Когда Андрей и Руслан шли на каток, Андрею казалось, что у него появился друг, начнётся новая, другая жизнь. Руслан ему нравился, самостоятельный парень, благородный и весёлый. И вот прискакала Муся, Руслан бросил Андрея. Никакой дружбы не будет, Андрей не пошёл на каток, он поплёлся за Мусей домой. Она говорила:
- Сегодня ветер, каток никуда не денется, зима только начинается.
- Я шёл с товарищем, - Андрей доедал рыбу, а Муся следила, чтобы он не подавился косточкой, - его зовут Руслан. Ты всё испортила.
- И Руслан никуда не денется, - твердила Муся, - он же учится с тобой в одном классе, верно? И ходит на продлёнку, верно?
- Верно, - проворчал Андрей и очистил мандарин.
А на другой день в классе началось:
- Муся! Муся!
И со всех сторон:
- Лови Мусю!
- Держи Мусю!
Налетел Андрей на Руслана - не позволит он насмехаться. И не друг этот Руслан, разве друзья насмехаются? Налетел, а Серёжа напал на Андрея. Тут Денис сверху на них на всех кинулся. Клубок! Куча мала! Девчонки тоже участвуют в веселье, как же без них. Они визжат дикими голосами. Звонок, а никто не слышит.
- Муся!
- Муся!
Андрей в самом низу, кто-то его за ногу тянет, кто-то носом по полу возит. Чья-то куртка трещит. Кого-то за волосы дёрнули. Куча мала. Кому-то весело, а кому-то несладко. Что - нарочно, что - нечаянно? Не поймёшь.
- Это ещё что за новости?
Мария Юрьевна.
Сразу все прыснули, как воробьи, в разные стороны, скорее по своим местам. Сегодня первый урок - немецкий. Все разлетелись, один Андрей посреди класса стоит, всклокоченный, брюки в мелу, куртка набок поехала.
- Андрей, что происходит? - Мария Юрьевна смотрит сердито. Ну как объяснить, что он не виноват? Пусть ябеды ябедничают.
- Сядь на место.
Он сел. Сейчас начнётся немецкий, и всё забудется. Но Мария Юрьевна сказала по-русски:
- Андрей, передай, пожалуйста, своей бабушке, чтобы она пришла в школу в среду к двум часам. Не забудь.
- А что я такого сделал? - Андрей сказал то, что всегда говорят в таких случаях. - Ничего я такого не сделал.
- Ничего ты такого не сделал, - отвечает Мария Юрьевна, - мы приглашаем твою бабушку выступить на сборе. Ведь она была на фронте, твоя бабушка?
- Была, - тихо говорит Андрей и ещё раз, громче: - Была. Она была связисткой. Только я не зову её бабушкой. - Андрей сам не знает, почему он всё это говорит, но ему очень важно сказать, пусть они смеются, пусть что хотят. И Руслан пусть никогда не подружится с ним, пусть, - Она не любит, чтобы её звали бабушкой. В юности, на войне, её звали Мусей. Для меня она Муся. А для чужих - Мария Всеволодовна. Вот так.
Мария Юрьевна внимательно посмотрела на Андрея, с уважением посмотрела. Или показалось? И ни один человек не засмеялся. Учительница заговорила по-немецки, начался урок.
На продлёнке Руслан подошёл к Андрею:
- Пошли сегодня на каток-то?
Неужели она уйдёт?
Новая вожатая Марина пришла к ним в класс и сказала, что в первое снежное воскресенье они, четвёртый "А" и четвёртый "Б", проведут лыжные соревнования в Сокольниках.
Все закричали "ура!": лыжные соревнования - это хорошо. Но тут начались дожди, хотя был декабрь. Валерка Сиволобов ещё тогда подумал, что Марина невезучая. Валерка и сам себя считал не очень везучим, поэтому ему сразу понравилась вожатая Марина.
Продлёнка к ней пристаёт:
- Когда будут соревнования?
- У меня лыжи новые!
- А у меня старые лучше твоих новых!
- А мы ждём, ждём, Марина!
- Обещали!
- Нечестно!
Это они нарочно. Ну разве от Марины зависит погода? Разве она виновата, что вместо снега идёт дождь, а вместо мороза - на улицах сырость?
Валерка Сиволобов с тех пор внимательно наблюдает за Мариной.
Вот к ней подошёл десятиклассник Апельсинкин. Высокий, метра два ростом, а Марина на него снизу вверх смотрит, но говорит взрослым тоном:
- Почему ты, Апельсинкин, не берёшь ответственность на себя? Взрослый парень, а с алгеброй несчастной разобраться не хочешь. А я не буду за тебя с Валентиной Вячеславовной договариваться. Ничего, ничего, сам выучишь, сам ответишь, сам исправишь отметку.
И длинный Апельсинкин бубнил виноватым голосом, как четвероклассник какой-нибудь.
Вот какая Марина.
Очень симпатичная. Сиволобов удивляется: все куда-то спешат и несутся, все кричат и стараются перекричать друг друга. А Марина ходит не спеша, говорит тихо, взгляд у неё мягкий. И кажется Валерке Сиволобову, что идёт Марина по лесной полянке, а не по школе. И ещё ему кажется, что вокруг неё шумит берёзовая роща, а не школьная обычная переменка.
Вот подходит Марина к Валерке и говорит:
- У меня к тебе просьба. У одного первоклассника крепление от лыжи отлетело. Сможешь ты, Валерий Сиволобов, эту аварию ликвидировать? Старшие ребята все на хоккей ушли, кто играть, кто болеть. А первоклассник, вполне славный человек, Стасик Щукин всхлипывает и не отходит от меня. Вдруг, говорит, завтра снег выпадет?
Валерке очень хочется показать Марине, какой он молодец-умелец. Он говорит небрежно:
- Пошли, прибью я это несчастное крепление. Пусть не ревёт.
Тут Денис откуда-то прискакал:
- Прибьёшь? Эх, Сиволобов! Их приклеивают, крепления-то!
Тут вся продлёнка прибежала - посмеяться все рады.
- Пришивают!
- Пристёгивают!
- Приклёпывают!
Остроумные нашлись.
Валерка отвернулся. Марина на каждого по очереди смотрит, но не сердится. Улыбнулась, потрепала Дениса по голове:
- Умный ты, Денис. И вы все молодцы. Пошли, Валерка. Лыжи у меня в пионерской комнате, инструмент у завхоза попросишь.
- Подумаешь, не так сказал. Приверну я это крепление. Что я, креплений, что ли, не привёртывал? - ворчит Валерка, а сам идёт за вожатой.
Но в том-то и дело, что не приворачивал он креплений ни разу. И вообще не очень-то умеет Валерка обращаться со всякими деревяшками, железками. Серый, тот умеет. И Денис всё, что надо, сделает. Его преподаватель труда всегда хвалит. А Валерку он не хвалит никогда, только вздыхает, когда Валерка берёт молоток и лупит мимо гвоздя. А один раз Валерка хотел отверстие в доске сделать, взял коловорот, стал от всей души крутить, да и продырявил доску насквозь, да ещё и в верстаке дыру прокрутил. Конечно, это получилось нечаянно. Учитель нисколько его не ругал. Он только сказал печально:
- Хорошая была дощечка, аккуратная.
Больше он ничего не сказал, только тяжело вздохнул.
Получалось, что разные приличные отметки по литературе, по истории и даже по математике - это ещё не всё. Нельзя уважающему себя человеку не уметь врезать замок, починить выключатель или просверлить аккуратную, беленькую, оструганную Денисом доску.
Когда Валерка пришёл к завхозу, Леонид Терентьевич сказал:
- Шурупы в ящике, отвёртка на полке. И ступай, ступай, у меня инвентаризация.
Он сдвинул большие очки со лба на нос и стал писать какую-то длинную бумагу.
Валерка поплёлся в пионерскую комнату.
"У одних хоккей, - думал он, - у других какая-то инвентаризация. А третьи хихикают к месту и не к месту". Получалось, что все, кто умеет держать в руках инструмент, очень заняты и, кроме Валерки Сиволобова, совершенно некому починить несчастную лыжу. Приспичило этому первокласснику - вдруг, видите ли, завтра снег выпадет? Да какой снег? Дождь идёт за окнами, серый и противный. Ещё и на Новый год дождь будет, и никаких лыж.
Если бы попросил кто-нибудь другой, Валерка бы отказался в ту же минуту. Но попросила Марина - его, а не Дениса, не Серого, не Зайчихина. Она обратилась к Валерке Сиволобову, и это не было случайностью - Марина верила в него, в Валерку. Считала его человеком умелым и толковым.
Из-за дверей пионерской комнаты Валерка услышал музыку. Марина за длинным столом что-то писала в толстую тетрадь. А в стороне сидел на стуле, не доставая ногами до пола, мальчишка с лыжей в руке. Это, конечно, и был тот самый первоклассник, "несчастный", как называл его про себя Валерка. Но первоклассник вовсе не похож на несчастного. Весёлый вихор на макушке, глаза смотрят лукаво и довольно нахально. "Пробивной", - почему-то подумал Валерка. Так его мама называет тех, кто умеет преодолевать разные препятствия на своём пути.
Марина кивнула Валерке и снова углубилась в тетрадь. Первоклассник сполз со стула и положил перед Валеркой лыжу свою несчастную. Вот она была действительно несчастная - крепление было вырвано из неё и болталось на одном шурупе.
- Во сумел! - Валерка вздохнул, как преподаватель труда. Он держал отвёртку и качал головой над несчастной лыжей. - Как тебя хоть звать-то?
- Стасик, - весело сообщил первоклассник и вприпрыжку выскочил из комнаты. А чего ему? Гулять, наверное, пошёл. На качелях качаться или кораблики по лужам пускать.
Валерка засучил рукава:
- Сейчас мы его приладим.
Вот они шурупы, вот они дырки старые в лыже - готовые отверстия от старых шурупов. Большого ума не надо - приложил Валерка крепление на прежнее место и стал в старые отверстия шурупы вворачивать. Они очень легко шли, магнитофон играл, Марина не вмешивалась: она Валерке доверяла, он всё сделает как надо, такой надёжный, умелый парень, Валерка Сиволобов. Легко идут шурупы в готовые дырки, одно удовольствие прикручивать. Очень приятной показалась Валерке эта лёгкость. Сейчас он всё за десять минут сделает, пустяковое дело, говорить не о чем. И Марина обрадуется: правильно выбрала человека. Наверное, замучил её Стасик своим нытьём.
"Ты, Валерка, молодец", - скажет Марина. "Пустяки", - ответит он, - тут и делать нечего. Раз-два - и готово".
А музыка играет, хорошая музыка. Но вот Марина встала и вышла вместе со своей тетрадью.
- Скоро приду, Валерка, - сказала она.
Тут как раз и музыка кончилась. Но Валерке и без музыки весело, хорошее настроение у Валерки Сиволобова. Последний шуруп привернул. Получай, первоклассник Стасик, свою лыжу.
- Ты что, Сиволобов, совсем?
Рядом стоит Денис. Опять он здесь, ну что за человек навязчивый! Голову набок склонил, цепкими своими глазами на Валеркину работу смотрит.
- Какой же балбес в старые дырки шурупы вгоняет? Разве будет держать такой шуруп?
- А что? - бормочет Валерка. - Хорошо идёт, легко.
- Эх ты, "хорошо идёт"! Легко идёт - легко и вылетит! Надо же додуматься - совсем уж! Дай-ка!
Он берёт у Валерки отвёртку, в минуту выкручивает шурупы эти несчастные, и один, и второй, и все до одного. А потом бежит к завхозу, приносит маленький коловорот, быстро делает новые отверстия, мелкие стружечки сыплются на пол из-под рук Дениса, он работает ловко, молча. В такие минуты Денис не болтает и не смеется - или работать, или дурака валять. Валерка рядом переступает с ноги на ногу, делать ему нечего, больше всего на свете не хотелось бы Валерке, чтобы его видела сейчас Марина.
- Вот и всё, теперь его никакой силой не оторвёшь, - говорит Денис, - на века приделано, с любых гор кататься можно. Учись, пока я жив. Отнеси-ка инструмент, подсобник.
Валерка вдруг разозлился, он, может быть, никогда в жизни так не обижался:
- Я тебе не подсобник. Хвальба!
Денис глаза раскрыл и смотрит на Валерку. Чего разозлился? Ничего особенного Денис не сказал, пошутил, и всё. Прямо уж и слова не скажи.
- Чего ты бесишься-то? Я тебе помог? Помог. А ты орёшь.
- Мог бы не помогать! Никто тебя не просил.
- Никто. А может, просили… - Тут Денис прикусил язык. - Вожатая сказала: "Пойди помоги Валере Сиволобову". Вот как она сказала.
Валерка подёргал крепление - привинчено крепко. Но насмешек Валерка не потерпит, ему, Валерке, всё равно, что Денис - первый парень на продлёнке. Так, во всяком случае, считает сам Денис: Катя Звездочётова - первая девочка, а он, Денис, - первый парень.
- Ладно тебе, раскричался, - мирно говорит Денис.
Тут возвращается в пионерскую комнату Марина, улыбается светлой улыбкой:
- Сделал? Вот спасибо, Валера Сиволобов. А ты, Денис, помог ему? Ну и молодцы.
И вдруг Денис сказал:
- Ничего я не помогал. Он сам. До свидания, Марина.
И Денис убежал, стукая по каждой ступеньке как-то особенно громко.
А Валерка ещё посидел у Марины в пионерской комнате, здесь хорошо сидеть. Играла музыка, в аквариуме плавали золотые рыбки. Марина клеила цветную шляпу для маскарада. Шляпа была зелёная в красный горох.
Тут Марина перестала водить кисточкой по шляпе, задумчиво посмотрела на Валерку и сказала:
- Мария Юрьевна, кажется, уходит из нашей школы. Её зовут вернуться в институт.
- Уходит? Марь Юрьна? А как же мы?
- Ну что значит - как же мы? Есть другие учителя. А у неё малышка подросла, её отдадут в ясли.
- Я не согласен. Раз она наша учительница, при чём здесь институт какой-то?
- Не кипятись, Сиволобов Валерий, - задумчиво сказала Марина, - не горячись. Всё в жизни бывает. Разлуки тоже надо уметь переживать. И знаешь что? Не расстраивайся.
- Вот ещё, - ответил Валерка и пошёл домой.
Назавтра вся продлёнка знала, что Мария Юрьевна после зимних каникул уйдёт от них. Совсем. И вся продлёнка грустила.
- Довели, - сказала Катя Звездочётова, - противные.
- С нами не сахар, конечно.
- А может, останется?
- А если попросить как следует?
- Давайте уговорим.
Тут пришла Мария Юрьевна.
- В чём дело? Почему народ взволнован?
Они смотрели на неё. Валерка Сиволобов даже удивился: "Знает, а спрашивает, как будто не знает". И сказал:
- Нечестно. Сами уходите, а мы остаёмся.
- Откуда ты знаешь, Сиволобов?
- Один человек сказал.
- Ничего ещё не решено. Я ещё подумаю, - сказала Мария Юрьевна. - Садитесь готовить уроки. А то нахватаете завтра двоек.
- Не решено? - Денис заглянул ей в глаза. - Честно?
- Да честно, честно. Уймитесь вы наконец. Как вы мне надоели.
Они смотрели на неё, на свою Марию Юрьевну. У неё лицо немного насмешливое, но доброе. Они привыкли к ней. Иногда она их ругает. Требует, чтобы они были интеллигентными людьми, а у них не получается. Но так хочется считать, что она их любит. Они же это чувствуют. Она к ним тоже привыкла и не уйдёт к своим студентам. "Подумаешь, студенты", - хмыкнул Валерка. А ещё он подумал: "Надо уметь переживать разлуки".
И как раз в это время вместо серого дождя за окном пошёл самый настоящий снег, он летел крупными хлопьями, бился о стекло, ложился на серый блестящий асфальт.
Сильный человек
Люда Обручева считает двадцать второе октября одним из плохих дней в своей жизни. В этот день мама купила пианино.
Сначала ничего плохого не было.
На огромной машине привезли чёрное блестящее пианино. Два грузчика осторожно стаскивали его на землю. Мама бегала около них и повторяла:
- Ребята, ребята, тише. Не мебель - музыкальный инструмент. Ребята, я прошу.
У мамы сбилась шапка, растрепались волосы. Она ничего не замечала.
- Прошу, ребята! Осторожнее.
- Из просьбы шубы не сошьёшь, - ответил мордастый.
Другой, немордастый, засмеялся. Люда узнала его - это был отчим Жени Соловьёвой, Люда уже видела его здесь, во дворе.
- Добавлю пятёрку, - пообещала мама.
- Десятку, - сказал мордастый.
- Не мебель же, - опять засмеялся отчим, - музыка. Это надо понимать.
Разговаривать и тем более смеяться им было, наверное, трудно: они в это время держали пианино на широких лямках и эти лямки крепко врезались в их плечи.
И всё-таки они оба смотрели на Людину всклокоченную маму с таким видом, что она быстро ответила:
- Хорошо, ребята, десятку добавлю.
- Другой разговор, хозяйка, - хихикнул отчим.
Люда подумала: "До чего противный".
Пианино сразу удобно встало в комнате, которую мама называла гостиной. Папа называл эту комнату зал. Люда называла её просто большой комнатой.
Пианино стояло теперь у той стены, где раньше был книжный шкаф. Шкаф пришлось подвинуть в угол.
Люде сначала нравилось, что у них пианино. Оно сдержанно блестело чёрным лаком, в нём отражался голубой абажур. Клавиши были ярко-белые, чёрные клавиши рядом с ними казались особенно чёрными.
Люда подошла познакомиться, как с человеком. Дотронулась до клавиши осторожно. Звук продержался некоторое время и замер. Пианино отозвалось вежливо и мягко. И можно было нажать другую клавишу - новый звук, праздничный, уверенный, поплыл по комнате и растаял. А если постукать вот по этим клавишам, как будто зайчик бегает. А если по тем - медведь идёт.
- Так мы играли ещё в детском саду, - сказала Люда.
- Инструмент - не игрушка, - ответила мама. - Завтра пойдём записываться в музыкальную школу.
Папа мечтательно промурлыкал:
- Научишься играть, Людмила, будешь исполнять, что захочешь.
- Полонез Огинского, - сказала мама.
- Да. - Папа согласился без энтузиазма, а потом повеселел: - Или "Цыганочку" - ведь и "Цыганочке" научат в музыкальной школе?
- Научат, - скучно ответила Люда.
Она уже почувствовала, что ничего хорошего из этого не получится. Хотя чувство было неопределённое - так, туман набежал и пропал. Люда Обручева не любит всякие туманы, она человек определённый и ясный. Купили пианино, - значит, надо на нём играть. А чтобы играть - надо учиться музыке. Всё ясно и понятно.
Когда Люда легла спать, она ещё некоторое время помечтала. Соберутся гости. Мама подаст пирог с зелёным луком и яйцами. Они будут хвалить пирог. Тётя Клава скажет:
"Когда в доме дружно - тесто это чувствует и хорошо подходит".
Тут тётя Клава многозначительно взглянет на своего мужа, дядю Серафимыча. А он заговорит о другом:
"Хорош пирог, ой хорош. Положи мне ещё. Худеть будем завтра".
Потом мама подаст варенье из брусники. И тётя Клава скажет: