Келли сглотнула и отвернулась.
- Они называют меня…
- Как, милая? Как тебя называют?
- Пьяницей. Пьяницей и неудачницей. Это все из-за мамы и этой аварии…
- Твоя мама не была… не была пьяна… и уж тем более ее нельзя назвать пьяницей.
- Нет, была, - возразила Келли. - Поэтому и попала в аварию. И убила людей. Так все говорят.
Я стиснул зубы. Почему дети так говорили? Конечно, они видели заголовки газет и смотрели утренние новости. "Пьяная мамаша попала в аварию. Трое погибших".
- Кто тебя так обзывает?
- Не важно. Если я тебе скажу, ты захочешь поговорить с директором, он устроит родительское собрание, и все будут меня обсуждать. А я просто хочу в другую школу, где никто не знает о том, что моя мама - убийца.
В машине, которая врезалась в автомобиль Шейлы, погибли Коннор Уилкинсон тридцати девяти лет и его десятилетний сын Брэндон.
В довершение ко всем нашим несчастьям Брэндон учился в одной школе с Келли.
Другой сын Уилкинсона и брат Брэндона - шестнадцатилетний Кори - выжил. Он ехал на заднем сиденье и был пристегнут. Кори через лобовое стекло заметил припаркованный на съезде "субару" в тот самый момент, когда его отец воскликнул: "Боже!" - и ударил по тормозам, но было поздно. Кори утверждал, что перед столкновением он видел водительницу, она спала за рулем.
Коннор не потрудился пристегнуться и вылетел на капот, там его и нашли прибывшие на место полицейские. Когда я приехал, его и Брэндона уже увезли. Мальчик оказался пристегнут, но скончался от тяжелых ран.
Он учился в шестом классе и был на три года старше Келли.
Я предчувствовал, что моей дочери будет нелегко, когда она вернется в школу, и даже ходил к директору. Брэндон Уилкинсон был хорошим учеником, отличником, прекрасно играл в футбол. Я боялся, дети захотят отомстить Келли, ведь ее мать обвиняли в убийстве одного из школьных любимчиков.
Мне позвонили в первый же день после того, как Келли пошла в школу. И не потому, что ей сказали нечто обидное, а из-за поведения Келли. Одноклассница спросила у моей дочери, видела ли она тело матери в машине прежде, чем его оттуда достали, была ли у нее оторвана голова и не случилось ли с ней еще чего-то, такого же крутого. А Келли ударила ее ногой. Удар оказался такой сильный, что девочку отправили домой.
- Возможно, Келли еще не готова вернуться в школу, - сказал мне директор.
Я поговорил с Келли, даже заставил ее продемонстрировать мне, как она это сделала. Оказывается, подойдя к той девочке, она ударила ее пяткой по ноге. "Сама напросилась", - прокомментировала Келли.
Она пообещала никогда больше так не поступать и на следующий день вернулась в школу. Я больше не слышал ни о каких происшествиях и решил, что все наладилось, насколько это было возможно в данной ситуации.
- Я не стану с этим мириться, - заявил я. - Пойду к директору в понедельник, и эти маленькие выродки, которые так тебя называют…
- Почему я не могу учиться в другой школе?
Мои руки крепко сжимали руль, пока я ехал по Брод-стрит в центр города мимо Милфорд-Грин.
- Посмотрим. Я займусь этим в понедельник, хорошо? После выходных?
- Вечно это "посмотрим". Ты говоришь, а сам ничего не делаешь.
- Если я что-то сказал, то сдержу свое слово. Но это значит, что ты больше не будешь учиться с детьми, которые живут по соседству.
Она посмотрела на меня так, словно хотела сказать: "Ясное дело!"
- Хорошо, я понял. Сейчас тебе очень нравится этот план, но что будет через шесть месяцев или год? Ты окажешься полностью отрезанной от общественной жизни.
- Я ее ненавижу, - пробормотала Келли.
- Кого? Девочку, которая тебя обзывает?
- Маму, - сказала она. - Я ненавижу маму.
Я почувствовал спазм в горле. Сколько усилий я приложил, скрывая свой гнев, но был ли удивлен тому, что Келли казалось, будто ее предали?
- Не говори так. Ты ведь не хотела так сказать.
- Хотела. Она бросила нас, попала в эту дурацкую аварию, и теперь меня все ненавидят.
Я еще крепче вцепился в руль. Если бы он был деревянным, точно бы треснул.
- Мама тебя очень любила.
- Тогда почему она сломала мне жизнь?
- Келли, твоя мама не была дурой.
- А напиться и встать посреди дороги - это как?
Я не знал, что ответить.
- Хватит! - Я ударил кулаком по рулю. - Черт возьми, Келли, ты считаешь, будто я могу ответить на все вопросы? Тебе не приходило в голову, что я с ума схожу, пытаясь понять, почему твоя мама совершила такую глупость? Думаешь, мне легко? Думаешь, мне нравится, что твоя мама оставила меня и теперь я должен воспитывать тебя один?
- Ты сейчас сказал, что она не была глупой. - Губы Келли дрожали.
- Хорошо, то, что она сделала, было глупостью. Полным идиотизмом. Несусветной дуростью, понимаешь? Это совершеннейшая бессмыслица, поскольку твоя мама никогда, никогда не садилась за руль пьяной. - Я снова ударил по рулю.
Я представил себе реакцию Шейлы, если бы она услышала мои слова. Она сказала бы, что все это неправда и я знаю об этом.
Это случилось много лет назад. Тогда мы еще даже не были помолвлены. Мы пошли на вечеринку. Там собирались ребята с работы, их жены, подружки. Я напился и не стоял на ногах. О том, чтобы сесть за руль, и речи быть не могло. Шейла, возможно, и провалила бы алкотест, но оказалась в лучшем состоянии, чем я, поэтому повела машину.
Но это не считается. Тогда мы были моложе. Глупее. Теперь Шейла ни за что бы так не сделала.
И все-таки она это сделала.
Я посмотрел на Келли и увидел ее глаза, полные слез.
- Если мама никогда так себя не вела, почему же это случилось?
Я припарковал машину на обочине.
- Иди сюда.
- Мне мешает ремень.
- Отстегни его и иди сюда.
- Со мной все хорошо. - Келли схватилась за дверь машины.
Мне оставалось лишь взять ее за руку.
- Прости, - сказал я дочери. - Видишь ли, дело в том, что я сам ничего не понимаю. Мы с твоей мамой прожили вместе много лет. Я знаю ее лучше кого бы то ни было, и я любил ее больше всех на свете, по крайней мере до тех пор, пока не появилась ты. А потом я любил вас обеих. И поверь, мне это кажется такой же бессмыслицей, как и тебе. - Я погладил ее по щеке. - Но пожалуйста, пожалуйста, не говори, что ты ее ненавидишь.
Когда она это произнесла, я почувствовал себя виноватым, словно мои чувства передались ей. Я злился на Шейлу, но не хотел настраивать дочь против нее.
- Просто я сержусь на маму. - Келли глядела в окно. - И мне нехорошо от того, что я злюсь, хотя на самом деле мне должно быть грустно.
Глава третья
Я снова выехал на дорогу, а вскоре включил поворотник и свернул на Харборсайд-драйв.
- Еще раз подскажи, где дом Эмили?
Мне следовало бы уже давно запомнить его. Мать Эмили, Энн Слокум, и Шейла познакомились лет шесть или семь назад, когда ходили с дочками на занятия плаванием для малышей. Как молодым мамашам им было о чем поболтать, пока они переодевали девчушек. С тех пор они продолжали общаться. Поскольку девочки жили недалеко друг от друга, то стали ходить в один класс.
Обычно к Эмили Келли водила Шейла, и я не знал точно, какой из домов принадлежал Слокумам.
- Вон тот, - показала Келли.
Да, я узнал этот дом. Я как-то привозил сюда Келли. Одноэтажный, построенный еще в середине шестидесятых. Если бы за ним лучше следили, он выглядел бы вполне неплохо. Некоторые карнизы прогнулись, кровля словно доживала последние дни, а кирпичи наверху трубы потрескались от влаги. Слокумы были не единственными, кто не мог позволить себе ремонт. В нынешние времена, когда у многих возникли проблемы с деньгами, люди часто откладывали подобные дела до момента, когда тянуть дольше не представлялось возможным. Но даже в таком случае многие не решались на серьезные перемены. Устранить течь в крыше, заколотив отверстие досками, было намного проще, чем перекладывать кровлю.
Муж Энн Слокум, Даррен, зарплату имел весьма скромную. Он был полицейским. Возможно, она даже сократилась с тех пор, как в городе запретили работу во внеурочное время. Энн шесть месяцев назад потеряла место в отделе распространения газеты "Нью-Хейвен". И хотя ей удалось найти кое-какой заработок, денег в семье все равно было мало.
Уже с год она устраивала так называемые вечеринки с продажей сумок, где женщины могли купить себе псевдодизайнерские изделия по цене гораздо меньшей, чем оригиналы. Недавно Шейла позволила Энн провести такое мероприятие у нас дома. Это было настоящее событие, презентация - так по крайней мере мне показалось.
Была Салли, жена Дуга Пинтера Бетси - всего человек двадцать. Я очень удивился, когда появилась мать Шейлы Фиона со своим мужем Маркусом, который даже надел по такому случаю галстук. Фиона при желании могла позволить себе и настоящую сумку от Луи Вюиттона: я ни разу не видел, чтобы она щеголяла с подделками, - но Шейла боялась, что Энн не сможет собрать достаточное количество народу, и попросила мать тоже прийти. Причем именно Маркус подтолкнул ее выполнить просьбу, как я понимаю.
- Не замыкайся, - вероятно, сказал он. - Тебе не обязательно что-то покупать. Просто приди и поддержи дочь.
Я ненавижу цинизм, однако невольно задался вопросом: каковы были его мотивы? Действительно ли он желал сделать приятное падчерице? Или же просто не прочь был провести время в женском обществе?
Маркус и Фиона прибыли первыми, а когда стали подъезжать участницы сбора, он приветствовал каждую, представлялся, протягивал каждой бокал вина и следил, чтобы всем хватило стульев, пока гостьи бродили среди кожаных экспонатов с "фирменными" лейблами. Его фиглярство смутило даже Фиону.
- Перестань корчить из себя дурака! - бросила она и отвела его в сторону.
Когда наконец торговля пошла, мы с Маркусом удалились на террасу, взяв по бутылке пива, и он сказал мне в свою защиту:
- Не волнуйся, я по-прежнему безумно влюблен в твою тещу. Ну нравятся мне женщины! - Он улыбнулся. - И кажется, я тоже им нравлюсь.
- Да, - согласился я. - Вы просто дамский угодник.
Для Энн тот вечер стал очень удачным: она выручила пару тысяч долларов - даже поддельная "фирма" тянула на несколько сотен, - Шейла же как хозяйка приема имела право на бесплатный выбор.
И хотя денег на починку крыши у Слокумов не было, продажа сумок и зарплата полицейского позволяли Энн разъезжать на трехлетнем седане "бимер", а Даррену - на красном пикапе "додж-рэм". Когда мы подъехали к дому, на дорожке стоял только пикап.
- У Эмили будут еще гости? - спросил я Келли.
- Нет. Только я.
Мы остановились у тротуара.
- Все хорошо? - спросил я.
- Да.
- Я провожу тебя до двери.
- Пап, не надо…
- Пошли.
Келли схватила рюкзак и, изображая походку арестанта, заковыляла к дому.
- Не переживай, - сказал я. На заднем окне пикапа Даррена Слокума была прикреплена табличка с надписью "продается" и номером телефона. - Тебе станет весело, как только ты отделаешься от своего папочки.
Я уже собирался позвонить, как вдруг услышал рев мотора. На подъездной дорожке появился "бимер" Энн. Она вышла из машины и достала пакет с логотипом супермаркета "Вэлгрин".
- Привет! - крикнула она скорее Келли, чем мне. - Я купила вам разных вкусностей. - Затем посмотрела на меня: - Здравствуй, Глен. - Всего два слова, но сказаны они были с такой симпатией…
- Энн.
Дверь дома открылась. На пороге появилась Эмили, ее светлые волосы, как и у Келли, были собраны в хвост. Вероятно, она увидела нас в окно. Эмили завизжала при виде Келли, которая, едва успев пробормотать мне "пока", умчалась с подругой.
- Какое трогательное прощание, - слабо улыбнулся я Энн.
Она тоже мне улыбнулась, прошла мимо и, взяв меня за руку, завела в прихожую.
- Спасибо, что согласились принять сегодня Келли, - сказал я. - Она в растрепанных чувствах.
- Не благодари, не за что.
Энн Слокум было за тридцать. Маленького роста, черноволосая, с короткой стрижкой. Стильные джинсы, голубая атласная блузка, браслеты того же цвета. Ее одежда производила впечатление простой, но, возможно, стоила дороже моего нового перфоратора "Макита" с несколькими режимами скорости и различными аксессуарами. У Энн были красивые сильные руки, плоский живот и маленькая грудь. Я бы сказал, что она ходит в тренажерный зал, хотя Шейла утверждала, что Энн больше не покупала членскую карту в фитнес-центр. Полагаю, есть те, кто занимается спортом дома. То, как она держалась, как на тебя смотрела, слегка наклонив голову, как ловила твои взгляды, когда проходила мимо… в эти моменты от нее, казалось, исходили какие-то невидимые флюиды. Она относилась к тому типу женщин, с кем легко потерять голову, пойти на поводу у желания и сделать что-то глупое.
Но я не был глупцом.
Из столовой появился Даррен Слокум. Рано поседевший, но подтянутый, примерно того же возраста, что и Энн, однако на целую голову выше жены. Высокие скулы и глубоко посаженные глаза придавали его лицу устрашающий вид. Вероятно, такая внешность очень помогала ему, когда он привлекал к ответственности водителей за превышение скорости. Даррен протянул мне руку. Рукопожатие было сильным, даже болезненным, словно таким образом он пытался подчеркнуть свое доминирующее положение. Но, занимаясь строительством, я хорошо подкачал руки и оказался прекрасно подготовлен, а потому уверенно протянул этому сукину сыну ладонь и пожал так же крепко.
- Привет, - произнес он, - как поживаешь?
- Господи, Даррен, какой бестактный вопрос, - поморщилась Энн и виновато на меня посмотрела.
Муж бросил на нее пристальный взгляд.
- Извини. Просто нужно же было что-то сказать…
Я покачал головой, словно хотел успокоить его: "Да ладно", - но Энн не унималась:
- Сначала думай, потом говори.
Этого еще не хватало. По моей вине разыгралась семейная ссора. Пытаясь разрядить обстановку, я сказал:
- Келли это пойдет на пользу. Она две недели просидела со мной дома, а я сейчас не самый веселый собеседник.
- Эмили не давала нам проходу, все просила устроить этот вечер, и наконец мы сдались. Возможно, так будет лучше для всех, - согласилась Энн.
С кухни доносились девчачьи голоса и смех. Я слышал, как Келли крикнула: "Да, пицца!" Даррен рассеянно посмотрел в сторону источника шума.
- Мы будем внимательны к ней, - пообещала Энн и обернулась к мужу: - Правда, Даррен?
Он переспросил:
- Что?
- Я сказала, что мы о ней позаботимся.
- Да, конечно, - отозвался он. - Разумеется.
- Вижу, вы продаете машину, - заметил я.
Даррен немедленно оживился:
- Тебя интересует?
- Нет, я сейчас не особенно настроен на покупки…
- Мы с тобой всегда можем договориться. Сам посуди - двигатель в триста лошадиных сил и восьмифутовый грузовой кузов. Просто идеальная для тебя машина. Можешь предложить свои условия.
Я покачал головой. Мне не нужен был новый пикап. Я ничего не получил взамен разбитого "субару" Шейлы. Поскольку она оказалась виновницей аварии, страховая компания не собиралась покрывать расходы.
- Извини, - сказал я. - В какое время мне заехать за Келли?
Энн и Даррен переглянулись. Положив руку на дверь, Энн ответила:
- Может быть, мы лучше тебе позвоним? Ты же знаешь детей… Если лягут спать поздно, то вряд ли продерут глаза спозаранку…
Когда я сворачивал на подъездную дорожку к дому, Джоан Мюллер выглянула в окно рядом с входной дверью, а через мгновение вышла на крыльцо. Из-за ее ноги на меня робко посматривал четырехлетний мальчик. Я знал, что это не ее сын: Джоан и Эли не имели детей, вероятно, малыш был одним из ее подопечных.
- Привет, Глен, - крикнула она, когда я выходил из машины.
- Джоан, - поприветствовал я ее, собираясь прямиком пройти к дому.
- Как поживаешь?
- Стараюсь держаться, - ответил я. Из вежливости нужно было бы поинтересоваться и ее делами, но я не хотел вступать в разговор.
- Есть у тебя минутка?
Да, не всегда получается так, как тебе хочется. Я пересек лужайку, взглянул на мальчика и улыбнулся.
- Карлсон, ты знаешь мистера Гарбера? Он - хороший человек. - Мальчик тут же спрятался за Джоан, а потом убежал в дом. - На сегодня он мой последний воспитанник, - объяснила Джоан. - Его отец должен приехать с минуты на минуту. Как только папа заберет Карлсона, для меня наконец-то наступят выходные! - Она нервно рассмеялась. - Обычно в пятницу вечером все стараются забрать своих детей пораньше, но, видишь ли, мистер Бэйн - отец Карлсона, - работает до конца дня даже по пятницам.
Когда Джоан волновалась, то имела обыкновение болтать без умолку. Это была одна из причин, по которой мне хотелось избежать разговора с ней.
- Хорошо выглядишь, - сказал я, и отчасти это была правда. Джоан Мюллер казалась довольно привлекательной. Ей было слегка за тридцать. Каштановые волосы она собрала в хвост. Джинсы и футболка облегали ее тело словно вторая кожа. У нее была замечательная фигура, разве что чуть худощавая. Организовав у себя дома после смерти мужа импровизированный детский сад, Джоан потеряла, наверное, фунтов двадцать. Нервы, волнение, не говоря уж о необходимости постоянно бегать за малышней пяти и четырех лет.
Лицо Джоан залилось краской, она заложила за ухо непослушную прядь волос.
- Ты же знаешь, у меня ни минуты покоя. Только усадишь их перед телевизором или затеешь какие-нибудь поделки, как кто-нибудь обязательно потихоньку улизнет, а за ним и остальные… Ну как котята в корзинке!
Я стоял от Джоан в паре футов и был уверен, что чувствую исходящий от нее запах спиртного.
- Помощь тебе не нужна?
- Ну, я… мм… кран у меня на кухне течет… никак не могу исправить И если у тебя найдется минутка свободного времени, если ты не будешь слишком занят, то…
- Может, в выходные? - Уже многие годы, особенно с тех пор, как стало туго с работой, я занимался мелким домашним ремонтом и помогал соседям. Несколько лет назад я в одиночку за месяц отделал Мюллерам подвал, работая по субботам и воскресеньям.
- Ну конечно, я все понимаю. Не хочу занимать твое свободное время, Глен. Я все понимаю.
- Тогда ладно, - проговорил я с улыбкой и повернулся, чтобы уйти.
- А как дела у Келли? Она больше не приходит ко мне после школы.
Мне показалось, Джоан не хотела, чтобы я уходил.
- Я каждый день встречаю ее. А сейчас отвез на ночь к подруге.
- О, - протянула Джоан, - значит, сегодня вечером ты один?
Я молча кивнул. Не знаю, пыталась ли она таким образом послать мне сигнал или нет, но об этом не могло быть и речи. Ее муж умер давно, однако я потерял Шейлу всего шестнадцать дней назад.
- Знаешь, я…
- Ой, смотри, - с наигранным воодушевлением перебила меня Джоан. Красный "форд-эксплорер" свернул на ее подъездную дорожку. - Это отец Карлсона. Ты должен с ним познакомиться. Карлсон! Твой папа приехал!