– Мам, а дядя Лёша будет с нами всегда?
Мама помолчала. Потом спросила:
– А как бы ты хотела?
– Чтобы всегда. Он теперь твой муж?
– Да, – улыбнулась мама.
– Значит, он должен быть моим папой?
Мама опять помолчала. Юлька видела, что ей почему-то трудно ответить. Тогда она ей помогла:
– Я должна называть его папой?
Мама положила Юльке ладонь на голову. Ладонь была лёгкой и горячей.
– Конечно, – сказала она, – конечно, дядя Лёша всегда будет с нами и он тебе как папа, потому что любит тебя и меня. И ты можешь называть его папой, если хочешь.
Юлька осторожно вынырнула из-под маминой руки.
– Я тоже вас люблю. Но лучше я буду звать его дядей Лёшей. Чтобы не путаться.
Скоро папа перестал приходить совсем. Только звонил иногда и присылал подарки в день рождения и на Новый год.
Когда Юлька училась в шестом классе, у неё появилась сестрёнка Настя, а когда перешла в седьмой, физкультуру у них стал вести Георгий Георгиевич Вершинин. Жорка.
На первом уроке он внимательно посмотрел на Юльку. Юлька опять почувствовала себя гусеницей, настолько ничтожной, что раздавишь – не заметишь. Но после урока Жора подошёл к ней и сказал:
– Привет. Как дела?
Юлька робко ответила, что хорошо.
– Вот и славно! – бодро откликнулся Жора.
С этого дня они не то чтобы подружились, но Жора всё-таки выделял её из толпы учащихся, перекидывался парой фраз, а один раз даже взял её и Митьку в поход со своими друзьями-однокурсниками. И сказал потом, что Юлька молодец и "наш человек".
С того похода Юлька и с Митькой подружилась по-настоящему. Она даже знала, что он влюблён в свою одноклассницу Марину. А тут эта Лапочка со своими вечеринками! Юлька училась с Алисой с первого класса и прекрасно знала: если Лапочка чего-то захочет, то обязательно своего добьётся. А Митя, если честно, такой… м-мм… податливый.
– В общем, вот что я тебе скажу: если ты не поедешь к Лапочке – это будет самая большая твоя глупость. Она тебя со свету сживёт, – сказала Анюта.
Юльке на минуту стало страшно, но она тут же тряхнула головой:
– А, наплевать! Я живучая!
Ни Юлька, ни Анюта так и не сказали друг другу ни про аутсайдеров, ни про библиотеку.
Глава восьмая
Никогда не забуду
Пока между Анютой и Юлькой росло отчуждение, пока Лапочка разрабатывала план захвата сердца Вершинина и читала рецепты суши, Артём со своим лучшим другом Володькой Ивановым спорили на кухне у Листовских.
– Детский сад какой-то, – бурчал Володька. – Всё равно никто не придёт.
– Придёт. Вот увидишь придёт. Хоть кто-нибудь всё равно придёт.
– Да зачем тебе это надо-то? Поход какой-то… ещё Корочкины проповеди слушать… нет, ну правда!
– А Лапочкины закидоны тебе слушать больше нравится? Она вчера мне по телефону как давай мозги промывать, меня чуть не стошнило в трубку. А целый день её терпеть? Лучше уж Корочку. Хотя она с нами не пойдёт, она же сказала: либо весь класс, либо никак.
– А одних нас так и отпустили, как же! Меня родоки в жизни без взрослых не отпустят, ты же знаешь!
– А кто узнает, что мы одни?
Володька ушёл от Артёма со стойким чувством, что лучший друг что-то от него скрывает.
Воскресное утро было тихим, солнечным, всё в синеве и золоте.
А Юлька стояла у фонтана в тоске и тревоге. Уже 8 утра, а она одна. Неужели она такая дура, что одна притащилась сюда? Накануне от Листовского пришло сообщение: "Если идёшь в лес, то завтра в 8 утра у фонтана в парке".
8 утра. Юлька у фонтана в парке. Томится уже полчаса. Сначала было ясно, что она просто рано пришла. Потом ей начало казаться, что она перепутала день, время или место. Потом она вспомнила, что она аутсайдер, и поняла, что это злой, жестокий розыгрыш, никто не придет, все уже на остановке "Университет", собираются на дачу к Лапочке. А потом пришёл Листовский.
Он небрежно бросил рюкзак рядом с Юлькиным. Улыбнулся. Земля медленно начала уходить у Юльки из-под ног.
– Ты одна? Вот сурки, дрыхнут ещё, опять все опоздают!
Он тут же достал телефон и стал звонить: Иванову, Дёминым, Портнягину…
Юлька чувствовала себя космонавтом в скафандре: вроде всё видит, но ничего не слышит. Вот Листовский. И вот она. И они пойдут в лес. Они пойдут, даже если никто больше не придёт. Вдвоём. "Я никогда на это не решусь, – поняла Юлька, – никогда, никогда, никогда!"
Прибежал запыхавшийся Максик Гуревич. В другой день Юлька удивилась бы, что он не на остановке "Университет", но сегодня она в скафандре и даже не заметила, как Максик прошёлся глазами по ней и Листовскому и глаза были то ли злые, то ли обиженные.
Пришёл Володька, невыспавшийся, сердитый. Пришли Портнягин и Тарас Сега, близнецы Миша и Лёша Дёмины, и даже Ганеев. Все они останавливались от Юльки чуть в стороне. Вроде бы и не заметно, а чувствуется. "Неужели никто из девчонок не придёт? Как я одна среди пацанов пойду?" Юльке было то холодно, то жарко. Никогда в жизни она ещё не была одна "в мужском обществе", это было странно, непривычно, она чувствовала себя неуклюжей и глупой. И больше всего ей хотелось развернуться и уйти домой. Но это было бы ещё глупее.
– Ну что? – сказал Листовский, посмотрев на часы. – Контрольные полчаса прошли. Пойдёмте.
Мальчишки стали вскидывать рюкзаки на плечи, поправлять лямки, Юльке ничего другого не оставалось, как тоже вскинуть рюкзак и топать за одноклассниками. Никто, кажется, на неё и внимания не обратил.
Шли запутанными улочками, потом мимо огородов, полей, мальчишки говорили, что идут на "своё место", оглядывались на Юльку, когда она отставала, а Максик Гуревич подбегал, тянул: "Вай, Озарёнок!" – цокал языком, и каждый раз Юльке делалось не по себе.
Одно время он шёл рядом с Юлькой особенно долго и вдруг спросил своим ломким голосом:
– Юль, а Юль, а тебе кто из мальчиков нравится? – вопрос был совершенно издевательским. – Нет, ну правда, ну скажи! Я серьёзно спрашиваю! Ведь нравится?
– Отстань, Максик, – попросила его по-человечески Юлька. Ссориться совсем не хотелось.
– Да ладно, скажи! А он в нашей школе учится? А в классе каком? Может, даже в нашем? Вау, Юлидзе, колись, а? Ну кто тебе нравится, серьёзно?
– Да ты, ты, Максик, без ума от тебя!
Максик взвизгнул:
– Вай! Все слышали? Тёма, слышал? Я ей нравлюсь!
– Макс, ну чего ты опять выделываешься? – добродушно отозвался Артём.
Но Максик на него внимания не обратил, а Юльке отвесил клоунский поклон. Она еле сдержалась, чтобы не треснуть его.
Они перешли ручей и стали забираться в гору. У Юльки сильные ноги, крепкие, дядя Лёша приучил её подолгу ходить, и сейчас на подъёме она обогнала всех мальчишек. Только Тёмина спина маячила впереди. Юлька хотела и его перегнать, но передумала. Зато, когда гора кончилась, он подал ей руку, и долго-долго они стояли вдвоём на вершине, смотрели на реку внизу и разбегающиеся в полях тропинки, на склон горы с ползущими одноклассниками, на лес, где пряталось мальчишеское "своё место".
– Почему ты к Лапочке не поехала? – спросил вдруг Артём.
Юлька растерялась, пожала плечами. Потом спросила:
– А ты?
– Да ну… Пока погода стоит, лучше в лес. Я же сразу сказал, что не поеду.
Юлька этого не помнила, но всё равно была ему благодарна. За эту гору, за реку внизу и поля, за то, что они стоят сейчас рядом, одни, будто они вместе, будто дружат.
– Ну вы даёте, скалолазы, понимаешь… Ты где, Озарёнок, так лазить научилась? – пропыхтел Володька Иванов, становясь рядом с Тёмой и сбрасывая рюкзак.
Юлька рассмеялась. Она была сейчас лёгкой и звенящей, и всё вокруг летело и звенело. И даже Максик Гуревич ей больше не страшен!
Шли через лес и собирали маленькие упругие рыжики. Артём с Володькой убежали вперёд, о чём-то совещались. Сосны стояли вокруг молчаливые, а когда расступились, Юлька увидела их "своё место".
Каменными уступами уходила вниз земля, сосны спускались вместе с ней, и, стоя на вершине, их можно было потрепать по макушкам. Внизу журчал ручей, окружённый зарослями ольхи, с рыжими островами опавших листьев по берегам.
Юлька стояла, замерев на краю обрыва. Мимо неё проходили мальчишки, а она всё не могла оторвать взгляда – так красиво было кругом.
– Вай, высоты боимся, дочь гор?
– Отвали, Гуревич, – мягко послала его Юлька и стала спускаться.
Сразу видно, мальчишки ходят сюда часто. Достали из тайника под камнем сухие газеты и две железные кружки. Оттого, что ей так доверяют, у Юльки пели даже коленки. Ребята быстро набрали дров, развели костёр. Юлька чистила картошку, Тарас Сега – грибы, Дёмины пошли к ручью за водой. Листовский как-то незаметно руководил процессом. Было видно, что он здесь лидер, без обсуждений. Пока девчонки выясняли отношения и ругались, у мальчишек сложилась дружная компания, со своими местами, правилами, секретами. И Юльке очень-очень захотелось быть в этой компании своей!
– Юлечка, а Юлечка, а вот скажи: тебе с нами в лесу не страшно?
Юлька сидела под огромным камнем, чистила картошку, стараясь срезать кожуру потоньше и подлиннее, как мама учила, а Максик сидел на камне верхом и приставал к ней с глупыми вопросами.
– Юлечка, а? Не страшно?
– А должно быть?
– Ну а как же? Одна с парнями в лесу… Не боишься?
– Не боюсь.
– А зря! А если завтра в классе узнают, что ты с нами ходила? Очередной бойкот, как пить дать, Юлидзе.
Юлька вскинула голову, долго смотрела на Максика. Она бы запустила в него чем-нибудь, но тут появился Артём, что-то сказал Максику так тихо, что Юлька не услышала, и Максик, отвесив Листовскому поклон, пропел:
– Понял, заткнулся, упал, уполз – и исчез за камнем.
– Благодарю вас, сэр, – насмешливо сказала Юлька. – Вы меня спасли.
– Нет, это я Максика спас, – рассмеялся Артём. – У тебя было такое лицо, что появись я на минуту позже, то нашёл бы только его хладный труп.
Скоро забулькал в Володькином котелке грибной суп, а потом чай. Мальчишки были весёлые, спокойные, взрослые.
"Почему мы всегда их так презираем и смеёмся над ними? – недоумевала Юлька. – Детсадовцами зовём… а они вон какие…" Она не могла объяснить, какие именно, но сейчас одноклассники ей нравились гораздо больше, чем в школе: и отличник-насмешник Володька Иванов; и похожие как две капли воды близнецы Дёмины, Лёша и Миша, оба смуглые, кудрявые, смешливые; и спокойный рассудительный Тарас, и химик-экспериментатор Портнягин, и даже Женька Ганеев. Оказалось, например, что он здорово умеет заваривать чай из лесных трав. Максик, конечно, доставал Юльку и здесь, но Артём сделал ему пару замечаний, и он заткнулся.
День длился и длился, будто это был самый длинный день в году, а не 5 октября. Пекли картошку в углях и сосиски на палочках, пели песни под гитару (Юлька и не знала, что Лёшка Дёмин на гитаре играет), фотографировались, кидались шишками, и оказалось, что Женька самый меткий. Потом Володька предложил играть в "казаки-разбойники". Портнягин фыркнул:
– Детский сад! Ты вместо Корочки, что ли, сегодня?
Но они поскучали ещё с полчаса и решили всё-таки сыграть.
– Да нормальная игра, – сказал Листовский. – Ну и пусть детская, зато побегаем.
Они разбились на две команды, и Юлька с Артёмом оказались в одной, таким уж счастливым был день. Когда убегали и прятались, Юлька всё время чувствовала, что Артём где-то здесь, где-то рядом. Близко.
И вот её загнали близнецы Дёмины, и, уходя от погони, она спряталась в жёлтом глиняном овраге у ручья. Дёмины не заметили её, пробежали мимо. И почти тут же, откуда-то сверху, свалился к Юлькиным ногам Листовский.
– Тихо, – выдохнул он шёпотом. – Ты чего здесь?
– От Дёминых убегала, – тоже прошептала Юлька.
– Ага, и я… – Артём улыбнулся Юльке прямо в глаза. – Не знаешь, кого-нибудь из наших уже поймали?
– Ганеева и Портнягина.
– То есть только нас не поймали? Ничего себе… Как выбираться будем?
Юлька плечами пожала:
– Подождём ещё и будем.
Они опять друг на друга посмотрели. У Артёма взмокла чёлка, капельки пота блестели над верхней губой, он часто дышал, и Юлька будто слышала, как громко бьётся его сердце. Они смотрели то друг на друга, то вверх, туда, где была погоня, и было так жутко и весело, что их могут поймать, но пока не поймали, и они сидят здесь, в своём убежище, только вдвоём.
– Прикольная игра "казаки-разбойники", да? – сказал Артём.
– Ага, – отозвалась Юлька и улыбнулась. Разговор почему-то было трудно поддерживать. – А вы… часто сюда приходите, да?
– Ну… не то чтобы очень… летом через выходные, где-то раза два в месяц, а сейчас, конечно, так часто не получается.
– Здорово, – выдохнула Юлька.
– Это место Володька нашёл, давно ещё… Юль, а помнишь, ты во втором классе с Лапочкой поссорилась и у вас война была?
– Помню, – улыбнулась Юлька.
– Помнишь ещё, все на две армии разделились, шифры придумывали всякие? Помнишь, мы штаб искали?
– Помню. Мы ещё в парке играли, в детском городке.
– Ну да! – засмеялся Артём. – Ты нас тренировала: поднимала по команде, пять кругов вокруг парка бегать заставляла…
– Да ладно, бегали же, – Юлька почему-то смутилась.
– Ага, нам нравилось. Вот Володька тогда это место и нашёл. Он хотел, чтобы у нашей армии настоящий штаб был, ну такое тайное место, чтобы никто не знал. И мы с ним все окраины облазили, а потом вообще в лес забрались. И нашли это место. Ну, вернее, он с мамой за ягодами ходил и увидел, а потом меня привёл. Правда здесь хорошо?
– Очень! – с чувством сказала Юлька.
– Мы хотели здесь наш штаб сделать, а вы с Лапочкой уже помирились…
Юльке отчего-то стыдно стало, будто она предала свою армию, своих мальчишек, будто пообещала им что-то и не сделала. А они ждали и верили в неё.
– Тём, я… понимаешь… – но она не знала, что сказать.
Вдруг он быстро наклонился и поцеловал её куда-то в шею. Юлька вздрогнула и замерла. Что-то большое и сильное оглушило её, и сквозь глухоту она почувствовала, как сердце её дрожит и мечется, как оно растёт, как ему тесно, оно рвёт грудную клетку, и вот – вырвалось, рванулось и остановилось где-то там, в высоком синем небе. Оно, Юлькино сердце, стало тягучим, жидким, расползалось над ними. Большое, как само небо.
– Тё-ё-о-ома-а-аа! Юлька-аа-аа! Ну хватит! Выходите! Конец игре! Вы выиграли!
Артём, не глядя на Юльку, бросился на Володькин крик. Она посидела с минуту, отдышалась и тоже вышла из укрытия.
Все уже собрались у костра, поставили котелок для чая. Костёр развели большой, жаркий. Всё вокруг стало рыжим от предзакатного солнца, будто выплеснули огненную краску на стволы сосен, на камни, на Юлькины волосы, на руки Артёма. Юлька и Артём сидели рядом. Между ними можно было сесть ещё одному человеку, но никто почему-то не садился. Артём вертел в руках свою зажигалку, потом положил на бревно, чтобы подбросить дров в костёр. Юлька взяла её – она была тёплая от его руки.
– Тём, подари мне зажигалку, – сказала она вдруг и сама испугалась.
Артём приподнял брови, сказал без улыбки:
– Бери.
И Юлька спрятала своё сокровище в карман.
Максик хмыкнул, взял уголёк и полез на сосну. Там он, насмешливо оглядываясь на Артёма, что-то написал на стволе, наверное, "А + Ю = Л". Юлька замерла, ожидая реакции Артёма. За такую надпись вполне можно было схлопотать. Но Артём только посмотрел на Юльку, так радостно и весело, и улыбнулся – прямо в глаза.
Никто ничего не сказал: ни им, ни Максику. И Юлька с удивлением поняла, что не сердится и не стыдится, что всё происходит так, как должно быть, что все мальчишки знают про них с Артёмом, что весь этот поход и весь этот день были спланированы, чтобы случился тот поцелуй под глиняным обрывом у ручья и чтобы Максик написал угольком на сосне "А + Ю =Л".
И Максик показался вдруг таким глупым!
– Никогда этот день не забуду, – сказала она еле слышно.
– Я тоже, – так же тихо ответил ей Артём.
Юлька, конечно, не могла знать, что в это самое время на даче у Лапочки кто-то отмочил шутку про неё и все заржали, а когда успокоились, в тишине Митя Вершинин сказал:
– Дураки вы, Юлька – классная, вот с такой девчонкой я хотел бы встречаться.
Повисла пауза. У Алисы вытянулось лицо, а Марфушина фыркнула:
– Чего ж не встречаешься?
– Жду, когда подрастёт, – спокойно соврал Митя.
Глава девятая
Звезда и аутсайдер
Алиса страдала. Зря Анюта называла её "бесчувственной деревяшкой" и "амёбой". Сейчас Алиса страдала по-настоящему. Да ещё как! Сколько надежд было связано с вечеринкой на даче! Сколько сил она потратила! А для чего?! Чтобы услышать в итоге, что Юлька Озарёнок – классная девчонка?! И от кого услышать! От Вершинина! От мечты! Красавца десятиклассника и полубога!
Ночью Алиса не смогла уснуть. Первый раз в жизни. Она лежала и смотрела в потолок. А в голове всё крутились Митины слова. И долгая пауза после них. Ну ничего! Она ещё покажет им всем! И Вершинину, и Озарёнок! Она придумает что-нибудь, она обязательно придумает! Не поспит ещё пару ночей и придумает. Не будь она Алиса Лаппа.
Слова Вершинина про Юльку не просто расстроили Алису – они заставили её задуматься. Ведь ясно же, что самый популярный мальчик в школе не обратит внимания на какую-нибудь замухрышку. "Озарёнок не замухрышка", – тут же одёрнула себя Алиса. Надо оставаться честной хотя бы с собой. Юлька её всегда интересовала.
Её, а не глупую Марфушину или равнодушную ко всему Софию хотела бы видеть Алиса в своей свите. Почему? Алиса сама толком не понимала. Юлька не красавица. Симпатичная, глаза выразительные, улыбка прикольная, но до Софии Герберг или самой Алисы ей далеко. Пожалуй, её можно назвать обаятельной, но и только.
Модных шмоток у неё тоже нет. Ей тётка всё шьёт, она у неё в ателье работает. Все в школу в юбочках до колен, а Озарёнок в платье по щиколотку, с воротничком и манжетами, как из прошлого века. А на дискотеку в каком-нибудь свитерочке самовязаном. Раньше Алиса думала, что это от бедности, но, видимо, дело не в этом… Просто нет в магазинах вещей, подходящих этой не похожей ни на кого Юльке.
Все девчонки танцами занимаются или фитнесом, фигуры лепят, стройнеют, а Юлька – в изостудии, пальцы у неё всё время в краске, даже маникюр не делает. Учится хорошо, но не отличница. Заводилой тоже не назовёшь, хотя идейки иногда оригинальные кидает. Но никогда не борется, чтобы было, как она скажет. Будто говорит: вот вам хорошая идея, хотите – делайте, нет – ну и не надо.
Почему же она такая… интересная? Да! Вот именно! Нельзя поверить, что в неё влюблены Вершинин и Листовский, но она им интересна – это факт! Анютка Сыч, главная неформалка класса, готова за Озарёнок в огонь и в воду!
Алиса схватила телефон:
– Марфушина? Спишь, что ли? Вопрос на миллион – ты хотела бы дружить с Озарёнок?
– Чего?! Ты с ума сошла? Ты знаешь, который час?!
– Ну прости, прости. Только ответь: хотела бы ты, чтобы Озарёнок была твоей подругой?