За ней стала молодая пара. Они сразу же начали целоваться.
- Кто она такая? - задал вопрос мужчина с сильным шотландским акцентом.
- Девушка, которую подвергали гербициду, - с тем же акцентом ответила женщина.
- Правда? - Они снова стали целоваться.
Алекс подставила лицо сильному прохладному ветру, который дул с моря. Цюрих казался таким далеким, таким не похожим на этот город. Она чувствовала себя чужой в окружении всех этих празднично оживленных людей.
Те, кто выходил из музея, выглядели совершенно иначе - печальными, замкнутыми. Многие задерживались у современного, из стекла и стали, входа в книжный магазин при музее - словно не знали, куда им идти дальше.
Купив билет, Алекс поднялась по крутым ступенькам в семейную лавку Франков, где торговали специями. У входа в первую комнату висела табличка, где рассказывалось, как семья Франк бежала из Германии, когда там в 1933 году к власти пришли нацисты - Анне было тогда лишь пять.
На стене была цитата из дневника Анны Франк:
1940. После захвата Голландии фашистами евреям запретили пользоваться трамваями и обязали носить звезду.
Далее вдоль стены шла запись:
1942. Каждую ночь людей без предупреждения куда-то забирают. Это ужасно. С ними обращаются как в былые времена с рабами. Я в ужасе, когда подумаю о близких друзьях, находящихся во власти самых безжалостных чудовищ, которые когда-либо ступали на землю.
Над текстом была помещена фотография, где были запечатлены нацистские офицеры, разъезжающие по Амстердаму в открытом автомобиле. За ними развевался флаг со свастикой. Алекс разглядела купол церкви на заднем плане, именно возле этой церкви Алекс стояла, ожидая своей очереди.
Люди перешли в следующую комнату, но Алекс отстала, ее заинтриговала увеличенная фотокопия документа, озаглавленного "Предписание". Его прислали в ночь на 12 декабря 1942 года. В нем сообщалось об отправке в трудовой лагерь в Германии. Документ был на голландском языке, но приказ был подписан каким-то немцем из "центрального бюро по еврейской эмиграции".
Читая документ, Алекс попыталась представить себе, что должна была чувствовать семья, сама Анна, когда они получили приказ, предписывающий им покинуть Амстердам. Внизу документа стоял перечень вещей, которые Франки могли взять с собой.
Алекс прочитала первую строчку: 1 koffer of rugzak. Один чемодан или рюкзак. Алекс легко перевела весь список. Голландские слова зловеще похожи на немецкие. Она смогла понять почти каждое слово в списке:
2 paar sokken - две пары носков;
2 onderbroeken - два комплекта белья;
2 hemden - две рубашки.
Список выглядел таким обыденным, таким невинным, как будто люди получили приглашение отправиться на каникулы.
За спиной Алекс услышала приятный голос. Она чуть повернула голову и увидела молодого мужчину, который читал себе под нос этот перечень. Он выглядел неплохо. Похож на латиноамериканца - иссиня-черные волосы и бородка, но одет, как классический выпускник Йеля: широкие светло-коричневые брюки, голубая оксфордская рубашка с длинными рукавами, темные кожаные туфли типа мокасин. Рукава рубашки закатаны, так что были видны сильные предплечья, густо заросшие темными волосами.
На левом запястье поблескивал серебряный "ролекс", совсем как тот, на который Алекс обратила внимание в витрине часового магазина Бюхерера.
- Удивительно, не правда ли? - Он повернулся к Алекс. - Слова кажутся такими мирными. Но когда думаешь, что на самом деле они означают…
Алекс понимающе кивнула.
- Только что думала именно об этом.
- Вам помочь с переводом? - спросил мужчина. Он говорил по-английски с легким акцентом, но Алекс не могла понять, с каким.
- Думаю, смысл я уловила, - ответила Алекс. - Язык так похож на немецкий.
- Так вы немка?
- Нет. - Она повернулась к нему. - Я американка. Но живу в Швейцарии. А вы? Голландец?
- С такой внешностью? - Он широко улыбнулся. Белизна его зубов ярко контрастировала с темными волосами и смуглой кожей. - На самом деле я из Бразилии. Но жил в Гааге. Мой отец работал в Итамарати, состоял на дипломатической службе Бразилии. А меня угораздило завести подружку из Голландии, однако любви хватило лишь на несколько месяцев. - Он протянул ей руку. - Кстати, меня зовут Марко.
- Привет. Меня - Алекс.
Его рукопожатие было крепким, но нежным. Его глаза - светло-голубые, скорее зеленые.
- Можете представить, какими они были циничными? - Он указал на увеличенный снимок, изображающий вступление фашистских войск в Амстердам. - Они разослали подобные письма всем евреям в Голландии, обставив все так, будто посылают людей в горы на летний отдых. - Он кивком указал на перечень вещей. - Им посоветовали взять с собой эти вещи. А ведь отправляли-то их на смерть.
Марко вслух прочитал остальной список, тут же переводя слова на английский:
1 werkpak - одну рабочую куртку;
2 wollen dekens - два шерстяных одеяла;
1 eetnap - миску;
1 drinkbeken - стакан;
1 lepel - ложку.
Возле них начал собираться народ.
- Пошли в заднюю часть дома.
- Зачем? - спросила Алекс.
- Именно там более двух лет пряталась семья. Анна назвала это место "потайным крылом".
Марко провел Алекс в дверь, замаскированную узким отъезжающим книжным шкафом с пыльными томами.
- Это в том конце.
- Значит, вы тут не впервые?
- Нет, я был здесь однажды, еще ребенком. Не смог забыть. - Он подошел к панели на дальней стене.
- Видите? - Марко указал на строчку посередине. - Тут объясняется секрет исчезновения этих людей - говорится, что они бежали в Швейцарию, якобы у них был счет в швейцарском банке и поэтому им позволялось въехать в страну. Отец продал свое дело - торговлю пряностями - партнеру-голландцу, который пообещал вернуть его часть после окончания войны.
Алекс вспомнила свой вчерашний разговор с Руди у входа в банк Цюриха. О том, как еврейские семьи отдали свои деньги в руки попечителей-швейцарцев, предполагая, что после войны получат их назад, и насколько на самом деле можно доверять швейцарцам.
Они вошли в заднюю комнату, там Алекс прочитала о том, как попечитель-голландец Франков не только рисковал своей жизнью, пряча целую семью, но и настоял на том, чтобы после войны вернуть все господину Франку, включая дневник Анны. Если бы не он, никто бы и не узнал, что произошло.
- Это была ее комната. - Марко провел Алекс в маленькую угловую комнатку в задней части здания. Одна стена оклеена вырезками из журналов с изображением известных киноактеров. Возле двери приколота выцветшая карта Европы. - Видите? Тут они следили за продвижением войск союзников. - Марко провел пальцем по отмеченному маленькими красными булавочками маршруту, ведущему из Франции в Голландию. - Армии союзников высадилась в Нормандии. Они уже добрались до Бельгии. Дошли почти до голландской границы, но тут семью Франк обнаружили нацисты. По-видимому, их выдали. Так и не удалось узнать, кто именно.
Алекс прочла выдержки из дневника Анны, висевшие возле карты:
Шестое июня 1944. День высадки. Наступление началось! Неужели не за горами долгожданное освобождение?
Раздался звонок, и комнату заполнила большая группа французских туристов. Они громко переговаривались, протискиваясь в маленькую комнатку и увлекая Алекс и Марко за собой.
В соседней комнате было множество компьютеров. Алекс остановилась возле маленького экрана, на котором демонстрировался документ, подтверждавший рассказанную Руди историю с кораблем. Это случилось у побережья Флориды. Тысячи беженцев-евреев, которым уже было отказано во въезде на Кубу, отчаянно пытались добиться разрешения от Соединенных Штатов, но местные власти запретили им въезд. Пару дней спустя корабль направился назад в Германию. Почти все люди, находившиеся на борту (как говорилось в хронике), погибли впоследствии в нацистских концлагерях.
Алекс заметила, что вокруг нее стали собираться люди. Она оглянулась в поисках Марко. Его нигде не было видно.
Она перешла к следующему экрану, там показывали интервью с женщиной, которая была с Анной Франк и ее сестрой в Бухенвальде. Женщина рассказывала, как фашисты обращались с детьми, - описывала побои, издевательства, непосильный труд и изуверские медицинские эксперименты. Она сказала, что Анне и ее сестре "повезло" - они умерли от тифа, прежде чем мучители добрались до них.
Интервью сопровождалось черно-белыми кадрами хроники, показывающей жизнь в концлагерях. В одном кадре фашистские солдаты собрали заключенных на грязной насыпи. Большинство заключенных были раздеты догола. Кожа да кости. Солдаты выстраивали изможденных мужчин и женщин рядами на краю глубокой ямы и методично расстреливали. Одна женщина была чрезвычайно похожа на мать Алекс - когда та умирала от рака.
Она смотрела, как заключенных расстреливают шеренга за шеренгой, их безжизненные тела сталкивают в яму и сгоняют на насыпь следующую группу людей. Странно, но никто не пытался бежать. Никто не реагировал на то, что происходило. Они просто делали шаг к краю насыпи и ожидали своей очереди, ожидали, когда их убьют.
В комнате от большой толпы людей стало жарко и душно, Алекс вспотела. Она попыталась поискать Марко. Не видя его, Алекс протиснулась сквозь толпу в направлении голубой таблички с надписью "Выход" в дальнем конце комнаты. Там его не было.
"Может, он на улице", - подумала она.
Она поспешила к выходу, вдоль стен коридора за стеклом были выставлены издания дневника Анны на разных языках: голландском, иврите, арабском, русском, испанском, итальянском, английском, французском - даже на немецком.
В конце коридора, прямо перед дверью, были написаны слова отца Анны Франк - те, что он сказал, вернувшись после войны в Голландию. Он выжил в концлагере, но потерял всю семью.
Несмотря на желание побыстрее выйти, Алекс буквально потянуло к написанному. Она внимательно прочитала: "Я потерял все, за исключением собственной жизни. Того, что случилось, изменить нельзя. Единственное, что можно сделать, - учиться у прошлого, осознавать, что означают дискриминация и преследование невинных людей. Я считаю, что долг каждого - помочь побороть предрассудки".
Алекс открыла тяжелую металлическую дверь и шагнула под лучи солнца.
Глава 9
Амстердам
Суббота, вечер
- Что значит, ты его потеряла? - Нэн сделала большой глоток "Маргариты". - Ты с ума сошла?
"Бланкас Кантина" - мексиканский ресторанчик, перенесенный в Голландию вместе с фикусами, стенами из необожженного кирпича и сотнями бутылок текилы, рядами стоящих за барной стойкой, - был полон дыма, запаха спиртного и смеха гуляк.
- Так почему ты не вернулась назад и не поискала его?
Алекс пожала плечами.
- Если выйти, назад уже не пускают.
- Ты нормальная? Надо было заплатить еще за один билет, если такие дела. Ты ведешь себя совсем как в Йеле. Всегда такая непробивная. Пора становиться более настойчивой. Хватать все, что…
- Но была такая очередь, почти до канала. Чтобы попасть внутрь, нужно было отстоять пару часов. - Алекс потягивала свой напиток. - И потом, я прождала на улице достаточно долго. Судя по церковному колоколу, прошел час с четвертью, не меньше. Мне больше ничего не оставалось делать.
- Тогда давай выпьем и забудем. - Нэн заказала еще по одной "Маргарите". - Как насчет того, чтобы сегодня вечером куда-нибудь прогуляться, повеселиться, просто развлечься? При желании можем гулять ночь напролет. Яник в надежных руках няни.
- Не знаю. После всего, что сегодня произошло…
- Давай спросим у Сьюзан, когда она вернется домой, - посмотрим, что она на это скажет. - Глаза Нэн загорелись. - Слушай! Мы могли бы пойти на дискотеку! Тут есть одно местечко неподалеку. Огромный дансинг. Все туда ходят. Там всяких встретишь (как и в большинстве мест здесь) - и голубых, и натуралов. Уверена, мы найдем тебе там парня, чтобы закрутить роман.
- Не уверена, что я к этому готова. - Алекс мельком взглянула на свое отражение в зеркале за барной стойкой - вид совсем усталый. - Дом Анны Франк заставил меня сегодня о многом задуматься.
- О чем, например?
- О многом. О том, что случилось с ней. О том, что произошло у меня на работе на этой неделе. О том, что случилось с моей мамой.
- Ты все еще подозреваешь, что сиделка твоей матери причастна к ее смерти? - Нэн придвинула стул ближе. - Знаешь, однажды я прочитала, что по статистике тридцать пять процентов людей винят в смерти своих родителей кого-то постороннего. Даже если смерть наступила в больнице, они все равно думают, что дело нечисто.
- Неужели тебе не кажется странным, что она умерла именно в тот вечер, когда я возвращалась домой из Йеля? Мне даже не удалось попрощаться с ней.
- Может, она сама попросила Эвелин сделать это? Ты об этом не думала?
- Но почему именно в тот вечер, когда я возвращалась из университета?
- Ты разговаривала об этом с Эвелин?
Алекс утвердительно кивнула.
- Конечно, она все отрицает. Она сказала, что раковые метастазы распространились гораздо быстрее, чем предполагали. Что, скорее всего, мама просто держалась, ждала, пока я вернусь домой. И почему мне было не приехать домой раньше? Зачем я осталась в Йеле на выпускной?
- Возможно, мама не хотела портить тебе праздник. Не хотела быть обузой. И наверняка именно поэтому она не назначила тебя поверенным в своих делах.
- Знаешь, после похорон я проконсультировалась с адвокатом. Чтобы узнать, все ли законно.
- И что же?
- Все законно. Адвокат сказал, что назначать душеприказчиком кого-то из друзей - не такая уж редкость. А поскольку из имущества ничего не осталось, не имело смысла приглашать на эту роль адвоката или кого-то другого.
Нэн сделала большой глоток.
- Разве ты не рассказывала, что твоей матери после развода с отцом досталось много ценных бумаг?
- Они в основном были вложены в компьютерные компании. К сожалению, после обвала цен на Интернет-рынке они почти все обесценились.
- Ты спрашивала про деньги у отца?
- Понимаешь, мы мало с ним общались - так, поздравляли друг друга с днем рождения и с Рождеством. Во всяком случае я знаю, что бы он ответил: дескать, у моей матери деньги всегда утекали сквозь пальцы, как вода, и он не удивлен, что не осталось ни копейки. - Алекс взяла еще стаканчик. - Мне пришлось потратить почти все выданные Томпсоном подъемные на оплату счетов за мамино лечение.
- У нее не было страховки?
- Видимо, страховка покрывала не все расходы. - Алекс начала отрывать верхний слой картонной подставки под стакан. - Как бы я хотела, чтобы у меня была возможность поговорить с ней перед смертью!
- Чтобы сказать, как ты ее любишь?
- И это тоже.
- Послушай, дорогая. - Нэн обняла Алекс. - Твоя мама знала, как ты ее любишь. Я в этом просто уверена. Ты была для нее всем. Она много думала о тебе.
Нэн накрыла ладонью руку Алекс.
- И возможно, именно поэтому она сама захотела, чтобы все закончилось так, как оно закончилось. Она не желала, чтобы ты видела ее такой - какой она была перед смертью.
- Она была похожа на людей из фильма, который я посмотрела в музее Анны Франк. - Алекс глубоко вздохнула. - Господи, это просто ужасно.
- Не можешь забыть?
- Особенно после того, что случилось на этой неделе в Цюрихе.
- А что случилось?
- Не знаю, могу ли я…
Официантка в черной футболке в обтяжку, без лифчика, подошла к ним и сказала, что их столик будет готов через минуту. Нэн заказала еще по "Маргарите".
- Так что случилось-то? - Как только официантка ушла, Нэн повернулась к Алекс.
- Не знаю, могу ли тебе рассказать. Это что-то вроде тайны.
- Шутишь? - Нэн ближе придвинула свой стул. - Сьюзан всегда рассказывала мне о своих проектах, когда работала консультантом. Она просто не называла имен. И все в порядке.
Алекс набрала в легкие побольше воздуха.
- Кроме того, я чувствую себе несколько глупо в сложившейся ситуации.
Официантка принесла им заказанный коктейль.
- Так что все-таки произошло? - нетерпеливо подгоняла Нэн.
Алекс сделала большой глоток.
- Я по неосторожности контактировала с клиентом нашего банка.
- И что?
- А ты знаешь, в Швейцарии за это можно попасть за решетку?
- Да-да. Знаю я об этой швейцарской паранойе, касающейся сохранения тайны. - Нэн улыбнулась. - И что дальше?
- Мы с коллегой поспорили, жив ли еще один человек, имя которого мы обнаружили в компьютерном коде. Ну, я позвонила в справочную, а они соединили меня с тем человеком, автоматически. Я и не подозревала об этом.
- Здесь, в Голландии, поступают точно так же. - Нэн отхлебнула хорошую порцию "Маргариты". - Но я до сих пор не понимаю, в чем проблема.
- Ну, во-первых, я воспользовалась телефоном моего коллеги.
- Ой! - Нэн удивленно подняла брови. - И что он сказал, когда узнал?
- Он не узнал. - Алекс посмотрела Нэн прямо в глаза. - Я позаботилась об этом.
- Каким образом?
- Встретилась с тем парнем.
- Что-что ты сделала? - Нэн чуть ли не кричала на нее.
- А что мне оставалось делать? Он предупредил, что позвонит Эрику, если я откажусь. Он слышал, как Эрик назвал дату - 19 октября 1987 года. При этих словах он просто обезумел и сказал, что будет звонить на телефон Эрика до тех пор, пока не выяснит, в чем там дело.
- Ну и что? Если это твой коллега проболтался о коде, почему именно ты должна?…
- Потому что звонила-то я. Если об этом узнают, я потеряю работу. Может, и Эрик тоже. - Алекс сделала еще глоток. - Поэтому я с ним и встретилась. Чтобы предотвратить неприятности. Он не оставил мне выбора.
- Мужчины! Никогда не знаешь, чего от них ждать!
- На самом деле этот парень не такой уж и плохой. Но потом он настоял на том, чтобы я встретилась со старым партнером его отца. Счет, который я обнаружила, был, несомненно, открыт перед Второй мировой, кажется, какой-то еврейской семьей. Удивительно, что это был опекунский счет, - когда ты кладешь свое имущество на имя…
- Я знаю, что такое опекунский счет, дорогая. Родители Сьюзан открыли такой на нас двоих. Главным образом для того, чтобы избежать налогов на наследство.