Кейт проклинала пробки. Дорожные работы и дождь - худшее сочетание. Не хватало только аварии на подстанции, чтобы окончательно парализовать движение.
Джек открыл калитку и пересек маленькую лужайку перед викторианским лейнхаусом, эркер которого был нелепо изуродован кондиционером. На дверном косяке он заметил мезузу. А еще учуял аромат готовящегося ужина. Должно быть, Гурий уже дома. На улице стемнело. Джек взялся за дверной молоток и постучал, стараясь не очень шуметь и не разбудить никого из многочисленного семейства, если младшие уже спят.
Мужчина в черных брюках и белой рубашке, открывший Джеку, вопреки ожиданиям, не выглядел как ортодоксальный еврей. Короткие волосы, никаких пейсов, аккуратно подстриженная борода. Джек подумал, что у него добрые глаза, но сейчас мужчина смотрел на полицейского с подозрением.
- Да? - сказал он.
- Рубен Гольдман?
- Да, это я.
- Добрый вечер! - Джек заметил, что хозяин не спешит распахивать перед ним двери. - Я старший инспектор Джек Хоксворт. - Мистер Гольдман удивленно заморгал, и он добавил: - Из Скотленд-Ярда.
- Чем обязан? - Гольдман выглядел озадаченным.
- Простите, я могу войти? - Джек предъявил удостоверение.
- Что случилось, мистер Хоксворт?
Мужчина занервничал и, похоже, готов был закрыть дверь.
- Мистер Гольдман, я хотел бы поговорить о Гурии.
- Моем Гурии?
- Да, сэр, о вашем сыне.
- Он не мог ничего натворить.
- Да, сэр, я знаю. Он ничего не сделал, но у меня есть основания полагать, что он может помочь расследованию.
- Какому расследованию? - Гольдман нахмурился.
- Вы знаете о двух телах, найденных недавно возле реки?
- Я слышал об этом, но моя семья ничего не знает. Почему вы считаете, что Гурий может…
- Прошу вас, мистер Гольдман, мы не могли бы зайти в дом? Этот разговор не для посторонних ушей.
Гольдман пропустил Джека внутрь.
- Мириам!
Вытирая руки о передник, из комнаты вышла симпатичная женщина.
- Рубен?
Она тревожно переводила взгляд с мужа на незнакомца. Джек улыбнулся ей.
- Приведи Гурия, - сказал Рубен жене. - Мистер Хоксворт, проходите.
Джек поблагодарил Мириам и пошел следом за главой семейства.
- Могу я предложить вам напитки, мистер Хоксворт? - спросил Рубен.
- Спасибо, не стоит беспокоиться.
Он вдруг почувствовал себя неловко. Особенно беспокоили любопытные детские взгляды, которые сопровождали Джека, едва он переступил порог.
Появился Гурий. Отец приказал ему сесть, и мальчик послушно опустился на стул.
- Мириам, пожалуйста, забери детей.
- У вас такая большая семья, мистер Гольдман!
Джек, как мог, старался растопить лед, а заодно не обращать внимания на огромную люстру, которая висела прямо над ним.
- Четыре сына и две дочери. Гурий - наш второй ребенок.
Джек вежливо покивал.
- Еще раз привет, - сказал он мальчику, который выглядел испуганным.
- Вы знакомы с моим сыном? - изумленно спросил Гольдман.
- Позвольте, я объясню… - начал Джек, но тут в комнату вошла миссис Гольдман с подносом, на котором было два стакана с чем-то вроде лимонада. Она улыбнулась и поставила поднос рядом с Джеком. Моментально рядом появилась тарелка с угощением.
- Это шоколадный штрудель, - объяснила она. - Гурий, ты получишь его после ужина, - предупредила она.
Джеку не хотелось ни есть, ни пить, но из вежливости пришлось сделать глоток.
- Спасибо, - поблагодарил он, с трудом проглотив напиток.
Женщина кивнула и оставила их.
- Мистер Хоксворт, пожалуйста, продолжайте, - вежливо сказал Гольдман.
Джек поставил стакан.
- Убиты четыре человека. Мы считаем, что убийства совершил один преступник. - Он обвел комнату глазами. - Думаю, вы видели сюжет в новостях… - И, так и не обнаружив телевизора, добавил: - или читали о случившемся в газетах.
- Я читал и видел репортаж, - ответил Гольдман. - Это братья из хасидского сообщества избегают СМИ. - Заметив удивление Джека, он пояснил: - Наш телевизор наверху.
- Понятно, - кашлянув, сказал Джек. Он никак не мог нащупать верный тон в разговоре. - Первые трое были нелегальными иммигрантами, но четвертой стала гражданка Британии, из хорошей семьи, которая, как мы подозреваем, оказалась случайной жертвой.
Гольдман не выказал ни малейшего участия.
- Мистер Хоксворт, какое отношение все это имеет к моей семье и, главное, к моему сыну?
Джек постарался скрыть раздражение, вызванное его равнодушием. Неужели Гольдману ни капли не жаль убитых? Он и представить не мог, что смерть Лили может восприниматься как нечто тривиальное. Это непрофессионально и неэтично, но в первую очередь он искал убийцу Лили.
- Мистер Гольдман, у меня есть основание полагать, что Гурий видел людей, имеющих отношение к преступлению.
Старший Гольдман повернулся к сыну:
- Гурий, это правда?
- Папа, не знаю, но инспектор Хоксворт говорит, что это, вероятно, правда.
Гольдман посмотрел на Джека:
- Вы серьезно?
- Да.
- Мы можем избежать участия во всем этом?
Джек на секунду растерялся: он не ожидал услышать подобный вопрос.
- Мистер Гольдман, этот человек уже убил четверых. Он не остановится на этом. Все жертвы были обнаружены в районе Уайтчепела и Спринг-Хилла. У вас большая семья, и, я думаю, в ваших интересах посадить убийцу за решетку.
- А почему я должен волноваться за свою семью, мистер Хоксворт? - озадаченно спросил Гольдман.
- Пока убийца на свободе, опасность угрожает всем, - ответил Джек. - Нам нужна помощь Гурия, чтобы поймать преступника и обезопасить вашу семью, семьи ваших друзей и соседей. И еще, мистер Гольдман, прежде чем мы продолжим, я должен вас предупредить: сейчас я нарушаю протокол, но я решился на этот шаг, потому что уважаю вашу частную жизнь и, самое главное, не хочу, чтобы Гурий был втянут в историю против своей воли или вопреки вашим намерениям. - Гольдман озадаченно смотрел на него, и Джек продолжил: - Понимаете, по правилам я должен был сообщить в Скотленд-Ярд о том, что ваш сын обладает информацией, имеющей отношение к полицейскому расследованию. Затем я должен был направить к вам офицера семейной связи, знакомого с еврейской культурой. В сопровождении этого офицера Гурий отправился бы в местный полицейский участок для дачи показаний. Фактически это был бы официальный допрос. Все, что он скажет, было бы запротоколировано, а затем использовано в суде как доказательство.
Гольдман ошеломленно замер в кресле. Именно на это и рассчитывал Джек. Не давая ему опомниться, он продолжал:
- Я хочу оградить вашу семью от всего этого, мистер Гольдман. Мне нужно узнать, что видел Гурий тем вечером, и все.
- Если мы поговорим сейчас, то сможем избежать официальной процедуры, я правильно понимаю?
- Я приложу все усилия, чтобы вас никто не побеспокоил, но гарантировать этого не могу. Я понимаю вашу ситуацию и хочу помочь вам. Сегодня днем, когда я пришел поговорить с тренером по гребле, Гурий упомянул, что видел нечто странное, что может быть связано с убийствами. Я решил выяснить детали в вашем присутствии.
Джек осторожно подбирал слова, понимая, что Гольдман - умный и внимательный человек, которого просто так не заставишь плясать под чужую дудку.
- Вы будете опрашивать остальных мальчиков из клуба?
- Возможно, придется, - честно ответил Джек, - но не на данном этапе.
- Почему только Гурий?
В глазах мальчика появился страх. Джек понимал, что обязан защитить его от отцовского гнева.
- Думаю, Гурий не знал, что в тот день отменили занятия. Он ждал команду, но никто так и не пришел. Тогда он решил задержаться на случай, если появится тренер. Потом он отправился домой, но до этого успел кое-что заметить.
Гольдман посмотрел на сына.
- Это произошло во вторник, когда ты рано вернулся домой?
Мальчик кивнул.
- Думаю, Гурий просто не хотел расстраивать вас, мистер Гольдман.
Тот не удостоил его взгляда.
- Думаю, мистер Хоксворт, мой сын сам может ответить за себя, - отрезал он. - Почему ты соврал?
- Я не врал. Я не знал, что отменили тренировку. Я некоторое время подождал, потому что не знал, что делать. Ты бы приехал за мной только через час или полтора, поэтому я пошел домой.
- Ты знаешь, что тебе запрещено самостоятельно ходить у реки?
- Да, но мне почти шестнадцать, и ты постоянно твердишь, что я уже взрослый. Я подумал, ты будешь сердиться, если я останусь в клубе один.
Гурий украдкой посмотрел на Джека. Они оба приврали, и хотя мальчику наверняка попадет после этого разговора, им, похоже, удалось минимизировать катастрофу.
Наконец Гольдман кивнул.
- Хорошо, ты поступил правильно. А теперь объясни, почему полиция считает, что ты видел что-то важное, и какое это имеет отношение к нам.
- Я видел мужчину из синагоги, который…
- Что?! - воскликнул Гольдман. - Ты обвиняешь кого-то из наших?
- Пожалуйста, выслушайте его. Именно поэтому я решил сначала поговорить с вами, - вмешался Джек.
Гольдман плотно сжал губы и кивнул.
- Продолжай.
- Это рыжеволосый мужчина, помогавший во время Пурима. Он устанавливал звуковую систему, которую подарил мистер Глюк.
- И что ты видел? Говори правду.
- Я видел, как он приехал с женщиной не из наших и помог ей забраться на борт. Случилось это совсем рядом с клубом, только на противоположной стороне реки. Потом он сошел на берег и там разговаривал с мужчиной, который, мне кажется, был владельцем лодки. Он недолго пробыл там, но я думаю, что это подозрительно.
Гольдман задумался.
- Ты абсолютно уверен, что это был он?
- Да. У него страшное лицо, его ни с кем не спутаешь.
Гольдман похлопал сына по руке. Похоже, он больше не сердился.
- Мистер Гольдман, вызнаете, кто это? - спросил Джек.
- Гурий видел Шлимэя Каца. Он живет на Олдхилл-стрит, работает у мистера Мойши Глюка, всеми уважаемого и добропорядочного человека.
- Я уверен, что это так и его репутация не пострадает. Я хочу всего лишь поговорить с мистером Кацем.
- Вам потребуется еще что-нибудь от нас?
- Не сейчас. Возможно, позже Гурий должен будет опознать мистера Каца, но для вашей семьи я постараюсь упростить все процедуры.
- Спасибо. - Гольдман встал.
Джек последовал его примеру.
- Что еще вы могли бы сообщить о Шлимэе Каце?
- Гурий, пойди к маме и скажи, что наш гость уже уходит.
- До свидания, инспектор Хоксворт.
Джек пожал ему руку.
- Спасибо, ты мне очень помог. Успехов в спорте.
Мальчик вышел из комнаты, и Джек внимательно посмотрел на Гольдмана.
- Позвольте, я провожу вас. - Он открыл дверь гостиной и, помолчав, добавил: - Шлимэй Кац мне никогда не нравился. Как вы, наверное, заметили, моя семья придерживается ортодоксального иудаизма, однако мы не хасиды.
- Но вы живете среди хасидов.
- Разумеется. Их верования требуют следовать более строгим нормам поведения. Например, хасид никогда не разрешит сыну вместе с другими школьниками посещать клуб. Я рад, что моя семья интегрирована в британское сообщество, но это не значит, что нам сложно жить среди хасидов. Нам, откровенно говоря, здесь очень нравится.
Джек кивнул.
- Они очень хорошие люди, - продолжал Гольдман. - Шлимэй Кац постоянно посещает синагогу, иногда помогает человеку, которого я уважаю… - Он замолчал, и Джек замер в ожидании заветного "но". - Но Гурий прав, Каца не назовешь симпатичным человеком. Он шумный, нахальный, у него есть сомнительные привычки. Я терпеть не могу обсуждать людей, но хочу помочь вам, и если Гурий говорит, что видел его, то, значит, так и было. Думаю, вам нужно поговорить с Кацем. Надеюсь, все это окажется простым недоразумением.
- Похоже, вы уверены в этом.
- Шлимэй Кац, возможно, пугает детей и не нравится женщинам, а я не одобряю его привычки, но я не верю, что он убийца. У Шлимэя были свои веские причины быть там, где его видел Гурий.
Джек протянул ему руку.
- Спасибо за помощь! Простите, что испортил вам вечер. Надеюсь, вы не будете ругать Гурия.
Гольдман проигнорировал протянутую для рукопожатия руку.
- Почему вы решили, что я буду наказывать сына за честность? - нахмурился он.
- Простите, я не это имел в виду, - поспешил объясниться Джек. - Просто вы явно не обрадовались, когда узнали, что он разговаривал с полицией.
- Вы неправильно меня поняли. Мой сын рассказал вам, что он видел, и поступил абсолютно правильно. Но до этого он поступил непорядочно. Я думаю, и вы, наверное, тоже не станете этого отрицать, он знал, что занятий не будет, но решил погулять у реки. Он обманул, и это непорядочно.
- Знаете, я не считаю, что он поступил плохо, мистер Гольдман, - сказал Джек то, что думал.
- Понимаю. - Гольдман открыл перед ним дверь. - Хотя мы не придерживаемся строгих хасидских традиций, я не хочу, чтобы приятели слишком влияли на него.
- Вы не считаете, что свобода - это не искушение, а необходимый жизненный опыт?
- Я похож на глупого человека, мистера Хоксворт?
- Нет, сэр.
- Тогда не думайте, что я этого не понимаю.
Несмотря на резкие манеры, Гольдман был Джеку симпатичен.
- Очевидно, Гурию нравится гребля, и друзья по клубу относятся к нему очень хорошо.
- Я был хасидом, мистер Хоксворт, но по причинам, о которых сейчас не к месту говорить, принял решение перейти в реформизм и не отгораживаться от других. Некоторые в нашем сообществе полагают, что таким образом я подвергаю своих детей опасности, порчу их, но я считаю, что Гурию пойдет на пользу общение с внешнем миром. Однако он не должен злоупотреблять доверием, именно поэтому я называю его поведение непорядочным. Я знаю, он не сделал ничего плохого и не подвергал себя опасности. Думаю, ему просто хотелось отдохнуть от домашней суеты. - Джек улыбнулся и кивнул. - Но рано или поздно у него будет собственная семья, и он должен научиться любить детей, их игры, смех, слезы и маленькие ссоры. Все это - часть его жизни. Вернее, это и есть его жизнь. Он должен принять ее такой, какая она есть, и уметь наслаждаться этим. - Взгляд Гольдмана на мгновение стал по-настоящему теплым.
- Я понимаю, мистер Гольдман, и рад, что смог оградить вас от излишнего внимания. Спасибо за оказанную помощь.
- Если Шлимэй Кац причастен к этому ужасному преступлению, вам лучше поторопиться и найти его. Если не успеете, с ним разберутся люди из общины.
Джек кивнул.
- Мы немедленно начнем действовать.
- До свидания. Удачи.
Рубен Гольдман поднял на прощание руку и закрыл дверь.
Джек развернулся и зашагал прочь, на ходу доставая мобильный. Набрал штаб. Ответила Джоанна.
- Это я.
- И где ты пропадаешь? Тут никого нет, - отчиталась она.
- Это хороший знак. Кейт вернулась?
- Нет, но я слышала, что она уже в пути.
- Хорошо. Сара там?
- Единственная живая душа. Я передам ей трубку. Джек, сегодня было много звонков от журналистов.
- Я знаю. Держи их как можно дальше от меня. Шарп не хочет разглашать подробности. К тому же пока нам нечего им сообщить.
- Я могу передать им это?
- Нет. Скажи, что мы отрабатываем несколько версий.
Джоанна вздохнула.
- Поговори с Сарой. - Она переключила звонок.
- Алло!
- Привет. У нас есть подозреваемый.
- О, замечательно! Чем могу помочь?
Джек рассказал все, что удалось узнать.
- Мне нужен адрес Шлимэя Каца. - Он по буквам продиктовал имя. - Передай Малику, что я буду ждать его там.
- Хорошо. Сейчас перезвоню.
- Спасибо.
Джек пошел к Стамфордскому парку. Вокруг кипела жизнь: мужчины спешили в синагогу, женщины и дети торопились домой. Он подумал, не позвонить ли Кейт, когда телефон снова завибрировал.
Сара продиктовала адрес.
- Ты связалась с Маликом?
- Сарджу взял трубку. Он пообещал передать все Малику. Он будет ждать тебя на месте.
- Замечательно, спасибо тебе. И удачи сегодня вечером!
22
К тому времени, как Малик Хан вышел из кабинки общественного туалета, Сарджу уже закончил говорить по телефону и положил его в карман, а мобильник инспектора протянул Малику - тот просил Сарджу ответить, если позвонят.
- Спасибо, напарник. - Малик вздохнул с облегчением. - Кто-то звонил?
- Да, пришло сообщение. Я, разумеется, не читал. А еще звонила инспектор Джонс.
- Черт! Что произошло?
- Она попросила проверить этот адрес, - Сарджу достал ручку и нацарапал его на квитанции, которую нашел в кармане. - Простите, другой бумаги нет.
- Она не объяснила, что там такое?
- Инспектору Хоксворту нужна помощь. Говорит, дело срочное. Он вышел на след человека по имени… подождите, я должен правильно вспомнить… Шлимэй Кац. Да, точно, Шлимэй. Я думаю, это как-то связано с лодками.
- Понятно. Шлимэй - это еврейское имя?
Сарджу пожал плечами:
- Наверное.
- А что вы будете делать?
Сарджу поправил пальто.
- Я бы хотел вернуться, конечно, если вы не возражаете, инспектор Хан.
- Нет, конечно. Завтра придете в штаб?
- Возможно. Но если я нужен вам, то приду обязательно. Я оставил свой номер, можете звонить в любое время. Теперь я официально прикомандирован к вашей команде. Мне нужно вернуться в свой офис и доделать бумажную работу, а потом я буду полностью в вашем распоряжении.
Хан кивнул.
- Тогда до встречи. Я на такси.
- Мне ближе на метро, - ответил Сарджу.
Они разошлись, и Малик немедленно позвонил шефу.
- Сарджу только что доложил о Каце. Я уже еду.
- Забудь. Я на месте. Никого нет дома.
- Намзул! - Шлимэй рычал в трубку. - Что случилось?
- Ты далеко от дома?
- Да! - рявкнул Шлимэй. - А ты думал, я постелю легавым красную дорожку? Как они узнали?
- Похоже, тебя заложили парни, которые отгоняли фургон.
- Они не знают, как меня зовут. Они вообще ни черта обо мне не знают, - прохрипел Шлимэй.
- Они запомнили тебя и описали полиции. А еще кто-то увидел тебя на реке.
Несколько секунд Шлимэй молчал.
- Кто? - наконец выдал он.
- А мне откуда знать? Я не понимаю, как ты мог оставить тело у всех на виду!
- Не понимаешь? Это потому что ты идиот! Все было подстроено, чтобы легавые подумали на местных. Он не хотел, чтобы тела находили только возле клиники или в Уайтчепеле.
- Не сработало. Теперь копы знают твое имя и адрес. Они тебя из-под земли достанут.
- Рано радуешься, черномазый. Если они знают обо мне, значит, скоро узнают и о тебе. Я это гарантирую. - Он недобро рассмеялся.