна пожала плечами:
- Выйди… Только ненадолго, потому что спросить я тебя всегда успею, когда понадобится…
Крюков, не забывая держать у рта носовой платок, опрометью выскочил из класса.
Началась проверка домашнего задания.
Радик и Женька сидели на лучшем месте - возле самого окна, как и подобало людям авторитетным и уважаемым.
В окно можно было в любую минуту увидеть школьный двор.
Вот на крыльцо выскочил крошечный первачок, без пальто, в несуразно огромной шапке с торчащими, как у зайца, ушами, в огромных подшитых валенках. Подняв лицо вверх, он принялся ловить ртом снежинки, потом заметил ледяную дорожку, разбежался и лихо проехался по ней своими валенками, потом еще. Только нацелился проехаться в третий раз, как вышла няня - тетя Поля - и, взяв за руку, увела упирающегося первачка в школу.
Потом показался Крюков, тоже увидел дорожку, тоже немного покатался и побежал в подъезд, съежившись и тряся озябшими руками.
Минуты через две он ворвался в класс и шепотом сообщил:
- Уколы!
И показал пальцами, как вкалывают иглу и нажимают поршень шприца.
В классе началось беспокойство, движение и говор.
- В чем дело, Крюков? - спросила Анна Ефимовна. - Что там стряслось такое?
- Врачи пришли! - паническим голосом объявил Крюков. - Уколы делать! Уже пятый "А" повели!
- Могу себе представить, как это вам страшно! - покачала головой Анна Ефимовна. - Вы так боитесь всякой боли, что просто ужас! Вчера Иванов и Войленко, когда вышли из школы, так колотили друг друга об лед, катались по земле и сцеплялись руками и ногами, что я думала, они больше не встанут, а они поднялись и пошли, как ни в чем не бывало.
- Это мы не дрались, - объяснил довольный Войленко. - Вы не думайте, Анна Ефимовна. Это спортивная борьба… Называется-самбо.
- Разведчики и шпионы так всегда дерутся, - добавил Крюков с глубоким знанием предмета. - Шпионы дерутся хуже, поэтому их и ловят… Об этом есть в книжке…
- Я не знаю, как это называется, - перебила его Анна Ефимовна. - Я это говорю затем, что все вы такие чахлые, как мимозы… В прошлом году я как-то посмотрела в окно, оно выходит у меня прямо на снежную гору, пусть прогульщики примут это к сведению, - и что я увидела? Я увидела, что гора вся черная от детворы, они там спозаранок кишат, как муравьи. Я удивилась: в честь чего сегодня такое небывалое оживление? Оказывается, занятия в школах отменены по случаю сильного мороза, чтоб кто-нибудь не замерз по дороге в школу…
- Я ухо отморозил, - сказал Крюков.
- Это очень жалко. Но все-таки давайте прекратим переговариваться, ничего ужасного нет, всем делают уколы, и никто еще от этого не умер. Будем продолжать урок. Пусть к доске выйдет Крюков. После прогулки он, наверное, чувствует себя лучше и решит нам вот эту задачку…
Застигнутый врасплох, Крюков побрел к доске…
На перемене все любопытные столпились возле учительской, где находились врачи, и, когда открывалась дверь, жадно заглядывали внутрь. Там виднелись белые халаты, на столе бесшумно вздрагивало синее пламя, сверкали какие-то металлические предметы, пахло лекарствами.
От всего этого Радику и Женьке стало совсем не по себе, хоть и немало в своей жизни износили они всевозможных ран, ушибов, порезов и царапин и могли считаться по этой части людьми привычными.
Ученики пятого "А", которым укол уже сделали, горделиво прохаживались тут же и на вопросы пренебрежительно отвечали:
- А! Чепуха!
Як Яклич, ковыляя по коридору, покрикивал на толпившихся ребят:
- Расступись-ка! Что за базар? Не паникуй! Всем хватит!
А Комаров опять был в центре внимания. Пожалуй, и болезни не было, которой бы он не болел на зависть лентяям, обладавшим прямо-таки железным здоровьем. Он болел иногда по месяцу и все равно получал пятерки. Всех врачей он называл по имени-отчеству.
Сейчас Комаров стоял, окруженный ребятами, и хвалился самым бессовестным образом:
- Прививку от тифа мне делать не будут! Я им уже болел в позапрошлом году. Теперь у меня уже получился иммунитет.
- Что-о?
- А это значит, что я больше не заболею, потому что уже болел.
- Ишь ты… - завидовали слушатели.
- Глянь, расхвалился… - кивая на Комарова, сказал Радик Женьке.
- Здорово нахальный этот Комар, - согласился Женька. - Везде он суется, все знает.
- А если я болел? - спросил он у Комарова. - И мне не будут.
- И тебе… А почему же…
- Как же… - начал припоминать Женька. - То ли в прошлом, то ли в позапрошлом году чем-то болел… Еще горло у меня было завязано…
- Значит, у тебя была ангина!
- Вспомнил: она! - обрадовался Женька. - Но я тоже много кое-чем болел, будь уверен! Это сейчас почему-то перестал, а маленький - только и дела: коклюш там или еще что. Я даже свинкой болел! Может, скажешь, и у тебя свинка была?
- Не была, - сознался припертый к стенке Комаров.
- То-то! - торжествовал Женька. - А у меня была!
- А мышиным тифом ты болел? - спросил Комарова Радик.
- А скажешь, ты болел?
- Я хоть и не болел, но зато мой брат болел! Да вон он сам. Может подтвердить!
Среди любопытных находилось несколько первачков во главе с младшим братом Радика Сашкой, который хоть и учился каких-то три месяца, но уже обзавелся в своем классе авторитетом и огромным количеством товарищей.
- Желтухин! - грозно окликнул его старший брат. Желтухиным он сам его прозвал, потому что решил, что Сашка чем-то похож на скворца с таким именем из книжки "Детство Никиты". Желтухин своего прозвища не любил и поэтому откликнулся очень угрюмо:
- Ну, чего?
- Поди сюда!
Желтухин подошел.
- Говори: ты болел мышиным тифом?
- Ну и болел… Ну и что?
- Больше ничего. Ступай отсюда, хватит здесь шнырять! Распустился!
И Радик объяснил ребятам: