Шаляпин замолчал, потому что дядька поднял головку.
"Вот бы притащить эту штуку в игровую комнату. Весь народ сбежался бы!.."
Однако Сушкин, как все детдомовские воспитанники, был здравомыслящим ребёнком
- Мороженое, оно ведь будет обязательно, если отдашь сто рублей. А лотерея - что? Кто-нибудь выиграет, а остальные получат фигу.
Носатый дядька покивал:
- Ты прав, дитя моё… Но в жизни так всегда: кому-то удача, а кому-то фига… Однако!.. - Он опять взбодрился. - Ведь в самой игре есть радость! Ожидание победы, азарт! Порой это не менее приятно, чем эскимо!.. А кроме того, мне кажется, что вам, юноша, повезёт…
- Почему это?
- У вас такое колечко-талисман…
Сушкин потрогал колечко. Стало тихо. Только добродушно гудел над граммофоном шмель, увязавшийся за Сушкиным из комнаты тёти Полли.
Сушкин поддёрнул лямки.
- Ладно! Давайте билет…
- Великолепно! Изумительно правильное решение! Тяните!
В ладонях у хозяина лотереи словно сама собой появилась чёрная шкатулка с медными узорами, на ней со звоном отскочила горбатая крышка. Из шкатулки пахло какими-то пряностями - ванилью или корицей (Сушкин не разбирался). Внутри, прижимаясь друг к другу, стояли белые конверты.
- Ну-с… - нервно поторопил сотрудник фирмы "Мир антиквариата".
Снова стало тихо. И почему-то очень холодно. Шмель загудел сильнее. Сушкин потёр друг о дружку озябшие ноги.
- Вытаскивать, что ли?
- Разумеется! Разумеется, сударь!.. Только сначала пожалуйте сто рублей. Я материально ответственное лицо…
Сушкин "пожаловал" материально ответственному лицу сотенную бумажку. И вытянул из тугой пачки плоский конверт.
- Открывайте… - азартно прошептал сотрудник фирмы и нагнулся над Сушкиным. Никакого выигрыша Сушкин, конечно, не ждал. ("Знаем мы эти фокусы!") Запретил себе надеяться, чтобы потом не огорчаться. Но все же мурашки пробежались под футболкой, когда он отгибал широкий клейкий клапан.
Отогнул. Вытащил лиловый узкий билет. На нем были сплошные крупные ноли и только с краешка - острая единица. А по углам билета - красные восклицательные знаки.
- Что? А!.. Ва-а-а!! - тонким голосом закричал дядька и опять уронил белую шляпу. - Не может быть! У вас главный, самый крупный приз!
Выигрыш с трубой
Сушкин, конечно, ничего не понял. Что за приз? Почему самый крупный? Где? Может, дядька дурачит его?
- Вы скажите, что я выиграл-то? - насуплено потребовал он.
- Да! Сейчас! Только отдышусь от волненья… Вам выпал один шанс из десяти тысяч! Смотрите номер!
- Смотрю… Ну и что?
- А то, что выиграли вы ВОТ ЭТО! - сотрудник фирмы опять нахлобучил шляпу, схватил с ближней полки застеклённую фотографию в лаковой рамке и сунул в руки Сушкину.
Снимок был светло-коричневый, потрескавшийся от времени. На нем шлёпал гребными колёсами и дымил высоченной трубой с короной пароход старинного вида. Вроде тех, что плавали по рекам во времена Тома Сойера…
Сушкин поразглядывал, пожал плечами. Шутка, конечно, однако вещь не хуже, чем эскимо "Пингвин". Будет картинка к любимой книжке. Только…
- Спасибо… Но куда я это дену? В спальне же не повесишь, нам в детдоме не разрешают дырявить стены…
Сотрудник фирмы вздохнул, помолчал, помотал головой. Сел на узорчатый диванчик и усадил рядом Сушкина.
- Послушайте… Вы ничего не поняли. Вы повесите данную фотографию у себя в каюте. Это не просто снимок, а свидетельство того, что вы - с у д о в л а д е л е ц. Этот пароход - ваша полная собственность. Уяснили?
- Не-а…
- Объясняю подробно. Недавно ряд городских контор и предприятий решили избавиться от лишнего имущества и объявили распродажу старых вещей. Через нашу фирму. Ну и вот… Воробьёвское пароходство предложило разыграть этот пароход. И выиграли вы! Конечно, судно не новое, но в старине есть своя привлекательность, не так ли?
Сушкин опять посмотрел на снимок. Вновь стало тихо (только слышалось шмелиное жужжанье).
- А что мне с ним делать?
- Не знаю, - сухо сказал сотрудник фирмы. Видимо, получив деньги за билет, он считал, что выполнил свои обязанности. Дальше - не его дело. - Что хотите. Можете отправиться в плавание, только надо нанять капитана. У вас ведь нет судоводительского диплома, не так ли?
- Нету…
- А можете сдать кому-нибудь в наем вместо дачи. Есть немало любителей этакой романтики. Будут жить у берега, ловить рыбку… Масса вариантов. Даже, если вы продадите это плавсредство на металлолом, то и в этом случае получите немалую сумму. Здесь одного цветного металла не меньше сотни килограммов… Все подробности вы узнаете в пароходстве. Посмотрите на обороте, там инструкция и адрес…
Сушкин перевернул снимок. На сероватой бумаге было напечатано:
"Пароход "Трудовая слава". Год постройки 1882. Лот № 1 в розыгрыше лотерейной фирмы "Мир антиквариата". Лицо, ставшее владельцем данного лота, должно получить выигрыш в течение недели в Старом филиале Воробьёвского пароходства, контора которого расположена по адресу: ул. Капитанская, дом № 3. Тел. 7.99.01.92".
Возраст постройки ошарашил Сушкина. "Ну и старушка! - мысленно ахнул он. Было ясно, что эта "Слава" скоро бесславно рассыплется у берега… - Господи, что я буду делать с этим утилем?.." Думать про металлолом почему-то не хотелось. Пароход, несмотря на ветхость, был красив…
- Да, Сушкин! - окликнул его представитель фирмы. - Когда пойдёте в пароходство, позовите с собой кого-нибудь из взрослых. Несовершеннолетнему такой крупный приз не отдадут…
- Л… ладно… А откуда вы знаете, как меня зовут?
- Что?.. А… Да вот же, ваша фамилия вышита на лямке. Хе-хе…
Тьфу, в самом деле. Это был дурацкий детдомовский обычай, чтобы не перепутать штаны на пляже.
- Ступайте, Сушкин. Фирма ещё раз поздравляет вас. А мне пора закрывать заведение…
К дому он шагал весь в запутанных мыслях. С одной стороны, пароход - это здорово. Даже такой древний. С другой стороны - непонятно, как быть дальше. С третьей стороны (и это неизбежно) ему, Сушкину, крепко влетит от Венеры Мироновны.
А может быть, сунуть фотографию в мусорную урну, отряхнуть о штаны ладони и жить дальше, будто ничего не случилось? Нет, потом он всю жизнь будет жалеть… Да и все равно его найдут - фирма-то должна вручить выигрыш! И фамилия известна, и понятно, что детдомовский! Если захотят, отыщут с полицией!
Ох, ну что же делать-то?
От Венеры Мироновны Сушкину влетело раньше, чем он ждал. Потому что она встретилась на полпути к детдому.
Венера Мироновна - прямая и высокая, как полководец, - остановилась и скрестила руки. Сушкин тоже остановился и привычно вцепился в лямки - будто перед прыжком с парашютом. И стал смотреть в уличную даль.
- Тэкс-с, - произнесла Венера Мироновна.
- Да… - сказал Сушкин.
- Что "да"?
- Ну… то, что "тэк-с"… - Надо заметить, что даже в самые опасные минуты Сушкина не оставляла последняя капелька юмора.
- Где ты болтался?
- Гулял.
- Кто тебе позволил?
Сушкин свёл маленькие белобрысые брови, словно вспоминал: кто именно? Глянул в суровые очи старшей воспитательницы и признался:
- Кажется, никто…
- Вот и мне так же кажется… Бессовестная личность! Мобильник спрятал под подушку! Я обегала все окрестные улицы!.. - Она сделала глубокий вдох и, похоже, что собралась произнести длинную обличительную речь. Но заметила фотографию парохода. Сушкин держал её под мышкой. - Что это у тебя?
- "Трудовая слава"…
- Что ещё за слава? Где ты взял?
- Выиграл… Здесь написано. Вот… - Сразу стало легче жить. Сушкин как бы перекладывал все заботы на плечи старшей воспитательницы. Ей к заботам не привыкать…
Венера Мироновна вынула из сумочки сверкающие очки и ознакомилась с инструкцией на обороте снимка.
- Силы небесные!.. Этого нам ещё не хватало!
- А чё? Плохо, что ли? - сказал Сушкин. Понял, что крупного нагоняя уже не будет. В самом деле, что такое спрятанный мобильник по сравнению с привалившими заботами в виде громадного парохода! Сушкина осенило:
- Можно устроить для всех ребят плавучую дачу!
Венера Мироновна скорбно глянула из-под очков:
- Ты наивное дитя, Сушкин. Даже содержание расхлябанного автобуса обходится дирекции детдома в немыслимую сумму. А здесь целое морское судно!
- Речное…
- Помолчи!.. Хотя… - Она глянула на Сушкина уже не сурово, а деловито. - Можно попросить пароходство, чтобы оно выдало финансовый эквивалент…
- А это что?
- Вместо самого парохода - его денежную стоимость…
- Ура!
- Только не воображай, что ты получишь всю сумму на руки. Её положат на твой счёт в банке. До совершеннолетия. Это, кстати, очень полезно для начала самостоятельной жизни…
- А немножко денег можно будет взять сразу?
- На какие-нибудь глупости?
- Я гитару куплю. Я слегка умею играть, меня Феликс учил…
- Там будет видно. Сначала надо решить все вопросы…
- Вы сходите со мной в пароходство? А то ведь мне одному не дадут этот эк… вик… ленту…
- Схожу, если ты примешь приличный вид.
- Это, что ли, опять влезать в школьный костюм?
- Вот именно! Не идти же в этом рубище в официальное учреждение! Ты похож на Тома Сойера или, ещё страшнее, на Гека Финна…
Это сравнение было, как глоток эскимо, но оно лишь на миг, а в твёрдом пиджаке, в длинных кусачих штанах и рубашке с галстуком придётся жариться, небось, не один час.
- Я помру.
- Интересное дело! А куда я тогда дену пароход?
- Куда хотите…
- Ох, как жаль, что сейчас эти новые законы, где одни только права детей и никаких прав у воспитателей! А то вляпать бы тебе по известному месту пяток горячих…
- Ну, вляпайте, - уныло согласился Сушкин.
- Да! И ты сразу потребуешь, чтобы я записалась к тебе в приёмные мамы…
- Не потребую, - вздохнул Сушкин. - Насильно мил не будешь…
Венера Мироновна сняла очки и уже без них странно взглянула на Сушкина. Зачем-то очками тронула его колечко.
- Ладно. Обойдёмся без костюма. Дам тебе парусиновые штанишки и белую водолазку…
- Ура! - И Сушкин подумал, что прицепит на водолазку якорёк, давний подарок Феликса.
Штурман Разносол
Капитанская улица была на краю Воробьёвска, тянулась по берегу реки Томзы. В том районе, где всякие склады, рельсовые пути и причалы. Доехали сюда на автобусе. На высоком берегу пахло речным простором, шпалами, железом и почему-то солёной рыбой. По синей воде с отражениями облаков бегали моторки, хлопал колёсами буксир с чёрной трубой, у дальнего берега блестел стёклами пассажирский красавец. Над причалами трепетали флаги.
- Не отставай, Сушкин… - Венера Мироновна взяла его за руку. Спустились по скрипучей лестнице. Напротив пристани стояло кирпичное здание. У высокого крыльца лежали два большущих якоря. Над крыльцом была прибита чёрная с золотом вывеска:
Воробьёвское пароходство. Филиал № 1
- Видимо, нам сюда. Не шаркай ногами… - Кажется, строгая Афродита слегка нервничала. Впрочем, Сушкин тоже. Поднялись, оказались в прохладном вестибюле с яркой лампой. Пахло чем-то странным (Сушкин подумал, что просмолёнными канатами). Увидели себя в трёхметровом зеркале, в полный рост. Ну, Венера Мироновна такая, как всегда, - с поджатыми губами, в платье, похожем на сутану кардинала Ришелье. А Сушкин - непривычный, весь белый (даже носочки белые), отглаженный, причёсанный И зубы не торчат по-заячьи, и глаза ни чуточки не косят. Конечно, такому славному мальчику приз должны выдать без промедления.
Венера Мироновна покивала:
- У тебя вполне цивилизованная внешность… Только вот царапины, да пиратская серьга на ухе…
- Ничуть не пиратская…
- Не спорь… Здравствуйте, молодой человек! Позвольте обратиться с вопросом… - Это она уже не насупленному Сушкину, а гладко выбритому дяде с блестящей причёской и в белоснежном кителе.
Дядя, сверкая флотскими нашивками, заулыбался:
- Рад служить, сударыня.
- К кому мне… и вот этому мальчику… обратиться по поводу выигрыша в лотерее. Понимаете, странная неожиданность…
- Понимаю! Замечательный мальчик, явно будущий капитан, даже с якорем… А обратиться лучше всего ко мне. С вашего позволения, штурман-администратор второго разряда Игорь Игоревич Разносол. Вы по поводу "Трудовой славы"? Нам уже сообщили. Прошу…
Он указал на ближнюю дверь. Пропустил в неё Венеру Мироновну и Сушкина. Усадил в прохладные кресла у полированного стола. На стенах висели штурвалы и карты с синими жилами Томзы и её притоков. На подоконнике белела модель фрегата (хотя, конечно, по здешним рекам парусные корабли не ходили). Окно было открыто. Слышалось шмелиное жужжание. Это был уже не один шмель, а два. Что они, специально гоняются за Сушкиным? Впрочем, вели себя насекомые добродушно, Сушкин их не опасался.
Штурман-администратор по фамилии Разносол взял у Венеры Мироновны снимок, повертел, покивал и поинтересовался, когда счастливые владельцы парохода намерены забрать выигрыш.
- А то, понимаете ли, он занимает место у причала…
- М-м… Простите, Игорь Игоревич, у мальчика и у меня вопрос. Нельзя ли вместо парохода получить его денежную стоимость? Иногда так делается при лотерейных розыгрышах…
Штурман-администратор второго разряда не перестал улыбаться, но как-то затвердел.
- К сожалению, сударыня, это исключено. Если пароходство станет выплачивать наличные, оно разорится в две недели. Мы для того и прибегли к услугам лотерейной фирмы, чтобы избавиться от устаревшего плавсредства. Законы экономики.
- Но тогда вы, может быть, что-то посоветуете? - жалобно сказала Венера Мироновна и недовольно глянула на Сушкина (а он-то разве виноват?).
- С удовольствием! - обрадовался штурман Разносол. - Есть два пути! Вы можете связаться с фирмами вторичного сырья, где судно пустят на чёрный и цветной металл. Я дам вам адрес и телефоны…
- А второй путь? - насупленно спросил Сушкин, и ему перестало нравиться в кабинете.
- Второй путь такой! Вы арендуете где-нибудь недорогой причал, наймёте нужного человека… хотя бы не капитана, а сторожа… Мы перегоним судно туда, а дальше вы уже будете думать не спеша… Дело в том, что у своей пристани мы можем держать пароход не больше недели.
- О, Господи, - простонала старшая воспитательница.
- В конце концов, у вас есть ещё семь дней, - улыбчиво разъяснил штурман Разносол. - А сейчас я выпишу сертификат. Пароход не может оставаться без хозяина, а мальчик - его собственник… Как зовут юного судовладельца?
Венера Мироновна слабым голосом продиктовала фамилию, ненавистное имя "Фома" и даже отчество "Петрович", неизвестно откуда у Сушкина взявшееся. Игорь Игоревич вручил Сушкину документ в синей с золотом обложке и пожал руку. А Венере Мироновне дал бумажку с телефонами Вторчермета и Вторцветмета. Было понятно, что "Трудовой славе" жить осталось недолго. Сушкин со слезинкой в голосе спросил:
- А пароход-то… он где? Можно на него хотя бы посмотреть?
Игорь Игоревич подобрел:
- Разумеется, молодой человек! Это недалеко. Я провожу…
Штурман-администратор шагал впереди и время от времени подавал Венере Мироновне руку. Они шли вдоль штабелей из бочек и ящиков, по ржавым рельсам и мимо перевёрнутых лодок. Все было так загадочно, будто в кино о приключениях в старом порту. Но Венера Мироновна (Афродита, ёлки-палки!) нервно морщила переносицу. Видимо, ей здесь не нравилось - женщинам не угодишь!
Наконец вышли к заболоченной бухточке, через которую тянулся пирс - сооружение, похожее на недостроенный мост из бревенчатых опор и толстых досок. Здесь-то и стояла "Трудовая слава".
Пароход был гораздо больше, чем думал Сушкин, когда смотрел на снимок. Чёрная широченная труба с похожей на корону верхушкой, антеннами и жестяными флажками оказалась такой высоты, что у Тома Сойера слетела бы с запрокинутой головы шляпа. У Сушкина шляпы не было, но заболели шейные позвонки.
Да, судно, выглядело обшарпанным, но все же не так сильно, как боялся Сушкин. Коричневая краска на обшивке рубок и кают местами облупилась, на низком чёрном корпусе виднелись ржавые проплешины. Зато громадные полукруглые кожухи, которые сверху прикрывали гребные колёса, были заново покрашены белилами. Видимо, совсем недавно - название парохода на них ещё не успели нанести. Оно проступало старыми, чуть заметными красками сквозь свежую эмаль. И латунные поручни были надраены - шарики на стыках трубок горели под солнцем… Рядом с колесом, где тянулся по борту над водой широкий брус, примостились несколько босых мальчишек, удили рыбу.
"Ишь, устроились как дома", - кольнула Сушкина ревнивая досада. Но тут же он мысленно дал себе по загривку: "Подумаешь, собственник-бизнесмен! Жалко тебе, что ли?"
По шатким сходням прошли внутрь корпуса. ("Осторожнее, сударыня… Мальчик, не испачкай носочки, здесь пыль".) Сразу обступил особый, "пароходный" запах - сырое железо, мазут, старый лак. По крутой лесенке (по трапу!) поднялись на верхнюю палубу. Её нагретые солнцем доски пахли свежевымытым полом. Сушкина опять охватил речной простор. "Ну, прямо Миссисипи…" Конечно, здешняя река была меньше, чем в краю Тома Сойера, но чайки исправно кружились рядом с трубой и над палубой, и одна чуть не слопала шмеля, который вертелся неподалёку
- А там что? Капитанский мостик, да?
- Надо говорить: "господин штурман", - вставила Афродита.
- Рулевая рубка, - разъяснил господин штурман-администратор. - А мостик - это пространство вокруг…
- Господин штурман, можно в рубку?
- Ох, Сушкин, - поморщилась Афродита. Но штурман сказал, что можно.
В рубке были широкие окна, блестели медными кольцами часы и непонятные приборы. А самым главным здесь оказался штурвал - деревянное колесо ростом с мальчишку, покрытое ореховым лаком и с медными колпачками на рукоятях.
- Господин штурман, можно его повертеть?
- Сушкин не вздумай! Ты сломаешь!
- Но, сударыня, подумайте! Как может мальчик что-то сломать на такой громадине? К тому же руль пока отключён… Верти на здоровье.
Сначала колесо повернулось с трудом. Потом полегче. И ещё легче. И наконец закрутились так, что латунные колпачки слились в солнечное кольцо…
"Если будут разбирать пароход, возьму штурвал себе, - решил Сушкин. - Спрячу в сторожке у дяди Максима на память…"
Ох, но как не хотелось, чтобы разбирали! Как здорово было бы стоять в этой рубке и смотреть на проплывающие берега, когда пароход с пыхтеньем и плеском движется посреди синей реки!
А может, удастся уговорить? Сушкин краем глаза глянул на Афродиту и вздохнул…
Игорь Игоревич проводил гостей (хотя Сушкин уже и не гость!) в помещение под верхней палубой. На окнах краснели плюшевые занавески с помпончиками. У стен лежали спасательные круги.
- Это главный салон, - объяснил штурман Разносол. - Мы убрали сюда сверху кое-какое имущество. Сами понимаете, на судно проникает разный народ. Мало ли что…
Посреди салона стоял круглый стол, на нем отражал солнце медный колокол. На его ободе виднелись выпуклые буквы. Сушкин подскочил:
- Ой! Это корабельный колокол "Трудовой славы"?
Однако буквы оказались другие, старинные, и название совсем не героическое: