"Нелюдь" - кровавое повествование о врачах-монстрах, поставивших свою благородную профессию на службу человеконенавистническому бизнесу…
Дмитрий Петров
Нелюдь
"Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла…"
Псалом 22, ст. 4
Как хорошо раннее утро в Петербурге!
В пять часов начинается первое движение людей к станциям метро - это едет на заводы первая смена. Люди идут по одному, а вблизи станций собираются в стайки, в тоненькие ручейки. Потом, возле входных дверей людей становится все больше, поток их все гуще. Он проскальзывает в тяжелые стеклянные двери, мимо заспанного милиционера, устремляется к эскалатору.
Потом людей начинает становится все больше, но это уже после, часов около семи. Это появляются первые служащие. Их сразу можно отличить от рабочих, тех, что едут в пять-шесть часов утра на заводы. У этих лица гораздо свежее, одеты они чуть затейливее.
Это еще мелкие служащие - бухгалтеры, кассиры, инспектора… Им нужно успеть в свои конторы к половине девятого, а ехать придется издалека, из спальных районов.
Их начальство поедет позже - часам к десяти. Это уже совсем другая публика - галстуки на мужчинах, бритые подбородки, отглаженные воротнички старых сорочек. Женщины в этой партии тоже иные - глаза решительные, на лицах - смешанное выражение испуга и агрессивности… Тип женщины-начальника средней руки…
И только к полудню в метро появляется настоящая "публика" - праздные, красиво одетые люди с сумочками, с книжками в ярких переплетах. Они чувствуют себя вальяжно, им некуда спешить. Их очень много, это мужчины и женщины разных возрастов, а роднит их то, что все они никуда особенно не торопятся.
Запахи в вагоне метро тоже разные. В пять или в шесть утра пахнет потом и немытыми телами. От мужчин отдает перегаром со вчерашнего…
Потом запах исчезает вовсе - служащие ничем не пахнут. И только после полудня вас может вдруг обдать ароматом французских духов или туалетной воды, если рядом с вами мужчина.
Алексею в это утро пришлось ехать как раз на метро. Он опоздал к развозке и теперь ехал на метро сам, уже точно зная, что опоздал на работу и будет нагоняй.
Ему предстояла утомительная и скучная работа, может быть, поэтому он и проспал. Просто организм сопротивлялся подсознательно тому, чтобы вставать и целый день заниматься ерундой. Алексей точно знал, что с самого утра, стоит ему показаться в своем парке, как его посадят за руль и заставят поливать улицы…
А поливать улицы - это очень скучно. Жарко, однообразно, подкалымить тоже невозможно.
Конечно, кто-то должен это делать. Жара стояла который уже день, да не какая-то, а совершенно невозможная.
"Сумасшедший город, - говорили все вокруг. - Бывали и прежде жаркие дни, но чтобы жара держалась, не спадая, уже месяц - такого не бывало никогда".
И действительно, это было даже как-то странно. Все-таки северный город, хоть и лето, но не может же весь июнь температура быть как в Ташкенте… Где же такой знаменитый петербургский дождичек? Где он? Отчего такая жара?
Все пожимали плечами и сходились во мнении, что во всем виноваты нынешние ученые.
"Напакостили всюду, все засорили, загрязнили, теперь природа совсем с ума сошла", - говорили старые бабки, и нечего было им возразить. Не иначе, как все это ученые сделали…
"Улицы водой поливать - это же только перевод денег, - изо дня в день думал Алексей, медленно проезжая по улице и разбрызгивая воду из бака на раскаленный асфальтовый тротуар. - Испарится немедленно, и все… Солнце вон как шпарит…"
Противно делать бессмысленную работу, да еще если за нее мало платят. А кто же много заплатит за полив улиц? Государство еще никому много не заплатило. Не бывало еще такого…
Когда работаешь на грузовой машине, можно что-то заработать. Потому что всегда можно кому-то что-то подвезти частным образом. Глядишь, и калым будет. А на поливочной машине что подвезешь?
Едва Алексей вышел из метро и направился пешком к своему гаражу, как его окликнули. Радом с тротуаром стояла поливочная машина, и из нее выглядывал Степан - его напарник.
- Похмелье, что ли? - улыбаясь, спросил он, распахивая дверцу кабины. - Чего это ты, Леха, припозднился? Я уже с пустым баком обратно еду.
- Нормально, - проворчал Алексей, забираясь в кабину и захлопывая за собой дверцу. - Все нормально.
- Взбучку получишь, - сказал Степан, трогаясь в сторону гаража.
- Получу, - согласился Алексей равнодушно и добавил: - Ничего, не уволят. Кто им еще будет за сто тысяч работать? Сами что ли пойдут баранку крутить по жаре?
Улица перед ними была пустынной. Степан вел машину не спеша, торопиться не имело никакого смысла. Раньше приедешь, раньше тебя опять "зальют" и отправят обратно…
- Сейчас еще хорошо, - злобно и обреченно сказал Алексей. - Утром хоть машин и народу нету… А днем - просто пропади все пропадом. Свистопляска такая…
- Это верно, - согласился Степан и добавил: - Давай девушку подвезем. - Он указал заскорузлым пальцем на девушку, которая стояла на проезжей части, подняв руку.
- Слушай, да довези хоть меня до гаража, - взмолился Алексей. - Я ведь действительно опаздываю. Сам знаешь, а еще девушку какую-то хочешь везти…
Они оба посмотрели на девушку. Что-то привлекло их внимание. Впереди и сзади на улице не было никакого транспорта. Улица и днем-то бывала пустынной, а в этот ранний утренний час и вовсе пустовала. Прохожих тоже не было.
Девушка была одета в короткое красивое платье из пестрой шелковой материи. Одну руку она держала поднятой, а другую прижимала к лицу. Что-то неестественное было во всей ее позе. И то, что стояла она на краю проезжей части, а не на пустом тротуаре, и вся ее фигура…
- Что это с ней? - как бы размышляя сказал Степан и притормозил.
- Пьяная, наверное, - предположил Алексей лениво. Ему не хотелось останавливаться и терять драгоценное время. Он и так сильно опоздал, а теперь вот Степан вдруг заинтересовался этой девчонкой. Да мало ли что с ними случается? Напилась ночью, а теперь выползла на улицу из какого-нибудь притона. Хочет в свою общагу добраться. А глаза на свет Божий не смотрят. Вот она и прикрыла лицо рукой. Можно себе представить, что там за пьяная опухшая образина…
- Может, и пьяная, - согласился с предположением Степан, но все же высунулся из окна и крикнул:
- Эй, девушка, что с вами? Ехать надо?
Девушка не ответила, а только, не отнимая руку от лица, неуверенно шагнула вперед, к машине, на голос.
"Она же ничего так не видит, - подумал Алексей с раздражением. - Это же надо так напиваться в таком юном возрасте…"
На вид, судя по фигуре, девушка была совсем молодая - не больше двадцати лет. Талия у нее была тоненькая, стройная, светлые волосы рассыпались по плечам.
- Тебе куда? - опять крикнул Степан уже более нетерпеливо.
- Отвезите меня домой, - вдруг сказала девушка, и оба мужчины вздрогнули. Голос был девический, тонкий, но какой-то настолько отрешенный, что можно было бы назвать его замогильным. Просто такое сравнение не приходило в голову, потому что было яркое солнечное утро, и о могилах никто не вспоминал.
Шоферы переглянулись озадаченно. Оба почувствовали что-то неладное. Слишком уж странным был этот голос, шедший из-под руки, прикрывавшей лицо.
- А куда? - переспросил Степан. - Где твой дом-то? Далеко ехать?
- Я не знаю, - послышалось в ответ. - Отвезите меня домой, пожалуйста. - Девушка помолчала секунду или две, а потом вдруг повторила, как автомат, машинально: - Пожалуйста, отвезите меня домой. Прошу вас. Отвезите меня домой…
- Эк завелась, - крякнул Степан досадливо и взглянул на Алексея вопросительно, желая узнать, что думает напарник. Алексей на самом деле ощутил интерес к происходящему. Теперь он уже не так думал о выволочке в гараже за опоздание, как хотел понять, что же такое случилось с девушкой.
- Да где дом-то твой? - опять выкрикнул Степан. - Ты руку-то убери, что ты себе лицо закрываешь? Ты пьяная, что ли?
Голос у него был не злой, а просто нетерпеливый. Он хотел и девушке помочь и денег, может быть, заработать, и при этом в гараж не опоздать по возможности…
Девушка сделала еще шаг на его голос и споткнулась о выбоину на асфальте. Она вскрикнула и чуть не упала, взмахнув беспомощно руками.
В эту секунду оба водителя чуть не вскрикнули. Лицо девушки открылось, и оба они увидели, что на месте глаз девушки находятся два больших красных пятна…
Пятна были кроваво-красного цвета, в лунках запеклась кровь сгустками. А самое главное, не было видно самих глаз, совсем. Ни белков, ни зрачков. Как бы ни заплыли глаза у человека, все равно хоть маленькая щелочка да останется.
- Что это? - вскрикнул Алексей, подскакивая на своем сиденьи.
- Ну и дела, - протянул Степан, решительно открывая дверцу и вылезая из кабины. Алексей последовал его примеру, и вскоре они оба с двух сторон стояли возле девушки, которая уже успела оправиться от растерянности, когда чуть не упала, и опять закрыла лицо руками. На этот раз она стояла, закрыв ладонями глаза, и дрожала.
Алексей явственно ощутил, какой крупной дрожью дрожит ее хрупкое тело, когда нерешительно прикоснулся к локтю.
- Да что с вами, девушка? - спросил он.
Уже было понятно, что она не пьяная. Было ясно, что с ней произошло что-то неладное.
- Адрес-то скажете? Мы вас довезем, - предложил Степан еще раз. Он решил, что по такому случаю можно и опоздать на работу. Он еще не понимал, что произошло, но было понятно, что они столкнулись с чем-то страшным, с какой-то бедой…
- Фурштадтская улица, дом двадцать девять, - вдруг произнесла девушка, продолжая дрожать всем телом.
- Это ваш адрес? - допытывались мужики, и тогда она повторила номер дома и добавила еще квартиру. А после этого вновь завела свою мольбу о том, чтобы ее скорее отвезли домой.
- Ладно, - сказал решительно Степан, обращаясь к напарнику: - От нее все равно ничего не добьешься. Поехали, пусть тут стоит. - Не успел Алексей ничего ответить, как девушка вздрогнула, затряслась еще сильнее и неожиданно сказала безучастно:
- Я ничего не вижу… Я ничего не вижу. - Она отняла руки от лица, и шоферы отшатнулись как по команде. Глаз у девушки действительно не было. Только ярко-красные лунки на тех местах, где должны быть глаза…
Девушка так и стояла, опустив по швам руки и замерев, подставив свое лицо солнечным лучам.
Через несколько секунд первым пришел в себя Алексей и выдавил что-то про милицию и "Скорую помощь"…
- Нет, - вдруг ответила девушка. Голос ее задрожал. Он утратил свою безжизненность, и теперь в нем явно чувствовалась мольба, как и прежде, когда она просила отвезти ее.
- Домой, - повторила она, умоляя. - Домой… Фурштадтская, двадцать девять, квартира сто два.
- Ладно, - помотал головой Степан. - Надо отвезти. Давай, Леха, бери ее за другую руку, посадим в кабину.
- Втроем нельзя в кабине, - отозвался Алексей, - гаишники…
- Насрать, - коротко ответил Степан, и напарник кивнул. Действительно, насрать…
Они посадили девушку в кабину и тронулись. Теперь она сидела между ними, не шевелясь и ничего больше не говоря, опустив руки и не закрывая лицо. Водители молчали и боялись заглядывать в лицо своей пассажирке…
* * *
По утрам я отключаю телефон. Вернее, отключаю я его поздно ночью, специально для того, чтобы с утра мне не мешали звонками. По утрам я сплю. Крепко, и почти без сновидений.
Потому что работаю я по ночам.
Вы спросите меня, кто я такой… Почему работаю по ночам? Шахтер, доменщик, милиционер? Или, не дай Бог, рэкетир?
Нет, не то и не другое. И не третье тоже. Я врач. Тогда вы подумаете о том, что я работаю в больнице и у меня частые ночные дежурства. И вновь ошибетесь. Я частный врач, и мне не надо ходить ни в какую больницу на службу, тем более на ночную.
Отчего же я - частный врач - работаю по ночам? Отчего мне не спится? Ведь я сам хозяин своего времени…
Но это не так. Хозяева моего времени - мои клиенты. А они предпочитают ночное время для лечения. Почему? Потому что я - криминальный доктор, а не обычный.
Раньше я, точно, работал в больнице. Раньше все где-то работали, отсиживали положенное время за копеечную зарплату. Но это было уже давно. Так давно, что кажется неправдой.
Из больницы я уволился уже несколько лет назад и перешел на частную практику. Никогда государство не заплатит за труд положенную сумму. Всегда будет обманывать и недоплачивать. И львиную долю будет забирать себе, а тебе швырять жалкие крохи… Так было всегда, и, боюсь, будет впредь. Тоже всегда. Как писал в свое время Мандельштам:
И государства жесткая порфира
Как власяница грубая, бедна…
Бедна порфира нашего государства. Ох как бедна… Насколько жестка, настолько и бедна…
Ты будешь "пахать" на государство, а потом оно жестко швырнет тебе гроши, а все остальное, что ты заработал, бережливо положит в свою казну. И будет на эти заработанные тобой деньги вести какую-нибудь очередную бесконечную войну с каким-нибудь маленьким, но гордым народом. За твои кровные, между прочим… И тебя еще будет потом упрекать в непатриотичности.
Нет уж, спасибо. Я все это раскусил уже довольно давно и не согласен участвовать в этих игрищах. Из больницы я ушел, и постепенно у меня сложилась довольно многочисленная частная клиентура. И я зажил так, как следовало зажить давно всякому разумному человеку…
Профессия, тем более, у меня отменная. Я - дерматолог. Многие люди, сталкивавшиеся с этим, понимают, какое это золотое дно, если правильно поставить дело. Если не сидеть в казенной больничке, излечивая застарелый сифилис и гонорею у алкоголиков и бомжей, а лечить тех, кто действительно хочет поправиться.
Потому что алкашу это вообще не интересно. Сколько я их перевидел в больнице за первые годы, когда работал там по распределению после института! Зачем алкашу из коммуналки лечиться? Он и так помрет в свое время. Гораздо раньше, чем загнется от сифилиса… Просто помрет от водки и дешевых вин.
Они и лечиться толком не хотели. Зато теперь, стоило мне выйти на нужный уровень, я оказался крайне важным человеком. У меня появилась клиентура, которая очень озабочена своим здоровьем и готова платить за него настоящие деньги.
Их и лечить имеет смысл. Они выполняют предписания, они способны купить хорошие лекарства.
Одна беда - они любят приходить к доктору со своими проблемами ночью. Даже не знаю почему, но это факт. Есть такая категория людей - они не переносят света дня. Вся их жизнь проходит под покровом темноты. Под покровом ночи они делают свои делишки, и ночью же приходят к врачу.
Так что я сплю до двенадцати часов дня, или даже до часу. Встаю, занимаюсь своими делами, а больных начинаю принимать только после девятнадцати.
Основной наплыв бывает между десятью часами вечера и часом ночи.
Приезжают валютные проститутки, всякие юнцы, подцепившие заразу и умоляющие спасти их… Кого только у меня не бывает.
Так что спать я ложусь только под утро, ощущая приятную тяжесть своего кошелька.
Ибо платить по заслугам они умеют, и за мое мастерство им ничего не жалко. Вот, например, проститутка… Она чувствует, что очередной клиент ее заразил. Что ей остается делать? Заражать других и дальше? Это очень опасно. Во-первых, можно попасться за это в милицию. Есть такая статья - умышленное заражение венерическими болезнями… Пока ты просто проститутка, и никто не жалуется на то, что ты его заразила, тебе никто ничего не сделает. И никакой милиции можно не опасаться. А вот после заражения… Это уже совсем другой коленкор. Тогда тебя возьмут и торжественно, под барабанный бой посадят в тюрьму. И гордо отрапортуют наверх о том, что славно борются с "негативными проявлениями". Знаем мы их…
А может быть еще гораздо хуже. Ты заразишь какого-нибудь "крутого" человека. А он возьмет да и "пришьет" тебя… Так что нет - лучше быстро вылечиться. Но где? В диспансере тебя поставят на учет. Хотя и это не так уж страшно, если подумать. Но беда в том, что лечить там тебя будут неделю или две. А это уже серьезный простой для валютной проститутки. Она не может позволить себе двухнедельный незапланированный отпуск.
Тут-то она и бежит ко мне. Прибегает и говорит:
- Феликс, дорогой! Вот тебе сто или двести "баксов", только вылечи меня за один или два сеанса. Чтобы я к послезавтрашнему дню была в порядке…
Вот это хороший и благородный разговор. А поскольку делать я все это отлично умею, моя репутация растет не по дням, а по часам.
Думаете, я публикую где-нибудь свою рекламу? Ничего подобного. Так делают только глупые начинающие. Про меня просто известно всем и каждому, что это я умею делать хорошо и быстро. Это - самая лучшая реклама.
Или приезжает "крутой" мужчина. Машина у него вся импортная, блестящая, сам он - страхолюдный, бритый, с головы до ног облитый французским одеколоном. И кричит:
- Через неделю жена из заграницы возвращается, а я три дня назад что-то подхватил нехорошее. Нельзя ли мне это немедленно вылечить?
Вот тут ты его осматриваешь и ласково так говоришь:
- Да, и вправду, подцепили вы нечто… Триппер называется. Надо лечить. - И тогда он начинает плакать и говорит, что ему надо срочно. А срочно - это будет долларов триста. Смотря по толщине его физиономии…
Это вам не в диспансере алкоголиков бесплатно лечить. Хотя, конечно, и тут требуется кое-что вроде мастерства и профессионализма. Надо владеть методикой, знать препараты. Потому что ответственность большая. Не дай Бог я его полечу, а потом болезнь у него не пройдет. Тут у меня могут быть крупные неприятности.
Я занимаюсь этим делом уже почти четыре года. Через мои руки прошло много этой швали. Кого-то уже и нет - убили при разборках. Это у них обычное дело. Кто-то уехал на Запад, а кто-то - на Восток. На очень дальний восток, в сторону Магадана…
Сейчас все задаются вопросом - отчего это новые русские живут с таким шиком, так роскошествуют и не знают удержу? Я отлично знаю ответ на этот вопрос. Это все от того, что у них мало времени. Им надо жить сейчас, немедленно взять от жизни все. Побольше и подороже. Только хапнул - и сразу надо бежать что-то покупать, проматывать, сорить деньгами. Потому что очень скоро убьют или посадят. "Новый русский" живет хорошо, но недолго.
Есть у меня и постоянная клиентура. Они-то меня и рекомендуют своим знакомым. Знают, что я - могила.
К своим тридцати пяти годам я приобрел весьма респектабельную внешность и кое-какой капитал. Смешно говорить, конечно. Что мои капиталы в сравнении с капиталами моих клиентов…
Зато меня никто не убьет. Я всем нужен. Какой бы страшный бандит не обратился ко мне, я его не боюсь. Я - доктор, который его лечит.
Моя мама сначала очень боялась того, что я свяжусь с ужасными людьми и погибну. Она говорила:
- Феликс, не надо тебе этих шальных денег. Сиди лучше спокойно в своем диспансере. Там хоть денег поменьше, зато ты не на виду. А то неровен час, что-нибудь случится.