Дело было на Казбеке. Горец-грузин взобрался на значительную высоту, разыскивая горный хрусталь и медные самородки, – почти единственный промысел, вошедших в пословицу своею нищетой жителей подошвы Казбека. Разбив мотыгой большую шиферную глыбу, горец открыл вход в глубочайшую яму, а в ней обрел богатое месторождение металла. Углубившись в яму, горец с каждым шагом находил новые богатства. Гнезда горного хрусталя сверкали пред его глазами целым лесом граненых прозрачных башенок. Шаг еще, – и кругом засветились лиловые аметисты. Удар кирки, – и из-под почвы выглянула плита дымчатого топаза. Счастливый горец набил уже драгоценностями и мешок свой, и пазуху, но все не может оторваться от работы и все глубже идет в землю. Яма сузилась и обратилась в тесную трубу, еще чаще усеянную самоцветными каменьями. Горец был не из трусливых, влез в этот опасный проход и, пробираясь по нем, внезапно очутился в огромной светлой пещере. Здесь ему представилось странное зрелище. Он увидал алтарь исполинских размеров, сделанный из белого камня и увенчанный крестом. Тысячи неподвижных воинов, в тяжелых старинных доспехах, стояли на коленах пред алтарем, между тем как священник в полном облачении, такой же неподвижный, как и воины, простирал к ним благословляющие руки. Глубокое молчание царило в пещере, и все эти люди казались мертвыми, хотя и не тронулись тлением. С ужасом и благоговением вглядывался горец в оцепенелые черты таинственных витязей, когда самый старший из них медленно повернул к смелому пришельцу свою седобородую голову и, с ожившим взором, спросил голосом, похожим на гром далекого обвала:
– Гана дро арис?.. Разве уже время?
Эхо загрохотало по подземелью, на тысячи голосов, повторяя вопрос. Старик, опираясь на меч, стал потихоньку подниматься с колен, руки священника дрогнули, а витязи пошевелились и забренчали оружием. При виде этих чудес, горец едва имел силы выговорить:
– Джер ара… Нет еще!
Глубокий вздох вырвался из груди старика, священник и воины ответили ему таким же вздохом, и снова всякая жизнь угасла в их странном собрании. Обезумевший от ужаса горец, чуть живой, покинул загадочную пещеру, и сам не помнил, как выбрался на свет Божий. Он, хоть и растерял с перепуга много собранных драгоценностей, однако донес до аула довольно, чтобы разбогатеть самому и обогатить свою родню. Но когда он захотел однажды снова пошарить в чудесной яме, то напрасно про искал ее целый день и вернулся с пустыми руками.
Когда я спросил рассказчика: кто же были витязи? грузин недоуменно посмотрел на меня и молча пожал плечами, очевидно не зная, что отвечать.
У затворников-воинов грузинской легенды есть много братьев на Западе – романском, германском, славянском. Немцы прячут в Кифгейзере Фридриха Барбароссу, а в Оденберге – Карла Великого; сербы – где-то в герцеговинских кручах Марка Кралевича; мадьяры – в Карпатах короля Матьяса; чехи – в горе Бланике, близ Табора, воеводу Венцеля. Бретонцы и шотландцы рассказывают нечто подобное про короля Артура и рыцарей Круглого Стола, швейцарцы – про трех основателей народного союза. Каталонцы не верят в смерть своего последнего властителя дона Хайме, черногорцы – Ивана Черноевича, норвежцы – Олафа Краснобородого, датчане – конунга Канута. Все эти живые мертвецы – любимцы народной фантазии – для нее, вместе с тем, и заступники своей страны. Они выступят из своих убежищ в тот решительный момент, когда отечеству их будет грозить последняя степень опасности от врагов внешних и внутренних, управят дела родины, водворят мир и порядок, и затем, свершив свое предназначение, со спокойным духом отойдут к праотцам. Есть что-то несказанно возвышенное и могучее в этой трогательной детской вере темных людей в справедливость, уклонившуюся от мира, но не исчезнувшую из него, закопанную в могиле, но не умирающую, спящую, но чуткую и готовую проснуться. Я не достаточно знаком с историей Грузии, чтобы осмелиться на предположение, кому мой рассказчик отвел могилу в безднах Казбека, – счастливому ли герою старины Давиду Возобновителю, несчастному ли представителю ближайшей к нашим дням эпохи ‑ Ираклию II , или еще другому какому-нибудь славному деятелю грузинского прошлого. Но люди сведущие, вероятно, не затрудняться осветить симпатичную легенду блеском подходящего к случаю исторического имени. Мое же дело – передать только то, что я слышал, и в том виде, как слышал .
* * *
Примечания
1
Сегидилья (испан. seguidilla) – испан. нар. танец. Сопровождается пением.
2
Канцонетта (итал. canzonetta – песенка, уменьшительное от canzone) – в кон. 16–17 вв. род небольшой многоголосной вок. пьесы, лёгкой и подвижной, часто танц. характера.
3
Баркарóла (от итал. barca – "лодка") – народная песня венецианских гондольеров; характеризуется умеренным темпом и метром 6/8, напоминая плавное покачивание на волнах.
4
В тексте имеется авторская пометка: "Записана близ Battipaglia".
5
Маремма (итал. Maremma) – географическая область в итальянской области Тоскана, полоса низменных, ранее заболоченных участков на западном побережье Апеннинского полуострова (Италия). Наиболее значительный город – Гроссето.
6
Обработка легенды моя, но основу её сообщил мне один англичанин-корфиот, врач по профессии. Он лечил когда-то покойную императрицу Елизавету Австрийскую. Об её пребывании на Корфу см. мой сборник "В моих скитаниях" (2-е изд. 1907 г.). По уверению англичанина, он слышал легенду о Золотой Планете от императрицы, в виде стихотворения в прозе, а Елизавета говорила, что записала легенду со слов туземной девушки. А. В. А. 1907 г.
7
Поп Иван (Пресвитер Иоанн) – легендарный глава какого-то азиатскаго теократического государства, легенда о котором была распространена в средние века. О нем упоминает Марко Поло. Власть его вошла в пословицу. У Шекспира Бенедикт. ("Много шума из ничего") берется сходить к Попу Ивану за волоском из его бороды, только бы не разговаривать с Беатриче.
8
Отдаленный вариант этой наивной легенды представляет собой литовское предание о Блинде – вербе.
9
Мельница; ветряк – ветряная мельница: люлька – трубка: запаска – часть старинного женского костюма в Малороссии.
10
Скаженый – шальной, сумасшедший.
11
Безобразник.
12
Катовой души вира – брань; кат – палач.
13
Балабушта – хозяйка; талас – молитвенная мантия у евреев.
14
Пруд.
15
Безрукавка; квартух – фартук; намисто (монисто) – ожерелье с крупною монетой.
16
Пруд; криница – колодезь.
17
Плеонáзм (от др. – гр.:πλεονασμός – излишний) – такой оборот речи, в котором повторяются слова, частично или полностью совпадающие по значению.
18
Охотники на горного тура. (Прим. ред.).
19
Цитата из пьесы Мольера "Проделки Скапена".
20
См. очерк "Между жизнью и смертью".
21
Стефан-Цминда (или Цвинда-Самеба) – старинная церковь грузинской архитектуры на горе Квенем-Мты (7673 фута над уровнем моря)
22
Давид.
23
Человек, малый, молодец.
24
Обувь с соломенною подошвой, перетянутою ремнями.
25
Гора Семи Братьев. Одноименная, но совсем другая гора видна с Гудаурскаго спуска к Млетам. Их не следует смешивать.
26
Мелкий скот: овцы, козы.
27
Чекалка ‑ то же, что шакал.
28
Мама – по груз. отец, дзагла – собака.
29
По-татарски – свинья.
30
Грузинские имена, встречающиеся в рассказе: Матико – Марфа, Като – Екатерина, Сандро – Александр, Васо – Василий.
31
Ущелье и деревушка Бандзури, на левом берегу Арагвы, в глухой местности Душетскаго уезда, между станциями Ананур и Пасанаур Военно-Грузинской дороги.
32
Этот госпиталь, ныне уже упраздненный, стоял в живописном Гудумакарском ущелье, из которого вырывается Черная Арагва, двумя верстами ниже, в Пасанауре, сливающаяся в одну реку с Белою Арагвой.
33
Лобио – фасоль; горцы питаются лобио круглый год; это их обычная пища в будни.
34
Генацвали – душа моя.
35
Империал ‑ верх экипажа, дилижанса
36
Скорей!
37
Берегись!
38
Владикавказ.
39
Барин.
40
Двугривенный.
41
Кислое молоко
42
Грузинская балалайка.
43
Злой дух.
44
Млеты, Пасанаур – станции Военно-Грузинской дороги – первые по направлению к Тифлису, после знаменитого Гудаурского перевала чрез Главный Кавказский хребет (между Коби и Гудауром).
45
Ариэль, Оберон, Титания – горные духи, персонажи пьесы Шекспира "Сон в летнюю ночь". (Прим. ред.).
46
Пук или Пэк (англ. Puck) – в фольклоре фризов, саксов и скандинавов – лесной дух (ср. леший у славян), пугающий людей или заставляющий их блуждать по чаще. (Прим. ред.).
47
Давид Возобновитель – гениальный царь грузинский XI века, причислен к лику святых; Ираклий II – предпоследний царь грузинский (1798); правление этого высокоталантливого, и несчастного государя было рядом ударов судьбы.
48
Ср. конец рассказа "Черный Всадник".