Сначала я вообще не увидел солдат. В пятидесяти футах от дома вращался огромный шар из насекомых. Он был таким плотным, что казался почти черным. Вопли доносились изнутри этого шара.
Постепенно крики стихли. Когда все закончилось, туча пчел начала редеть, обнаруживая нашим взглядам тела мистера Уайта и его людей. Они тесной группой лежали в поле. Казалось, они умерли. Возможно, так и было.
Уже через двадцать секунд их маленькие убийцы снова разлетелись по всему полю, и чудовищный гул затих. В их отсутствие вокруг воцарилось странное буколическое спокойствие, как будто в этот самый обычный летний день не произошло ничего особенного.
Эмма сосчитала на пальцах тела солдат.
- Шестеро, - подвела она итог. - Это все. С ними покончено.
Я обнял ее обеими руками, дрожа от благодарности и изумления.
- Кто из вас пострадал? - спросила Бронвин, лихорадочно озираясь вокруг.
Последние несколько мгновений были сплошным безумием - бесчисленные пчелы и стрельба в темноте. Мы начали осматривать себя в поисках пулевых ранений. Гораций был оглушен, но находился в сознании, только по его виску стекала струйка крови. Резаная рана на бедре Бехира оказалась довольно глубокой, но не представляла особой опасности. Все остальные были перепуганы, но целы. Каким-то чудом ни у кого из нас не оказалось пчелиных укусов.
- Когда вы разбили окно, - обернулся я к Бехиру, - откуда вы знали, что пчелы не нападут на нас?
- Я этого не знал, - покачал головой он. - К счастью, способности вашего друга очень сильны.
Нашего друга…
Эмма резко отстранилась от меня.
- О боже! - воскликнула она. - Хью!
В суматохе мы совершенно забыли о нем. А он, наверное, уже истекал кровью, лежа где-то в высокой траве. Мы рванулись к двери, но в это мгновение он преградил нам путь, появившись в дверном проеме. Одежда Хью была грязной и покрытой зелеными пятнами от травы, но сам он улыбался.
- Хью! - воскликнула Оливия, бросаясь к нему. - Ты жив!
- Конечно жив! - радостно подтвердил он. - А у вас все целы?
- Благодаря тебе - да! - сообщила ему Бронвин. - Гип-гип ура!
- Хью, ты спас нас в последний момент! - сообщил ему Гораций.
- Где я представляю собой смертельную опасность, так это посреди цветущего поля, - кивнул Хью, наслаждаясь всеобщим вниманием.
- Приношу извинения за все те случаи, когда я насмехался над твоими способностями, - произнес Енох. - Не так уж они и бесполезны.
- И в придачу, - добавил Миллард, - я хотел бы похвалить Хью за то, что он все сделал так своевременно. Я серьезно… Если бы ты появился на несколько секунд позже…
Хью рассказал, что на станции ему удалось ускользнуть, как я и думал, спрятавшись между поездом и платформой. Он послал одну из своих пчел за нами, что позволило ему держаться на почтительном расстоянии.
- После этого мне оставалось только подобрать подходящий момент для атаки, - гордо заявил он, как будто был уверен в победе с того момента, когда решил нас спасти.
- А если бы ты не оказался совершенно случайно посреди поля, битком набитого пчелами? - поинтересовался Енох.
Хью сунул руку в карман и поднял вверх яйцо странных кур, которое он осторожно сжимал двумя пальцами.
- План Б, - заявил Хью.
Бехир, хромая, подошел к Хью и пожал ему руку.
- Мы обязаны вам своими жизнями, молодой человек, - произнес он.
- А где ваш странный сын? - спросил у него Миллард.
- К счастью, ему удалось бежать вместе с двумя моими людьми. Сегодня мы потеряли трех изумительных животных, но все люди остались живы. - Бехир поклонился Хью, и на мгновение мне почудилось, что он хочет поцеловать ему руку. - Вы должны позволить нам отблагодарить вас.
Хью покраснел.
- Не стоит, уверяю вас…
- К тому же у нас нет времени, - заявила Эмма, выталкивая Хью за дверь. - Мы должны успеть на поезд!
Те из нас, кто только сейчас понял, что мисс Сапсан с нами больше нет, побледнели.
- Мы возьмем их джип, - заявил Миллард. - Если нам повезет и если эта тварь не ошибалась, мы сможем перехватить поезд во время стоянки в Портмадоге.
- Я знаю короткую дорогу, - предложил Бехир и принялся носком ботинка рисовать на земле простую карту.
Мы поблагодарили цыган.
- Простите, - обратился я к Бехиру. - Мне очень жаль, что мы доставили вам столько проблем.
В ответ он только громко расхохотался и махнул рукой, предлагая нам поскорее отправиться в путь.
- Мы еще встретимся, syndrigasti, - заявил он. - Я в этом уверен!
Мы втиснулись в джип тварей. Восемь детей в автомобиле, рассчитанном на троих, напоминали сельдей в банке. Я сел за руль, будучи единственным из всей компании, кому приходилось водить машину, но долго не мог понять, как эта чертова штуковина заводится. Наконец выяснилось, что вместо ключа в ней используется кнопка на полу, но встала проблема переключения скоростей. Я водил машину с ручной коробкой передач всего несколько раз, и при этом на пассажирском сиденье неизменно сидел отец, руководивший всеми моими действиями. Несмотря ни на что, спустя пару минут мы тронулись с места. Пусть несколько неуверенно, но все же мы начали продвигаться к своей цели.
Выжимая педаль газа, я ехал так быстро, как только соглашался двигаться перегруженный джип. Тем временем Миллард выкрикивал указания относительно маршрута, а все остальные пытались не вывалиться на дорогу. Двадцать минут спустя мы въехали в Портмадог и, мчась по главной улице к станции, услышали свисток паровоза. Визжа тормозами, мы остановились у вокзала и выскочили из джипа. Я даже не успел заглушить двигатель. Мы промчались по платформе со скоростью гепарда, преследующего газель, и запрыгнули в последний вагон, когда поезд уже тронулся с места.
Мы стояли, согнувшись пополам и пытаясь отдышаться, а остальные пассажиры пытались скрыть свое изумление и любопытство. Могу себе представить, в какой шок их повергло внезапное появление толпы потных, грязных и встрепанных детей.
- Мы его догнали, - пыхтела Эмма. - Неужели мы его догнали!
- Неужели я вел машину с ручной коробкой? - вторил ей я.
Появился кондуктор.
- Вы вернулись, - досадливо произнес он. - Надеюсь, билеты до сих пор при вас?
Гораций выудил из кармана пачку билетов.
- Пройдите в свой вагон, - пригласил нас кондуктор.
- Наш чемодан! - воскликнула Бронвин, вцепившись в его локоть. - Он все еще здесь?
- Я попытался отнести его в камеру забытых вещей, - сообщил ей кондуктор, высвобождая руку. - У меня не вышло даже сдвинуть его с места.
Мы переходили из вагона в вагон, пока не добрались до первого класса, где увидели чемодан Бронвин на том же месте, куда она его поставила. Она бросилась к нему и, расстегнув защелки, распахнула крышку.
Мисс Сапсан внутри не было.
У меня едва не остановилось сердце.
- Моя птица! - закричала Бронвин. - Где моя птица?!
- Успокойтесь, она здесь, - произнес кондуктор, показывая куда-то вверх.
Мисс Сапсан крепко спала, сидя на багажной полке.
От облегчения Бронвин едва не упала в обморок. Чтобы удержаться на ногах, она прислонилась к стене.
- Как она туда попала?
Проводник приподнял бровь.
- Эта игрушка совсем как живая. - Он повернулся и пошел к двери, но вдруг остановился и поинтересовался: - Вы не подскажете, где такую купить? Моей дочке она бы очень понравилась.
- Боюсь, что таких больше нет, - ответила Бронвин.
Сняв мисс Сапсан с полки, она прижала ее к груди.
* * *
После всего, через что нам пришлось пройти в последние несколько дней, не говоря уже о последних часах, роскошь вагона первого класса с его мягкими плюшевыми диванами, обеденным столом и большими панорамными окнами стала настоящим потрясением. Он напоминал гостиную в богатом доме, и он был в нашем полном распоряжении.
Мы по очереди умылись в обшитой деревянными панелями ванной комнате, а затем взялись за меню.
- Заказывайте все, что хотите, - заявил Енох, снимая трубку телефона, закрепленного на подлокотнике откидывающегося кресла.
- Алло, у вас есть паштет из гусиной печени? Несите весь. Да, да, все, что у вас есть. И поджаренный хлеб.
Никто не говорил о том, что с нами произошло. Потрясение было слишком велико, и нам хотелось прийти в себя и хотя бы на время обо всем забыть. Нам нужно было еще сделать так много, и впереди нас наверняка ждали новые опасности.
Мы расположились на диванах, предвкушая приятное путешествие. За окнами мелькали последние приземистые домики Портмадога. За окружающими город холмами серой громадой вздымалась гора мисс Королек. Постепенно мои спутники разговорились, но я сидел, приклеившись к окну, не в силах оторваться от созерцания 1940-го года в его полноте и неизбежности. До сих пор он занимал в моем сознании территорию крохотного острова, которую я мог в любой момент покинуть по своему желанию. Для этого было достаточно пройти через темное чрево Кэрнхолмской пещеры. Но с тех пор как я покинул остров, этот год превратился в мир, в целый мир заболоченных лесов, окутанных дымом городов и долин, рассеченных серебристыми реками. Все люди и вещи в этом мире казались мне старыми, хотя по существу таковыми не являлись. Они напоминали декорации и актеров в каком-то историческом фильме, тщательно срежиссированном, но тем не менее лишенном определенного сюжета. Все это мелькало сейчас за окном поезда, как фантастический и бесконечный сон.
Я засыпал и просыпался, засыпал и просыпался. Ритмичный стук колес гипнотизировал меня, погружая в дремотное состояние, в котором было очень легко забыть о том, что в этом мире я не просто пассивный наблюдатель, а окно - не киноэкран. Все, что находилось за окном, было не менее реальным, чем то, что окружало меня в вагоне. Медленно, но верно я припоминал, как стал частью этого мира. Мой дедушка, остров, странные дети… Хорошенькая девушка с серыми глазами, которая сидела рядом со мной, накрыв ладонью мои пальцы.
- Я действительно здесь? - спросил я у нее.
- Спи, Джейкоб, - ответила она.
- Ты думаешь, что все будет хорошо?
Она поцеловала меня в кончик носа.
- Спи.
Глава седьмая
Кошмарные сны из переходящих друг в друга видений. Обрывки ужасов последних дней: стальной глаз дула пистолета, упирающегося мне чуть ли не в лоб, дорога, заваленная мертвыми лошадьми, языки пуст оты, устремившиеся ко мне над бездной, жуткая ухмылка твари с пустыми глазами.
А потом я вернулся домой, но я - привидение. Я плыву по своей улице и через входную дверь вплываю в свой дом. За кухонным столом спит сидя мой отец. Он прижимает к груди телефонную трубку.
Я не умер, - говорю ему я. Но мои слова совершенно беззвучны.
На краю своей кровати сидит моя мать в ночной сорочке. Она безжизненно смотрит в окно на бесцветный полдень. Ее лицо осунулось, а глаза опухли от слез. Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее плеча, но рука проходит сквозь ее тело.
И вот я стою на своих собственных похоронах. Лежа в могиле, я смотрю вверх, на прямоугольник серого неба.
Три моих дяди смотрят на меня сверху вниз. Их толстые шеи выпирают над накрахмаленными белыми воротничками.
Дядя Лес: Какая жалость. Верно?
Дядя Джек: Сейчас тебя должны волновать чувства Фрэнка и Марианны.
Дядя Лес: Ну да. Что подумают люди?
Дядя Бобби: Они подумают, что у парня были не все дома. И будут правы.
Дядя Джек: Честно говоря, я всегда это знал. То, что он рано или поздно отколет что-нибудь в этом роде. Что-то в нем такое было. Совсем чуть-чуть…
Дядя Бобби: Чуть-чуть он был не в себе.
Дядя Лес: Это у него по отцовской линии, не от нас.
Дядя Джек: И все-таки это ужасно.
Дядя Бобби: Ну да.
Дядя Джек: …
Дядя Лес: …
Дядя Бобби: Перекусим?
Дядья уходят. Их место занимает Рики, зеленые волосы которого по этому поводу тщательно поставлены дыбом.
Братишка. Раз уж ты умер, можно я возьму себе твой велик?
Я пытаюсь крикнуть: Я не умер!
Я просто очень далеко.
Простите.
Но слова эхом возвращаются ко мне, запертые в ловушке моей собственной головы.
Священник смотрит на меня. Это Голан. Он одет в сутану и держит в руках Библию. Он ухмыляется.
Мы ждем тебя, Джейкоб.
На меня сыплется земля.
Мы ждем.
* * *
Внезапно я проснулся и резко выпрямился, ощущая, как у меня все пересохло во рту. Эмма сидела рядом, положив руки мне на плечи.
- Джейкоб! Слава Богу… Ты нас напугал!
- Правда?
- Тебе снился кошмар, - ответил Миллард. Он сидел напротив нас - пустой костюм, который кто-то усадил на диван. - И ты разговаривал во сне.
- Правда?
Эмма промокнула пот с моего лба одной из предоставляемых в вагонах первого класса салфеток. (Настоящая ткань!)
- Правда, - подтвердила она. - Но это была сплошная тарабарщина. Я не поняла ни слова.
Я смущенно огляделся вокруг, но, похоже, этого больше никто не заметил. Все остальные разбрелись по вагону. Одни дремали, другие грезили, уставившись в окно, некоторые играли в карты.
Я искренне надеялся, что не схожу с ума.
- Тебе часто снятся кошмары? - спросил Миллард. - Тебе стоило бы рассказать о них Горацию. Он умеет выискивать в снах всякие скрытые значения.
Эмма потерла мое плечо.
- С тобой точно все в порядке?
- Да, все хорошо, - отозвался я и, поскольку не люблю, когда вокруг меня суетятся, сменил тему разговора. У Милларда на коленях была открыта наша книга - "Истории о странном и неизведанном" - и я поинтересовался: - Решил почитать?
- Позаниматься, - поправил меня он. - Подумать только! Когда-то я считал это сказками для детей! Но на самом деле они на удивление сложны, я бы даже сказал, хитроумны в способах сокрытия тайной информации о странном мире. Думаю, у меня уйдут годы на то, чтобы все их расшифровать.
- Но какой с этого теперь толк? - спросила Эмма. - Какая польза от петель, если в них способны прорываться пустоты? Даже самые засекреченные из них со временем будут взломаны.
- Возможно, им удалось взломать только одну петлю? - с надеждой поинтересовался я. - Возможно, пуст ота в петле мисс Королек была с отклонениями?
- Странная пуст ота! - воскликнул Миллард. - Это забавная идея, но нет. Это не было случайностью. Я уверен, что эти "усиленные" пустоты являются неотъемлемой частью плана нападения на наши петли.
- Но как? - спросила Эмма. - Что такого изменилось в пустотах, что позволяет им теперь проникать в петли?
- Я много об этом думал, - произнес Миллард. - Мы мало что знаем о пустотах, поскольку у нас не было возможности изучить их поведение в контролируемом окружении. Но считается, что им, подобно нормальным людям, недостает чего-то, чем обладаем мы с тобой и все остальные в этом вагоне. Это некая неотъемлемая особенность, позволяющая нам взаимодействовать с петлями, соединяться с ними и становиться их частью.
- Что-то вроде ключа, - кивнул я.
- Что-то в этом роде, - согласился Миллард. - Существует мнение, что, подобно крови или спинномозговой жидкости, наша странность имеет вполне физические характеристики. Находятся и такие, кто считает, что она находится внутри нас, но является неосязаемой. Некая вторая душа.
- Ух ты, - оживился я.
Мне понравилась идея о том, что странности - это не изъян или недостаток, а напротив, дополнительные свойства. Это не нам недоставало чего-то присущего нормальным людям. Это они были лишены наших особенных качеств. То есть природа вовсе не обделила нас, а напротив, наделила с избытком.
- Терпеть не могу всю эту ерунду, - заявила Эмма. - От этой идеи о том, что вторую душу можно поймать и посадить в банку, у меня по спине мороз ползет.
- Тем не менее это пытаются сделать на протяжении многих лет, - сообщил ей Миллард. - Ты помнишь, Эмма, что тебе сказала эта тварь? Жаль, что я не могу укупорить в бутылку то, что у тебя есть… или что-то в этом роде.
Эмма содрогнулась.
- Не напоминай.
- Существует теория, которая гласит, что если суть наших отличий от других людей можно было бы выделить и каким-то образом словить… в бутылку, как он сказал, или, что более вероятно, в чашку Петри, то, возможно, эту самую суть можно было бы передавать от одного человека к другому. Если бы это оказалось возможным, представьте себе черный рынок странных душ, который возник бы среди непереборчивых богатеев? Такие особенности, как твоя искра или сила Бронвин, продавались бы тому, кто подороже заплатит!
- Это отвратительно, - передернувшись, сообщил ему я.
- Большинство странных людей разделяет твое мнение, - хмыкнул Миллард. - Именно поэтому подобные исследования были запрещены еще много лет назад.
- Как будто твари когда-то соблюдали законы, - пожала плечами Эмма.
- Но мне эта идея вообще кажется безумной, - произнес я. - Мне кажется, что она все равно не сработала бы, верно?