Глава 21
По пути в административное здание управления полиции Хантер завернул на Вест-Тэмпл-стрит, в окружную прокуратуру. Ему повезло: Брэдли как раз закончил трехчасовое совещание со своими подчиненными.
Кабинет окружного прокурора по площади не уступал небольшой квартирке. Длинные, древнего вида книжные полки украшали две стены кабинета. Оставшиеся две пестрели дипломами, сертификатами, наградами и фотографиями в рамках, на которых был запечатлен окружной прокурор Брэдли в различные, знаменательные для него моменты жизни, а именно во время рукопожатий с политиками и знаменитостями; за трибуной во время произнесения речи; вместе с другими юристами во время заседаний судебной коллегии и так далее.
В кабинет к окружному прокурору Хантера провела его личный секретарь, молоденькая симпатичная брюнетка в облегающем элегантном костюме черного цвета. Восседая за внушительного вида двухтумбовым письменным столом из красного дерева, Брэдли разворачивал сэндвич, которым вполне можно было бы накормить трех человек.
- Садитесь, детектив, - произнес прокурор, указывая на одно из трех изысканных кожаных кресел, стоящих возле стола. - Не возражаете, если я поем? А то я сегодня еще не обедал.
- Ничего страшного… ешьте… - сказал Хантер, садясь в кресло слева.
Брэдли жадно откусил от сэндвича огромный кусок. Майонез, кетчуп и горчица закапали на обертку.
- Она мила, - жуя, произнес окружной прокурор.
- Что? Простите…
- Алиса, - объяснил Брэдли, - та девушка, которую я к вам послал. Милая и умная крошка. Редкое сочетание в наши дни. Но не воображайте себе ничего такого. Она играет не в вашей лиге.
Хантер ничего не ответил. Он молча наблюдал за тем, как Брэдли бумажной салфеткой вытирает горчичное пятнышко в уголке рта.
- Ну, и что у вас для меня, детектив? Только прошу, выражайте свои мысли развернуто.
- Постараюсь. Я должен задать вам несколько вопросов.
Окружной прокурор уставился на Хантера. Видно было, что к такому повороту он был не готов.
- Мы создаем общую картину происшедшего.
- Ладно. Спрашивайте, детектив.
Брэдли еще раз откусил от сэндвича и принялся с открытым ртом пережевывать пищу.
- Мне сказали, что несколько месяцев назад вы побывали в доме у мистера Николсона, после того как ему поставили диагноз.
- Верно. Я заехал к нему после работы. Я хотел сказать, что, если ему понадобится моя помощь, он всегда сможет на меня рассчитывать. Покойный проработал у нас лет двадцать. Это было самое малое, что мне следовало предпринять в этом случае.
- Вы не вспомните, когда точно это произошло?
Брэдли отвинтил крышку бутылочки с "Доктором Пеппером" и большими глотками осушил половину ее содержимого.
- Я легко могу это выяснить.
Он бросил на Хантера скептический взгляд.
- Пожалуйста.
Брэдли потянулся к кнопке внутренней связи на телефоне.
- Грейс! Несколько недель назад я ездил к Деррику Николсону. Поищите запись в моем расписании, а потом скажите, когда это было.
- Хорошо, окружной прокурор…
Послышались характерные щелчки, издаваемые при наборе на клавиатуре.
- Вы ездили к мистеру Николсону седьмого марта… после работы…
- Спасибо, Грейс.
Брэдли кивнул Хантеру.
Детектив сделал запись в своем блокноте.
- Примерно в это же время в дом к мистеру Николсону приезжал другой человек. Вы об этом что-нибудь знаете? Быть может, это был работник прокуратуры или его друг?
Брэдли рассмеялся.
- Детектив! У меня более трех сотен служащих и примерно столько же человек обслуживающего персонала.
- Мужчина был около шести футов ростом и примерно того же возраста, что и мистер Николсон. У него каштановые волосы… Если этот человек работает в прокуратуре, он мог рассказать вам о своем визите к покойному.
- Никто ничего мне не рассказывал, но я поспрашиваю. - Взяв ручку, Брэдли что-то записал на листе бумаги. - Деррик был хорошим, честным человеком, детектив. Он прекрасно ладил с людьми. Судьи его уважали. У него было много друзей и вне прокуратуры.
- Понимаю. Но если визитер все же был из вашего офиса, я бы хотел с ним поговорить.
Брэдли секунду молчал, глядя на собеседника, а затем саркастически хмыкнул.
- Вы думаете, что среди моих людей может оказаться подозреваемый, детектив?
- Когда ничего неизвестно, подозревать надо каждого, - ответил Хантер. - Такова уж работа детектива. Мы собираем информацию и вычеркиваем людей из списка подозреваемых. Так принято.
- Только не умничайте. Эти шуточки, может, и позабавят ваших приятелей, но лично я никакого обезьянничанья не потерплю. Это я отдаю здесь приказы, так что требую проявлять ко мне больше уважения, а не то ваша следующая работа будет заключаться в выгуливании полицейских собак в питомнике. Вы меня поняли?
- Предельно ясно. Но мне все равно нужно знать, не ваш ли человек заезжал к мистеру Николсону.
- Ладно, - чуть помедлив, ответил окружной прокурор. - Я узнаю это и сообщу. Что-то еще?
Брэдли бросил выразительный взгляд на свои часы.
- Да. Мистер Николсон упоминал при вас о своем желании обрести душевный мир, помириться с кем-то, рассказать кому-то правду?
На лице Брэдли дернулся мускул, и на долю секунды он перестал жевать.
- Помириться? Что вы имеете в виду?
Хантер рассказал о своем разговоре с Эмми Доусон.
- И вы считаете, что мужчина, который к нему приезжал, и есть тот человек?
- Все может быть.
Брэдли вытер рот и руки чистой бумажной салфеткой, откинулся на спинку кожаного стула с вращающимся сиденьем и вновь уставился на Хантера.
- Деррик ничего такого мне не говорил - ни о душевном мире, ни о правде…
- Что вы думаете по поводу всего этого?
Брэдли взглянул на настенные часы, потом снова на Хантера.
- Мы живем в непростом мире, детектив, и вы лучше, чем кто-либо другой, это знаете. Мы, государственные прокуроры, стараемся в меру наших сил поддерживать закон и порядок в обществе, следя за тем, чтобы некоторые индивиды, недостойные жить среди нас, были отделены от законопослушных граждан. В своей деятельности мы опираемся на доказательства, которые получаем от детективов, подобных вам, свидетелей, наших собственных следователей и так далее. Но все мы люди и поэтому не застрахованы от ошибок. Наша беда заключается в том, что все наши ошибки имеют весьма трагические последствия.
Хантер заерзал в кресле.
- Вы хотите сказать, либо невиновный человек садится в тюрьму, либо преступник остается на свободе?
- Не все так просто, детектив.
- И мистер Николсон совершил одну из таких роковых ошибок?
- Не могу сказать…
Хантер подался всем телом вперед.
- Не можете или не хотите?
Взгляд Брэдли вмиг стал суровым.
- Не могу, потому что не знаю.
Детектив вглядывался в невозмутимое, словно у игрока в покер, лицо окружного прокурора.
- Но я с полной ответственностью могу заявить, что любой человек, который пробыл на должности прокурора достаточно долго, оказывался в подобного рода неприятной ситуации. Я сбился со счету, сколько раз обвиняемый, вина которого не составляла ни тени сомнения, выходил сухим из воды из-за какой-нибудь процессуальной ошибки. Не раз какой-нибудь идиот из лаборатории или молокосос в полицейской форме на месте преступления или во время ареста лажал по полной программе, а в результате подонок ускользал от правосудия.
Хантер и сам попадал в похожие ситуации, но по опыту знал о существовании другой стороны медали. Всегда отыщутся дела, по которым невиновный человек отбывает заключение или, что еще хуже, получает смертный приговор за то, чего он не совершал.
- Все мы варимся в одном котле, детектив. И Деррик Николсон не был исключением.
Глава 22
Остаток дня Хантер провел у себя в офисе. В его мозгу кружился водоворот вопросов. То и дело детектив возвращался к тому, что под конец встречи сказал ему Мигель Джалмар.
"Есть ли в его словах зерно истины?" - задавал себе Хантер один и тот же вопрос.
Не это ли хотел донести до них убийца своей "скульптурой"? Может ли он быть настолько спесив или безумен, чтобы счесть себя равным Богу? Не мнит ли убийца, что он настолько выше всех остальных, что никто не сможет его остановить?
На все эти вопросы без колебаний можно было ответить: "Да… Да… Да". Как ни горько было признавать это психологам, занимающимся преступным поведением социально опасных личностей, такое случается куда чаще, чем хотелось бы. Некоторые называют такое состояние психики "комплексом богоподобности". В большинстве случаев он возникает тогда, когда убийца понимает, что ему доступна власть, имеющаяся только у Бога - он может решать кому жить, а кому умирать. Он как бы становится верховным судьей. Чувство власти над жизнью других оказывает на психику человека куда более разрушительный эффект, чем любой наркотик. Оно стремительными темпами возносит разрушающееся эго преступника до невообразимых высот. Почувствовав себя Богом, он вновь и вновь захочет испытать это пьянящее чувство власти.
Муляж занял свое место на столике перед доской с фотографиями. Хантер хотел, но не мог отвлечься от созерцания скульптуры дольше, чем на минуту. Кажется, эта штуковина уже действует ему на нервы.
Алиса Бомонт, усевшись в уголке, работала на лэптопе. В ее задачу входило разделить фамилии людей, отправленных Дерриком Николсоном за решетку, на несколько категорий. После встречи с окружным прокурором Брэдли Хантер попросил женщину составить еще один список из дел, которые Николсон должен был бы выиграть, но проиграл из-за процессуальной ошибки, неправомочного ареста либо оплошностей, допущенных во время сбора доказательств. Надо узнать, кем были жертвы и, если они винят Деррика Николсона в провале дела, способны ли они на преступление.
Весь день Гарсия занимался аптеками и фармацевтами. Пока не удалось обнаружить человека, одновременно купившего все три лекарства, которыми убийца воспользовался, чтобы замедлить сердцебиение жертвы. Проблему усугубляло и то, что, как выяснил Гарсия, заказать эти медикаменты через Интернет было хотя и не совсем законно, но не сложнее, чем коробку конфет.
Хантер взглянул на свои наручные часы. Поздновато. Встав из-за стола, он подошел к муляжу в сотый, кажется, раз.
- Карлос! Как насчет твоего цифрового фотоаппарата?
Выдвинув ящик стола, Гарсия извлек оттуда сверхтонкий фотоаппарат размером с обыкновенный мобильный телефон.
- А тебе зачем?
- Сам не знаю. Сфотографирую с разных сторон, а там посмотрим, - кивая в сторону муляжа, сказал Хантер.
- Не вполне уверен в словах эксперта?
- Кто знает? Может быть, наш убийца сбрендил настолько, что считает себя Богом. В конце концов, это его, а не Божье решение оборвать жизнь Деррика Николсона… От такого у многих шарики за ролики заходили… Но… Мне все время кажется, что мы что-то упустили из вида. Чем дольше я смотрю на эту штуку, тем бессмысленнее она мне кажется… А вдруг через объектив фотоаппарата я увижу ее в другом свете?
- Ну, тогда снимем, - подходя к доске с фотографиями, согласился Гарсия.
- Ладно… Начнем отсюда. - Хантер указал напарнику место, откуда надо снимать. - Сделаем три снимка: один сверху, другой на одном уровне со "скульптурой", а третий - присев на корточки. Потом отступи шаг влево и проделай то же самое в такой же последовательности. Потом еще один шаг… Короче, надо будет обойти вокруг "скульптуры" и все заснять.
- Ладно.
Гарсия принялся кружить вокруг муляжа. Вспышки фотоаппарата освещали комнату каждые несколько секунд.
Алиса нервно вздрогнула за своим столом.
Хантер это заметил.
- С вами все в порядке?
Женщина не ответила.
- Алиса, вам нездоровится? - настаивал на ответе Хантер.
- Нет. Со мной все хорошо. Просто вспышки фотоаппарата мне немного неприятны.
Детектив видел, что "немного" - это явное преуменьшение, женщина разнервничалась не на шутку, но вдаваться в расспросы не стал.
Гарсия сделал семнадцать снимков, когда Хантер заметил то, что заставило теперь уже его вздрогнуть.
- Стой, - подняв руку, приказал он.
Алиса оторвала взгляд от лэптопа.
Карлос перестал щелкать затвором.
- Замри, - скомандовал Хантер. - Сними еще раз с того же положения. Смотри, ни на дюйм не сдвинься с места.
- Что случилось?
- Делай, что тебе говорят, Карлос. Доверься мне.
- Ладно.
Гарсия сделал еще одну фотографию.
Уровень адреналина повысился у Хантера в крови. Сердце забилось чаще.
- Бесполезно, - чуть слышно произнес он.
Алиса встала из-за стола и подошла к детективам.
- Еще разок, Карлос.
Гарсия навел на скульптуру фотоаппарат. Раздался щелчок.
- Боже!
- В чем дело, Роберт?
Хантер взглянул на напарника.
- Я понял замысел убийцы…
Глава 23
Собрав все свои силы, Эндрю Нэшорн с огромным трудом приподнял веки. Его глаза резануло так, словно рядом взорвалась свето-шумовая граната. На самом деле помещение было освещено лишь свечами. Все плыло перед глазами. Ни один предмет не принимал знакомых очертаний.
Во рту пересохло. Нэшорн закашлялся. Боль резанула скулу с такой силой, что, казалось, кто-то сжимает его голову в тисках. Еще немного, и она расколется. Обезвоживание организма достигло такой степени, что губы стали сухими и потрескались. Железы больше не выделяли слюну. Нэшорн прикоснулся кончиком языка к своему небу. Еще в детстве, желая вызвать слюноотделение, он пользовался этим нехитрым способом. Он не забыл, как это делается, и был вознагражден несколькими капельками слюны. Мужчина тяжело сглотнул. Боль оказалась такой сильной, словно он проглотил толченое стекло. Нэшорн закашлялся. Это был надсадный, сухой кашель. Боль, возникнув в горле и челюсти, со страшной силой вонзилась в мозг, взорвалась внутри черепной коробки. Веки задрожали. Нэшорну показалось, что он теряет сознание, но на инстинктивном уровне мужчина понимал: если он сейчас лишится чувств, то никогда больше не сможет взглянуть на этот мир.
Он не поддался боли и, собрав всю свою волю в кулак, выдержал и не впал в беспамятство.
Боже мой! Надо попить. Никогда прежде он не чувствовал себя таким слабым и разбитым.
Нэшорн понятия не имел, сколько минут прошло с тех пор, как он очнулся. Наконец перед глазами у него прояснилось. Мужчина различил очертания небольшого пластикового столика с двумя стульями. Г-образная скамейка в углу была привинчена к перегородкам. На ней лежали две старые, потерявшие первоначальную форму подушки, к которым при желании можно прислониться спиной.
- М-м-м, - превозмогая боль в раздробленной скуле, смог выдавить из себя Нэшорн.
Ему знакомо это место… Очень хорошо знакомо… Он в своей лодке.
Мужчина попробовал пошевелиться, но не смог. Не двигались руки… Не двигались ноги… Вообще ничего не двигалось. Нэшорн не чувствовал собственного тела.
Им овладел страх, полностью подчинив его себе. Мужчина напрягся, надеясь ощутить хоть что-то… пальцы… кисти… руки… ступни… ноги… грудь…
Ничего… совсем ничего…
Единственное, что он чувствовал, это ужасная головная боль, которая, казалось, кусочек за кусочком поедала его мозг.
Чувствуя себя ни на что не способным, Нэшорн уронил голову на грудь. Только сейчас он понял, что полностью обнажен и сидит на стуле. Руки безвольно свешивались вдоль туловища. Их, оказывается, никто не связывал. То же и с его ногами. Впрочем, своих ступней мужчина разглядеть не смог. Кажется, они отведены чуть назад, так, что за коленями их просто не видно. Кровь… К своему ужасу Нэшорн увидел лужу крови под сиденьем стула, на котором сидел. Его ступни, должно быть, все в крови. Он попытался немного наклониться и взглянуть на свои ноги, но не смог. Он не сдвинулся ни на дюйм. Тело его просто не слушалось.
Боковым зрением Нэшорн уловил какое-то движение. У него перехватило дыхание.
Человек вышел из тени, подошел к стулу и встал напротив Эндрю.
Взгляд Нэшорна остановился на лице незнакомца. Его глаза сузились. Эндрю потребовалось не больше секунды, чтобы узнать механика, который чинил сломавшийся мотор его лодки.
- Это странно - не чувствовать собственного тела, - произнес механик, глядя Эндрю прямо в глаза.
Нэшорн выпустил из легких воздух, а вместе с ним непроизвольно издал преисполненный ужаса, но едва слышный стон, зародившийся у него в горле.
Улыбка скользнула по губам механика.
- У-у-у-у… Э-э-э-э… - Нэшорн попытался заговорить, но, не имея возможности двигать челюстью, смог лишь пробормотать что-то невразумительное.
- Извини за челюсть. Мне не хотелось ее ломать. Если бы ты в последнюю секунду не оглянулся, удар пришелся бы тебе как раз по затылку. Жаль. Говорить ты теперь не можешь, а послушать тебя мне ой как хотелось бы!
Если у страха есть запах, Нэшорн пропитался им насквозь.
- Я тебе кое-что покажу. Интересно будет понаблюдать за твоей реакцией.
Эндрю снова попытался сглотнуть. Он так испугался, что на этот раз не почувствовал боли.
Механик показал рукой на грязную ткань, которой было что-то прикрыто слева на небольшой барной стойке.
Мужчина посмотрел туда, куда ему показывали.
- Готов? - спросил механик и подождал несколько секунд для усиления театрального эффекта. - Конечно же, нет. К такому никто никогда готов быть не может.
Рывок, и грязная тряпка слетела с барной стойки.
У Нэшорна перехватило дыхание. Его глаза расширились от невообразимого ужаса.
На залитой кровью барной стойке стояла пара отрезанных человеческих ступней.
Механик замер на месте, наслаждаясь полученным эффектом.
- Узнаёшь?
Глаза Нэшорна наполнились страхом и слезами.
- Я тебе помогу.
Механик вытащил из-под барной стойки зеркало тридцать на двадцать дюймов и наклонил его так, чтобы Нэшорн мог видеть в нем свои ноги.
Наконец Эндрю понял, почему у него под стулом столько крови.