Айван нахмурился и подумал с горечью, что в этих землях он растерял почти всех товарищей. Что еще ждет впереди?
Люди, превращенные в камни. Железный воин поднял шапку. Закипела битва
Ущелье впереди все больше суживалось. Снег, по которому они бежали, становился темнее, и вот наконец превратился в черный! Черный блестящий снег!
А впереди - там, где мог пройти только один человек, лежал громадный серый валун, напоминающий шапку. Он закрывал проход. Перед ним стоял человек, весь закованный в железо. Мрачный, неподвижный, одним своим видом он внушал страх. Из груди его торчали длинные острые ножи!
- Спрашивающий и Отвечающий… - чуть слышно прошептала Яри. - Вот и закончился наш путь.
Справа и слева - отвесные скалы, на которые не мог подняться ни зверь, ни человек.
Только теперь Айван понял, почему забытые предупреждали, что из их земли нет выхода.
- Но ты знала о нем? - обернулся он к Яри.
- Знала, - прошептала она. - Однако я думала, что Спрашивающий и Отвечающий стоит у подножья Запретной горы и можно как-то объехать его стороной. А теперь…
Скалы имели странный вид: будто набросано здесь множество маленьких валунов. Яри пристально вгляделась, и глаза ее испуганно расширились.
- Это они… те люди. Остались здесь навек!
- Кто? - не понял Айван.
- Те, которые говорили со Спрашивающим и Отвечающим. Они превратились в камни.
- Почему?
Спрашивающий и Отвечающий задает вопрос, что нужно человеку, почему идет к Сверху Сидящему. Как только его просьбу услышит, тут же отвечает, а человек в камень превращается.
- А если не ответит?
- Тогда каменную шапку поднимет, чтобы взять из нее ответ. Проход откроет. В этот миг можно мимо пробежать. Но такого никогда не бывает. Давно уже Спрашивающий и Отвечающий все ответы знает. Ведь одни и те же вопросы задают люди, с одними и теми же просьбами приходят.
- Зачем же в камни их превращает?
- Чтобы по пустякам не беспокоили его люди, не лезли с разными ничтожными просьбами и глупыми вопросами. Сначала просто так отвечал. Но когда увидел, что бесконечно с одними н теми же просьбами обращаются к нему люди, рассердился. "Отныне каждого, кто с таким будет приходить ко мне, в камень превращу!" - сказал. С тех пор так делает.
- Разве виноваты они, если одни и те же вопросы мучают всех людей? - с горечью прошептал Айван. - Неужели нельзя силой сокрушить его?
- Многие силачи не желали с ним разговаривать и бросались на него, чтобы сокрушить.
Но все нашли смерть на острие его ножей. В груди у него не сердце, а кусок железа…
- Ведь он, кажется, мужчина? - вмешалась вдруг Аинка.
- Такое дело - охранять путь к Сверху Сидящему - только мужчине можно доверить.
- Тогда я пойду! - звонко сказала Аинка. - Есть у меня вопрос, который давно хочу задать какому-нибудь мужчине…
Никто не успел задержать ее - Аинка была уже далеко. Бесстрашно приблизилась к Спрашивающему и Отвечающему. Остановилась перед ним, протянула руку и потрогала кончики острых ножей. Блеснули синеватые лезвия и угрожающе лязгнули.
Железный воин не шевельнулся.
- Зачем сюда пришла? - прозвучал голос, от которого задрожали скалы.
- Ответь мне, все знающий! - зазвенел голос девушки. - Почему женщины говорят на одном языке, а мужчины на другом? - Она говорила на женском языке!
Во всех племенах, населяющих снежные просторы тундры, женщины говорили на своем языке, а мужчины на своем. Однако женщина была обязана понимать мужской язык и, когда обращались к ней мужчины, отвечать им. Конечно и мужчины понимали женский язык, но не подавали виду. Они никогда не говорили на женском языке. Если бы такое случилось с кем-нибудь, то опозорен был бы и он сам, и его дети, внуки и правнуки. Никто не станет разговаривать с ним, не пустит в свой шатер. Мужчина, говорящий на женском языке, - что могло быть позорнее! Когда так повелось, не знали, потому что об этом не говорили и не спрашивали. Просто так всегда было.
Железный воин шевельнулся. Как мог он говорить на женском языке!
- Я не понимаю тебя, - в его громыхающем голосе неожиданно прозвучало смущение. - Говори на моем языке.
- Почему должна говорить я на твоем языке, если не знаю его? - смело продолжала Аинка. - Ведь это ты должен отвечать мне на моем языке! Люди разных племен приходили к тебе, говорили по-разному, и всем ты отвечал, - она бросила быстрый, взгляд, на лежащие вокруг камни. - Ведь сказано было тебе: "Спроси и ответь каждому". Почему не отвечаешь мне? Тогда пропусти к Сверху Сидящему, и я спрошу его самого!
Железный воин дрогнул. Тяжелая рука его поднялась и легла на каменную шапку Сверху Сидящего. Шапка сдвинулась с места. Открылся узкий проход! Яри толкнула Айвана на стоящую у его ног нарту и хлестнула бичом собак:
- Держись! - крикнула она. - И не оглядывайся!
Взвихрилась снежная пыль. Проезжая мимо железного воина, Айван не вытерпел и оглянулся. Вдруг все понял. Яри стала Девушкой-половинкой.
Рядом с ней на черном снегу появился большой Белый Орел. Девушка-половинка села ему на спину, и он взмыл вверх.
Айван оцепенел. Сколько ехал, не знал. Перед глазами все время какой-то серый туман стоял. Он опустил голову, закрыл глаза… Но вот свет пробился сквозь веки. Туман рассеялся.
Справа и слева две высокие скалы стояли - одна черная, другая белая. Когда нарта подъехала к ним, на вершине правой скалы появилась зловещая тень Черного Шамана, на вершине левой - сияющая в свете месяца фигура Белого Шамана. Они одновременно ударили в камень посохами.
И тотчас загремела, запылала черная скала! Из нее вылетали раскаленные камни и, падая на землю, превращались в каменных воинов с раскаленными копьями. Они устремились вниз, на Айвана, полыхая нестерпимым жаром. Но на полпути их встретили снежные воины с блестящими ледяными копьями, посыпавшиеся с белой скалы. Закипела страшная битва. Белый воин, схватываясь с раскаленным каменным врагом, превращался в пар, а его противник застывал неподвижно. Густые тучи затянули долину, где развернулось сражение.
Упряжка вырвалась из ревущей долины, и перед Айваном открылась Запретная гора.
Белый Орел вынырнул из мрака. Зачем Яри превратилась в половинку. Айван летит в пропасть
Где-то высоко сияла вершина, багровый свет струился по крутым склонам. У подножья лежал снег. Белый Орел вынырнул из пены мрака. На его спине сидела Яри-половинка. И - весело смеялась!
- Приехал? - крикнула она. - Вот, теперь у цели ты. Неужели на таком ровном месте заблудился? Почему стоишь?
- Половинка, половинка! - яростно закричал Айван, потрясая кулаками.
Белый Орел опустился еще ниже.
- Хоть и половинка, да вверху.
- И когда ты успела половинкой стать? Ведь со мной шла!
Белый Орел летал так низко, что почти задевал Айвана крыльями.
- Далеко ли уехал? - дразнила его Яри-половинка.
- Тэрыкы, зачем на себе ее носишь? Разве круглые у тебя. глаза, как у совы?
Но Белый Орел не обиделся, хотя для жителей тундры это было самое тяжкое оскорбление - круглые глаза!
- Совой тоже могу стать, - сказал он. - Ведь все летающие и бегающие - мои братья.
Но через эти горы даже Белый Орел человека перенести не может - только половинку.
Пришлось Яри такой стать.
- Довольно разговоров! - рассердилась Яри и бросила Айвану свой колдовской бич с бубенчиками. - Лови! Хоть потешишься…
Схватив бич, он принялся, хлестать собак. Они рванулись вперед! Айван чуть не слетел с нарты.
Остроухий, Хмурый, Пятнистый вмиг пересекли эту странную землю и, не сбавляя хода, поскакали вверх по неприступным склонам. Теперь он догадался.
Яри стала половинкой, а Тэрыкы превратился в Белого Орла для того, чтобы принести Айвану колдовской бич с тремя бубенчиками, надо заставить собак бежать по отвесным скалам. Ведь его нельзя из рук в руки передавать - только по воздуху. Иначе остался бы юноша тут, у подножья Запретной горы, как оставались до него те, которым удалось миновать даже Спрашивающего и Отвечающего. А он так разговаривал с Яри! Ведь не могла она иначе сказать - половинка. Ничего до конца не договаривает…
Сверкающие ледяные утесы, жесткий наст, острые, как лезвия ножа, выступы… Облака расступались и смыкались позади. Словно на незримых крыльях, оскалив зубы и вонзая когти в лед, неудержимо стремились вверх и вверх собаки, а нарта стрелой летела за ними!
Вот и вершина. Да, теперь пришел конец его пути. Конец всех концов. Впереди, окруженная яркими столбами багровых сполохов, извергая клубящиеся облака, словно необъятная пасть, чернела бездонная пропасть! На самом краю нарта ударилась о камень, и Айван полетел кувырком прямо в ее разверстую пасть.
Вот он - Сверху Сидящий! Почему счастье в сытой жизни. Последнее испытание
Он влетел в тишину. Разом со всех сторон костяные холодные руки схватили! Словно капканы вдруг защелкнулись. Наклонились к Айвану желтые головы с каменными зубами.
- Отпустите его, крепкоголовые. Он в отдушину вошел, значит, наш человек, - раздался голос.
Встал Айван на застывших от летания ногах перед Сверху Сидящим. Как он велик!
Только ноги его перед собой видел, не смел поднять лицо. Никто не смеет посмотреть в глаза Сверху Сидящему без его разрешения.
Снова раздался голос, такой тихий, словно и нет его. Как будто в голове кто-то песок пересыпал.
- Ты пришел?
- Убери страх из моего сердца, - попросил Айван.
Голос его громом прозвучал. И тотчас ярость послышалась в тихом голосе:
- Тихо!
- Разреши… - шепотом сказал Айван.
- Еще тише.
- Взглянуть на себя разреши, - еле губами пошевелил.
- Двигайся тихо, разговаривай очень тихо, думай тоже тихо. Среди теней находишься.
Можешь взглянуть.
Поднял глаза. Вот он - Отец всех людей. Величавый, могучей и неподвижный. Глаза полуприкрыты и вдаль смотрят.
Помощники его тут же. На голове синий, как ясное небо, Ункой, знающий незнаемое.
На левом плече черный, как звездная ночь Инкой, слышащий неслышимое. На правом плече алый, как живой огонь, Энкой, видящий невидимое.
Взгляды пронизывали Айвана насквозь. Молчали - со смертными разве разговаривают?
Говорил кто-то тихий и скрытый от глаз. Он лишь передавал то, что должно быть сказано.
- Со Сверху Сидящим говорить хочу, - сказал Айван.
- Нельзя сейчас говорить с ним.
- Он спит? Так разбудите его.
- Он никогда не спит.
- Он думает?
- Он не думает. Думают, когда не знают, он же знает все.
- Что же он делает?
- Он сделал все.
Юноша не знал, что сказать.
- Но… чем же он все-таки занимается?
- Он пребывает.
Пронизывающие взгляды. Угрожающая тишина. Тихий голос, от которого немеет спина.
- О чем говорить хочешь?
- Слова людей принес.
- Слова живых не нужны ему. Умрут - сами все скажут здесь.
- Плохо живут люди! Хотят хорошо жить.
- На земле все живут плохо. Тут хорошо жить будут.
Снова замолчал юноша. Что скажешь?
- Но ведь мучаются они!
- Как бы плохо ни жил человек, собака его живет еще хуже. По ведь не докучает она никому своими жалобами.
- Зачем тогда язык нам дан?
- Послушать, что скажете. Однако ничего умного не говорят люди. Наверное, придется язык отобрать у людей.
- Солнце уже отобрали! - вырвалось с болью у Айвана.
- Тихо говори. Солнце повелел Сверху Сидящий отобрать. Посмотрел на землю и видит: едят бесконечно люди. Утром едят, днем едят, вечером тоже почему-то едят. Даже ночью встают, чтобы набить свой ненасытный живот. А людей множество. В одном месте кончают есть, в другом начинают. Решил посмотреть Сверху Сидящий, что едят. Стал зверей считать и многих недосчитался: съели их люди. Многих рыб в воде недосчитался, птиц в воздухе, растений на земле недосчитался. Уже за такое принялись, чего раньше никогда не ели. Понял Сверху Сидящий, что так всю землю опустошат прожорливые люди. И велел своим помощникам снять Солнце с неба. Пусть темно станет на земле, да так, чтобы человек в собственный рот кусок не сразу положить мог. Станет человек меньше есть, больше думать, вот тогда каждый зверь, каждое существо скажет за это спасибо.
В молчании выслушал Айван страшный приговор людям. "Значит, хуже зверей мы", - горько подумал.
- Но ведь что-то должны мы есть. Голодный человек несчастным себя чувствует.
- Почему счастье обязательно в сытой жизни видите, подобно неразумным животным? Для еды один рот у вас, но даже отдыха своему рту не даете.
- Один рот, но две руки, чтобы пищу разную в рот класть.
- Еще разум вам дан, чтобы одной рукой пищу добывать, а другой делиться с неразумными существами, которых братьями меньшими называете. Вы же двумя руками пищу в рот тянете, существ неразумных, которые за себя постоять, не могут, тоже едите. Да еще требуете, чтобы Солнце все время светило.
Ничего возразить не может Айван. А что возразишь?
- Зачем тогда меня позвал?
- Сверху Сидящий позвал тебя, чтобы волю свою передать людям. Когда выйдет из пребывания, тогда скажет. Его слова понесешь людям. Если послушаются они, Солнце будет возвращено.
- Кто послушается меня? - горько сказал Айван. - Люди никого не слушаются.
- Тебя послушаются. Ты все испытания на пути сюда прошел. Другие юноши, что шли сюда, не выдержали испытаний, сложили свои головы. Сверху Сидящий новые им дал - крепкие, костяные, чтобы вечно служили они в его жилище.
Со страхом взглянул Айван на людей с костяными головами, окружавших его. От жалости сердце сжалось. Значит, это такие же юноши, как и он! Где-то в неведомых землях погибли они, и никто не знает даже, какой смертью!
- Хорошо! - сказал Айван. - Все сделаю, понесу слова Сверху Сидящего. Только… верни жизнь этим юношам!
- О себе думай, - прозвучал бесстрастный голос. - Осталось последнее испытание.
Если выдержишь его, тогда можешь обратиться с какой-то просьбой.
- Какое испытание? - встрепенулся Айван.
- Люди везде изображениям Сверху Сидящего поклоняются, но все изображения неверные: ведь никто из живых не видел его. Точное изображение сделаешь, такого нарисуешь, каким ты, единственный из живых, Сверху Сидящего видел.
И еще было сказано ему:
- В тот полог войдешь, все необходимое для рисования там находится. Никуда не выходи, ни на что не смотри, под серединный камень не заглядывай.
Айван посмотрел и удивился: серединный камень так велик, что все люди его с места не сдвинут! Но ничего не сказал, в указанный полог пошел.
Что хотел сказать крепкоголовый? Улыбающийся Пеликен. Завтрашнего нарисуй!
Посреди полога лежали три белых блестящих клыка, рядом - приспособления разные.
Никогда таких красивых клыков и таких дивных приспособлений не видел Айван. Резец похож на деревянный колышек, но когда взял его в руки, сверкнул из острия тоненький прожигающий лучик. Тут же разноцветные палочки для раскрашивания. Скребущий зуб для долбления, суставчатая лапа для держания, вертящийся круг для полирования.
Взял Айван клык и привычно погладил его. Тотчас, как только подумал, перед глазами на белой кости рисунок мелькнул. Навел резчик-лучик и стал рисовать. Быстро и легко пошла работа. Постепенно лицо Сверху Сидящего появлялось - грозное и пугающее. Хотел по привычке улыбку нарисовать, но рука сама остановилась. Не видел тут никаких улыбок, не улыбаются совсем. Вздохнул и прочертил сжатые губы, словно лезвие ножа. Густые волосы над высоким лбом. Волосы на лице рот почти скрывают.
Закончив все, глаза стал освобождать - жуткие, далекие. IКость дымится. Долго освобождал, но так и не взглянули глаза на Айвана. Видно, на людей совсем не смотрят.
Неслышно появился крепкоголовый, начал расставлять различные яства, напитки ароматные - невиданные, роскошные. Даже в жилище рэккенов, где угощала его Яри, не было такого. Да разве можно сравнивать - ведь это из котлов верхнего мира!
Айван с жадностью набросился на еду - показалось, что всю жизнь ничего не ел. А сам все смотрел на крепкоголового. Тот уставился на рисунок, зубы его что-то простучали, но не понял Айван. Не знал его языка. Покачал головой тот и так же тихо вышел. Что хотел сказать крепкоголовый?
Пытался Айван встать, но глубокий сон сморил его. Не знал, сколько спал. Проснулся, стал рисунок заканчивать. Когда все сделал, взял клык и понес. Может, вышел уже из состояния пребывания Сверху Сидящий?
Приблизился, взглянул - и обомлел: совсем другим стал Сверху Сидящий! Как будто и тот, но уже другой - волосы побелели, на лице морщины появились, спина сгорбилась.
Постарел, сильно постарел Сверху Сидящий. А может, казался таким?
Взгляды стерегущих пронизывают насквозь.
- Покажи, - велел тихий голос.
Юноша поднял клык с рисунком.
- Ты вчерашнего нарисовал. Разве сам не видишь? Снова рисуй.
Юноша в полог поплелся. Что же это такое? Почему изменился до неузнаваемости облик Сверху Сидящего? Совсем другим стал… Но ведь не может быть другим он!
Однако руки привычно делали свое. Послушно бегал по блестящей поверхности лучик резца, изображал Сверху Сидящего в новом облике.
Снова вошел крепкоголовый. Вкусные яства около Айвана расставил, напитки разные.
И застыл, уставясь на рисунок, который Айван уже заканчивал. Опять долго качал головой, каменными зубами тихо постукивая. Что хотел он сказать на этот раз? Как ни всматривался Айван в его костяное неподвижное лицо, как ни прислушивался к каменному стуку, ничего понять не мог. Принялся за еду.
Крепкоголовый отчаянно взмахнул руками и ушел. Сразу же после еды Айвана сморило, и он уснул. Сколько спал, не знал. Проснувшись, взял клык и пошел.
Когда подходил, взглянул: иной Сверху Сидящий! Волосы все стали белоснежными, лицо изборождено глубокими морщинами, спина совсем согнулась, словно под непомерной тяжестью. Глаза так же полуприкрыты, но потухшие, тусклые. Совсем стариком стал.
Помощники сидели неподвижно. Глаза их горели зловещим пламенем, перья блестели, переливались.
- Опять вчерашнего изобразил, - торжествующе прошептал тихий голос. - Сказано ведь: сегодняшнего рисуй. Теперь последний клык у тебя остался.