- Прими, молодой человек, - сказал старик, и Вите показалось, что его глаза под кустистыми бровями насмешливо блеснули.
Мальчики отошли к зеленой будке, в которой продавали газированную воду, развернули фантик и стали читать. На замызганном листке фиолетовыми чернилами было написано: "Ждет тебя счастье в преклонных годах; дом - полная чаша и верный друг до гробовой доски. Опасайся быстрых друзей, зеленого змия и промолчи там, где враг твой рассыпает слова бисером. Не носи наряда синего цвета - в нем твоя погибель".
- Что за быстрые друзья такие? - удивился Витя.
- Брехня, - безразлично сказал Репа. - Плакали десять копеечек. Пошли!
…Продавали самовары самых разных размеров, деревянные ложки, раскрашенные ярко-ярко ("И кому они нужны?" - подумал Витя), серые ворохи шерсти, дубленые кожи, кучи немыслимого тряпья, всякие свистульки, чертики, которые, если в них дуть, кричат "Уди! Уди!"
В одном углу, под старой липой, мальчишки и старики продавали голубей в клетках, всевозможных певчих птиц; и стоял тут птичий гам - ворковали голуби, пели на все лады канарейки; в одной высокой клетке висел вниз головой зеленый попугай с красной головкой и говорил очень сердито:
- Мда-а…
Один дед продавал маленьких кроликов. Они сидели в корзине, свернувшись клубками, и вздрагивали длинными ушами. Еще продавали щенят разных пород - и бестолковых дворняг, которые, ни на кого не обращая внимания, играли между собой, и строгих овчарок, и даже двух маленьких бульдогов, очень грустных и молчаливых.
Вите не хотелось уходить из-под старой липы - он любил животных.
И как раз Репа возбужденно шепнул ему на ухо:
- Вот он, Гвоздь!
У забора стояли два парня и о чем-то весело разговаривали. Один был толстяк и уже почти лысый, старые брюки съехали с живота, зеленый пиджак был расстегнут и под ним не оказалось рубашки, а сразу розовая грязная майка; он скалил редкие зубы и слегка подергивался.
"Чудной", - подумал Витя.
Второй парень и правда походил на гвоздь: высокий, щуплый, в темном костюме, который сидел на нем неуклюже, и вообще в парне было что-то негородское, угловатое; а лицо у него немного сплюснутое, и глаза были очень широко расставлены; нижняя губа чуть отвисала. Сходство с гвоздем усиливала плоская кепка с коротким козырьком - как шляпка. Ударь по ней, например, молотом, - и парень вобьется в землю.
- Идем, - сказал Репа.
Они приблизились к парням, тоже встали у забора и Репа бросил:
- Привет!
- Привет, - безразлично сказал Гвоздь и быстро взглянул на Витю. Витя перехватил его взгляд и увидел, что глаза у Гвоздя какие-то жутко пустые и цепкие. - Что за хлопец? - спросил он.
- Витька, кореш мой, - сказал Репа. - Свой в доску.
- В городе Николаеве фарфоровый завод, - неожиданно запел толстяк и доброжелательно покосился на Витю. Голос у него был густой и хриплый.
- Видный оголец, - сказал Гвоздь.
- Я ж говорю - свой парень. - Репа разглядывал гудящую толпу.
Разговор происходил странно: все стояли у забора, не смотрели друг на друга, а созерцали толпу и лениво перебрасывались словами.
- Под твою ответственность, - процедил Гвоздь. - Сегодня плавки нейлоновые, бразильские, и чулки-эластик, франсе. Понял?
- Понял, - сказал Репа.
- Действуйте, - Гвоздь щелкнул портсигаром, и Витя увидел, что у него очень большие руки с короткими пальцами. Толстяк пропел:
- В городе Николаеве девчоночка живе-ет!.. Мальчики затерялись в толпе и, когда забор остался далеко, Репа спросил:
- Все засек?
- Ничего не засек, - признался Витя.
- Слушай. Будем искать покупателей. Я беру на себя чулки, а ты плавки.
- Это как? - разинул рот Витя.
- Ты что, вчера родился? Будешь предлагать плавки. Как кто клюнет, веди к Гвоздю. Дальше - не твое дело.
- А почему он сам не продает?
- Чудак! Он же король черного рынка! Его все оперы знают. Только и ждут, чтобы замести.
- Почему… замести?
- Надоел ты мне, - рассердился Репа. - За спекуляцию у нас не милуют.
- Репа, а этот второй, кто он?
- Пузырь! Тоже деятель - лучше не оглядывайся. Вите стало жутковато.
- Репа, я не умею предлагать плавки.
- Чего тут уметь! Выбирай молодых ребят, кто пофасонистей, и предлагай. Только осторожно. Вот, смотри!
Репа подошел к парню в узких, книзу расширенных брюках и спросил тихо:
- Слышь, плавки нужны? Нейлоновые, из Бразилии.
- Где? - шепотом спросил парень и оживился.
- Пошли.
Они привели парня к забору, где по-прежнему стояли Гвоздь и Пузырь и весело беседовали.
- Плавки, - безразлично сказал Репа. Гвоздь взглянул на парня, Пузырь тоже взглянул и кивнул Гвоздю.
- Прогуляемся, - сказал Пузырь и куда-то пошел вразвалочку, напевая: - В городе Николаеве фарфоровый завод…
Парень суетливо семенил за ним. Гвоздь подмигнул мальчикам пустым глазом.
- Засек? - спросил Репа.
- Засек, - сказал Витя.
- Теперь разойдемся. Ты ищи своих клиентов, я - своих.
Репа исчез в толпе.
"Вот он, бизнес", - с холодком в груди подумал Витя. И новое, неведомое раньше, острое чувство запретного и нарушаемого охватило его. Это чувство будоражило, подталкивало, превратило Витю Сметанина в быстрого, юркого, осторожного, и он думал, испытывая нервную дрожь:
"Как здорово! Как интересно!"
- Слышь, - сказал он парню в прозрачной рубашке, так, что была видна волосатая грудь. - Плавки нужны? Из Бразилии, нейл…
- Топай дальше, - парень отвернулся. Но следующий клиент клюнул:
- Покажи! - сказал молодой мужчина с усиками. Витя привел усача к забору.
А потом клиенты стали клевать один за другим. Бизнес оказалось делать легко и даже, пожалуй, увлекательно.
- Плавки нужны? Нейлоновые, бразильские. - Витя уже понимал, на ходу чуял, кому предлагать товар.
Он видел несколько раз, как Репа приводил к забору девушек, и Пузырь удалялся с ними, мурлыча себе под нос:
- Чулочки - люкс, франсе. Прямо с Елисеевских Полей. Останетесь довольны.
Барахолка постепенно начала пустеть. Все четверо собрались у забора.
- Финиш, - сказал Пузырь, безразлично поглядывая на уже редкую толпу. - Огольцы трудились на славу. До среды, Репа.
- Приходите вместе, - Гвоздь опять подмигнул Вите пустым глазом.
Потом Гвоздь стал смотреть на небо, в котором собирались, громоздились тучи. И Витя очень удивился: лицо Гвоздя стало совсем другим. Вроде, подобрело, не было таким напряженным и резким, и в глазах была теперь не пустота, а, похоже, задумчивость. И даже печаль.
- Дождь будет, - сказал Гвоздь. - Теплый, грибной. После такого дождя боровики первые пойдут. Не долгие, дней на пять. И все. Потом жди их в августе. - Он вздохнул, посмотрел на Витю, и опять лицо его стало хмурым, глаза наполнились пустотой. Странной такой пустотой, будто бы стеклянной.
"Чудной", - опять подумал Витя.
- Корешочки! - поманил мальчиков Пузырь и пошел вперед приплясывающей походкой. - В городе Николаеве фарфоровый завод…
В грязном углу за какой-то будкой Пузырь вручил Вите и Репе по пятерке.
- Гуляйте, корешочки. - Он потрепал Репу по подбородку. - Мамочке привет. Адью! - И ушел.
Непонятно! Это же потрясающе! Заработать пять рублей, считайте, за так, за здорово живешь! Никогда у Вити Сметанина не было сразу столько денег. Можно пятьдесят раз сходить в кино. Можно купить тридцать порций мороженого! И вообще - это же целое состояние.
- В следующую среду опять придем? - спросил Витя. Он взглянул на Репу и очень удивился: лицо у Репы было расстроенное.
- Посмотрим, - сердито сказал Репа. - Айда закусим. Здесь рядом забегаловка дешевая.
Забегаловка почему-то называлась "Чайная". Чая в меню не было вовсе, зато продавали пиво, и у буфетной стойки толпились мужчины.
- Тебе стакан или кружку? - спросил Репа.
- Чего? - робко спросил Витя.
- Известно чего - пива.
- Пива?.. Тогда стакан.
А что, в самом деле? Честно заработали. Почему бы не выпить пива? Пиво - это - вы же не будете спорить - не водка, правда? И даже не вино.
Но все равно Витя воровато огляделся. Никто на них не обращал внимания.
Репа ушел к стойке и скоро вернулся с подносом, на котором стояло пиво в кружке и в стакане с белыми пенными шапками, сосиски с капустой в алюминиевых тарелках и черный хлеб.
Репа все быстро поставил на стол. Получалось у него легко, непринужденно. Он ни капельки не стеснялся, и Витя завидовал ему.
- Рубай, - сказал Репа. - С тебя девяносто две копейки.
- Ага. Я сейчас…
- Да не суетись. Потом отдашь.
Никогда не было так вкусно, и даже пиво не казалось горьким.
Чайная возбужденно шумела голосами, звоном посуды; везде беседовали мужчины, обсуждали свои дела. Репа и Витя тоже беседовали.
- Как раз в рубль уложился, - сказал Репа. - Больше нельзя тратить ни копейки.
- Почему? - удивился Витя.
Репа внимательно посмотрел на Витю; его веснушчатое лицо было серьезно и задумчиво.
- Ладно, скажу. Как другу. Только, если трепанешь…
- Репа, да ты что!
- Понимаешь, матери на платье откладываю. Хочу подарок сделать. Дарят ей всякие… А я - сын родной, - Витя увидел, что глаза Репы стали очень взрослыми.
- А она знает? - спросил Витя.
- Что ты! Секрет. Сюрприз будет. У нее в июне день рождения. Думаешь, я с этими бандюгами связался бы?
- Они бандиты? - прошептал Витя и огляделся по сторонам.
- Натуральные, - безразлично сказал Репа. - Гвоздь за хулиганство, вроде, сидел. А Пузырь… Он у них главный.
- Репа! Зачем же ты с ними?
- Заскулил, - перебил Репа. - Не нравится - катись. Ну, не маменькин ты сынок, да?
Витя промолчал, и темная обида стала заполнять его.
- Ты ничего не понимаешь! А я хотел… - Витин голос стал тонким и очень не понравился ему. - Хорошо, Репа, я ничего… Знаешь, возьми мои деньги. Мне ведь не очень нужно.
И Репа сказал просто:
- Спасибо, я возьму.
Между тем круглые часы, которые висят над дверью, показывали десять минут четвертого.
- Репа! - ахнул Витя. - У меня же еще столько дел! И подарок Зое…
- И у меня тоже дел хватает, - сказал Репа. - Поехали.
Витя встал и почувствовал, что у него немного кружится голова.
"Вот чудеса!"
3. День рождения Зои
На день рождения Зои Витя, конечно, опоздал.
Задержали покупки по маминой записке, прогулка с Альтом (он прямо обскулился). На дворе Альта обуял телячий восторг: прыгал, носился, сбил с ног какую-то старушку, так что чуть не вышел скандал. Вообще у Альта характер очень неуравновешенный; Витин папа говорит, что он шизофреник!
Всякие дела по хозяйству Витя, хотя и наспех, но успел сделать.
Очень много времени ушло на покупку подарка для Зои. Оказывается, ужасно это сложно - купить подарок для своей одноклассницы, когда той исполняется тринадцать лет. При этом необходимо учесть, что друзья они с пятого класса, что уже было два дня рождения, что какой-нибудь ерундой Зою Чернышеву не удивишь - ее отец коммерческий директор кондитерской фирмы "Чайка" и, между прочим, очень любит подтрунивать.
Выбирать подарок помогал Репа. Исходили, наверно, сто магазинов, и ничего стоящего не попадалось. Внезапно Репу осенило:
- Ты говорил, на море они едут?
- Едут, а что? - спросил Витя.
- Придумал! Пошли в "Динамо", я видел там маску с трубкой и ласты. Будет твоя Зойка под водой плавать.
В спортивном магазине были, действительно, и ласты маленького размера, и маска, но все это стоило шесть рублей семьдесят копеек.
- У меня от маминой пятерки всего четыре рубля осталось, - сказал Витя и покраснел. - С мелочью.
- О чем речь! Я добавлю. - Репа полез в карман за деньгами.
И они купили зеленую маску с белой алюминиевой трубкой и ласты, перламутровые, в красную крапинку. Просто роскошный получился подарок.
- Никогда я не был у девчонок на днях рождения, - сказал Репа.
- Знаешь что, - предложил Витя, - пошли вместе.
- А ты шутник, - Репа насмешливо свистнул. - Ну, пока.
Репа ушел, а у Вити испортилось настроение.
"И почему так все?" - подумал он, злясь на себя, на свое дурацкое предложение, на Зою (и это уже совершенно напрасно), на Зоиного отца, что просто, если хотите знать, глупо.
Зоя жила рядом, через дом. В их подъезде был лифт, который, когда поднимается вверх, подрагивает, скрежещет, и каждый раз кажется, что он застрянет между этажами. Но лифт никогда не застревал - он был старый, дисциплинированный служака.
Вот и пятый этаж. На дверях с цифрой "204" табличка: "Чернышев В. П." Витя позвонил.
Открыла Зоя.
- Явился, - сказала она.
- Здравствуй, - Витя смутился. - Поздравляю тебя с днем рождения.
- Между прочим, уже почти шесть. И все гости за столом.
- Вот, Зоя, прими подарок, - и Витя протянул девочке сверток.
Глаза Зои заблестели.
- Что это, Витя?
- Маска и ласты. Будешь на море плавать под водой и все рассматривать.
- Папа! Папа! Смотри, что Витя мне подарил! - закричала Зоя и побежала вперед.
Витя увидел, что Зоя в новом платье, с новой прической - две пышных волны по бокам головы, - что она похожа на легкую бабочку. У Вити что-то заныло внутри, захотелось быть сильным, мужественным и остроумным. А он, как назло, чувствовал, что вдруг застеснялся, не знает, куда деть руки, спина сама собою ссутулилась, а ноги стали загребать пол.
- Витя, иди же скорее! - кричала Зоя.
В квартире пахло чем-то вкусным, через открытую дверь Витя видел большую комнату, у окна стоял аквариум, подсвеченный яркой лампочкой, в аквариуме покачивались бледно-зеленые водоросли и застыли пучеглазые рыбы с хвостами веерам.
А как здорово могло быть!..
Витя и Зоя идут по темному и совершенно пустому городу. Уже ночь, и над крышами голубая луна. Витя - ничего нет удивительного! - в черном развевающемся плаще и со шпагой. А Зоя в своем новом платье - как бабочка. Только каблучки стучат по тротуару: тук-тук-тук! Впереди - ну, конечно, он ждал этого! - три мрачных фигуры, тоже, разумеется, в плащах, со шпагами и еще черные маски на глазах.
- Витя, мне страшно! - шепчет Зоя.
- Спокойно. Я с тобой! Витя выхватывает шпагу.
- Вашу даму или смерть! - говорит один из бандитов и злобно хохочет.
- Никогда! - кричит Витя и бросается на противников. Скрещиваются шпаги. Тяжелое дыхание, топот ног.
Удар! - один из неизвестных, ахнув, падает на асфальт.
Витя нападает. Еще удар! Второй бандит, схватившись за живот, медленно оседает у стены. А третий бросает шпагу и позорно бежит, так что ветер свистит в его плаще.
Витя ловит благодарный, полный восторга взгляд Зои. Он вытирает окровавленную шпагу о полу плаща, говорит: "Все кончено!"
И они идут дальше по пустому, полному тайн городу, освещенному луной…
- Ну, что ты там застрял?
Зоя подбежала к Вите, схватила его за руку и втащила в комнату.
Стол был заставлен всякими угощениями и за ним сидели Владимир Петрович, Зоин папа, в белой рубашке с расстегнутым воротом; Надя, сестра Зои, в очках и поэтому на вид очень важная; Антонина Ивановна, Зоина мама, женщина полная и добрая; Люся Никитина, одноклассница Зои и Вити, староста класса, страшная зануда и какой-то долговязый парень с длинной худой шеей, оказавшийся, как потом выяснилось, двоюродным братом Зои, и звали его Мишей; этот Миша перешел уже в восьмой класс и весь вечер важничал, ни с кем не разговаривал, кроме Нади.
Итак, стол был накрыт и за ним сидело общество.
- А! - сказал Владимир Петрович. - Наш рыцарь! Прошу рядом со мной.
"Откуда он знает?" - удивленно подумал Витя.
- Думаю, по случаю торжеств рыцарю можно одну рюмку кагора? - спросил Владимир Петрович, взглянув на жену.
- Они же дети, - безвольно сказала Антонина Ивановна, и ее тройной подбородок запрыгал.
- Только одну. Как всем.
Витя выпил рюмку очень сладкого, темно-красного вина. "Я сегодня настоящий алкоголик", - подумал он. Стало весело, смущение пропало, и Витя приступил к закуске.
- Вот икры возьмите, рыцарь.
- Или рыбки, - ворковала Антонина Ивановна.
- Между прочим, - сказала Надя, - салат делала Зоя.
- А я помогала, - вставила зануда Люся.
Восьмиклассник Миша насмешливо и снисходительно следил за Витей. А Витя ел за обе щеки и думал: "Репу бы сюда".
Появились совсем неожиданные мысли: "А Репу никогда не пригласили бы на день рождения Зои. Интересно, что было бы, если бы мы пришли вместе?"
Подцепив с тарелки кусок семги, Витя сказал:
- Я хотел к вам со своим другом прийти, с Репой, да он отказался.
- Это Славка Репин? - пискнула староста класса зануда Люся. - Твой Репа - хулиган! - торжествующе закончила она.
- Он в вашем классе учится? - спросила Надя, и ее глаза под очками стали очень строгие.
- Нет. - Витя с вызовом посмотрел на всех по очереди. - Он два раза оставался - в третьем классе и в четвергом. Репа - сын тети Розы, она официанткой в ресторане работает. Вот такой парень. - Витя показал большой палец. - С присыпочкой.
Восьмиклассник Миша хмыкнул, и его шея еще больше вытянулась.
- Он не совсем подходит к нашей компании, - робко сказала Зоя.
Владимир Петрович промолчал, и Витя увидел, что лицо его стало нахмуренным.
"Надо уйти, - подумал Витя. - Встать и уйти. - Но тут же себя остановил: - Но почему уйти? Что случилось? Ничего не случилось, понятно?"
Витя никуда не ушел, остался, только настроение испортилось - стало как-то тоскливо.
- Витя, а ты почему опоздал? - спросила Надя.
- На тренировке задержался. Я же в футбольной секции занимаюсь.
И Витя стал врать, какая была трудная, напряженная тренировка, как загонял их тренер Борис Семенович, и что он забил два ужасно сложных гола - в девятку, в самый угол под перекладину. Витя видел, что ему никто не верит, но уже не мог остановиться и мучительно думал, продолжая врать: "Ну, кто меня за язык тянет?"
- А теперь поиграйте немного, - устало сказал Владимир Петрович. - Потом чай будем пить.
- У меня пироги с маком и яблоками, - предупредила Антонина Ивановна.
- Фирменные пироги, - воскликнула Зоя. - Пошли ко мне, ребята!
Витя, Люся, Миша отправились за Зоей в ее комнату.
Здесь было все чистое и какое-то розовое, и висело много картин. Их нарисовала сама Зоя. Она собирается стать художницей и занимается в художественной студии при Дворце пионеров.
- Я вам сейчас свою новую работу покажу, - сказала Зоя.
Она сняла белую материю с картины, которая была прислонена к спинке дивана.
Там была улица, которая уходила вдаль, к горизонту, по ней катились сплюснутые машины, а пешеходы были точечками, и над улицей, над крышами дома было синее небо. Казалось, что картина объемная, и по улице можно уйти к горизонту.
- Здорово! - сказал Витя.
Восьмиклассник Миша уронил:
- Неплохо.