Дѣдъ Мазай
- У-у… - сказал Сушкин.
Но штурман Разносол утешил его:
- Ты абсолютно прав. Колокол с этого парохода. Просто во флоте есть традиция: названия судна могут меняться, а колокол остаётся один и тот же, с первым именем…
- Значит, раньше это был "Дед Мазай?" - Сушкин умел разбираться в старом алфавите. - Почему?
- Это занимательная история… Пароходу-то чуть ли не полтора века, он повидал на своём веку всякое. Когда был молодой, приходилось и пассажиров возить, и плоты по рекам таскать… Вначале у него не было собственного имени, был только номер: ВРПК-21. Вэ Эр Пэ Ка - это Воробьёвское Речное Пароходство судовладельца Колокольцева. Тот все никак не мог придумать имя новому судну. И вот однажды, в половодье, когда наш ВРПК тащил вереницу плотов, пассажиры и люди на берегу разглядели на брёвнах два десятка зайцев - те спасались от наводнения. Как у поэта Некрасова. Знаешь такие стихи?
- Я, что ли, совсем тёмный, по-вашему? - угрюмо отозвался Сушкин, потому что сразу вспомнил Зиночку Перевёртову, которая читала стихи про Фому. Она же любила декламировать на разных утренниках историю про зайцев:
Старый Мазай разболтался в сарае…
Эту историю Сушкин в какой-то степени относил к себе, поскольку (он помнил про это) был похож на зайца. И потому огрызнулся.
- Сушкин! - ахнула Венера Мироновна. - Как ты разговариваешь со старшими. Извинись немедленно!
Сушкин набычился. Он терпеть не мог просить прощенья.
- Ничего, ничего, - заулыбался пуще прежнего штурман Разносол. - Это прекрасно, что мальчик знает литературу. А то моя дочь, например, путает писателя Гайдара с режиссёром Гайдаем… - И он посмотрел на часы…
Обратно добрались на такси. Потому что Венера Мироновна искоса глянула на Сушкина и поняла, что он от усталости еле двигает ногами. Решила раскошелиться.
- Прежде, чем повалишься на кровать, переоденься и съешь полдник, несчастье моё…
Он переоделся, но на полдник уже не хватило сил. Сушкин заснул поверх одеяла, носом в подушку…
Загадочный незнакомец
Детский дом "Фонарики", где жил Сушкин, был небольшим. В других детдомах и приютах народу бывает человек по двести, а здесь меньше, чем полсотни. Своей школы не было, ходили в обычную. "И это хорошо, пусть привыкают к нормальной жизни", - говорил седой и добродушный директор Андрей Софронович Матрёшкин. Он своё детство тоже провёл в детдоме и потому был хороший директор, понимающий. Досадно только, что его редко видели, он все время проводил в "руководящих инстанциях", то есть у начальства. Постоянно хлопотал о капитальном ремонте, об аренде летних дач, об оплате учебников, об отоплении. А педагогикой занималась Венера Мироновна и другие воспитательницы, которые ей подчинялись.
Нравы в "Фонариках" были добрые. Никто друг дружку сильно не дразнил, не обижал, драки случались редко. Воспитатели не донимали ребят придирками. Про другие приюты послушаешь, так в них жуть что делается, хоть беги в тайгу. А здесь житье было мирное, приятельское. Иногда, правда, скучновато, зато не всегда прогоняли от компьютеров и телевизоров. И спать не отправляли из минуты в минуту.
Ребячье население делилось на пять групп, в каждой народ разного возраста - от первого до одиннадцатого класса. И мальчики, и девочки. Считалось, что такой состав напоминает нормальную семью. Мол, старшие заботятся о младших, а младшие привыкают старших уважать и слушаться. Ну, в общем, оно так и было, хотя, конечно, случалось всякое…
В каждой группе у девочек и у мальчишек была своя комната. Вместе с Сушкиным жили два второклассника - Илюшка Туркин и Толик Патрушев, очкастый шахматист-семиклассник Антон Григорьев, а старшим был Костя Огурцов - тот самый, который обозвал Венеру Мироновну Афродитой Нероновной.
…В тот вечер, после поездки на пристань, Сушкин ужинать не пошёл. Отлягался от всех ногами в белых носочках и продолжал спать. В десять часов Огурец сдёрнул с него эти носочки, вытряхнул засоню из штанов и футболки, затолкал под одеяло. Вот тут, казалось бы, спи от души. Но Сушкина сонливость вдруг покинула начисто.
За окнами было светло - летнее солнце только-только спряталось за крыши. Илюшка и Толик посапывали, Антон вздыхал над электронным шахматным задачником, Огурец слинял на вечернюю прогулку (старшие - они все такие).
Сушкин думал про все, что случилось. Думал, думал, а потом пошлёпал босиком из спальни. На второй этаж.
Дверь в канцелярию оказалась приоткрыта. И Венера Мироновна была там. Сушкин знал, что нынче у неё ночное дежурство. Он просунул голову.
- Можно?
Зажглась настольная лампа.
- Здрасте! Вот явление! Когда надо ужинать, он спит. Когда надо спать, он гуляет, в раздетом виде. Что опять с тобой случилось?
- Афр… Венера Мироновна. Я хочу попросить…
- Знаю, о чем ты хочешь попросить. Но ничего не выйдет. Оставить себе пароход мы не сможем. Ты и сам это понимаешь, не маленький…
Сушкин щекой прислонился к дверному косяку. Потрогал колечко (оно стало очень тёплым).
- Я ведь не про то, чтобы взять его насовсем… А только на несколько дней. Неделя-то ещё есть…
- М-м… а зачем? Что это изменит, голубчик?
- Ну, как вы не понимаете?! - сказал он с тайной слезинкой. - Хоть неделю я буду хозяином настоящего парохода. Можно на него приходить… Можно даже ребят сводить на экскурсию…
Венера Мироновна не сказала, что это глупости. Она сказала:
- Гм… Я посоветуюсь с Андреем Софроновичем…
- Чего с ним советоваться, - сумрачно возразил Сушкин. - У него только штукатурка да отопление на уме…
- Ох и негодник ты… - вздохнула Венера Мироновна. Иди сюда…
Сушкин поправил перекошенные плавки, почесал голый живот и подошёл, усталый и грустный. Венера Мироновна взлохматила ему голову, посадила на колено. Сушкин притих - раньше она так не делала.
- Думаешь, я тебя не понимаю? - сказала старшая воспитательница и зачем-то дунула ему на макушку (лёгкие волосы разлетелись). - Прекрасно понимаю. Тебе хочется в дальние путешествия по морям и океанам. На своём корабле… Но если бы ты знал, скольким людям этого хочется. А жить приходится совсем по-другому…
Сушкину была приятна такая ласка, но все же он отнёсся к ней с недоверием. Какой от неё толк? Парохода-то все равно не будет. При этой мысли у Сушкина защекотало в горле и он сипловато спросил:
- А можно я… когда начнут разламывать пароход… возьму себе штурвал и колокол?
- Думаю, что можно…
- А ещё я хочу спросить…
- Спрашивай, раз уж не спится.
- Вам какое название больше нравится? "Трудовая слава" или "Дед Мазай"?
- По правде говоря, второе. "Трудовая слава" звучит героически, но… как-то по-газетному. А в дедушке Мазае этакая сказочность… А ты как думаешь?
- Так же… - выдохнул Сушкин.
- Вот и прекрасно. Об остальном поговорим завтра. Брысь в постель…
Оба не знали, что завтра придётся обсуждать совсем неожиданные дела.
Когда Сушкин вернулся в спальню, шахматист Антон рассеянно сообщил:
- Огурец обещал отвинтить тебе голову.
- За что?!
- За то, что где-то болтаешься… Он говорит, что тебя какой-то дядька спрашивает на дворе, а ты провалился…
- Что за дядька?!
Кто мог спрашивать Сушкина? Да ещё после отбоя! Не было у него никаких знакомых дядек….
- Огурец придёт и скажет…
И Огурец пришёл И сказал:
- Пойдём… Какой-то лысый, тощий. Говорит, надо мне до зарезу мальчика с кольцом. То ли Мушкина, то ли Пушкина… Ты не Пушкин?
- Конечно, Пушкин… Никуда я не пойду! Почему на дворе, а не в канцелярии?
Разговаривать с посторонними без взрослых не разрешалось.
- Как его охранник пропустил?
- Видать, договорились…
Охранник был новый, почти незнакомый. Небось, сообщники.
- Не пойду я. Умыкнут и пустят на запчасти по тайным клиникам. Кому печёнку, кому желудок и почки, а кому… Фиг соберёшь обратно…
В самом деле, ходило немало историй про таких злодеев.
- Да не-е, он вроде мирный по виду. Говорит, что вообще-то скрываться не станет, но сначала хочет решить одно дело с тобой один на один… Сказал - "деликатное".
"Бредятина какая-то", - подумал Сушкин. Однако стало уже интересно. Сегодня непонятный, необычный день. Может, ещё одно приключение, как с "Мазаем"? Огурец его успокоил:
- Ты не бойся, я буду рядом. Палец на мобильнике, на тревожной кнопке. Чуть что - сразу такой трезвон…
- Наверно, этот тип тебе деньжат отвалил, - догадался Сушкин. - Вот ты и стараешься.
- Вообще-то да… - признался Огурец. - Десять баксов. Я с тобой поделюсь… По правде-то я его встретил за забором, он стал расспрашивать про мальчика с колечком, ну я и проводил его… не через вахту, а в щель.
- Вот так шпионы и вербуют сообщников…
- Да ладно тебе! Какой он шпион? Пенсионер… Я ещё почему согласился? Подумал, вдруг это какой-нибудь твой родственник? Ищет тебя…
- Псих…
- Почему псих? Он с виду нормальный…
- Ты псих, - бесстрашно сказал похожий на кузнечика Сушкин большущему Огурцу. - Откуда у меня родственники? Ладно, пошли…
Пришлось опять влезать в клетчатые штаны с лямками, обуваться. Прихватил Сушкин и свой мобильник - на всякий случай: если злоумышленник обезвредит Огурца, останется ещё шанс…
Шахматист Антон ни о чем их на спрашивал, весь увяз в электронных задачках. Илюшка и Толик спали.
- На цыпочках, - шепнул Огурец.
Незнакомец ждал их в дальнем углу двора, на лавочке под клёнами Здесь был сумрак, Сушкин посветил огоньком телефона. Даже в "сидячем виде" гость выглядел длинным и нескладным. Тощие ноги в пёстрых носках далеко торчали из узких брючин. Клетчатый (вроде штанов Сушкина) пиджак топорщился на плечах. Острая голова была совершенно голая, только над ушами торчали жидкие кисточки волос. Нос - большой и мясистый, губы толстые. Круглые глаза прятались под кустистыми бровями. Гость опёрся о край скамейки похожими на клешни кистями рук. Неуклюже пошевелился. Проговорил хрипловато:
- Прошу прощенья… Значит, вы и есть Сушкин?
- Ну, да… - У Сушкина мелькнуло, что сегодня к нему разные люди то и дело обращаются на "вы". Впервые в жизни. И это не обрадовало. Вспомнилось, что именно так обращались к Тому Сойеру, когда собирались задать ему взбучку. Он сказал:
- А чё надо-то?
Вышло это совсем не как "у воспитанного мальчика", но гость не обиделся. Заторопился:
- Меня привело к вам необычайное дело. Садитесь рядом, Сушкин, я объясню, вам будет интересно… Не надо меня бояться. Если вы опасаетесь, ваш товарищ может посидеть с нами. Секретов нет, просто мне хотелось бы сначала получить ваше согласие, прежде чем обсуждать это дело со взрослыми…
Сушкин сел в полуметре от незнакомца. Потому что, если уж пришёл, глупо теперь трусить. Огурец сел с другой стороны от гостя (и это прибавило Сушкину уверенности). Незнакомец покашлял.
- Дело вот в чем…
"А может, правда какой-то родственник? - подумал Сушкин. - Или просто увидел на улице и решил усыновить? Не всем ведь нравятся только красивые, как на открытках…" Мысль была, конечно, идиотская, но… кто его знает…
В незнакомце сквозь некрасивую внешность проступала этакая симпатичность. Как в пожилом усталом клоуне из телесериала "Тайны цирковой арены". Он покашлял снова и повторил:
- Значит, вот в чем дело…
- В чем? - нервно сказал Сушкин.
- Мне стало известно, что вам нужен капитан…
У Сушкина загудело в ушах. Словно рядом ударил колокол - тот самый, с надписью "Дед Мазай". Он подскочил и сел снова. И не стал говорить лишних слов: "А как вы узнали? А кто вы такой? А зачем?.. А почему?.." События завертелись быстро, и он сказал сразу:
- Да, нужен. Я выиграл пароход.
- Знаю… Мне самому хотелось его выиграть, я прочитал о лотерее в газете, поспешил на бульвар, чтобы купить много-много билетов… Чем больше билетов, тем больше шансов, не так ли? Я торопился, но распорядитель сообщил, что я опоздал: пароход выиграл детдомовский мальчик Сушкин с колечком в ухе… Я стал узнавать, расспрашивать и наконец отыскал вас…
- А… зачем?
- Хочу поступить к вам на службу.
Сушкин поболтал головой и снова сказал:
- А зачем?
- Законный вопрос. Вы стали владельцем парохода и, конечно же, мечтаете о плаваниях, но у вас нет капитанского диплома. Я тоже мечтаю о плаваниях, потому что хочется вспомнить прежние годы. И у меня есть диплом. Но нет судна… А в пароходстве на службу не берут, предпочитают молодых… Вот я и подумал, что мы можем пригодиться друг другу…
"Вот это да! - подумал Сушкин. - ВОТ ЭТО ДА!!" Запах реки, шум ветра, шелест флагов как бы снова обхватили его.
- Да! Я согласен!
Однако сразу - как холодной ладонью по лбу - хлопнула его мысль:
- Но ведь капитану надо платить зарплату! А у меня ни копейки…
"Кроме несчастных пяти баксов, которые обещал Огурец…"
Капитан покивал:
- Понимаю… При других обстоятельствах это было бы серьёзным препятствием. Но не сейчас. Я за долгие годы плаваний скопил на банковском счёте кое-какую сумму. Хватит и на путешествия, и на оснастку судна… Пусть это будет вам премией за то, что доверили мне капитанскую должность… - И он добавил слегка торжественно: - А я снова вдохну ветер плаваний…
- Его Афродита не пустит. В плавание… - подал голос Огурец. До сих пор он сидел молча, и про него даже забыли. А теперь он заговорил (и кажется, с завистью).
- Кто эта особа? - осведомился старый капитан.
- Венера Мироновна, - опечалился Сушкин. - Старшая воспитательница. Она и правда не пустит…
- Что? Строгая дама? Ничего, я умею беседовать с начальством… Когда вы сможете нас познакомить?
Сушкин вскочил.
- Сейчас! Она как раз на ночном дежурстве!
- Прекрасное стечение обстоятельств!.. Только сначала, я должен представиться вам. - Незнакомец встал, словно развернули складной метр. Наклонил голову: - Капитан судов типа "Река-море", обладатель высшего диплома, кавалер знака "Серебряный компас"… э-э… моё имя и фамилия, возможно, покажутся непривычными и громоздкими, но я к ним привык… Поддувало Поликарп Поликарпович… Имейте в виду, с двумя "д"…
- Ага, я буду иметь…
- Благодарю… А "Поликарп" - имя греческое, означает "Плодоносный". Имеется в виду, что у человека с таким именем за душой немало славных дел…
Сушкина дёрнуло за язык:
- И у вас?
- Н-ну… есть кое-что. Потом расскажу… А вас как зовут? Нельзя же все время по фамилии.
- Можно… - набычился Сушкин. - Потому что имя дурацкое…
- Не могу поверить! Как же оно звучит, если все-таки не секрет?
- Фома… - выдавил Сушкин. И начал скрести на ногах засохшие расчёсы.
Поликарп Поликарпович Поддувало помолчал. Кажется, удивлённо И спросил:
- Ну, а что же здесь… простите, дурацкого? Известнейшее имя. Так звали многих знаменитых людей…
- Ага! "Фома Неверующий"…
- Кстати, не самый плохой был человек, хотя и с характером… И это лишь один случай. А имя широко известно во всем мире. Правда, в разных странах оно звучит с некоторыми различиями, но одинаково прекрасно! Великий учёный Томазо Кампанела. Знаменитый художник Томас Гейнсборо… Или даже Том Сойер! Читали про него книжку?
Сушкин даже подскочил:
- Конечно! Она у меня любимая!.. А разве Том и Фома это одно и то же?
- А вы не знали?!
- Нисколечко не знал!
- Я счастлив, что сумел порадовать вас. И, если позволите, я буду называть вас "Том". По-моему, это лучше, чем Сушкин. А?
- Ладно!.. Только не говорите мне "вы". У меня от этого, будто опилки под рубахой…
- Приму к сведению. А вы… а ты, когда мы познакомимся поближе, сможешь называть меня "дядя Поль" и тоже говорить "ты"… А в торжественных случаях называй меня "капитан Поль". Фамилия-то, сам понимаешь, несколько странная…
- Есть, капитан Поль!
- Прекрасно. А теперь веди к начальнице…
- Идёмте! Пока она не улеглась на диванчик!
Огурец понял, что он больше не нужен, и деликатно отстал…
Венера Мироновна изумлённо поднялась из-за стола.
- Э-э… в чем дело? Чем могу служить?
- Это капитан моего парохода, - в лоб ей сообщил Сушкин. Венера Мироновна села, как подрубленная. Но сразу поднялась снова.
- Сушкин, у тебя опять фокусы?
- Это не фокусы, уважаемая Венера Афроди… простите, Мироновна. Мальчик прав. Честь имею представиться, судоводитель с дипломом Поликарп Поликарпович Поддувало, капитан грузо-пассажирского речного судна "Трудовая слава" или, если угодно, "Дед Мазай". Господин Сушкин только что официально принял меня на службу.
Венера Мироновна быстро приходила в себя.
- Сейчас господин Сушкин пойдёт спать, а завтра мы подробно поговорим о его поведении. А вам, сударь, как не стыдно потакать мальчишкиным фантазиям!
- Это не фантазии! - взвился Сушкин.
- Да, сударыня, это не фантазии… Для начала должен сказать, что я рад знакомству с вами… - Капитан шагнул к Афродите, нагнулся и по-рыцарски поцеловал ей руку (пощекотав её кустистыми бровями). Та замигала и… кажется, затеплела внутри.
Капитан Поль оглянулся:
- Том! У нас с Аф… Венерой Мироновной будет длинная беседа. Не секретная, но не интересная для мальчишечьих ушей. Ступай-ка спать, утро вечера мудренее. Завтра обо всем договоримся…
- Ладно… - буркнул Сушкин и спиной вперёд выдвинулся из канцелярии. Пошёл в спальню и залез под простыню. Огурец собрался честно отдать ему пять баксов, но Сушкин укрылся с головой. Ему казалось, что он будет думать о случившемся всю ночь и вертеться. Ну в ту же секунду Сушкин заснул. Ему снились узкие бело-синие флаги, щёлкающие на ветру, и брызги, которые ветер швыряет на палубу…
Друг капитана Поля
Сушкин проснулся поздно. И не сам по себе, а от того, что в спальне появилась Венера Мироновна.
- Тебе не кажется, голубчик, что давно пора вставать?
- Ой! - Сушкин задёргал ногами, отпинывая простыню. Сел. Самокритично сказал:
- Я опять проспал завтрак, да?
- Ничего. Ты сейчас пойдёшь гулять с Поликарпом Поликарповичем, он обещал, что вы позавтракаете в кафе… Только не выпрашивай слишком много мороженого…
С Поликарпом! С Поликарповичем! С капитаном Полем! Значит, он не приснился!.. Корабельные флаги снова зашумели в ушах у Сушкина.
- Ура! - Он со спинки кровати сдёрнул штаны, похожие на хозяйственную сумку с длинными ручками.
- Оставь это рубище, - поморщилась Венера Мироновна. - Оденься, как вчера. Ты должен выглядеть приличным мальчиком. Надеюсь, и вести себя будешь так же…
- Я постараюсь, - честно пообещал Сушкин.
Капитан Поль ждал на крыльце. Он был в ослепительном белом кителе с блестящим значком. В руках держал такую же ослепительно белую фуражку. На ней сияли золотые листья, штурвал и якорь. Капитанская лысина тоже сияла. И это была ничуть не смешно, было даже красиво. Капитан, как вчера, поцеловал Венере кисть руки, и старшая воспитательница слегка порозовела. Сушкину капитан протянул крепкую ладонь.