Закрывая дверь, Алекс обнаружила на полу еще один конверт. Надорвала его. Это был факс от Руди. К нему прилагалось несколько страниц распечаток.
Дорогая Алекс,
Я вернулся в Интернет-кафе, где меня научили пользоваться поисковыми системами, которые ты мне показывала. Догадайся, что я нашел? Что Кипр уже много лет является основным центром отмывания денег, особенно для русской мафии. На Кипре предположительно более двадцати тысяч офшорных компаний, которые имеют дело с русскими. Но там не только они. Там все. Диктаторы, террористы, мафия. Список можно продолжать до бесконечности. Я прочитал, что даже Слободан Милошевич, югославский диктатор, очевидно, отмыл более четырех миллиардов долларов через банки и другие офшорные компании на Кипре.
Чрезвычайно важно, чтобы ты поскорее нашла эту семью. Необходимо удостовериться, что деньги, как и было запланировано, переведены с моего счета. Только тогда мы сможем вздохнуть спокойно.
Я весь день на похоронах Георга Охснера. Если буду нужен, звони на мобильный.
Руди.
Алекс просмотрела те несколько страниц, которые Руди скачал из Интернета. Все они были из достоверных источников: сайтов Си-Эн-Эн, Государственного департамента США, Организации экономического сотрудничества и развития, газеты "Нью-Йорк таймс". В них подтверждалось то, о чем писал Руди. На Кипре обделывается уйма незаконных делишек.
"Возможно, он прав, - бормотала Алекс себе под нос, направляясь в ванную комнату. - Возможно, он во всем был прав".
Телефон зазвонил в тот момент, когда она выходила из душа. Звонил Шандор.
- Вы где? Я жду вас внизу в ресторане.
- Я спущусь через пару минут.
- Поторопитесь. Нам уже пора быть в пути.
Но сперва Алекс пришлось наблюдать за тем, как Шандор уплетает поистине все, что мог предложить дорогой "шведский стол": сыры, тонкие ломтики вареного мяса, омлет, красный и зеленый перец, салат из капусты, моркови и лука, заправленный майонезом, огурцы и даже маринованную рыбу.
Сама она осилила лишь круассан и чашечку кофе.
- Дело обстоит так. - Шандор, как и вчера, разговаривал с набитым ртом. - Аладар Коган скорее всего умер - даже если он выжил в войну, что не исключается. Многие евреи в Будапеште выжили. Немцы оккупировали Венгрию лишь в конце войны, когда советские войска уже были на подходе. До этого считалось, что мы с Германией союзники и еврейский вопрос решим самостоятельно.
Он запихнул в рот очередную порцию еды и продолжил:
- Но даже если он и выжил в войну, то уж теперь его наверняка нет в живых. Предположим, что ему было лет сорок в 1938 году, когда он подписывал документ. Значит, сейчас ему было… было бы…
- Сто с лишним.
- Точно. - Шандор кивнул. - Что означает: лучший способ добыть о нем информацию - узнать, где и когда он умер, то есть найти свидетельство о его смерти. - Он откусил от тоста с печеночным паштетом. - В Будапеште дело осложняется тем, что свидетельства о смерти выдаются в том округе, где человек умер. Нет центрального отдела записи актов гражданского состояния.
Шандор отхлебнул кофе.
- Я рассудил, что такой человек, как Аладар Коган - если он умер в больнице, - был бы доставлен в частную клинику.
А самая шикарная частная клиника в то время была "Фашор саниториум", следовательно, надо отправиться в архив того округа, где расположена эта клиника.
Алекс схватилась за сумочку.
- Тогда пошли.
- Хорошо. Только позвольте мне доесть икру.
Возле гостиницы их ожидало такси. За считанные минуты они домчались до дверей архива седьмого округа.
Шандор подошел к одному из расположенных во внутреннем дворике окошек вроде кассовых и обратился по-венгерски к темноволосой женщине, которую наполовину скрывали листья папоротника. Пока Шандор говорил, она отрицательно качала головой. Алекс слышала, как она не единожды повторила слово "nem".
Шандор обернулся к Алекс и пожал плечами.
- Что значит nem? - спросила она.
- "Нет". Она говорит, что они выдают kivonats - свидетельства о рождении и смерти - по понедельникам и четвергам, а сегодня вторник.
Повернувшись к женщине, он поговорил с ней еще несколько минут. Алекс увидела, что та начала кивать утвердительно. Она несколько раз сказала "igen" и сняла телефонную трубку. Пока она разговаривала по телефону, Шандор заметил Алекс:
- Igen значит "да".
- Я поняла.
- Я умно поступил, сказав ей, что вы прилетели из самих Соединенных Штатов, что вечером у вас самолет и вам необходимо получить свидетельство о смерти сегодня. - Он улыбнулся. - Ее сестра работает в отделе выдачи свидетельств о смерти. - Он указал на узкий пролет каменных ступенек у входа. - Для меня сделают исключение.
Женщина, открывшая дверь отдела наверху, была точной копией сидевшей внизу, за исключением цвета волос. Она была блондинкой, но в ней легко угадывалось негритянское происхождение.
Алекс заглянула внутрь комнаты и увидела нескольких женщин, сидящих вокруг деревянного стола и играющих в карты. Женщина у двери выслушала то, что ей говорил Шандор. Периодически она кивала и несколько раз сказала nem и igen. Потом указала на скамейку в коридоре и закрыла дверь.
Шандор сел на скамейку.
- Она сказала, что начнет поиски с начала войны, с 1939 года. Но если он погиб во время войны, то это случилось не раньше 1944-го. Именно тогда немцы вошли в Венгрию.
- Странно. В 1944 году войска союзников уже были в Амстердаме. Анна Франк почти пережила войну, когда…
- Правду говоря, в Венгрию союзники тоже вошли в 1944-м. Беда в том, что это были русские, а не англичане или американцы. - Он глубоко вздохнул. - Когда у порога стояли русские, в Венгрию вошли немцы. Тогда все и произошло. В зиму 1944/1945 года. К сожалению, венгерские фашисты были такими же жестокими, как и нацисты. Даже еще хуже. Когда пало венгерское правительство, они просто с цепи сорвались. Не стали дожидаться эшелонов, чтобы вывезти евреев в нацистские лагеря. Убивали их прямо тут, в Будапеште. Я слышал немало рассказов о том, как среди ночи евреев вытаскивали из постелей, вели на берег реки и расстреливали. А тела сбрасывали в ледяную воду. Некоторые люди, по-видимому, были еще живыми.
Открылась дверь, и выглянувшая женщина передала Шандору маленькую зеленую бумажку, сложенную пополам. На лицевой стороне стояла печать.
- Köszönöm szépen! Большое спасибо! - не переставая кланялся ей Шандор, как японский бизнесмен. Женщина, так же все время улыбаясь, и сама несколько раз поклонилась, а затем скрылась внутри, закрыв за собой дверь.
Шандор взглянул на документ, а потом с торжеством поднял его вверх.
- Это kivonat. Свидетельство о смерти Аладара Когана. - Он развернул листок и стал переводить. - Тут сказано, что он умер в данном округе в 1945 году. 22 января. Ему было сорок шесть.
Шандор взглянул Алекс в глаза.
- Скорее всего, его привезли в больницу после прихода фашистов. На январь сорок пятого пришелся пик изуверств. - Он передал документ Алекс. - Теперь нам известно.
Он повернулся и стал спускаться по лестнице.
- Подождите. - Алекс просмотрела свидетельство о смерти. Она не понимала там ни одного слова. Лишь "Аладар Коган" и дату.
- Как мне узнать, остались ли наследники? - спросила она.
Шандора уже не было видно. Она побежала за ним.
- Я думала, тут будет больше информации. - Алекс передала Шандору свидетельство о смерти. - Здесь не сказано, остался ли жив кто-нибудь? Его жена? Дети?
- Нет. Только то, что он умер в 1945 году. В возрасте сорока шести лет. - Шандор повторял это, как заклинание, потом толкнул дверь на улицу. Во дворик ворвался уличный шум. - Мне пора.
- Извините. Доктор Сабо сможет принять вас лишь на следующей неделе. У нее сейчас нет времени… на новых клиентов.
Из-за шума на улице Алекс приходилось прислушиваться.
- Но мне необходимо сегодня. Это не терпит отлагательства.
- Позвоните, пожалуйста, на той неделе. Хорошо?
- Я не могу ждать до следующей недели. Неужели совсем никто не может меня принять? - Алекс сняла сережку и плотно прижала к уху телефонную трубку. - Мне нужно выяснить, не осталось ли у одного человека из Будапешта наследников? У меня есть свидетельство о смерти, но и только.
- Когда он умер?
- В 1945-м.
- Мне очень жаль.
- А вы не можете мне помочь? Меня рекомендовал Шандор Антал. Вы его знаете?
- Нет.
Алекс перевела дух.
- Он, видно, приятель доктора Сабо. Я прилетела из самой Америки. У меня сегодня вечером самолет.
- Сожалею. Перезвоните на той неделе. Договорились?
Алекс чувствовала себя потерянной, злой, озадаченной. Почему здесь все дается с таким трудом?
Она вздохнула и сделала новую попытку.
- Послушайте, я только что прилетела в Будапешт. Я ни слова не говорю по-венгерски. Мне необходим человек, чтобы помочь получить кое-какую информацию. Вы никак не могли бы мне помочь? Я заплатила бы, если нужно.
- Я лишь помощник адвоката, я только что закончила юридический факультет.
- Не имеет значения. Адвокат как таковой мне ни к чему. Мне нужен человек, который помог бы найти семью, жившую когда-то в Будапеште. У них в Швейцарии тайный банковский вклад.
Молчание. По крайней мере, женщина перестала говорить "нет".
- Если мы найдем кого-то из членов семьи Аладара Когана, - продолжала Алекс, - в Цюрихе их ожидает многомиллионный долларовый счет.
Женщина минутку колебалась, потом ответила:
- Возможно, вы могли бы заглянуть.
- Спасибо!
- Но спросите меня. Меня зовут Сара.
По дороге в адвокатскую контору такси проезжало по длинному широкому проспекту, застроенному по обеим сторонам некогда шикарными, но теперь обветшавшими особняками. Улица, как увидела Алекс, называлась улицей Андраши, где до войны жили Коганы. Она достала копию договора об опекунском счете, которую ей дал Руди, чтобы проверить свою догадку. Так и есть.
Она попросила водителя на минуточку остановиться перед домом номер шесть.
Это огромное многоэтажное здание в стиле неоклассицизма стояло прямо напротив оперного театра. На двери - двадцать семь звонков. Ни над одной из них не было фамилии Коган.
Она потыкала в несколько кнопок, каждый раз спрашивая одно и то же:
- Вы знаете семью по фамилии Коган? Аладар Коган?
- Нет. Не знаю никаких Коганов.
Водитель такси повторил вопрос по-венгерски. Ответ оставался тем же: "Нет".
У двери в адвокатскую контору Алекс снова помедлила. Все надписи на позолоченной дверной табличке были только на венгерском языке. Она попробовала нажать на несколько кнопок - никакого результата. Через несколько минут к двери подошла беременная женщина, набрала код и быстро вошла. Алекс ухватилась за дверь, когда та уже почти закрылась.
Молодая женщина обернулась.
- Вы та, с кем я разговаривала?
- Вы Сара? - догадалась Алекс.
- Igen. - Девушка протянула руку. - Извините, что опоздала. Мне надо было кое-что сделать. У меня скоро родится малыш, и так много нужно подготовить к его появлению.
- Поздравляю. Вы, должно быть, очень счастливы.
- Igen. - Сара улыбнулась. - Счастлива.
Она провела Алекс по темному коридору, затем вверх по длинному лестничному пролету к большой деревянной двери. Внутри все напоминало скорее квартиру, чем офис. Всю комнату заполняли кресла и книжные полки.
Сара указала Алекс на мягкое кресло в дальнем углу, а сама подошла к женщине, сидевшей за массивным деревянным столом у окна, выходящего на улицу.
Алекс уставилась на свидетельство о смерти. Она размышляла о рассказе Шандора о том, как фашисты бросали раненых евреев в реку. Такая участь постигла и Аладара Когана? Он умер так? Так окончил жизнь вдали от дома?
Подошла Сара и присела рядом с Алекс.
- Что именно вас интересует?
Алекс передала ей свидетельство о смерти.
- Как я уже сказала по телефону, семья Аладара Когана имеет банковский счет в Швейцарии. Единственное, что им необходимо сделать, - приехать и заявить на него права.
Алекс заметила, что женщина за конторкой, услышав слова "банковский счет" и "Швейцария", бросила на нее быстрый взгляд.
Наконец она встала и подошла к Алекс. Села рядом с Сарой и протянула руку.
- Может, я смогу вам помочь. Меня зовут Сабо Антония.
Алекс стала рассказывать историю с самого начала, но Антония почти тут же перебила ее:
- Теперь, когда у вас есть свидетельство о смерти, ясно, что необходимо предпринять дальше. Вам нужно свидетельство о рождении. - Очевидно, она все время прислушивалась к разговору. - Таким образом вы узнаете больше о семье. Поскольку неизвестны имена жены и детей, это единственный способ.
По-английски она говорила, как отметила про себя Алекс, намного лучше, чем Сара.
Антония попросила свидетельство и внимательно прочла его.
- Понятно. - Она подняла глаза на Алекс и улыбнулась. Ее зубы были такими же желтыми, как у Охснера. - Здесь, конечно, не сказано, когда он родился, но это нетрудно высчитать. Смотрите, тут написано: он умер в возрасте сорока шести лет в 1945 году. Путем вычитания можно определить год его рождения.
- Что это нам даст? - поинтересовалась Алекс.
- Надо пойти с этой информацией в Еврейский центр. Там хранятся все архивные документы, касающиеся граждан-евреев до наступления коммунистической эпохи. - Она вернула Алекс документ. - Попросите свидетельство о рождении.
- А когда я раздобуду свидетельство о рождении? - спросила Алекс. - Что делать дальше?
- Тогда в отделе регистрации новорожденных смогут выяснить, где жила семья, кто по профессии родители и даже сколько у них было детей. Но сначала вам необходимо найти запись о рождении Аладара Когана. Это будет не просто. - Она снисходительно улыбнулась. - Система Еврейского центра… как бы это сказать… немного старомодна. Но, к счастью, у нас есть Сара, которая сумеет помочь. Она у нас специалист по Еврейскому центру. - Доктор Сабо встала и протянула руку на прощание. - Мне пора. Меня ждут в суде.
Алекс тряхнула головой. Голова была тяжелой и гудела.
- Будьте настойчивее, - посоветовала Антония. - Если не получите необходимую информацию в Еврейском центре, вы ее больше нигде не найдете. В городских архивах нет данных о гражданах-евреях, по крайней мере, до времен социализма.
- Почему? - удивилась Алекс.
- Потому что тут так было принято - во всяком случае, до войны.
- Нам повезло. Я знаю местного раввина. - Сара привела Алекс ко входу в Еврейский центр. - Именно поэтому мне удалось договориться, чтобы нас приняли побыстрее. В марте он провел мой свадебный обряд.
- Так вы еврейка? - уточнила Алекс.
- Да. - Сара указала на большую синагогу справа. - Поэтому я и решила встретиться с вами. Когда вы упомянули фамилию Коган, я подумала, что это, должно быть, еврейская семья.
Она подвела Алекс к металлоискателю у главного входа. Охранник попросил Алекс выложить все металлические вещи.
- К сожалению, нам теперь - после 11 сентября - постоянно приходится прибегать к подобным мерам. Примета времени, в котором мы живем.
Алекс заглянула во двор и заметила, что звезда Давида использована в каждой декоративной детали, включая орнамент на потолке - неоготической аркаде. В центре двора была устроена маленькая насыпь из камней.
- Это памятник погибшим, - объяснила Сара. - А это, - указала она на потускневшую бронзовую табличку слева, - мемориальная доска.
Она провела пальцами по словам: "EHÁZ MÁRTÍRJAI - 1941–1945, EMLÉKEZZÜNK".
- Видите? - Сара прикоснулась к буквам. - EMLÉK значит "память".
Она бросила на Алекс полный печали взгляд.
- Тут написано, что мемориал воздвигнут в память погибших здесь мучеников.
Сара указала на перечень имен внизу доски.
- Здесь сказано: "Об этом нельзя забывать".
Алекс просмотрела список имен: Грюн Янош, Горовиц Ференц, Малеш Шимон. Ни одного Когана.
Они получили разрешение войти, и Сара провела Алекс по длинному лестничному пролету в большую, отделанную деревом комнату, выходящую окнами во двор. Она попросила Алекс подождать за столом у входа и пошла изложить их дело человеку, сидящему за столом у окна. На вид ему было лет восемьдесят, он был в вылинявшей голубой шерстяной кофте на пуговицах. На его галстуке Алекс заметила какие-то странные символы: треугольник с латинской буквой "Н" вверху и двумя латинскими буквами "Е" по бокам. Треугольник напоминал пирамиду на однодолларовой банкноте США. Даже человеческий глаз на вершине.
Алекс терпеливо ждала, пока Сара несколько минут разговаривала с этим мужчиной. Свет, падающий из окна за его спиной, освещал их лица. Сара говорила медленно, несколько раз четко произнеся слова "Коган" и "Аладар".
Алекс вспомнила предостережение Антонии: "Если не получите необходимую информацию в Еврейском центре, не найдете ее больше нигде".
Старик начал перерывать гору бумаг на своем столе. Через несколько минут подошла Сара и объяснила, что происходит.
- Он сказал, что сделает для меня исключение и постарается найти сведения сегодня. Но он работает лишь до обеда. Потом его рабочий день заканчивается. А завтра контора закрыта.
Алекс посмотрела на часы. Было уже одиннадцать.
Сара взяла свидетельство о смерти и вернулась за стол к старику. Он внимательно изучил документ, как будто впервые видел нечто подобное. Несколько минут спустя он потянулся и достал с деревянной полки книгу в кожаном переплете и углубился в записи, просматривая их одну за другой. Сара склонилась над его плечом, помогая разбирать рукописный текст.
Подошла еще одна пожилая женщина в очках с толстыми стеклами и в длинном черном платье. Положив на стол несколько папок, она вернулась за свой стол. Стук тяжелых башмаков по деревянному полу был единственным звуком, нарушавшим тишину комнаты.
Система, которая использовалась в Центре, заметила Алекс, не менялась с девятнадцатого века. Никаких компьютеров, никаких баз данных, ни общего списка, ни ссылок, даже указателя не было. Лишь огромная рукописная книга, заполненная в хронологическом порядке, - отдельный том на каждый год и отдельный раздел на каждую букву алфавита.
Алекс в нервном ожидании наблюдала, как старик просматривает каждую страницу. Время от времени он поднимал глаза и отвлекался. Тогда Саре приходилось мягко возвращать его к тому месту, на котором он остановился.
Примерно после часа работы Сара вновь подошла к Алекс.
- Мы уже на апреле. К сожалению, нам не известно, в каком месяце родился господин Коган. Оказывается, в 1899-м был бум рождаемости в еврейских семьях Будапешта.
- А почему вы ищете в книге за 1899 год? - спросила Алекс.
Сара удивилась.
- Потому что в свидетельстве о смерти сказано, что он умер в 1945 году в возрасте сорока шести лет. - Она прищурилась. - Если из 1945 вычесть сорок шесть, получится 1899. Правильно?