- Но когда был обнаружен труп Карлы, туфель уже нигде не было? - заметила Амайя, читая отчет.
- Кто-то их забрал, - пояснил Хонан.
- И это был не убийца. Похоже на то, что он оставил их там, чтобы отметить это место, - произнес Монтес. Он ненадолго задумался и продолжал: - Впрочем, обе девочки учились в школе в Лекаросе и, хотя, вполне возможно, знали друг друга в лицо, вряд ли они общались: разный возраст, разные друзья… Карла Хуарте жила в районе Анчаборда. Саласар, ты его, наверное, знаешь. - Амайя кивнула. - А Айноа жила в поселке на окраине.
Монтес склонился над своими записями, и Амайя заметила какое-то маслянистое вещество, которое покрывало его волосы.
- Монтес, чем это ты намазал голову?
- Это бриллиантин, - ответил инспектор, проводя ладонью по затылку. - Мы можем продолжать?
- Конечно.
- Ну, пока у меня больше ничего нет. Что у вас?
- Мы побеседовали с парнем Карлы, - ответила Амайя, - и он нам рассказал много интересного. Например, то, что его девушке нравился жесткий секс с царапаньем, укусами и пощечинами. Это обстоятельство подтвердили и подруги Карлы, которым она любила во всех подробностях рассказывать о своих сексуальных похождениях. Это объясняет царапины и след от укуса у нее на груди. Парень повторил свое первоначальное заявление о том, что поведение девушки сильно изменилось под влиянием наркотиков, которые она приняла, и что ее буквально одолела паранойя. Это соответствует результатам токсикологической экспертизы. Он также сообщил нам, что Карла Хуарте регулярно сбривала лобковые волосы, что объясняет их отсутствие на месте преступления.
- Шеф, у нас есть фотографии трупа Карлы Хуарте на месте преступления.
Хонан разложил снимки на столе, и все столпились вокруг Амайи, чтобы на них посмотреть. Тело Карлы лежало на самом берегу, в поднявшейся после дождей воде. Ее нарядная одежда красного цвета и нижнее белье, тоже красное, были разрезаны от груди до паха. Шея так распухла, что полностью скрыла от взглядов бечевку, которой ее задушили. Вокруг одной голени виднелось что-то полупрозрачное, что поначалу показалось Амайе лоскутом кожи. Присмотревшись, она поняла, что смотрит на остатки трусиков.
- Она довольно неплохо сохранилась с учетом того, что тело пять дней пролежало под дождем, - заметил один из криминалистов. - Вне всякого сомнения, мы обязаны этим холодной погоде. Всю неделю температура не поднималась выше шести градусов даже днем, а ночью она и вовсе несколько раз опускалась ниже ноля.
- Обратите внимание на положение рук, - произнес Хонан. - Ладони развернуты вверх, как у Айнои Элизасу.
- Новый год Карла встречала в коротком красном платье на бретельках и белом пиджаке из ткани, имитирующей плюш, который так и не нашли, - прочитала Амайя. - Убийца рассек одежду от выреза до подола, развернув в стороны нижнее белье и платье. В лобковой зоне отсутствовал лоскут кожи неправильной формы и кусок плоти приблизительно десять на десять сантиметров.
- Если убийца положил на лобок Карлы одно из этих чачингорри, это объясняет, почему животные кусали ее только там.
- А почему они не кусали Айною? - спросил Монтес.
- Не успели, - ответил доктор Сан-Мартин, входя в зал. - Инспектор, приношу извинения за опоздание, - добавил он, усаживаясь за стол и обращаясь к Амайе.
- Остальные не в счет, - пробормотал Монтес.
- Животные обычно спускаются на водопой на рассвете. В отличие от первой девушки, малышка успела пролежать там каких-то пару часов. Я принес отчет о вскрытии и множество новостей. Обе девочки умерли совершенно одинаковым образом. Их задушили обрывком бечевки, который был затянут с необычайной силой. Ни одна, ни вторая не защищались. Одежда обеих была разрезана каким-то очень острым предметом, который оставил поверхностные порезы на коже груди и живота. Лобковые волосы Айнои были сбриты, по всей видимости, тем же острым предметом и разбросаны вокруг тела. На лобке убийца оставил сладкое пирожное.
- Чачингорри, - уточнила Амайя, - типичный для этих мест десерт.
- На теле Карлы Хуарте не было обнаружено никаких пирожных. Тем не менее, инспектор, как вы и предвидели, осмотрев еще раз ее одежду, мы обнаружили следы сахара и муки, подобных тем, из которых было изготовлено пирожное, найденное на теле Айнои Элизасу.
- Возможно, девушка ела пирожное на десерт, и крошки остались на одежде, - предположил Хонан.
- Во всяком случае, дома она этого не делала, - сообщил Монтес. - Я это выяснил.
- Этого недостаточно, чтобы объединить эти убийства в одно дело, - заявила Амайя, бросая на стол ручку.
- Я думаю, у нас есть то, что вам необходимо, инспектор, - снова заговорил Сан-Мартин, заговорщически подмигнув своему помощнику.
- Чего же вы ждете, доктор Сан-Мартин, - воскликнула Амайя, вставая со стула.
- Меня, - ответил, входя в зал, комиссар. - Прошу вас, не вставайте. Доктор Сан-Мартин, расскажите им то, что вы сообщили мне.
Помощник доктора приколол на доску график с различными цветными линиями и цифровыми шкалами, явно представляющий собой какой-то сравнительный анализ. Сан-Мартин поднялся из-за стола и заговорил уверенным голосом человека, привыкшего к категоричности и определенности.
- Проведенная нами экспертиза позволяет утверждать, что обрывки бечевки, посредством которых были совершены эти убийства, являются идентичными. Хотя это и не является решающим доказательством. Речь идет об упаковочной бечевке, широко используемой в сельском хозяйстве, на стройке и в оптовой торговле. Она производится в Испании и продается в магазинах хозтоваров и крупных магазинах типа "Сделай сам" вроде Аки или Лерой Мерлин. - После этих слов доктор сделал довольно театральную паузу, улыбнулся и продолжал, посмотрев вначале на комиссара, а затем на Амайю. - Совершенно определенным является то, что оба обрывка были отрезаны от одного рулона.
Доктор продемонстрировал собравшимся полицейским фотографии высокого разрешения, на которых были изображены два обрывка одного куска бечевки, идеально совпадающие в месте разреза. Амайя медленно села, не сводя глаз с фотографий.
- Мы имеем дело с серийным убийцей, - прошептала она.
Гул сдержанного оживления пробежал по залу. Но голоса, звучавшие все громче, мгновенно стихли, когда слово взял комиссар.
- Инспектор Саласар, я слышал, что вы из Элисондо. Это так?
- Да, сеньор, там живут все мои родственники.
- Я думаю, что знание местности и некоторые аспекты этого дела в сочетании с вашей подготовкой и опытом говорят за то, чтобы именно вы возглавили это расследование. Кроме того, нам могут очень пригодиться ваше обучение в Квантико и практика в ФБР. Похоже, мы столкнулись с серийным убийцей, а в Штатах вы очень серьезно работали с лучшими в этой области специалистами. Методы составления психологического профиля, прецеденты… Одним словом, вы теперь начальство. Вам будет оказана вся необходимая помощь как здесь, так и в Элисондо.
Комиссар попрощался с подчиненными кивком головы и вышел из зала.
- Поздравляю, шеф, - произнес Хонан, протягивая Амайе руку и улыбаясь до ушей.
- Примите мои поздравления, инспектор Саласар, - присоединился к нему Сан-Мартин.
От Амайи не ускользнуло недовольство на лице Монтеса, который молча смотрел на нее, пока остальные полицейские подходили к ней, чтобы поздравить ее с назначением. Она как могла уворачивалась от дружеских похлопываний по спине.
- Выезжаем в Элисондо завтра утром. Я хочу присутствовать на отпевании и похоронах Айнои Элизасу. Как вам уже известно, у меня там родственники, так что я останусь там. А вы, - продолжала она, обращаясь к своей группе, - можете ездить туда каждый день, пока будет идти расследование. Это всего пятьдесят километров, и дорога хорошая.
Прежде чем выйти из зала, Монтес подошел к Амайе и с нескрываемым раздражением в голосе произнес:
- У меня только один вопрос: мне теперь называть вас шефом?
- Фермин, это смешно, речь идет о временном назначении и…
- Не усердствуйте, шеф. Я услышал комиссара, и я в вашем полном распоряжении, - произнес Монтес, вскинул руку к виску, пародируя военное приветствие, и вышел из зала.
5
Она в задумчивости шла по улицам старой Памплоны, постепенно приближаясь к своему дому, старому, но хорошо отреставрированному зданию на улице Меркадерес. В тридцатые годы в нем находилась фабрика зонтиков, и на стене до сих пор сохранился рекламный щит фабрики зонтиков Изагирре: "Качество и престиж у вас в руках". Джеймс утверждал, что выбрал этот дом исключительно из-за просторной и хорошо освещенной мастерской, идеально подходившей на роль студии скульптора. Но Амайя знала, что ее муж приобрел этот дом, расположенный на пути гона быков, по той же причине, которая привела его в Памплону. Как и тысячи других североамериканцев, он испытывал необузданную страсть к Сан-Фермину, Хемингуэю и этому городу, страсть, которая казалась Амайе почти инфантильной и которая оживала в его груди каждый год, как только начинался праздник. К радости Амайи Джеймс не бегал от быков, но ежедневно проходил все восемьсот пятьдесят метров их пути, начиная от загонов Санто-Доминго, запоминая каждый поворот, каждое препятствие, каждый камень брусчатки до самой площади. Она обожала улыбку, появлявшуюся на его лице каждый год, когда приближалась фиеста. На свет божий извлекался чемодан с белой одеждой, и непременно приобретался очередной шарф, несмотря на то что у Джеймса скопилось не менее сотни этих шарфов. Когда она с ним познакомилась, он уже пару лет жил в Памплоне, в чудесной квартире в центре города и снимал студию возле самой ратуши. Когда они решили пожениться, Джеймс привел ее посмотреть на дом на улице Меркадерес, и он ей очень понравился, хотя и показался чересчур большим и дорогим. Это не составляло проблемы для Джеймса, который уже начинал обретать определенный авторитет в художественной среде, а кроме того, был родом из богатой семьи. Его родители владели фабрикой по изготовлению спецодежды, производимой по передовым технологиям. Они купили дом. Джеймс в бывшей мастерской оборудовал студию. Они решили завести детей, как только Амайя станет инспектором отдела по расследованию убийств.
Прошло четыре года. Амайя неуклонно продвигалась по службе. Каждый год наступал Сан-Фермин. С каждым годом Джеймс приобретал все больший вес в мире искусства. Но дети не появлялись. Амайя инстинктивно прижала руку к животу. В этом жесте была одновременно попытка защититься и страстное неудовлетворенное желание. Она ускорила шаги, обогнав группу румынских иммигрантов, которые что-то оживленно обсуждали на улице, и улыбнулась, заметив, что в мастерской Джеймса горит свет. Она посмотрела на часы. Была уже почти половина одиннадцатого, а он все еще работал. Отперев дверь, она положила ключи на старинный столик и направилась в мастерскую по коридору, в прошлом представлявшему собой главный вход в дом. Его пол до сих пор был вымощен закругленными каменными плитами, среди которых виднелась крышка люка, ведущего в подземный ход. В старину он использовался для хранения вина или масла. Джеймс обмывал какую-то фигуру из серого мрамора в наполненной мыльной водой раковине. При виде жены он улыбнулся.
- Мне нужна одна минута, чтобы вытащить эту жабу из воды, и я присоединюсь к тебе.
Положив фигуру на решетку, он накрыл ее холстом и вытер руки белым поварским фартуком, в котором обычно работал.
- Как себя чувствует моя любовь? Устала?
Он обхватил ее обеими руками, и она затрепетала, как с ней случалось всегда, когда он ее обнимал. Прежде чем ответить, она прижалась лицом к его свитеру и вдохнула запах его кожи.
- Нет, я не устала, но день выдался на редкость странный.
Он отклонился достаточно для того, чтобы посмотреть ей в лицо.
- Рассказывай.
- Понимаешь, мы продолжаем заниматься убийством девочки из моего городка. И выходило так, что у этого случая очень много общего с другим преступлением, совершенным месяц назад и тоже в Элисондо. Сегодня мы установили, что эти два убийства связаны между собой.
- Что значит связаны?
- Похоже, их совершил один и тот же человек.
- О, господи! Это означает, что по улицам ходит чудовище, которое убивает девушек?
- Почти девочек, Джеймс. И дело в том, что комиссар поручил мне возглавить это расследование.
- Поздравляю, инспектор, - произнес Джеймс, целуя ее.
- Не всех это обрадовало. Монтесу это даже очень не понравилось. Мне показалось, что он разозлился.
- Не обращай внимания. Ты же знаешь Фермина. Он хороший парень, просто у него в жизни сейчас трудный период. Это пройдет, ты ему нравишься.
- Не знаю…
- Зато я знаю. Определенно нравишься. Можешь мне поверить. Ты голодна?
- А ты что-то приготовил?
- Ну, конечно. Шеф-повар Уэксфорд приготовил фирменное блюдо.
- Сгораю от желания его попробовать. Что это? - рассмеявшись, поинтересовалась Амайя.
- Как это "что это"? Как тебе не стыдно! Спагетти с грибами и бутылка розового чивите.
- Открывай вино, а я быстро приму душ.
Она поцеловала мужа и отправилась в ванную комнату. Уже стоя в душе, она закрыла глаза и замерла на несколько секунд, подставив лицо под струи воды. Потом она прижалась ладонями и лбом к кафельной плитке стены, по сравнению с горячей водой показавшейся ей ледяной, принимая водный поток шеей и спиной. За день произошло так много событий, что у нее не было времени оценить возможные последствия этого дела для ее карьеры и ее ближайшего будущего. Она ощутила, что ее обволакивает поток холодного воздуха. Это в ванную вошел Джеймс. Она не пошевелилась, наслаждаясь горячей водой, которая как будто уносила с собой в водосток все связные мысли. Джеймс остановился у нее за спиной и очень медленно поцеловал ее в плечо. Амайя наклонила голову набок и подставила ему шею движением, всегда напоминавшим ей старые фильмы о Дракуле, в которых наивные девственницы, отдаваясь вампиру, открывали шею до самого плеча и прикрывали глаза в ожидании нечеловеческого наслаждения. Джеймс поцеловал ее шею и прижался к ней всем телом. Она обернулась к нему, ища губами его рот. Прикосновения к губам Джеймса оказалось достаточно, впрочем, как всегда, чтобы все мысли, не имеющие к нему отношения, отправились в самый дальний уголок ее сознания. Она медленно провела ладонями по телу мужа, наслаждаясь его гладкой кожей и твердыми мышцами и позволяя ему себя целовать, что он и делал с огромным удовольствием.
- Я тебя люблю, - прошептал Джеймс ей на ухо.
- Я тебя люблю, - повторила она.
И улыбнулась при мысли, что это действительно так, что она любит его больше всего на свете и что она счастлива ощущать его у себя между ног и в себе и заниматься с ним любовью. Когда они закончили, то улыбка еще несколько часов не сходила у нее с лица, как будто мгновение, проведенное с Джеймсом, было способно изгнать все зло мира.
Амайя думала о том, что только он способен по-настоящему заставить ее почувствовать себя женщиной. Ее профессия постоянно отодвигала ее женскую сущность на второй план, вынуждая сосредотачиваться только на том, чтобы быть хорошим полицейским. Но и вне работы ее высокий рост и худое жилистое тело в сочетании со строгой одеждой, которую она обычно носила, заставляли ее остро ощущать недостаток женственности, особенно в присутствии других женщин, прежде всего жен друзей Джеймса. Почти все они были невысокими и миниатюрными, с маленькими и мягкими ручками, которые никогда не прикасались к трупу. Амайя не носила украшений, не считая обручального кольца и крошечных сережек, которые Джеймсу казались детскими. Длинные светлые волосы она всегда заплетала в косу. Скудный макияж довершал ее строгий, обожаемый Джеймсом, мужской стиль. Кроме того, Амайя знала, что ее твердого голоса и уверенного жеста было вполне достаточно, чтобы заставить замолчать этих сплетниц, когда они делали злобные намеки на ее никак не наступающее материнство. Материнство, о котором она так тосковала.