Особый склад ума - Джон Катценбах 7 стр.


Мартин опустился на стоявший неподалеку деревянный стул с высокой прямой спинкой и, открыв портфель, извлек из него все три папки. Он сердито посмотрел на Джеффри и бросил на стол перед ним одну из них.

- Над этим делом я в настоящее время работаю, - резко сказал он. - В позднее время девушка возвращалась домой от соседей, где присматривала за маленьким ребенком. Тело нашли спустя две недели.

- Продолжайте.

- Нет, погодите-ка. Теперь посмотрите на эту девчонку. - И он пододвинул к Джеффри вторую папку. - Не кажется ли вам что-то в ее внешности очень знакомым, а, профессор?

Джеффри вгляделся в лицо девушки. "С какой стати, - подумалось ему, - она может быть мне знакома?"

- Нет, - ответил он.

- Может, вам что-нибудь подскажет ее имя?

Агент тяжело дышал, будто пытаясь справиться с обуревавшим его сильным гневом. Он взял карандаш и написал на папке: "Марта Томас".

- Это вам о чем-нибудь говорит, профессор? Наводит на какую-то мысль? Семь лет назад. Тогда вы первый год работали в этом вашем достославном учреждении высшего образования. Теперь вспомнили?

Джеффри кивнул, ощутив где-то внутри себя холод одиночества:

- Да, теперь, когда вы назвали имя, я вспомнил. Она училась на первом курсе и посещала мой вводный курс. Одна из двухсот пятидесяти записавшихся. Осенне-зимний семестр. Посещала семинары две недели, а потом исчезла. А лекцию прослушала только одну. Не припомню, чтобы с тех пор когда-либо ее встречал. Разумеется, мы с ней никогда не разговаривали. Вот и все. Ее нашли тремя неделями позже в лесу неподалеку отсюда. Насколько я помню, она обожала кататься на велосипеде. Полиция сочла, что ее похитили во время очередной поездки. Арестов не производилось. Не помню даже, чтобы меня допрашивали.

- И вы не предложили свою помощь в расследовании, когда оказалась убитой ваша студентка?

- Предложил. Местная полиция от моего предложения вежливо отказалась. У меня тогда еще не было такой репутации, какая у меня есть сейчас. Материалов с места преступления мне никто не показывал. Я и не подозревал, что она стала жертвой серийного убийцы.

- И местные кретины об этом тоже не подумали, - с горькой иронией подхватил Мартин. - Девушку выпотрошили и положили на землю, словно некий связанный с религией символ, у нее отсутствовал палец, и… и все-таки до этих идиотов так и не дошло, с каким явлением они имеют дело.

- В наши дни убивают слишком много людей. Инспекторам убойного отдела самим приходится решать, какие дела есть смысл расследовать, а какие так навсегда и останутся "глухарями". Их как бы сортируют на перспективные и бесперспективные.

- Я это знаю, профессор. Однако это еще не значит, что они не идиоты.

Джеффри откинулся на спинку кресла:

- Итак, девушка, которая когда-то недели две числилась моей студенткой, убита в точности так же, как и девочка, смертью которой вы сейчас занимаетесь. Однако я все еще не понимаю, почему это требует моего участия в расследовании.

Агент Мартин бросил через стол третью папку, и та ударилась о правую руку Клейтона.

- Это дело старое, - медленно проговорил Мартин. - Настолько старое, что убийцы давно и след простыл. Очень давняя история, черт побери.

- Что вы хотите этим сказать?

- ФБР держит такие убийства на контроле и ведет их реестр, - продолжил Мартин. - В рамках так называемой "Программы изучения и анализа тяжких преступлений". Она позволяет сравнивать нераскрытые убийства по множеству разных параметров. Например, по положению тела. А также по отсутствию указательного пальца. Компьютер, в котором хранится информация по таким убийствам, вычленяет подобные вещи и группирует преступления в соответствии с заданными параметрами. Как вам такое? Разумеется, это, как правило, не слишком помогает фэбээровцам или кому-то еще, однако иногда получаются весьма интересные комбинации. Да вы и сами со всем этим прекрасно знакомы, не так ли, профессор?

- Конечно же я знаком с процессом идентификации серийных преступлений. Вы ведь знаете, что им пользуются уже два десятка лет.

Агент Мартин встал со стула и принялся мерить шагами комнату, после чего наконец снова сел, на сей раз в большое кожаное кресло, и оказался напротив Джеффри Клейтона, на другой стороне стола.

- Вот так я и докопался до них. А потом сопоставил. Это последнее, знаете, когда оно произошло? Больше двадцати пяти лет назад, черт возьми. Это ж чуть ли не в каменном веке, верно, профессор?

- Три убийства за четверть века, - это очень необычно для маньяка.

Агент откинулся на спинку кресла и пару секунд рассматривал потолок, после чего опустил взгляд и посмотрел на Клейтона.

- Знаете, профессор, - сказал он, - без всяких дураков, это третье преступление действительно очень интересно.

- Чем это?

- Тем, где и когда оно было совершено, а также тем, кого в связи с ним допрашивала полиция штата. Правда, этого типа тогда не арестовали. И все же он проходил в качестве одного из шести подозреваемых. Но и его имя, и данные, касающиеся его допроса, содержатся в документах, относящихся к другому преступлению, очень давнему. Конечно, раскопать их было чертовски трудно, и все-таки я их нашел.

- И что же в них такого интересного? - спросил Джеффри.

Агент Мартин начал было вставать, но в последний момент передумал. Вместо этого он уселся обратно в кресло и подался всем телом вперед, облокотившись на колени. Он стал похож на человека, который раскрыл тайный заговор. От гнева голос у него сел и стал тихим.

- Интересного? - переспросил он. - Ну так я вам скажу, чем это интересно, профессор. Тем, что тело той юной девушки было найдено в округе Мерсер, штат Нью-Джерси, совсем рядом с одним маленьким городком под названием Хоупвелл, примерно через трое суток после того, как вы, ваша мать и ваша маленькая сестра навсегда оттуда уехали… а также тем, что человек, которого полиция столь безрезультатно допрашивала через несколько дней после исчезновения жертвы, то есть через несколько дней после того, как вы с вашей семьей оттуда удрали, был ваш чертов отец.

Джеффри не знал, что ответить. Его бросило в жар, словно вокруг него в комнате вспыхнуло пламя. Во рту разом пересохло, голова закружилась. Он ухватился за стол, чтобы не упасть, и подумал: "Но ты ведь знал об этом, разве нет? Ты все это давно знал, все эти годы. Знал: однажды кто-то придет к тебе и скажет то, что ты только что услышал".

Ему вдруг показалось, что он не может дышать, словно эти слова душили его.

Агент Мартин видел все это и, прищурившись, не сводил глаз с человека, которого студенты прозвали Профессор Смерть.

- Итак, - проговорил он спокойно, - теперь мы готовы к тому, чтобы начать. Я же вам говорил, что у нас мало времени.

- Почему? - выдавил из себя Джеффри.

- Потому что менее двух суток назад на Западной территории пропала еще одна девушка. И вот в месте, в котором, как все полагают, жизнь просто не может быть иной, кроме как удобной и безопасной, сидят ее отец, мать, маленький братик и старшая сестра и тщетно пытаются понять то, что по всем правилам не поддается пониманию. Они хотят получить объяснение необъяснимого. Потому что случилось как раз то, что, как им говорили, никогда не может с ними случиться. - Агент Мартин нахмурился, словно от одной этой мысли ему стало тошно. - Вы, профессор, - проговорил он, - именно вы должны помочь мне найти вашего отца.

Глава 3
Неразумные вопросы

Джеффри Клейтон вздрогнул и вспыхнул, как от пощечины.

- Смешно, - ответил он быстро. - Вы спятили.

- Это я-то? - возразил агент Мартин. - По-вашему, я похож на сумасшедшего?

Джеффри медленно, глубоко вдохнул, задержал воздух и выдохнул с легким свистом.

- Мой отец… - начал он с расстановкой, пытаясь привести в порядок мысли, - мой отец умер больше двадцати лет назад. Он покончил с собой.

- М-да. Вы уверены?

- Конечно.

- Видели тело?

- Нет.

- Ездили на похороны?

- Нет.

- Читали полицейский отчет или заключение коронера?

- Нет.

- Так с какой стати вы уверены?

Джеффри покачал головой:

- Я говорю то, что мне сказали и что знаю. Что он умер. Рядом с нашим домом в Нью-Джерси. Но как и где - я в точности не помню. Да я никогда и не хотел знать никаких подробностей.

- Разумно, - спокойно сказал Мартин, насмешливо закатив глаза.

Он улыбнулся, но в улыбке его не было ни тени юмора. Джеффри открыл было рот, чтобы добавить что-то еще, но передумал.

Через несколько секунд Мартин, приподняв брови, сказал:

- Понятно. Вы не можете сказать ни где умер ваш отец, ни когда. Ни даже как он умер. Покончить с собой можно как угодно. Он застрелился? Повесился? Бросился под поезд? Прыгнул с моста? Оставил ли он предсмертную записку? Или видеозапись? А где завещание? Вы не в курсе? Но тем не менее вы уверены, что он умер, причем где-то, в каком-то неизвестном месте, не там, где жил. Откуда уверенность, господин профессор? - добавил он саркастически.

Вопрос повис в воздухе. Клейтон ответил не сразу:

- Все, что мне известно, я знаю от матери. Она сказала, что ей сообщили о самоубийстве и что причина ей неизвестна. Не припомню, чтобы я спрашивал, каким именно образом она об этом узнала. Как бы то ни было, у нее не было никакой причины обманывать меня или вводить в заблуждение. Об отце мы говорили редко, случаев о чем-то еще спросить у меня практически не было. Я просто жил дальше. Учился. Работал. Получал ученые степени. Отец не играл в моей жизни никакой роли. С тех самых пор, как я перестал быть маленьким ребенком. Я его не знал. И о нем знал немного. Отцом он мне был исключительно в силу биологического факта его отцовства. Нас ничто не связывало. Когда его не стало, в моей жизни ничего не изменилось. Его смерть меня не затронула. Словно бы я узнал об очень далеком от меня событии. Как на другом краю света. Он был для меня никто. Пустое место. Смутное воспоминание времен ушедшего детства. У меня даже фамилия другая.

Агент Мартин, несмотря на свои габариты, словно утонул в глубоком кожаном кресле. В этот момент он поерзал, устраиваясь поудобнее.

- Черт побери! - пробормотал он. - Тут прямо-таки можно жить. Еще и для кухни место останется. - Он бросил взгляд на Джеффри. - Все, что вы говорите, не имеет никакого отношения к истине, ведь так, профессор? - спросил он как бы невзначай.

Джеффри уставился на сидевшего напротив него полицейского, как геодезист, который, не веря своим инструментам и приборам, решил проверить все на глазок. Он вдруг понял, что воспринимает Мартина только как здоровенного полицейского и что пора бы взглянуть на него внимательнее. Он заметил, что шрамы Мартина на руках и на шее начинали багроветь, когда тот пытался сдерживать гнев, как сигнальные красные лампочки.

- Ладно, - тихо проговорил Мартин, продолжая разговор, - сойдемся на одном. Я верю, что ваша мать сказала, что он умер. Может даже, что покончил с собой. Возможно, это правда, что она так сказала. - Он кашлянул, словно из вежливости, но и в кашле у него было больше насмешки. - Но это и все, не так ли?

Джеффри покачал головой, отчего Мартин еще раз ухмыльнулся. Видимо, чем больше он злится, тем чаще улыбается.

- А ведь так всегда и бывает, не так ли, мистер эксперт по убийствам? Серийные убийцы так терзаются муками совести из-за гнусности своих убийств, что не в силах терпеть свое жалкое, гнусное существование и кончают с собой, заодно освобождая общество от неприятной, да и затратной необходимости их ловить и отдавать под суд. Верно, профессор? Такое бывает сплошь и рядом, или я ошибаюсь?

- Такое бывает, - резко ответил Джеффри, - но очень редко. Большинство серийных убийц, о которых нам известно, не знают, что такое муки совести. Напрочь. Не все, но большинство.

- Значит, у них должны быть другие причины для самоубийства, которые пусть очень редко, но бывают?

- Они привыкли к смерти. Им все равно, своя смерть или чужая, - они с ней свыклись.

Агент довольно кивнул, словно одобряя такой ответ на свой насмешливый вопрос.

- Но почему, - медленно проговорил Джеффри, - вы приехали сюда? Почему вам пришло в голову связать меня с этим человеком, который то ли совершил, то ли не совершил одно или несколько преступлений двадцать с лишним лет назад? Почему вы решили, что мой отец не только не умер, хотя он умер, вдруг ожил, да еще оказался убийцей?

Агент Мартин откинул голову на спинку кресла.

- Вопросы не такие уж неразумные, - сказал он.

- Я и сам не из числа неразумных людей.

- Думаю, вы все-таки из них, профессор. Вы удивительно неразумны. На редкость неразумны. Потрясающе и фантастически неразумны. Почти как я. Для вас это единственный способ выживать. Верно? Каждый ваш вздох в этом миленьком маленьком академическом мирке - это вздох неразумного человека, профессор. Потому что если бы вы были разумны, то не стали бы тем, кто вы есть. А стали бы тем человеком, который, как вы сами того боитесь, живет в вас. Как и я, не побоюсь еще раз это признать. Тем не менее я попытаюсь ответить на некоторые ваши вопросы.

Джеффри снова подумал, что нужно что-то сказать, нужно гневно отвергнуть все эти идиотские предположения, встать, уйти и закрыть за собой дверь. Но ничего этого он не сделал.

- Будьте любезны, - сказал он холодно.

Мартин наклонился, взял свою кожаную папку, порылся в бумагах и достал скрепленный скрепкой отчет. Полистал, нашел, что искал, достал из кармана пиджака очки в роговой оправе. Водрузив их на нос, он сперва поднял взгляд на профессора:

- Старят меня, верно? И слегка так облагораживают, а? - Он усмехнулся себе под нос, словно признавая их неуместность. - Вот расшифровка стенограммы допроса мистера Дж. П. Митчелла в полицейском участке штата Нью-Джерси. Вам знакомо это имя?

- Конечно. Так звали моего покойного отца.

Агент Мартин улыбнулся:

- Разумеется. Ну да ладно. Так, значит, сначала вся эта формальная мура: детектив объясняет, почему у Митчелла берут показания, называет день, время и место преступления… все очень мило, официально. Разъясняет права, записывает номер телефона, номер социального страхования, адрес и все такое, и ваш старик, похоже, ничего не скрывает…

- Может быть, ему нечего было скрывать?

Агент снова хмыкнул:

- Ну да, конечно… Ладно, дальше. Полицейский спрашивает насчет разных деталей, ваш старик все отрицает.

- Разумеется. Конец истории.

- Не совсем.

Мартин опять полистал отчет и наконец выудил из середины три страницы, которые протянул Джеффри. Клейтон сразу отметил, что номера страниц за девяносто. Он прикинул: две страницы в минуту, значит, отца к тому времени допрашивали уже около часа. Он пробежал глазами по строчкам. Расшифровка стенограммы явно была сделана с аудиозаписи без какой бы то ни было обработки - только вопросы и ответы, никаких описаний, никаких замечаний о поведении подозреваемого. Ему стало интересно, вставал ли полицейский? Ходил ли по кабинету, нависая над отцом, как хищная птица? Облизывал ли отец губы, вытирал ли пот со лба? Стучал ли полицейский по столу? Угрожал ли? Или был сдержан, холоден и задавал вопросы, попадая в десятку, словно всаживал иглы? И сидел ли отец, спокойно откинувшись на спинку стула, может, тихонько посмеивался и парировал каждый выпад, будто заправский фехтовальщик, наслаждаясь всей ситуацией тем больше, чем опаснее она становилась?

Джеффри представил себе тесный кабинет, может быть с одним плафоном под потолком. Маленький, почти пустой, с голыми стенами, с современной звукоизоляцией и струйкой сигаретного дыма над обыкновенным письменным столом. Два простых стула. Никаких наручников, потому что отец не арестован. На столе пишущая машинка. Детектив ровно барабанит по клавишам, лента медленно перематывается с барабана на барабан, словно терпеливо ждет признания, которого так и не будет.

Что еще? Зеркало на стене, которое на самом деле не зеркало, а смотровое окно, но отец не обращает на него внимания, хотя догадывается о его назначении.

Тут Джеффри вдруг остановился. "Откуда тебе знать, - сказал он себе, - как выглядел кабинет, как выглядел в тот далекий вечер отец, как он вел себя и как звучал его голос?"

Когда он принялся читать страницы допроса, то заметил, что у него дрожат руки. Первое, на что он обратил внимание в стенограмме, - это что нигде нет имени полицейского.

Вопрос: Мистер Митчелл, вы утверждаете, что в тот вечер, когда исчезла Эмили Эндрюс, вы находились дома вместе со своей семьей. Верно?

Ответ: Верно.

В: Могут ли ваши домашние это подтвердить?

О: Да, если вам удастся их найти.

В: Они больше с вами не живут?

О: Да. Жена от меня ушла.

В: Почему? И куда она с детьми уехала?

О: Куда они уехали, я не знаю. Что же касается причин ухода жены, то, полагаю, вам лучше спросить у моей жены. Это, конечно, непросто. Думаю, они уехали на север. Возможно, в Новую Англию. Она всегда любила холодный климат. Странно, вам не кажется?

В: Значит, никто из тех, с кем можно связаться, подтвердить ваше алиби не в состоянии?

О: Слово "алиби" в данном контексте приобретает особое значение, не так ли, детектив? Так сказать, скрытый смысл? Но я не понимаю, зачем мне нужно алиби. В нем нуждаются подозреваемые. А разве я подозреваемый, сэр? Поправьте меня, если я заблуждаюсь, но единственное, что, по-вашему, связывает меня и эту несчастную девушку, - это факт, что она училась в классе, в котором я преподаю историю. Что же касается вечера, о котором идет речь, то я провел его дома.

В: Свидетели видели, как она садилась в вашу машину.

О: Насколько я помню, тот вечер был дождливый и темный. Вы уверены, что это была моя машина? Лично я так не считаю. Но если бы и так, что плохого в том, чтобы подвезти свою ученицу в холодный ненастный вечер?

В: Так, значит, вы говорите, она все-таки села в вашу машину в тот вечер, когда ее последний раз видели живой?

О: Нет, я этого не говорю. Я говорю лишь, что не было бы ничего странного, если бы учитель подвез свою ученицу. Как в тот вечер, так и в любой другой.

В: Уход жены был для вас неожиданным?

О: Меняем тему, не так ли? Подобные вещи не случаются неожиданно, детектив. Мы давно отдалились друг от друга. Мы поссорились. Она уехала. Увы, такое случается. Может быть, мы с ней не подходим друг другу. Кто знает?

В: А дети?

Назад Дальше