Венера Мироновна не была красивой. Скорее уж наоборот. Но командовала… да… Хотя никогда не кричала. И не допекала лишними запретами. Если хотят люди посидеть после отбоя лишние полчаса, послушать интересную книжку, так и быть. Если просятся на озеро с кем-нибудь из воспитателей - понырять, побултыхаться, то "ладно, сводите их; только смотрите, чтобы не до посинения…" Но домашние задания готовить - это уж будьте любезны без лишних разговоров. "А то в школе опять скажут, что у детдомовских заторможенное развитие… А разве оно у вас заторможенное?" - "Не-е, Афр… ой, Венера Мироновна!"
На "Афродиту" она не обижалась, только однажды сказала Константину: "Ох и фрукт же ты, Огурец…" - "А чё я…", - ухмыльнулся тот.
Видимо, с "контингентом", Афродита Нероновна в самом деле провела работу: никто больше не называл Сушкина Фомой. Сушкин - вот и все.
Фамилия как фамилия. Не героическая, но и не обидная. Скорее всего, произошла она от слова "сушка". Сушки, как известно, это калачики из пресного теста. Твёрдые и блестящие. Их принято жевать во время чаепитий. Когда очень твёрдые, обмакивают в чай и кусают… Перед вторым классом, когда Сушкину исполнилось восемь лет, ребята делали ему всякие самодельные подарки, а Капитолина Бутырина подарила ожерелье из мелких сушек. Повесила на шею. А ещё две сушки, на петлях из ниток, нацепила на уши.
- Вот. Теперь ты, как вождь папувасов…
- Папуасов, - сказал Сушкин, который недавно читал про Миклуху-Маклая. - Спасибо…
"Ожерельными" сушками он угостил, кому хватило, а с теми, что на ушах, гулял полдня. Ему думалось, что эти два калачика - будто дополнительные признаки его фамилии. А затем вспыхнула замечательная мысль (видимо в восемь лет человек сразу умнеет): почему бы не обзавестись таким признаком на все времена?
Сушкин подарил свои "серёжки" близнецам-первоклассникам Вадику и Наташке и пошёл на двор. Там, в сторожке, он отыскал большого лохматого парня Феликса (красивое имя!), племянника дяди Максима.
С Феликсом они были добрые знакомые. В прошлом году Феликс потерял зажигалку-пистолетик, а Сушкин разглядел в лебеде и отдал. Мог бы и не отдавать, потому что
Если я нашёл деньгу,
То в кармане сберегу…
Но Сушкин отдал, потому что Феликс очень горевал, всех расспрашивал. Получив пистолетик, Феликс расцвёл, как подсолнух: "Ну, Сушкин, я тебе на всю жизнь обязан! За мной не заржавеет!.." Потом он всегда дружески здоровался, а однажды подарил пластикового ёжика с колокольчиком внутри…
Феликс носил в ухе маленький латунный полумесяц, который смыкался кончиками в кольцо. И вот теперь Сушкин сказал:
- Феликс, привет. А ты можешь сделать мне такую серёжку? Не совсем такую, а колечко. Будто маленькая сушка…
Феликс помнил, что он "обязан на всю жизнь". И отнёсся серьёзно
- Вроде как амулет?
Сушкин знал, что такое амулет.
- Ага…
- А не боишься?
- А что? Очень больно?
- Да не очень. Щёлк - вот и все. Но тебя ваша Африкана… то есть Афродита живьём сожрёт
- Я костлявый… Надо только, чтоб колечко было неразрывное, не расстёгивалось
- Спаяем…
- Ой… а это горячо?
- Терпимо. Берут точечный паяльник, суют к уху асбестовую полоску…
- Ох… ладно…
Назавтра Феликс привёл Сушкина в компанию знакомых ребят и девчонок. Рыжая девушка по имени Алиса взяла блестящие щипчики, чем-то протёрла их. ("Ой-й-й…")
- Иди сюда, отважный юноша… Да не бойся, считай до десяти…
- Я не… ой… один, два, три…
На счёте "четыре" ухо укусила сердитая пчела. Сушкин пискнул, но продолжал:
- …пять, шесть…
- Да все уже, все… Девочки, дайте нитку…
В прокол безболезненно протащили шёлковый волосок.
- Походи так до завтра. Смотри, чтобы никто не заметил, не выдернул…
И Сушкин ходил с ладошкой у щеки, словно в ухе что-то чешется или свербит (бывает ведь такое). Никто не обращал внимания, лишь Капка Бутырина все же углядела нитку.
- Ой, Сушкин, что это у тебя?
- Помалкивай, - сурово предупредил он.
Назавтра, в той же компании, дома у Алисы, нитку выдернули и вставили коротенькую жёлтую проволочку. Феликс объяснил, что позолоченная, чтобы не было заразы. Он раздобыл её у приятеля, который занимался ювелирным делом.
- Дорогая, небось, - с уважением сказал Сушкин. Все посмеялись. Объяснили, что "золота тут толщиной в один атом, остальное латунь…"
Феликс согнул проволоку в колечко шириной (диаметром то есть) поменьше сантиметра. Сунул в него, вплотную к мочке, белую полоску. Включили паяльник, его похожий на гвоздь кончик сразу покраснел. Сушкин обмер, но не двинулся. И… ничего страшного. Стало горячо, но лишь на секунду.
- Вот и все… - Глядите-ка, спайку почти и не видать, - сказал Феликс.
- Ювелир, - похвалила его Алиса. А Сушкину взлохматила волосы. - Летай, окольцованная птичка…
- Ага… только в зеркальце гляну… Ура! Спасибо!
Конечно, в детдоме был скандал. Сперва кричала Галина Евгеньевна:
- Это что за фокусы! Немедленно сними!
Ага, "сними"…
Повели его к Афродите.
- Венера Мироновна, полюбуйтесь!
Старшая воспитательница оказалась решительней других.
- Спаяно? Принесите щипцы…
Дело было в канцелярии. Сушкин бухнулся спиной на диван и выставил ноги.
- Не смейте! Буду отбиваться! Не имеете права!
- Почему это не имеем права?
- Это моя собственность! Её нельзя отбирать, нам объясняли!
- Никто и не отбирает. Только сними…
- Почему девчонкам можно, а мне нельзя?
- Но ты же мальчик!
- Откуда вы знаете? - нашёлся Сушкин.
Помолчали.
- Тогда надевай юбочку, - заявила наконец Галина Евгеньевна.
- Давайте, - храбро сказал Сушкин.
Помолчали опять.
- Тьфу, - наконец решила Венера Мироновна. - Пусть носит. Жалко, что ли?
- Но если все начнут… - завелась Галина Евгеньевна.
- Не начнут, - успокоила Венера Мироновна. - Не все ведь такие оригиналы, как Сушкин. Да и где они возьмут такие украшения? Это наверняка дело рук Феликса, а его на днях забирают в армию… Может, хоть там научат уму-разуму…
…Видимо, Феликса научили. Через год он вернулся повзрослевший, серьёзный, подтянутый. В чёрной с золотом форме морского пехотинца. Сказал, что на будущий год будет поступать в Транспортный институт, а пока устроился помощником машиниста на электровоз, начал ходить в далёкие рейсы. Перед первым рейсом он подарил Сушкину золотистый якорёк - не то с погона, не то с нашивки. И хвалил Сушкина за то, что он по-прежнему носит колечко…
Сушкин в самоволке
В то утро, когда сбежала Марина Егоровна и Сушкин потерял надежду обзавестись мамой, ребят (кроме самых старших, у которых на носу экзамены) повели в кукольный театр. А Сушкина не повели. То есть не взяли.
Он сам постарался, чтобы не взяли. Спектакль был "Приключения Тома Сойера", по любимой книжке Сушкина. Сушкин один раз уже видел его, в зимние каникулы, и представление ужасно ему не понравилось. Куклы были какие-то рахитичные и говорили картавыми голосами, а индеец Джо напоминал бабу Ягу. Зачем смотреть второй раз такую муть! Но отмотаться от театра было не просто: "коллективные мероприятия" полагалось посещать всем. И Сушкин во время завтрака устроил скандал. Заявил, что не будет есть творожную запеканку.
- От неё крошки во рту, не расплюёшься!
Инна Викторовна (которая временно заменяла сбежавшую Марину Егоровну) заявила, что если Сушкин не прекратит капризы, ни в какой театр он не пойдёт, а будет один сидеть в доме.
- Ну и пожалуйста!
- Ну и сиди! А я напишу докладную Венере Мироновне!
Наверно, она думала, что Сушкин засядет в игровой комнате у компьютера. Конечно, компьютеры блокированы, однако пройдохи вроде Сушкина знают все пароли. Ну и пусть! Лишь бы не мозолил глаза…
Но Сушкин, когда в доме стало малолюдно, выскользнул во двор, пробрался в проход за мастерскими (там не было видеокамеры) и через щель в заборе проник на улицу. Школьный мобильник с индексатором он оставил под подушкой. Уходить из дома без разрешения, да ещё и без индексатора, категорически запрещалось. Это называлось "самоволка"! Но… семь бед - один ответ. Зато теперь Сушкин мог пару часов погулять на свободе.
Это же такая радость, когда ты один и можешь идти, куда хочешь!
И Сушкин пошёл по улице Жёлтой Кометы, к центру.
Город Воробьёвск грелся под солнышком, доцветали яблони. Над невысокими крышами трещали разноцветные вертушки - их, радуясь наступившему лету, прибили там здешние мальчишки (не детдомовские, а "семейные"). Некоторые и сейчас сидели там, рядом с вертушками и флюгерами. Иногда махали Сушкину руками. По казённым клетчатым штанам они узнавали в нем приютского жителя и радовались за него: вырвался пацан от строгих тётушек на волю…
Они были славные, воробьёвские ребята, почти никогда не дразнились и не дрались.
На бульваре Сушкин поглазел на бродячий оркестр в клоунских костюмах, помог девочке-дошкольнице забраться на деревянного верблюда (мама снисходительно улыбалась), прокатился на бесплатной карусели и пошёл на игровую площадку. Там весёлые студентки в разноцветных шляпах руководили всякими забавами - это называлось "педагогическая практика". Звали ребят колотить друг друга мешками на бревне, прыгать через кольца, играть в бильярд, где вместо шаров - деревянные кубики… В общем-то дурь сплошная. Но в одном месте люди занимались более серьёзным делом. У раскрашенного барьера стояла небольшая очередь. Тому, кто оказывался впереди, давали корзинку с пластмассовыми шарами. Шаров было пять, размером с яблоко. Надо было сшибать ими жёлтые кегли, похожие на большущих шахматных пешек. Они стояли в десяти шагах на широкой скамье. Тех, кто не промахнётся ни разу, ожидал приз.
Казалось бы, дело не хитрое. Мишени крупные, дистанция пустяковая. Но никому из мальчишек пока не везло - каждый мазал не меньше двух раз.
Сушкин постоял и тоже получил корзинку. Слегка прищурился. В детдомовском дворе кидание мячиков по коробкам и банкам было обычной забавой. И у Сушкина имелся немалый опыт. Он задержал дыхание, качнул в ладони увесистый шарик, бросил…
- Молодец, мальчик! - обрадовалась студентка в шляпе, похожей на зелёный абажур.
Сушкин бросил снова. Обрадовались уже несколько человек, захлопали.
После третьего раза аплодировали почти все - очень уж красиво закувыркалась сбитая кегля.
Сушкин бросил четвёртый шар, и ещё одна "пешка" опрокинулась в траву.
- Ура! Молодец, Штаны на лямках! Жми, Клетчатый! - Прозвища, хотя и намекали на его детдомовский наряд, но без насмешки. С пожеланием победы.
И Сушкин одержал победу.
Пятая кегля от крепкого удара улетела в кусты, народ радостно вопил, а девица в зелёном абажуре вручила приз - красный пластмассовый автомат с дырчатым стволом и серебристым диском. Нажмёшь на спуск - и вспышки летят из ствола во все стороны.
Сушкина хвалили, хлопали по плечам. Кое-кто просил:
- Дай стрельнуть, а? Один разок!
Сушкин дал. Не каждому, конечно, а самым маленьким и не приставучим. Повесил автомат на грудь и пошёл с площадки. Спокойный и гордый.
И думал: куда идти дальше?
Шагов через двадцать его окликнули:
- Эй ты, с колечком!
Это была компания из пяти человек. Почти все старше Сушкина. Обступили. В Сушкине натянулись жилки. Конечно, воробьёвские - люди не вредные, но у этих был слишком уж воинственный вид: маскировочная краска на щеках, повязки на лбах… Самый старший, в брюках с генеральскими лампасами и с длинным чубом, сплюнул и сказал:
- Слышь, стрелок, продай оружие…
Могли бы ведь отобрать и дать пинка, но нет, они по-честному… Была в компании девчонка, смуглая, с перевязанным локтем, она объяснила:
- У нас игра "Штурм баррикады", а оружия не хватает…
Сушкин подумал, что автомат ему ни к чему. Принесёшь в детдом - сразу пристанут: где взял? "А-а! Значит, гулял без спроса!" Да, по правде говоря, не очень-то он любил всякие стрелялки. Вот если бы робот с электронным управлением или планетоход…
- А за сколько? - спросил Сушкин. Так, для порядка.
- Двести рублей, - предложил командир с лампасами.
Сушкин понятия не имел, какая цена у такого автомата. Может, в десять раз больше. Но девочка честно объяснила:
- У нас больше нету…
- Ну, ладно… - сказал Сушкин. Не всем, а именно девочке. И снял с шеи ремень.
Командир вручил ему две сотенных бумажки, потом каждый радостно сказал спасибо, и войско отправилось штурмовать баррикаду. А Сушкин стал размышлять: на что потратить выручку?
На сто рублей можно было купить великолепное эскимо "Пингвин" - тяжёлый запотевший брус на плоской лучинке. Сушкин так и сделал. Потом свернул на боковую дорожку, отыскал там среди низкорослой акации скамейку, забрался - поставил ноги на сиденье, а сам сел на спинку. Стал наслаждаться жизнью. Шоколадно-снежная мякоть сладко таяла во рту. Можно сказать, что пропитывала восхитительной прохладой организм. Белые капли падали на коленки, словно старались прогнать остатки комариного зуда, который всё ещё иногда шевелился в засохших расчёсах.
Когда мороженое кончилось, он облизал щепочку, зажмурился, потрогал колечко и представил себя в своём домике.
Да, у Сушкина был домик. Придуманный, конечно, зато очень славный. Сушкин жил там не один. Там обитала добродушная, хотя и строгая с виду тётушка (вроде тёти Полли в книжке про Тома Сойера), почти взрослая сестрица (вроде Мери), негритёнок Билл (не слуга, а приятель) и добродушный кот Питер. Заглядывали иногда товарищи вроде Гека Финна и Джо Гарпера… Мамы и папы в домике не было. Сушкин не решался придумывать родителей - возникало опасение, что это будет каким-то нарушением законов природы. Но все равно в домике было хорошо.
Никаких особых приключений здесь не случалось. Так, всякая ерунда: посидеть, поболтать с пацанами про пароходы на Миссисипи, подурачиться с Питером, стянуть с противня у тёти Полли свежую ватрушку. Однако в этих пустяках была своя радость. Выражаясь по-взрослому, Сушкин отдыхал здесь душой. Закроешь глаза - и ты в комнатке с грудой кружевных подушек, с геранью на солнечных подоконниках… Не всегда это, правда, получалось, но сейчас получилось, он оказался в домике. И тут же услышал тётю Полли:
- Несносный мальчишка! Ты слопал полфунта мороженого! Хочешь заработать ангину?
- Тётя Полли, оно совсем не холодное…
- Вот подожди, я наконец возьмусь за тебя… - Она погрозила Сушкину пальцем, поправила чепчик и поспешила на двор, гонять с клумбы бестолковых кур. Сушкин хихикнул, устроился в тётушкином кресле-качалке. Лениво жужжал шмель. Все было очень спокойно, уютно. Только… Сушкину казалось, что для полного счастья чего-то все-таки не хватает.
И он понял, чего. Ещё одной порции "Пингвина". Оставшаяся сотенная бумажка словно шевелилась в клетчатом кармане.
Сушкин выбрался из тени акаций на солнцепёк и зашагал к продавщице мороженого. Однако на полпути, у края аллеи, он увидел широкую, сшитую из полос красно-синей ткани палатку. Странно! Похоже, что раньше её здесь не было. Над завешенным входом косо висела белая доска с фигурной надписью:
Лотерея "АНТИКВАРИАТ"
Что такое "лотерея", Сушкин, конечно, знал. Что такое, "Антиквариат", он когда-то помнил, но потом забыл. Ну и ладно! Больше вывески его заинтересовал тощий дядька, торчавший перед входом. Он был в балахоне с рисунками из разноцветных треугольников и в белой высоченной шляпе. Но приметнее всего был у дядьки нос - удивительно длинный, с загнутым вниз кончиком. Нос придавал дядькиному лицу печальное выражение. Взгляд был таким, словно хозяин палатки ни на что в жизни не надеется - несмотря на весёлый клоунский наряд.
Но… когда Сушкин поравнялся с палаточным входом, дядька дёрнулся, будто в нем сработало множество пружинок. Рот растянулся в улыбку и сразу превратился в большущую букву О:
- О-о! Молодой человек! Вас привела Судьба!
- Не, я сам, - осторожно сказал Сушкин. Он опасался знакомств с непонятными личностями. - Я за мороженым…
- Ха! Что такое мороженое?! - Круглые чёрные глазки, сидевшие как-то наперекосяк, хитро заблестели. - Это эфемерное явление!.
- А что такое "эфемерное"?
- Это как мёд у Винни-Пуха. "Он вроде бы есть - и его уже нет!" Одно воспоминание! А если вы купите билет нашей лотереи, то сможете стать владельцем самых удивительных вещей.
- А что за вещи-то? - не сдержал любопытства Сушкин и потрогал колечко (он всегда так делал, если начинал волноваться).
- Изумительно удивительные! Войдите и убедитесь! - Дядька отдёрнул занавесь и поклонился, уронив шляпу. - Добро пожаловать!
Солнце просвечивало тонкую палатку, и внутренность её заполняли клубы цветного тумана. В этих клубах что-то громоздилось и блестело. Сушкина потянуло в палатку как на верёвочке И все же он опасливо глянул назад.
- Вам нечего бояться! - весело закричал носатый дядька. - Я не похититель детей и не людоед! Я сотрудник фирмы "Мир антиквариата"! Знаете, что такое антиквариат?
- Ну… это…
- Совершенно верно! Это старинные редкости, загадочные предметы, артефакты и прочие вещи, о которых мечтают коллекционеры! Смотрите сами!..
И Сушкин вошёл!
Ух ты-ты! Чего только не было в палатке!
Половину помещения занимал автомобиль музейного вида. На пузатых колёсах с тонкими спицами, с керосиновыми лампами вместо фар, с медной сигнальной трубой, с красной лаковой кабиной, похожей на старинную коляску…
"Вот бы выиграть такой и пригнать в детдом!" - хихикнул про себя Сушкин. Понимал, что не выиграет…
Вокруг автомобиля и по углам палатки громоздились и висели на крючьях редкости помельче. Велосипеды с громадными передними колёсами, часы ростом с книжный шкаф, рыцарские латы, блестящие люстры, чучела заморских птиц, сумрачные портреты в облупленных рамах, похожие на баяны и сундуки фотоаппараты, подзорные трубы, мушкеты и пузатые вазы. Особенно интересным показался Сушкину ящик с бронзовыми накладками и широченным приставным рупором. Граммофон. Сушкин видел в кино. Повертишь ручку, насадишь на штырь пластинку, и рупор поёт голосом артиста, который жил полтораста лет назад… Дядька так и сделал - покрутил, насадил, опустил на диск блестящую головку.
Он был титулярный советник!
Она генеральская дочь!
Он робко в любви объяснился -
Она прогнала его прочь!..
Вот это бас! Кажется, певца звали Шаляпин, про него рассказывали по телеку…
Прогнала его прочь…