- О’кей. И какое место Тито может занимать в его плане мести?
Карлос на секунду задумался.
- Помнишь, Тито сказал, что в тюрьме они с Сандсом даже ни разу не разговаривали, поэтому никакой вражды между ними вообще быть не могло.
Гарсия слегка ущипнул себя за нижнюю губу.
- Не срастается.
- Как сказать… Если Сандс все же наш убийца, то Тито не был частью его первоначального плана мести. Скорее всего, он погиб из-за неосторожности: спросил о Сандсе не того человека или слишком прозрачно намекнул на то, что ему нужно.
- Но убийцы редко изменяют свой почерк, а если изменяют, то усиливая жестокость. Здесь же все как раз наоборот. - Гарсия махнул рукой в сторону муниципального дома. - От бессмысленного изуверства, - детектив запнулся, подбирая нужные слова, - до обыкновенной жестокости.
- Повторяю: Тито не был частью первоначального плана мести. Подумай об этом, Карлос. Для нашего убийцы способ умерщвления жертвы исключительно важен. Он расчленяет тела, а из их частей создает гротескные скульптурные композиции, отбрасывающие на стены различные тени. Делает он все это не ради прихоти. Для него это ужасно важно, так же важно, как само убийство или выбор жертвы. Это часть его мести. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что существует прямая связь между "скульптурами", тенями и каждой конкретной жертвой. Есть причина, по которой преступник, убив Николсона, изобразил койота и ворона, а прикончив Нэшорна, слепил из его останков лицо дьявола и четыре фигурки.
- И Тито не был частью всего этого безумия, - сказал Гарсия.
Хантер кивнул.
- Но пока еще не установлено, что значат эти тени, - продолжал Гарсия. - Если ты прав и каждое теневое изображение имеет непосредственное отношение к жертве, то тогда я все равно кое-чего не понимаю.
- Чего именно ты не понимаешь?
- Возьмем первую "скульптуру". Убийца много трудился, чтобы у нас не осталось ни малейшего сомнения в том, чьи это теневые марионетки. Ради этого он специально разрезал человеческое тело. Ты и сам говорил мне, что форма клюва птицы исключает многих пернатых, оставляя всего несколько видов. То же относится и к тени койота. Возьмем вторую "скульптуру". Здесь преступник не вдается в детали. Трудно сказать, изобразил ли он человеческое лицо с рогами, дьявола, языческого бога или какое-нибудь животное. Две стоящие фигурки и две лежащие могут изображать людей, а могут что-то другое. Зачем это убийце? Первый раз он из кожи лезет, создавая теневых марионеток, а во второй - выполняет задуманное кое-как.
Хантер помассировал виски.
- Мне на ум приходит один возможный ответ: актуальность.
Нахмурившись, Гарсия поднял руки вверх.
- Сдаюсь.
- Думаю, убийца в первый раз вдавался в подробности только потому, что это казалось ему важным. Он не хотел, чтобы мы ошиблись и приняли одно животное за другое. Он не хотел, чтобы мы приняли тени за собаку и голубя или лису и сову.
Гарсия немного подумал.
- А во второй раз для него это было уже не важно?
- По крайней мере, не так важно, - ответил Хантер. - Детали не так важны для понимания второго изображения. Не важно, является ли рогатая голова дьяволом или не является. Не об этом хочет сказать нам убийца.
- И что же он хочет нам сказать?
- Еще не знаю…
Хантер выглянул из окна автомобиля и посмотрел на полицейские машины, выстроившиеся перед муниципальным домом, в котором прежде жил Тито.
- Но я считаю, что Кен Сандс достаточно умен для того, чтобы изменить почерк своих преступлений, пытаясь сбить нас со следа.
Глава 71
Солнце клонилось к закату. Натан Литлвуд сидел за столом и слушал аудиозапись сеанса со своей последней пациенткой, делая по ходу кое-какие заметки. Его приемная находилась в Сильвер-Лейк, к востоку от Голливуда и на северо-запад от центра Лос-Анджелеса.
Литлвуду было пятьдесят два года. Рост - пять футов одиннадцать дюймов. Классическая мужская красота. Благодаря диете и трем визитам в неделю в спортзал Литлвуд поддерживал свое тело в неплохой физической форме. А еще он был хорошим психологом, настоящим профессионалом. В списке его пациентов значились подростки и мужчины, которым перевалило за шестьдесят, холостяки и женатые, те, кто имеет сожителя, простые люди и знаменитости. Каждую неделю десятки пациентов изливали ему душу и поверяли свои мысли.
Последняя на сегодня пациентка ушла полчаса назад. Звали ее Жанет Старк. Она была актрисой. Жанет исполнился тридцать один год. Жила она с мужчиной, с которым последнее время часто и бурно ссорилась из-за самых обыденных вещей. А еще Жанет подозревала, что ее сожитель изменяет ей, причем изменяет не с другой женщиной, а с мужчиной.
Актриса, в свою очередь, переспала со многими женщинами. Она не стеснялась об этом говорить. Женский бисексуализм, по ее мнению, вполне приемлем, а вот мужской - мерзкое извращение.
С актрисой Литлвуд провел шесть сеансов, по два в течение трех недель. Почти сразу же она принялась с ним флиртовать. После первого сеанса Жанет стала вызывающе одеваться: короткие юбки, блузки с глубоким декольте, выставляющие напоказ ложбинку между грудями, - все, с помощью чего можно было бы привлечь его внимание. Сегодня женщина облачилась в короткое летнее платье, черные туфли с открытыми пальцами от Кристиана Лубутена, сделала яркий макияж и не надела нижнего белья. Пока она лежала на кушетке, подол ее платья задрался на бедрах. Жанет раздвинула ноги так, чтобы ничто не осталось незамеченным.
Литлвуд любил женщин. Чем более вызывающе, похотливо вела себя женщина, тем сильнее она его возбуждала. Впрочем, психолог не позволял себе флиртовать с клиентками, не говоря уже о том, чтобы закрутить роман с кем-нибудь из них. В таком городе как Лос-Анджелес слухи распространяются со скоростью лесного пожара. Они создают дурную славу, которая легко может похоронить твою карьеру. Литлвуд был достаточно умен, чтобы реализовывать свои сексуальные фантазии в других местах. За это он готов был щедро платить.
Литлвуд был разведен. Женился он в двадцать пять лет. Брак продлился менее пяти лет. Разногласия с женой начались почти сразу же после свадебной церемонии. Спустя четыре с половиной года после бесконечных скандалов, дискомфорта и полной сексуальной несовместимости брак довел обоих супругов до глубокой депрессии и нанес их психике неизгладимые травмы. Развод казался единственным спасением.
У них был единственный сын Гарри, который сейчас изучал право в Лас-Вегасе. После неудачного брака и продолжительного, изматывающего бракоразводного процесса Литлвуд поклялся самому себе, что никогда больше не женится. С тех пор мысль нарушить эту клятву никогда не приходила ему в голову.
Раздался звонок. Литлвуд нажал на паузу и надавил на кнопку интеркома.
- Да, Шэрил?
- Просто хочу узнать, нужна ли я вам еще сегодня.
Психолог взглянул на часы. Время ее дежурства давно истекло. Он и позабыл, что Жанет Старк любит назначать встречи как можно позднее.
- О-о-о… Извини, Шэрил. Я должен был отпустить тебя еще час назад. Совсем забыл о времени.
- Ничего страшного, Натан.
Литлвуд настаивал, чтобы Шэрил называла его по имени.
- Ты уверен, что я тебе больше не нужна? Если что, я могу задержаться.
Шэрил работала у Литлвуда секретаршей уже больше года. Сексуальное напряжение между ними могло, казалось, осветить маленький городок, но психолог, несмотря на взаимное сексуальное притяжение, придерживался в отношении Шэрил той же стратегии, что и со своими пациентками. Секретарша, напротив, забыла бы о профессионализме и запрыгнула бы в постель к Литлвуду быстрее, чем человек успеет произнести слово "гуакамоуле", представься ей такая возможность.
- Нет. Все в порядке, Шэрил. Я сейчас делаю кое-какие заметки. Я все равно скоро закончу… максимум через полчаса. Поезжай домой. Встретимся утром.
Литлвуд снова включил диктофон.
На то, чтобы закончить записи, у психолога ушло тридцать пять минут. К тому времени, когда он спустился в подземный гараж, там оставалось три автомобиля. Свою машину Литлвуд оставил в дальнем углу под мигающей лампой.
Несмотря на то что его практика приносила неплохой доход, Литлвуд ездил на серебряного цвета "крайслере конкорде" 1998 года выпуска. Психолог называл автомобиль классическим, хотя его друзья посмеивались, говоря, что "старый" и "классический" - не одно и то же.
С помощью ключа психолог отпер дверцу и сел за руль своего "крайслера". Ему ужасно хотелось есть. А еще Литлвуду хотелось выпить. После рабочего дня, в течение которого ему приходилось отражать двусмысленные намеки, мужчина страстно нуждался еще кое в чем. К счастью, он знал, где это можно найти.
Литлвуд повернул ключ в замке зажигания. Двигатель задребезжал и закашлялся, подобно умирающему псу, но не ожил. Иногда старый "крайслер" капризничал.
- Ну же, детка.
Литлвуд погладил приборную панель.
Он трижды выжал педаль акселератора… Потом попробовал еще раз…
Двигатель закашлялся… задребезжал… Ничего.
Возможно, настало время пересесть на более новую модель.
Еще раз…
- Ну же, детка! Ну же!
Безрезультатно.
- Еще разок.
Нога вдавила педаль.
Фыр-р-р… фыр-р-р-р… фыр-р-р-р…
Литлвуд ударил кулаками по рулю, затем, зажмурившись, тихо выругался и откинулся на спинку сиденья. Судя по всему, сегодня без такси не обойтись.
И вдруг психолог испытал странное ощущение. Шестое чувство заставило кровь в его венах заледенеть. Каждый волосок на теле встал дыбом.
Подчиняясь инстинкту, Литлвуд приподнял голову, ища взглядом зеркало заднего вида.
Из тьмы заднего сиденья на него смотрели пылающие злобой глаза.
Глава 72
Хантер сидел один в кромешной тьме своего кабинета, глядя на доску с фотографиями. Было уже поздно, и все разъехались по домам. В руке у детектива был зажат электрический фонарик, который он включал и выключал через неравные промежутки времени, пытаясь обмануть собственный мозг. Свет, попадая на чувствительную оболочку глазного яблока, на его "фотографическую пластину", образует зеркальное отображение увиденного, но мозг истолковывает все верно. Если позволить изображению на долю секунды отобразиться на сетчатке глаза, а потом резко выключить свет, мозгу приходится иметь дело лишь с тем, что успела запомнить его непосредственная, как называется это в современной медицине, память.
Если изображение хорошо знакомо мозгу, например стул, незначительные детали, которые мозг не смог запомнить из-за краткосрочной вспышки света, это автоматически компенсируется долговременной памятью. Мозг решает, что увиденное похоже на стул, и извлекает из банка памяти этот образ. В случае же, если образ вообще ни на что не похож, мозгу не на что опереться. Он компенсирует это, усиленно работая над отождествлением деталей первоначального изображения. Этим Хантер сейчас и занимался: заставлял свой мозг увидеть то, чего не замечал прежде.
Пока что это не срабатывало.
- Ты пытаешься воспроизвести светомузыку на дискотеке?
Хантер повернулся на голос и включил фонарь. В дверном проеме кабинета с дипломатом в руке стояла Алиса.
- А я и не знал, что ты до сих пор здесь, - сказал детектив.
- Ты считал себя единственным трудоголиком на все управление? - улыбнувшись, пошутила Алиса. - Можно включить свет?
- Да, конечно.
Он выключил фонарик.
Женщина включила свет, а затем мотнула головой, указывая на доску с фотографиями.
- Выяснил что-нибудь новое?
Она поняла, чем Хантер был занят.
Детектив отрицательно покачал головой и помассировал глаза большим и указательным пальцами.
- Ничего.
Алиса поставила дипломат на пол и прислонилась плечом к дверному косяку.
- Проголодался?
Хантер не вспоминал о еде целый день и только сейчас заметил, как урчит в его пустом животе.
- Умираю от голода.
- Любишь итальянскую кухню?
Глава 73
"Кампанила" на авеню Сауз-Ла-Брэа была превосходным итальянским рестораном, выдержанным в определенном стиле. Своеобразная импровизация на тему небольшой средиземноморской деревушки с колокольней, огороженным внутренним двориком, фонтаном в центре и маленькой пекарней.
- Я и не знал, что ты любишь такие места, - сказал Хантер, когда они уселись за стоящим на внутреннем дворе столиком.
- Ты обо мне еще многого не знаешь.
По губам женщины скользнула легкая улыбка, но Алисе не хотелось, чтобы ее спутник задумался над значением произнесенных ею слов, поэтому она добавила:
- Когда-то я часто сюда приходила. Я люблю итальянскую кухню, а шеф-повар здесь - выше всяких похвал, возможно, лучший в этой части города.
Хантер не собирался спорить.
- А сейчас ты сюда редко приходишь?
- Не так часто, как раньше. Итальянскую кухню я люблю, как и прежде, но моложе я не становлюсь, поэтому приходится следить за тем, что ешь. Сбросить лишний вес уже не так просто, как раньше.
Роберт развернул салфетку и положил ее на колени.
- Не думаю, что тебе надо худеть.
Алиса замерла и хитро на него посмотрела.
- Это был комплимент?
- Да. И в то же время чистая правда.
Алиса заправила спадающие на лицо пряди за уши, а затем тряхнула головой, и волосы, взметнувшись, рассыпались по левому плечу: застенчивый и в то же время кокетливый жест. Впрочем, он остался незамеченным.
- Будем заказывать? - спросил Хантер.
- Да.
Произнесено это было, впрочем, без особого энтузиазма.
Они заказали спагетти: Роберт с овощным соусом примавера, а Алиса - с "особыми" пикантными фрикадельками от шеф-повара и сушеными томатами. На двоих они взяли бутылку красного вина и во время ужина старались не говорить о расследовании.
- Почему ты так и не женился, Роберт?
Вопрос был задан в конце ужина, когда официант разлил остатки вина по бокалам.
- Как я уже говорила, большинство девочек в школе были в тебя влюблены. Я уверена, что у тебя было немало возможностей найти себе жену.
Отхлебнув вина, Хантер пристально посмотрел на Алису. В ее глазах горел неподдельный интерес репортерши, которая раскручивает новую историю.
- Моя работа и семейная жизнь плохо сочетаются между собой.
Алиса сжала губы и поморщилась.
- Это самая жалкая отговорка из всех, которые я когда-либо слышала. Я встречала женатых копов.
- Согласен. Но многие в конце концов разводятся, не выдержав давления, которое оказывает работа.
- Но они, по крайней мере, пытаются что-то сделать, а не прячутся за отговорками. Как говорится в старой поговорке: "Лучше любить и потерять свою любовь, чем вообще никогда не любить".
Хантер пожал плечами.
- Я не знаю такой поговорки.
- Чушь.
Улыбка его выдала.
- А как же Карлос? - спросила Алиса. - Он женат. Ты считаешь, что жена со временем уйдет от него, устав от его работы?
- Некоторым людям всегда везет. По крайней мере, им посчастливилось встретить человека, с которым они смогут прожить душа в душу всю жизнь. Карлос и Анна - живой тому пример. Не думаю, что можно найти более подходящую супружескую пару, сколько ни ищи.
- И тебе не удалось встретить свою половинку, ту, с кем бы тебе хотелось провести остаток дней?
В памяти Хантера промелькнуло одно лицо, прозвучало одно имя… В груди потеплело, но как только воспоминания о случившемся всплыли на поверхность, его сковал ледяной холод.
- Нет.
Хантер не отвел глаз, но был уверен, что взгляд его выдал.
Алиса заметила… сначала нечто нежное, потом - жесткое, леденящее, преисполненное боли. Несмотря на любопытство, она поняла, что не имеет права продолжать задавать вопросы.
- Извини.
Отвернувшись, Алиса сменила тему разговора, прежде чем пауза стала неловкой.
- Значит, ничего нового о втором теневом изображении ты не узнал?
- Нет, не узнал.
- Послушай… Думаешь, мы правильно поняли значение первой "скульптуры"? Угадали, что убийца хотел сказать нам с помощью ворона и койота? Он считает Деррика Николсона предателем и лжецом. - Женщина подняла руку, останавливая готовый сорваться с губ Хантера вопрос. - Я знаю, что, пока мы не поймаем убийцу, мы не выясним это до конца, но что ты все же обо всем этом думаешь? Мы правы?
Хантер уже догадался, к чему она клонит.
- Да.
- Но ты сомневаешься насчет того, что значат отбрасываемые второй "скульптурой" тени?
- Да.
Алиса сделала глоток вина.
- Ты, Карлос и я несколько часов рассматривали эту "скульптуру" и отбрасываемые ею тени, стараясь понять, что же она означает. Не думаю, что там есть что-нибудь, кроме того, что мы уже обнаружили. Даже капитан с нами согласилась. Почему ты решил, что на этот раз мы ошибаемся? Почему бы не предположить, что убийца просто хочет сообщить нам о том, что собирается разделаться еще с двумя людьми?
Подошел официант и начал убирать со стола грязную посуду. Хантер подождал, пока тот не закончил и не ушел.
- Как по мне, это объяснение не вяжется с первым. Я не вижу в нем особого смысла.
Глаза Алисы расширились.
- Смысла? А что в этих убийствах вообще имеет смысл? Роберт! Мы имеем дело с маньяком, у которого больное эго. Он рубит людей на куски, а затем составляет из них безумные скульптуры-головоломки. Какой тут вообще, к черту, может быть смысл?
Хантер быстро оглядел ближайшие столики, проверяя, не слышал ли кто-нибудь слов Алисы. От волнения она говорила громче, чем обычно. Похоже, окружающих больше интересовали еда и вино, чем их разговор. Детектив снова посмотрел на Алису.
- Это нам кажется, что в действиях преступника нет никакого смысла, потому что мы не понимаем его логики, а вот он считает совсем по-другому.
Алиса молча взвешивала услышанное.
- Теперь я, кажется, понимаю. Ты стараешься думать так, как должен был бы думать убийца, увидеть во всех его действиях смысл, доступный только ему.
- Прошла неделя, и пока у меня ничего не выходит.
- Не скромничай.
Женщина положила руку на стол. Кончики ее пальцев коснулись тыльной стороны ладони Хантера.
- Ты и так сделал больше, чем при таких обстоятельствах можно было бы надеяться. Если бы не ты, мы до сих пор с недоумением разглядывали бы эти "скульптуры" со всех сторон.
Хантер молча изучал ее.
- А теперь ты делаешь мне комплимент?
- Нет, это чистая правда. Но что ты имел в виду, когда сказал, что наше объяснение по поводу второй тени не вяжется с первым.
- Хотите взглянуть на меню с десертами? - спросил, подойдя к их столику, официант.
Алиса, даже не посмотрев в его сторону, отрицательно покачала головой. Хантер дружески ему улыбнулся.
- Спасибо. Думаю, мы уже и так достаточно съели. Для десерта у нас места не осталось.
- Prego, - ответил официант и удалился.
- Почему не вяжется? - настаивала Алиса.