- Кто знает. - Охснер прикурил еще одну сигарету. - И пока меня не заставят поступить по-другому, мой долг - как поверенного в делах твоего отца - следить за тем, чтобы выгодно и с умом вкладывать лежащие на счету деньги. - Он глубоко затянулся. - И ждать, когда заявят на него права.
- А тем временем вы вкладываете деньги? - уточнила Алекс.
- Да. Я лично занимался этим, пока не отошел от дел в начале девяностых. Потом я дал поручение одному служащему цюрихской компании по управлению фондами. Ее название Финакорп. - Он повернулся к Руди. - Но до сих пор я лично слежу за балансом. Проверяю его каждый квартал. И, должен признаться, дела идут неплохо.
- Почему же никто из Финакорпа никогда не связывался со мной? - удивился Руди. - Счет ведь на мое имя, кто-то должен был…
- Что касается финансового менеджера, ему известно, что этот счет является частью имущества твоего отца, - покачал головой Охснер. - А я, поверенный твоего отца, - единственный человек, перед кем они обязаны отчитываться.
- До каких пор? - поинтересовался Руди.
- Пока я жив. Ты же знаешь, я передал тебе право собственности на все остальное имущество твоего отца уже много лет назад. И хотя счет также является частью этого имущества, именно я, будучи единственным поверенным в его делах, несу ответственность за счет, а не ты.
- Отец Руди погиб в 1987-м, а вопрос о наследстве все еще открыт? - спросила Алекс. Она помнила, что адвокату ее матери понадобилось всего три недели, чтобы закрыть вопрос о наследстве и распродать имущество.
- Скорее всего, вам неизвестно, но в Швейцарии вопрос о наследстве остается открытым до тех пор, пока поверенный в делах считает это необходимым, - сухо ответил Охснер. - Может быть, несколько лет. Может быть, если нужно, несколько десятилетий. - Он вызывающе посмотрел на девушку. - Такие здесь порядки.
- Значит, это вы управляли счетом в 1987 году? - поинтересовалась Алекс.
В глазах Охснера сверкнули молнии.
- Я возмущен вашими намеками, барышня. - Он со злостью затушил сигарету. - Да, я купил "Тоблер & СИ", когда отец Руди в начале восьмидесятых отошел отдел, но он настаивал на том, что лично будет заниматься ведением этого счета. Потом он умер - через четыре дня после введения кода в банковский компьютер.
- Смахивает на совпадение, не так ли? - заметил Руди. - Отец был убит спустя четыре дня после компьютерной манипуляции со счетом, который он вел.
- Убит? - Охснер выглядел озадаченным. - Тебе прекрасно известно, что твой отец покончил жизнь самоубийством.
Щеки Руди вспыхнули.
- Но… это так и не доказали.
- О чем ты, Руди? - нахмурился Охснер. - Нашли же предсмертную записку.
Руди бросил взгляд на Алекс.
- Ладно, записка и правда была, но в ней говорилось: "Руди, надеюсь, ты позаботишься о маме". Полиция нашла ее в номере отеля - в Сусе.
Охснер потянулся через стол и положил руку на плечо Руди.
- Руди, все поверили в то, что твой отец покончил жизнь самоубийством. Я. Полиция. Даже твоя мама. Почему же ты не можешь принять этот факт?
- Но отчего свою предсмертную записку он адресовал мне, а не маме?
- Вероятно, он знал, что больше всего его смерть заденет тебя. Придется кое-что сообщить тебе, Руди. Когда твой отец рассказывал мне об этом счете в 1987 году, за день до своего отъезда в Тунис, он говорил так, как человек, который не собирался возвращаться назад.
- Тогда почему вы не остановили его? - произнес Руди внезапно охрипшим голосом. - Если было так очевидно его намерение?
- А что я мог сделать? - Охснер выглядел обиженным. - Как бы там ни было, никто не мог бы дать руку на отсечение, что именно он собирается сделать.
- В таком случае почему вы так уверены, что он покончил с собой?
Охснер покачал головой.
- Руди, мне очень жаль. - Он положил руки на стол. - Когда оглядываешься на прошлое, становится очевидным: он уже решился.
Руди впился в Охснера взглядом.
- Если бы вы сделали хоть что-нибудь, сказали хоть что-нибудь. Мне или маме.
- Я ничем не мог помочь. - Охснер опять покачал головой. - Это меня не касалось.
- Правда? - Алекс отодвинула тарелку. - Как не касается и этот счет?
- Говорю вам, я ничем не мог помочь, - с вызовом ответил Охснер.
- Еще как могли. Вы же поверенный в делах. У вас все права, если не сказать обязанность, помогать.
Охснер глубоко вздохнул.
- Знаю, вам, американцам, трудно это понять. - Он взглянул ей в глаза. - Но в обязанности швейцарского банкира не входит во все вмешиваться и совать нос в личные дела клиентов. Наша обязанность - дисциплинированно хранить их имущество, пока не объявится владелец или наследник владельца. Вот в чем суть тайны банковского вклада в Швейцарии. - Судя по всему, он произносит эту тираду уже не впервые. - Тайна банковского вклада в Америке, простите меня за такие слова, - это оксюморон. Вы, американцы, хотите, чтобы все про всех знали. Вы хотите, чтобы люди все о себе рассказывали. Это одна из причин, почему клиенты кладут свои деньги в швейцарские банки. Они знают - я не буду кричать об этом на каждом углу.
- Но посмотрите, что произошло, - настаивала Алекс. - Этот счет открыли во время Второй мировой войны, а никто ничего не знает. Возможно, даже сами владельцы счета не ведают о нем. Или их наследники. И все из-за вашей пресловутой "тайны банковского вклада".
Охснер достал носовой платок и вытер лоб.
- Мне довелось узнать, что после войны отец Руди несколько раз пытался отыскать всех владельцев опекунских счетов, открытых на его имя. Но в большинстве случаев не удалось найти и следа. - Он повернулся к Руди и продолжал: - И не думай, что у твоего отца не было стимула. Если я правильно понял, согласно договору по этому счету (как и по многим другим), твоему отцу причитались пять процентов за управление деньгами - но лишь когда они перейдут в руки настоящего владельца.
- Пять процентов от чего? - уточнила Алекс.
Охснер вздохнул.
- Пять процентов от общей суммы на счету.
- И сколько же это? - настаивала Алекс.
- Не могу знать. Но скажу так: все акции, купленные на эти деньги в прошлом веке, неплохо поднялись. - Охснер достал свою кредитную карточку и передал ее официантке, потом снова повернулся к Алекс. - Вам известно, что одна тысяча долларов, вложенная в акции компании "Стандард энд пуэрз 500" в конце войны, сейчас выросла до миллиона? Вы знаете, что означает термин "экспоненциальный рост"?
- Конечно, знаю, - ответила Алекс.
- Тогда вам должно быть известно, что, вкладывая дивиденды и проценты по долгосрочным инвестициям в акции, можно так приумножить капитал, что людям и не снилось.
- Так о какой сумме мы сейчас ведем речь? - поинтересовалась Алекс.
Он не ответил.
- Миллион долларов?
Охснер молчал.
- Больше? Сколько? - Алекс не сводила с Охснера глаз.
Он несколько раз моргнул.
- Ну, это вас не касается!
- Именно об этом я вам все время и говорю, - сквозь зубы ответила Алекс.
Глава 6
Цюрих
Пятница, день
- Что за красавец, а? - Руди стоял рядом с Алекс, пока она наблюдала, как черный "даймлер" Охснера, взревев, покатился по узкой булыжной мостовой прочь от ресторана "Аисты".
- Думала, если он еще раз скажет "тайна банковского вклада", я закричу. - Алекс повернулась к Руди. - Он всегда такой?
- Раньше, когда я был мальчишкой, он хорошо ко мне относился. Помню, когда я приходил к отцу на работу, Георг всегда сажал меня к себе на колени, рассказывал разные истории. Но после смерти отца он стал другим. - Тоблер посмотрел Алекс в глаза. - Я всегда удивлялся, почему его, а не меня отец назначил своим душеприказчиком. Ведь будь иначе, я бы знал об этом счете еще с 1987 года.
- Знаете, моя мать тоже назначила своим поверенным не меня. А к ее имуществу тайна банковских вкладов не имела никакого отношения. - Алекс глубоко вздохнула. - Иногда просто следует жить, не особенно задумываясь. - Она посмотрела на часы. - Мне пора на работу. Уже почти два.
- А мне что делать? - спросил Руди.
- А вам не нужно на работу?
- Я хочу узнать, что произошло с моим отцом.
- Разве не ясно, что…
- Никогда не поверю, что отец наложил на себя руки, - не поверю, пока не узнаю наверняка, что произошло. - Стоявший перед входом в гостиницу Руди был похож на обиженного маленького мальчика. - Постой! У меня есть идея! - Он схватил Алекс за руку. - Пойдем в банк. Я могу зайти и сам проверить счет.
- Без меня. Я…
- Ладно, я пойду один. Этот счет формально принадлежит мне. Охснер сам так сказал, верно? Они мне все расскажут.
- Что бы вы ни предприняли, не впутывайте в это меня. - Алекс посмотрела Руди прямо в глаза. - Понятно? Я могу потерять работу, если…
- Не волнуйся. Обещаю не впутывать тебя, если ты мне поможешь. - Он обнял Алекс за талию. - А ты ведь мне поможешь? Спасибо.
Он двинулся вперед.
- Если в банке спросят, каким образом я узнал о счете, скажу, что мне рассказал Охснер. А он попросту не сможет выдать твое имя. - Руди повернулся к ней и улыбнулся. - Вот тебе и пример того, как тайна банковского вклада в Швейцарии может сыграть нам на руку.
Он повел ее по узкой дорожке, которая пролегала за рестораном и выходила на Банхофштрассе.
- Интересно, сколько же сейчас денег на этом счету? Хотя, должен признаться, я помню те длинные списки депозитных счетов, опубликованные в прессе. Еще в девяностых годах. К сожалению, Охснер прав. На большинстве лежало лишь по паре тысяч долларов. Сто тысяч максимум. - Он легонько сжал ей руку. - Но думаю, что, если этими денежками распоряжались с умом, сейчас их должно быть гораздо больше. Может быть, даже целый миллион!
- Что ж, вам осталось только пойти в банк и спросить о деньгах. - Алекс указала пальцем на главный вход в цюрихский банк "Гельвеция", через дорогу. - Это здесь.
Два каменных купидона, голеньких младенца из потемневшего от времени гранита, охраняли вход.
- К сожалению, мой вход, служебный, с той стороны здания. - Алекс протянула Руди руку на прощание.
- Можешь себе представить: все деньги там, внутри? - Глаза Руди округлились. - Только и ждут, когда я приду и заявлю на них права.
- Но это ведь на самом деле не ваши деньги, не так ли?
- Ну, по крайней мере, процент за управление мой. Разве не так объяснил Охснер? Пять процентов от суммы принадлежали отцу, а значит, сейчас они мои. - Руди кивнул. - А пять процентов от миллиона - это…
- Пятьдесят тысяч долларов.
- Ого! - Руди схватил протянутую руку Алекс. - А что ты скажешь, если мы их разделим? Я дам тебе половину?
- С чего бы это?
- За помощь.
- Но я ничего не сделала. Вы заставили меня рассказать, что мне известно, а известно мне не очень много.
- Я имел в виду твою помощь в расследовании того, что на самом деле случилось в 1987-м. - Он не отпускал ее руки. - Уверен, с твоей помощью я смог бы влезть в банковский компьютер и выяснить точно, что тогда произошло.
- Двадцать пять тысяч долларов за риск потерять работу? Нет уж, спасибо. - Алекс отняла руку. - Как ни странно, мне нужна моя зарплата - чтобы вернуть ссуду, полученную на обучение. И могу вас заверить, это намного больше двадцати пяти тысяч.
- Тебе не придется терять работу. Ты могла бы заняться этим в свободное от работы время. Тайком.
- Мне очень жаль, но я скажу "нет".
- Я буду платить тебе фиксированный гонорар за каждый час занятия этим нашим делом. Все, что нужно, - это войти в компьютерную систему банка и посмотреть, что случилось со счетом в 1987 году.
Алекс отрицательно покачала головой.
- Вы не отступите, так ведь?
- Я просто хочу узнать, что произошло. А без твоей помощи, боюсь, я никогда этого не узнаю.
- Послушайте, - мягко начала Алекс, - я и правда не могу вам помочь. Даже если бы я и согласилась провести расследование, меня не допустят к банковским документам. Единственное, к чему я имею доступ, - это код.
- Но все, что происходит, наверняка записывается где-то в банковском компьютере, не так ли?
- Руди, компьютерные файлы - это одно, а код - другое. Я работаю лишь с той частью программы, которая указывает компьютеру, что ему делать. Это не имеет никакого отношения ни к самому банку, ни к счетам.
- Но из кода ты узнала о счете моего отца, а также о его компании в 1987-м.
- Простая случайность. Я не имею ни малейшего понятия, почему там был написан код. Это была разовая сделка. Нетипичная. Аномалия.
- Но ведь могут быть и другие аномалии, - не отступал Руди. - Не могла бы ты просто посмотреть? Хотя бы для моего успокоения?
- Извините. Если меня поймают за этим, я буду уволена. И больше мне не видать работы консультанта.
- Да ладно! - Руди не сводил с нее глаз. - Неужели трудно попробовать?
Она покачала головой.
- Я согласилась встретиться, пообедать с вами и Охснером по одной-единственной причине - убедиться, что больше не участвую в этом деле. Я не желаю терять свое место.
- Но, получив свою долю, ты сможешь уволиться.
- Говорю же вам, с двадцатью пятью тысячами долларов нельзя выплатить даже первый взнос.
- А что, если на счету больше миллиона долларов? - Руди вопросительно поднял брови.
- Руди, даже если два миллиона - этого недостаточно. Вы уж извините.
- Вот что. Давай я пойду и посмотрю, сколько там на счету. Потом ты примешь решение.
Алекс молчала.
- Я и прошу всего-то подождать меня тут пять минут. Я пойду в банк, узнаю и сразу же вернусь. Ты ничем не рискуешь. Договорились?
- Уже поздно. - Алекс показала на витрину часового магазина Бюхерера на той стороне улицы. - Мне давно пора уже быть на работе.
- Перестань, - улыбнулся Руди. - Еще немного. Сейчас только без десяти два. Уверен, что обед заканчивается у вас в два. Ну же! Сегодня прекрасный день. Пятница. Наверняка можно на несколько минут опоздать.
Он был прав. Даже если Эрик вернется после обеда ровно в два, он не заметит, что она на несколько минут задержалась.
- Ладно. Я подожду вас вон там. - Она указала на магазин Бюхерера. - Но только десять минут.
- Спасибо! - Руди достал салфетку, на которой Алекс написала код. - Это номер счета, верно?
Он указал на первую строчку и прочел ее вслух.
- 249588?
- Таким был номер счета в 1987-м. Но, как я уже говорила, возможно, к основным за прошедшие годы добавили еще какие-то цифры и буквы.
- Неважно. Если я покажу свое удостоверение личности, в банке будут обязаны известить меня обо всех счетах, открытых на мое имя. У меня тут уже есть собственный счет, счет моего отца. Если существуют еще какие-либо и я интересуюсь ими, мне обязаны дать информацию. Закон так говорит?
- Вы всегда добиваетесь того, что хотите?
- Почти всегда, - улыбнулся Руди. Он направился ко входу в банк, потом обернулся и слегка поклонился Алекс. - Да, кстати. Спасибо за помощь.
- Не стоит благодарности.
Он поднял вверх указательный палец.
- Подумай над моими словами: твое присутствие не дает мне схитрить.
- Что вы имеете в виду?
- Поскольку счет открыт на мое имя, я мог бы забрать все деньги, не так ли? - Он повернулся и побежал через улицу, едва не попав под проходящий трамвай.
В ожидании Алекс рассматривала проходящих мимо молодых швейцарских банкиров. Многие мужчины сняли пиджаки. Она недовольно хмурилась, когда видела, что у некоторых брюки не подходят к пиджаку, что многие носят белые носки, рубашки с короткими рукавами и галстуки со странными узорами. Ни один банковский служащий Нью-Йорка или Лондона не надел бы такого и под дулом пистолета. Однако тут в Цюрихе им казалось, что на самом деле они стильно выглядят.
Алекс взглянула на витрину туристического бюро и среди прочих прочитала рекламу романтического уикенда на двоих в Париже, Амстердаме или Праге. Она дочитала рекламу почти до середины, когда в витрине мелькнуло отражение Руди.
- Можешь подождать еще несколько минут? - Он положил руку ей на спину. - Они взяли мои документы и сказали, что необходимо сверить по компьютеру, есть ли еще счета на мое имя.
- Тогда это не заняло бы и десяти секунд.
- Меня уверили, что на это уйдет несколько минут. Когда я показал номер счета, мне сказали, что необходимо проверить в отделе частных вкладов. А это, очевидно, в другом конце здания. - Он обнял ее за плечи. - Куда ты смотришь? Нашла что-то интересное?
Алекс кивком головы указала на предложение полететь в Амстердам.
- Там сейчас живет моя лучшая университетская подруга. У ее сожительницы недавно родился ребенок, а я еще не была у них…
- Эй! Взгляни! - Руди придвинулся к ближайшей витрине часового магазина. - Точно такие часы, как у моего отца. - Он показал на антикварный золотой "ролекс" в черном футляре. - Сейчас они хранятся в банковском сейфе. Я никогда не мог заставить себя надеть их.
Алекс взглянула на цену. Сумма в долларах равнялась почти половине ее зарплаты за год.
- Знаешь что? - Руди взял ее за руку. - Я подарю тебе эти часы. В знак благодарности.
- За что?
- Я никогда не узнал бы о счете, если бы не ты.
- Руди, я не могу принять часы вашего отца.
- Тогда я куплю тебе другие. Как только получу проценты по счету, я куплю тебе часы, какие скажешь. - Он ткнул пальцем в витрину магазина. - В знак моей признательности.
- Разве вы забыли? Вы получите гонорар своего отца только в случае возвращения денег их настоящему владельцу. И чтобы узнать, кто он, надо дождаться смерти Охснера - иного способа нет.
- Что ж, мечтать не вредно, правда? - Руди вернулся назад к витрине туристического агентства. - Никогда ведь не знаешь, что уготовано тебе судьбой, не так ли?
- Как бы там ни было, никто не знает, сколько на счету. - Алекс не сводила глаз с изумительных часов в витрине. - На пять процентов от пятидесяти тысяч не купишь даже таких часов. - Она указала на серебряный "ролекс" в центре витрины. - Скорее всего, дело закончится тем, что вы подарите мне что-то вроде этих голубых пластмассовых часиков в первом ряду.
- Брось! - Руди повернулся к Алекс. - Ты слышала, что сказал Охснер. На счету должно быть много денег. Сама подумай. Зачем еврейской семье создавать себе неприятности и открывать счет на чужое имя, если им не нужно спрятать много денег?
- С чего вы так уверены, что это еврейская семья?
- Да ладно. - Руди подошел к Алекс. - Иначе какой смысл открывать счет на чужое имя незадолго до начала Второй мировой войны?
- Умно придумано. - Алекс вновь обратила взгляд на часы. - А я удивлялась: отчего это европейские евреи решили положить так много денег в швейцарские банки, прямо под носом у фашистов? Казалось бы, они должны были стремиться спрятать их от Гитлера подальше.
- А что им оставалось?