Я попросил Хамида подождать еще минуту и рысцой пробежал сотню метров, подняв плечи и спрятав руки в карманы, будто это могло помочь мне не промокнуть. В уме снова всплыли картины из прошлых лет. Они беспорядочно сменяли одна другую и никак не были связаны друг с другом хронологически или каким-то другим образом. Единственное, что их объединяло, было то, что каждое из этих воспоминаний являлось непрошеным.
Есть в нашей жизни вещи, которые никогда не меняются. Кое-что с годами не становится лучше. Бар выглядел почти так же, как это было десять или пятнадцать лет назад. С улицы в него вели четыре ступени, у двери располагалась длинная стойка. Справа от нее было три столика, а во втором зале слева - еще дюжина. В стене в конце бара был проем. Через него просматривалась задняя комната, где располагалось еще несколько столиков. Комната качалась и подрагивала от взрывов музыки и криков.
Для того чтобы пройти через проем в стене, нужно было затратить определенные усилия, и не меньше усилий потребовалось бы, чтобы получить заказанное пиво. Пол-литровая кружка с пивом с грохотом шлепнулась передо мной, я расплатился и попытался обнаружить здесь кого-то из своих прежних знакомых. Сновавшие взад-вперед за стойкой бармены не были мне знакомы, как и явно не отрабатывающий свои деньги громко раскрывающий рот певец с жидкой бородкой.
Когда-то я ходил в это заведение несколько лет подряд, иногда даже довольно регулярно. Бар располагался как раз по дороге, когда я жил на улице Месхелинкату и пешком прогуливался оттуда в центр и наоборот. Все это было еще до Йоханны. И в тех временах не было ничего хорошего.
За несколькими столиками посетители уже успели пройти точку, до которой возможна внятная беседа. Теперь же самым главным было создавать как можно больше шума, облокачиваться друг на друга и продолжать пить. По пути в дальний зал я так и не встретил никого из знакомых.
Дальняя комната проветривалась еще хуже, чем передняя. В воздухе повис замысловатый аромат, основными компонентами которого были спиртное и моча. Здесь я также не смог узнать никого из людей за столиками и уже развернулся к выходу, как вдруг, после того как тихонько скрипнула дверь подсобки в дальнем углу, увидел наконец знакомое лицо. Это был широкоплечий бармен, которого я запомнил с тех времен десятилетней давности. Он нес в руках ящик с водкой. Мужчина узнал меня. Я приветливо поздоровался с ним и попытался вспомнить, как его зовут. Мне это так и не удалось, поэтому приветствие оказалось коротким. Мужчина не остановился. Он продолжал идти в передний зал с ящиком водки в руках.
Я направился следом за ним: локтями пробившись к стойке, поставил свою кружку на стеклянную поверхность, при этом моя рука попала во что-то темное и липкое. Я снова поздоровался с барменом. Он заметил меня, подошел ближе и встал передо мной по другую сторону стойки. За десять лет он практически не изменился, только лицо стало еще более угловатым и по обе стороны рта на щеках появились глубокие линии. Глаза потускнели, в них появилось выражение какого-то ожидания. Но он так же носил прическу в виде конского хвоста, его плечи все еще были необъятно широкими, а на подбородке так же, как когда-то давно, матово темнела неряшливая щетина.
Я вынул из кармана телефон.
- Когда-то я бывал здесь часто, - сказал я.
- Я помню, - откликнулся бармен и со значением добавил: - Нерегулярно.
- Моя жена пропала.
- Этого я не помню.
- Это произошло не здесь, - уточнил я.
Теперь бармен смотрел на меня так, как, наверное, смотрел на большинство своих клиентов. Он очень хорошо знал, что с пьяным не стоило затевать разговор о чем-то более сложном, чем о заказе пива. На его лице застыло равнодушие: бармен полагал, что разговор окончен. Когда он повернулся, чтобы уйти, я поднял руку.
- Подождите, - попросил я, и бармен снова повернулся ко мне. - Я ищу свою жену и еще одного человека, мужчину.
Я открыл на экране телефона фото Паси Таркиайнена, увеличил изображение и отдал телефон бармену. Телефон утонул в его руке, будто был размером со спичечную коробку.
- Вы видели здесь когда-нибудь этого парня? - спросил я.
Бармен посмотрел снимок и вернул мне телефон. Уголки его рта слегка дрогнули, а зрачки глаз расширились, пусть и почти незаметно.
- Никогда, - заявил он. Но налет равнодушия с его лица испарился.
Несколько секунд я наблюдал за ним, пытаясь поймать то мимолетное выражение, что успел разглядеть в его глазах.
- Он жил здесь рядом, - пояснил я. - И думаю, что бывал здесь много раз.
Бармен взмахнул рукой в моем направлении. Длины его руки было достаточно для того, чтобы он мог дотянуться до моего носа с того места, где стоял.
- Думаю, что и вы бывали здесь много раз, но единственное, что я запомнил за те годы, - это тот случай, когда нам пришлось нести вас до такси.
Я подвинул кружку, при этом моя рука снова попала во что-то липкое на стойке.
- Спасибо за это, - проговорил я, оглядывая бар в поисках чего-нибудь, чем мог бы вытереть руку, но так ничего и не нашел и поэтому решил оставить все как есть.
Я быстро взглянул на снимок с экрана моего телефона и повернул его так, чтобы было видно бармену. Он даже не посмотрел в его сторону. Но то, с каким трудом ему удавалось сохранять невозмутимое выражение лица, свидетельствовало о том, что этот человек теперь совсем не был так же спокоен и расслаблен, как в начале нашего разговора.
- А если я скажу вам, что этот парень мертв?
Бармен пожал плечами:
- Не желаете что-нибудь выпить? Если нет, то я пойду обслужу кого-нибудь, кто желает.
- Он умер пять лет назад, - уточнил я, - во время большой эпидемии гриппа.
- Тогда умерло много людей.
- Это так, - признал я, - но немногим из них удалось после этого воскреснуть.
Движение его рук остановилось. Он поставил бутылку красного вина, которую держал в правой руке, и бокал, что был в левой, на прилавок перед собой.
- А если я укажу вам на дверь? - спросил он.
- Я выпил всего одну кружку пива, - напомнил я, - но, возможно, вам это доставило слишком много беспокойства. Или вы намерены выгнать меня из-за того парня, что умер от гриппа пять лет назад?
Я снова показал ему фотографию Таркиайнена, и снова он не стал на нее смотреть.
- Как вас зовут? - спросил бармен. - Впрочем, не беспокойтесь, я и сам могу узнать ваше имя.
Он выпрямился, приняв такую позу, чтобы нависнуть надо мной всей своей широкоплечей фигурой. Тот, кто изобрел термин "угроза силой", явно имел в виду что-то похожее.
- Почему вы хотите знать мое имя? - поинтересовался я.
Бармен вытянул шею, при этом подбородок почти лежал на его груди. Он смотрел на меня из-под бровей, нависающих над его изборожденными морщинами щеками.
- Так я буду знать, кого выгнал, и смогу сказать своим служащим, что есть такой тип, которого зовут так-то и так-то, чтобы они больше не пускали этого человека сюда.
- С Паси Таркиайненом вы собираетесь поступить так же?
Бармен жестом указал мне на дверь.
- До скорой встречи, - сказал я на прощание.
Я дошел до горы мышц в дверях, от которой на несколько метров несло лосьоном после бритья, и попытался взять себя в руки и избавиться от мысли, что со мной будет, если этот великан вздумает схватить меня за какую-то из частей моего тела. Но тот посмотрел на бармена, а потом посторонился и пропустил меня. Я не оглядывался, когда шел вниз по ступеням на улицу, а оттуда в такси.
Через полчаса я уже лежал в кровати, уставившись в ночную темноту и не видя ничего.
Я думал о Йоханне и пытался не думать о ней.
В доме было тихо, не слышно было ни звука. Казалось, в мире вообще прекратилось всякое движение. Только после того, как я улегся, я понял, как устал, как сильно болит тело, как я голоден и в каком отчаянном положении нахожусь. Я не мог себя заставить повернуться в сторону подушки Йоханны, натянуть на себя еще и ее одеяло, хотя всего меня сотрясала дрожь.
Дождь отбивал дробь на подоконнике, потом взял долгую паузу, прежде чем разразиться частыми сериями из десятков капель, потом снова утих. Я закрыл глаза, прислушиваясь к ветру и дождю, и заставил кулаки разжаться, а мышцы расслабиться. Не понимая и не желая этого, я незаметно заснул.
За день до Рождества
1
Звонок. Повернувшись на кровати, я дотянулся до телефона на ночном столике. На экране высветились цифры 06:05. Я проспал без сновидений ровно три часа.
- Тапани Лехтинен, - проговорил я в трубку, полностью проснувшись, как будто и не спал совсем или проспал слишком долго, сам того не заметив.
- Ласси Утела. Полагаю, мне не стоит спрашивать, в удобное ли для вас время я звоню.
Мое сердце замерло. Йоханна.
- Ничего страшного, - сказал я, пытаясь говорить ровным голосом. Как будто контроль над голосом позволяет контролировать и все остальное.
- У меня плохие новости, которые имеют отношение к Йоханне. Я решил, что вам нужно об этом знать.
- Конечно.
- Помните Громова, того фотографа, до которого я пытался дозвониться вчера вечером?
- Да.
- Он мертв.
Я не знал, что сказать. Я чувствовал, как мой пульс барабанит в районе шеи. Удары поднимались все выше, пока не стали отдаваться у меня в висках.
- О Йоханне нет никакой информации, - продолжал Ласси. - Нашли только Громова, поэтому, может быть, с ней ничего не случилось.
- Где его нашли? - спросил я, проглотив ком в горле.
- Его выбросили из машины на севере, по дороге на Туусулантие. Наверное, он был убит где-то в другом месте.
- Когда?
- Не знаю. Мне сказали, что мы никогда не узнаем об этом, потому что они еще не приступили к расследованию.
- Как он погиб?
- Мне не сказали.
Я потер мокрые от пота волосы, на минуту задумался, потом спросил:
- На нем была одежда? У него что-нибудь было в карманах?
Ласси ответил не сразу. Я слышал, как его пальцы стучат по клавиатуре.
- Об этом нет данных, - сказал он. - Мне известно только то, что у него не было при себе камеры и телефона.
- Я больше рассчитывал на карту памяти. Фотографы иногда носят их в кармане, ведь так?
Ласси снова помедлил с ответом.
- Ну… - протянул он, и я услышал, как он снова стучит по клавиатуре, - думаю, что они сказали бы об этом.
- Кто они? Полиция?
- Я не разговаривал с полицией, - проговорил Ласси после короткой напряженной паузы. - Мне сообщили об этом двое сотрудников охранной фирмы, которые нашли тело.
Я вскочил. Волна боли прошла по моей спине, когда я попытался выпрямиться. Мне пришлось опереться на спинку кровати.
- Я думал, его нашли полицейские.
- Нет, - проговорил Ласси. - Кто-то из частной компании позвонил мне и сказал, что они везут его в морг. Как вы знаете, у них есть разрешение на это.
- Знаю, знаю, - ответил я, и голос выдавал мое беспокойство, несмотря на все мои усилия. - Простите, но я не это имел в виду.
Я глубоко вздохнул и снова попытался выпрямить спину. Боль не позволяла мне сделать это.
- Хорошо, - продолжал Ласси, - но мне будет позволено узнать, что же вы имели в виду?
Я рассказал ему о расследовании, проведенном Йоханной, и о моем собственном расследовании, уделив особое внимание тому, какую мне задали трепку. Продолжая разговор, я побрел на кухню, взял стакан с водой и сел за стол. Когда я закончил, Ласси какое-то время молчал.
- Конечно, есть малая вероятность… - начал он, говоря медленнее обычного и не сопровождая свои слова ударами пальцев по клавишам, как будто его внезапно прервали посреди телефонного разговора и теперь он заново пытался нащупать его нить, чтобы ответить. - Есть вероятность связи между этими событиями. Но я не вижу, какая именно.
- Громов мертв, - ответил я. - И если бы это был просто несчастный случай, вряд ли его сбросили бы в ров на обочине. Как, кстати, можно быть уверенным, что его нашли именно на обочине? Может быть, они сами убили его где-то в другом месте, а потом спокойно отвезли прямо до морга.
Я заметил, что начал повышать голос. И Ласси тоже заметил это. Его тон стал саркастическим.
- Да, разумеется. Сначала они убили его, потом отвезли в морг и, наконец, позвонили мне, чтобы вежливо сообщить о случившемся. В этом чувствуется бездна здравого смысла.
Он замолчал ненадолго. Я тоже молча пил воду. Когда он заговорил снова, сарказм буквально сочился из каждого его слова.
- Я позвонил, потому что хотел, чтобы вы знали, что, по крайней мере, на этот момент, исходя из того, что нам известно, с Йоханной все в порядке. Я пытался понять, имеет ли все это отношение к нашему разговору вчера в конце дня. Может быть, это прозвучит для вас сюрпризом, но мы все еще ценим и бережем своих репортеров и фотографов. Мы заботимся о своих коллегах. Настолько, конечно, насколько возможно в это время.
Потом мы оба помолчали. Наверное, это можно было считать минутой молчания в память о Громове.
- Вы намерены что-нибудь предпринять в отношении Йоханны?
Снова короткое молчание.
- И что я могу сделать? - спросил Ласси. - Какого черта вы от меня хотите? Я стремительно теряю людей и саму газету. Я не знаю, как быть дальше.
Я выпил воду до конца, потом встал и снова наполнил стакан. Когда вода течет из-под крана и вам не нужно ее кипятить, само ощущение этого делает жизнь немного легче. Или, по крайней мере, так бы было со мной при других обстоятельствах. Я поставил стакан с водой на стол.
- Во всяком случае, - произнес я, - спасибо вам за звонок.
Теперь голос Ласси стал спокойнее и, что еще более удивительно, мягче.
- Простите, Тапани. Я действительно помог бы вам, будь это в моих сила. Вам и многим другим людям.
- Я вам верю, - ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более искренне. Я посмотрел в окно, где начиналось очередное сумеречное утро.
- Но эти времена…
- Я знаю.
- Будьте осторожны.
- Спасибо, - ответил я, - и вы тоже.
Я отложил телефон и вытер пот со лба.
В микроволновке я подогрел себе овсяную кашу, добавил туда чайную ложку меда и быстро все это съел.
Мне стало немного легче. Я тут же сделал себе добавки и, не переставая есть, включил компьютер Йоханны.
Какое-то время я читал и одновременно ел кашу, затем поставил варить кофе и отправился в гостиную.
Мне нужно было начинать все заново, поэтому я вернулся к компьютеру, открыл браузер и набрал на клавиатуре имя Паси Таркиайнен, но не узнал ничего нового. Тогда я решил попробовать другие методы поиска: Паси Таркиайнен и определенные годы. И все равно не нашел никаких свежих данных, только информацию, которая уже была мне известна. Потом я попытался набирать имя Паси Таркиайнен вместе с его домашним адресом, потом - вместе с местами работы.
Снова ничего. Я попробовал комбинацию имен Паси Таркиайнен и Харри Яатинен. Безрезультатно. Паси Таркиайнен - Василий Громов. Нет результатов. Паси Таркиайнен - Йоханна Лехтинен. Мое внимание на какое-то время отвлекла краткая сводка новостей. Новый поиск, на этот раз с девичьей фамилией моей жены: Паси Таркиайнен - Йоханна Мерилэ.
В грудь будто ударили кулаком, желудок содрогнулся от боли, пальцы на клавиатуре задрожали, а кончики их вдруг онемели.
Это была статья, написанная тринадцать лет назад.
Йоханна на фотоснимке была очень молодой, как, впрочем, и Паси Таркиайнен. Он обнимал ее правой рукой, и было видно, как он пытается притянуть ее поближе к себе. Лицо Йоханны оставалось бесстрастным, хотя на нем явно просматривалось выражение дискомфорта, может быть, от самого факта фотографирования, а может быть, от этого объятия, в котором чувствовалась неприкрытая страсть. Улыбка Таркиайнена и здесь была широкой и располагающей. Но на этом снимке в его глазах не было той силы, которую я заметил на другом фото, сделанном через несколько лет.
Над снимком был заголовок:
"Первые двое жителей экологически чистых домов-лилипутов".
На самом деле в статье ничего не говорилось о Йоханне и Паси Таркиайнене. Речь там шла, главным образом, о новых разработках жилья в Кивинокке. Выделенный под сад участок земли превратился в строительную площадку, и коттеджи в нем были выдержаны все в том же миниатюрном садовом стиле. Целью же объекта было продемонстрировать, как будут строить жилье в будущем. Но весь проект устарел примерно лет на двадцать, несмотря на то что домики сами обеспечивали себя энергией, в них полностью соблюдался "нулевой цикл" переработки отходов, в них все было основательным, они не наносили вреда окружающей среде. Но сама наша окружающая среда успела уже настолько измениться, что все эти новшества оказались бесполезными и бессмысленными. Кроме того, домики были довольно дорогими для обычных людей, а те, кто мог себе позволить заплатить за такое жилье, вряд ли решили бы переехать в Кивинокку. В наши дни все эти дома населял отчаянно смелый народ: полузабытый район Кивинокка пользовался скверной репутацией сразу по нескольким причинам. По территории вокруг залива Ванханкаупунки было разбросано примерно с десяток остовов небоскребов, у строителей которых кончились средства и время прежде, чем они смогли завершить свое дело. Но это не означало, что там не было населения. Просто живущий там народ не искал себе проторенных путей.
В статье тринадцатилетней давности рассказывалось о том, что молодая пара, студент-медик и журналистка, довольны своим новым домом. "Здесь есть все: продуманность и надежность, близость к природе и к городу, наличие разветвленной транспортной сети". Эти слова якобы произнес Паси Таркиайнен.
Я снова посмотрел на снимок.
Что поразило меня в нем сильнее всего?
Тот факт, что моя Йоханна когда-то жила вместе с Паси Таркиайненом? Что она жила в Кивинокке, всего в паре километров от того места, где находится сейчас наш дом? Или то, что раньше я ничего не знал ни о том ни о другом факте.
Я встал, прошел в гостиную, открыл дверь и вышел на балкон. Мне нужно было посмотреть в сторону Кивинокки. Там, конечно, было темно, как и почти везде в наши дни. Кое-где горели костры, но в остальном мыс был полностью погружен во мрак, смутно можно было различить лишь угловатые контуры высоких черных зданий небоскребов.
Почему Йоханна никогда не рассказывала мне о Таркиайнене и о том месте в Кивинокке? Впрочем, почему она должна была мне об этом рассказывать? Когда мы познакомились с ней десять лет назад, а спустя полгода поженились, для нас обоих жизнь началась сначала. Поэтому зачем нам было заводить разговор о Паси Таркиайнене или о крошечном домике, в котором она с ним жила тринадцать лет назад?
С тех дней, когда она жила в Кивинокке, прошло много времени. Когда мы познакомились, она уже проживала в Хаканиеми в однокомнатной квартире с кухней. И это был ее дом в течение уже не менее полутора лет. Итак, осталось еще полтора года между временем написания статьи и ее переездом в Хаканиеми.
Что-то произошло, и произошло очень быстро. Может быть, в этом не было ничего особенного: просто закончилась юность. И все же обнаружение на месте преступлений Целителя ДНК Таркиайнена, а также исчезновение Йоханны наводили на другие мысли.