– Всё, Шишкин, доигрался, – отдышавшись, радостно сообщила она. – Иди, тебя к директору вызывают. Там уже Лидия Сергеевна с Глафирой Андреевной сидят, тебя ждут… Сейчас разбираться будете… – и, собираясь уходить, она заносчиво бросила на прощанье: – Подумаешь, герой дня нашёлся!
У Ваньки, всё это время исподлобья глядевшего на старосту, при последних словах от приятного волнения ёкнуло сердце.
"Герой дня… Не неудачник, не двоечник – ГЕРОЙ!"
Улыбнувшись, Ванька несколько раз повторил про себя новое слово. Что же выходит, он сегодня всех достал?
Он – как Димка!
От этой мысли Ваньке стало одновременно жутко и радостно. Одно омрачало радость: к директору идти было страшно. Надо бы у Димки спросить, как он с ним управляется. А что если не пойти?
Тогда, наверное, директор вызовет папу. Пусть папа придёт и увидит, каким Ванька стал из-за него. Может, даже расстроится. Ваньке всё равно, пусть сам с директором разбирается – обо всём этом он думал, когда уже бежал к знакомому серому дому, отнюдь не к бабушке.
Глава 9. В двух шагах от пропасти
Ванька уже собирался было проскользнуть в подъезд, как вдруг над его головой просвистел большой крепкий снежок.
Он испуганно обернулся и увидел Клычкова.
– Ага! – радостно завопил Димка. – У меня не проскочишь! Ты куда?
– Я… я к тебе, – растерянно ответил Ванька.
Димка покосился на свои окна:
– Пойдём лучше гулять! А то у меня мамка опять праздник устроила! – при этих словах его карие глаза блеснули, но вовсе не весело, а наоборот, грустно. Может, потому, что о весёлых "праздниках" его матери была наслышана вся округа. – Пойдём на площадку.
Ванька кивнул.
До парка, где находилась спортплощадка, мальчишки шли молча, задумчиво разгребая снег ногами, а он всё сыпал и сыпал, попадая за шиворот, налипая на ресницы и брови.
– Знаешь, – вдруг грустно сказал Ванька, часто-часто заморгав снежными ресницами, – а от меня вчера отец ушёл…
– Мой давно ушёл, – как можно равнодушнее ответил Димка. – Ещё бы мать ушла со своим Толиком, тогда б не пришлось по улицам шляться, – и, помолчав немного, он хмуро добавил: – Достали они все, вечно врут!
– Не переживай, я их сегодня тоже всех достал! – неожиданно вспомнив утренние события, улыбнулся Ванька.
Замедлив шаг, Димка с интересом посмотрел на приятеля:
– Как это?
Желая не ударить в грязь лицом перед более опытным товарищем, Ванька во всех красках принялся рассказывать ему и про такси, и про дневник, и про взбешённую Лидию Сергеевну…
– Моя школа! – выслушав его, с весёлой улыбкой заключил Димка. – Дай пять!
Торопливо стянув вязаную варежку, Ванька с гордостью хлопнул друга по протянутой руке и тут же покраснел от удовольствия до кончиков ушей. – А ещё меня к директору вызывали! – прибавил он, как бы между прочим.
– И чё?
– Я не пошёл!
– Правильно! – снова одобрительно кивнул Димка. – Чё ходить? Ну наорёт!
Ну мораль прочитает! Или вообще ничего не сделает! Я как-то русский прогуливал, директор меня увидел и спрашивает: "Почему на урок опаздываешь?" Я ему: "Вы задерживаете!" Он глаза вытаращил и молчит! Может, от наглости моей обалдел, а может, испугался! – Димка самодовольно улыбнулся. – Меня вообще многие боятся и даже героем считают!
От знакомого слова сердце Ваньки снова радостно ёкнуло, как тогда в раздевалке: ведь и он тоже герой.
Оба они герои!
На улице холодало, снег безжалостно засыпал одинокие лавочки в парке, заметал дорогу. Среди ледяного господства метели и холода один Димка был живым, настоящим.
– А давай себе приключение придумаем! – неожиданно предложил он, приблизив к другу оживлённое, раскрасневшееся лицо. Тот согласно кивнул.
– Давай опасное!
– Давай!
– Эх, – весело улыбнулся Димка. – Всё-таки здорово быть героями! Особенно если вдвоём! Слушай, – понизил он голос до таинственного шёпота, – а пойдём к заброшенной больнице!
– А что там делать?
– Прыгать! Снегу как раз навалило!
Ванька замялся.
– Ты чё, испугался? – Димка насмешливо хмыкнул.
Как Ванька мог испугаться? Ведь сегодня он стал героем.
– Не…нет.
– Да ты не дрейфь, там всего этаж второй-третий! А сугробы огромные.
По коже предательски поползли ледяные мурашки, но как он мог отказаться: герои не трусят!
– Я часто прыгаю, когда делать нечего. Ужасно весело! Сейчас на больничных окнах потренируемся, а завтра из школьных сиганём! Во директор обалдеет!
– Ага! – оценив юмор, улыбнулся Ванька. – Ладно, побежали!
– Ура! – радостно закричал Димка. – Курс на старую больницу!
Мальчишки сорвались с места. Димка сразу же вырвался вперёд, а Ванька отстал, чтобы секунду посмотреть в сторону дома: там когда-то ему было хорошо, потому что с ними жил отец. А что если сейчас сын сломает ногу или разобьётся? Может, хоть тогда папа поймёт, что натворил, и пожалеет!
От этих мыслей Ваньке стало тоскливо, но отступать было уже нельзя.
Старая больница находилась на краю города и представляла собой трёхэтажное кирпичное здание. Полуразрушенная, с выбитыми слепыми окнами и обвалившимися пролётами, раньше, во времена войны, она была фронтовым госпиталем. Лет двадцать назад в посёлке построили новую больницу, а про эту забыли, оставили медленно умирать, разрушаться. Угрюмая, серая и одинокая, она стала приютом для голубей, местных пьяниц и таких же "героев".
Когда ребята подбежали к ней, на улице уже стемнело, но даже на фоне вечернего неба больница неприятно выделялась огромным чёрным остовом.
Снегопад прекратился, но поднялся ветер. Он скрипел верхушками деревьев в больничном дворе, насквозь пронизывал пустые глазницы окон, холодил лицо.
Мальчишки зябко поёживались, стоя в нерешительности перед тёмным узким дверным проёмом.
– Хоть глаз выколи! – досадливо прошептал Ванька.
– Не дрейфь! – Димка самодовольно улыбнулся и достал из кармана спички. – Сейчас светло будет! Пойдём!
Клычков зажёг несколько спичек, и они с Ванькой осторожно вошли внутрь. В здании пахло сыростью и кошками: видимо, местные бродячие коты устраивали здесь охоту на голубей. Мальчишки неторопливо поднялись по осыпавшимся бетонным ступеням на второй этаж и подошли к окну.
– Вот отсюда удобнее всего прыгать! – указал Димка товарищу на тёмную зияющую дыру. – Давай на счёт три!
И, взобравшись на подоконник, он, не раздумывая, принялся считать.
Ванька залез следом. Ему было не по себе. Сердце оглушительно стучало. Он зажмурился, но от этого стало ещё страшнее. Тогда Ванька быстро открыл глаза и глянул вниз: темнота скрывала сугроб, и казалось, под окном разверзлась бездонная чёрная пропасть. А они с Димкой стояли в двух шагах от этой пропасти совершенно одни. Одни на всём свете.
Глава 10. Важное совещание
В то время, когда Ванька с Димкой бежали к старой больнице, Лидия Сергеевна собирала в учительской важное совещание.
– Проходите побыстрее, коллеги, рассаживайтесь! – стоя у входа, подгоняла она учителей. – Это ж надо, такое имя дали, а он…
– По какому поводу сегодня совещаемся? – усаживаясь за первую парту, поинтересовался высокий лысоватый Евгений Михайлович, учитель физкультуры.
– Повод у нас один! Шишкин! – Лидия Сергеевна вздохнула и воздела руки к потолку.
Глафира Андреевна, присевшая в третьем ряду, сочувственно кивнула: как я вас понимаю.
– А почему сразу Шишкин? – выразил недоумение Евгений Михайлович. – У нас что, других кандидатур нет? Вон Молотков из 5 "А" три мата разодрал. У меня соревнования через день, а мне их до ума доводить…
– Раз собрались, Евгений Михайлович, значит, хулиганит! – перебила физрука Лидия Сергеевна.
– Товарищи! – обратилась к коллегам завуч по воспитательной работе Ирина Юрьевна, светловолосая полная женщина. – У нас каждый день кто-нибудь хулиганит! Давайте быстрей этот вопрос решим и по домам. Я семь уроков отвела, а мне ещё в магазин за колбасой заходить, ужин готовить.
– А вы какую покупаете? – тут же спросила у неё Мария Андреевна, худенькая черноволосая учительница музыки.
– "Докторскую" в "Островке" по 160 рублей. У меня муж очень любит.
– А я своему вместо колбасы мясо запекаю, – поделилась кулинарным опытом учительница ИЗО Юлия Алексеевна и тут же добавила: – Сегодня правда день какой-то тяжёлый, все устали… Представляете, а у Ольги Викторовны ещё продлёнка.
– Я всегда говорила, что часы в продлёнке надо разделить, – высказала своё мнение пожилая учительница физики Нина Васильевна.
– Да ведь это невыгодно, – возразила ей Ирина Юрьевна, – они получать будут сущие копейки…
– Так что там с Шишкиным? – наконец крикнул Евгений Михайлович, которому надоело слушать эти женские разговоры.
Лидия Сергеевна вернула потерянное внимание.
– Шишкин и раньше не отличался способностями и примерным поведением, а теперь и вовсе от рук отбился! Я просто не могу с ним работать, коллеги! – Лидия Сергеевна страдальчески закатила глаза. – Ладно, я! Он мешает заниматься хорошим детям! Сегодня, к примеру, опоздал на урок, нахамил мне, не выполнил домашнее задание, избил мальчика… Глафиру Андреевну измучил какими-то глупыми вопросами. – Учительница русского языка снова кивнула ("Вы совершенно правы"). – И что только с ним делать?
– Ну, напишите ему замечание в дневник! – предложила решение Мария Андреевна. – Я так часто поступаю!
– В том то всё и дело! У него даже дневника не было! – покраснела от возмущения Лидия Сергеевна. – Представляете, даже дневника!
– А может, у него что-то случилось? – выкрикнула с последней парты молодая учительница истории Людмила Евгеньевна. – Может, дома проблемы?
Все обернулись.
– Я вас уверяю, милочка, – поспешила авторитетно возразить ей Нина Васильевна – проблемы тут ни при чём, это гены. Я с его бабулей знакома: ещё та штучка… Никогда место в очереди за молоком не уступит.
– Так что делать с Шишкиным? – начал терять терпение Евгений Михайлович.
– А ещё имя ему такое дали, – продолжала заводиться Лидия Сергеевна. – Иван Шишкин! Позорит своего великого предшественника.
– А я, кстати, в выходные в картинной галерее была! – похвасталась Юлия Алексеевна. – Так хорошо! Забыла про работу, отдохнула… О, а вон и Ольга Викторовна из продлёнки идёт! Ну что? Как вы там? Устали!
– Фу, слава богу, последнего ребёнка забрали! – поставив сумку с тетрадями на парту, громко выдохнула учительница. – Который час?
– Пять часов.
– Ой, – заторопилась она, – пора уже за своим в сад бежать!
В это время дверь распахнулась, и в кабинет вошёл худой темноволосый мужчина в очках – директор Александр Павлович. В руках он держал папку с бумагами.
– Ирина Юрьевна, – обратился он к завучу по воспитательной работе, – мне срочно нужна ваша помощь. Сейчас из методического кабинета звонили: необходимо строго до шести сдать отчёт.
Ирина Юрьевна устало поднялась с места и принялась укладывать в сумку вещи.
– Постойте, а что с Шишкиным делать? – глядя на неё, забеспокоилась Лидия Сергеевна.
– Товарищи! Ну что можно сделать в этой ситуации? Накажите, вызовите родителей! Если не поможет, в крайнем случае, опять совещание соберём…
Глава 11. Два берега
Ванька вернулся домой поздно вечером, возбуждённый и радостный. Оказалось, это очень здорово: прыгать в сугроб со второго этажа. Димка, правда, чуть не подвернул ногу, но, к счастью, всё обошлось. Ванька вдруг искренне захотел поделиться своей радостью с мамой, рассказать ей о том, как они с Димкой весело провели время, но, увидев её в полутёмной прихожей, в нерешительности остановился у порога. Она ждала его, прислонившись спиной к стене, всё в том же неопрятном халате, и напряжённо, неуютно молчала. Ванька растерянно посмотрел в её лицо и не узнал, никак не мог узнать прежней мамы. Может быть, поэтому, когда она спросила у него, где он был, Ванька соврал:
– В школе задержали.
– Врёшь! – вдруг пронзительно закричала она. – Ты мне врёшь! Весь в своего папашу! Лидия Сергеевна звонила, просила в понедельник к директору зайти! Мало мне проблем, ещё ты! Что натворил?!
– Ничего!
– Врёшь! – не отступая, кричала мама. – Признавайся, что мне директор скажет?
– Мне всё равно! – раздражённо крикнул ей в ответ Ванька и, отшвырнув попавшийся под ноги рюкзак, бросился в свою комнату.
Мать опешила на мгновение, потом было пошла за ним, но передумала, и, опустившись на стул у двери, заплакала, закрыв лицо руками.
– Господи, да за что мне это?! – доносились до Ваньки её громкие всхлипывания. – Вы меня в гроб загоните! Ты и твой папаша. И кто только из тебя вырастет?
Ванька лежал на кровати, напротив большого незанавешенного окна, в полной темноте, и в сердце его кипели злость и обида. Ему было абсолютно всё равно, кто из него вырастет, но вырасти сейчас очень хотелось. Ведь тогда не надо будет ходить в эту проклятую школу и слушать дурацкие наставления родителей…
Фонари на улице не горели, и чёрная беззвёздная ночь за окном напоминала бездонную пропасть, в которую они прыгали вдвоём с Димкой. Димка!..
И в памяти всплыли интересные, но опасные события сегодняшнего дня.
Ванька вдруг непроизвольно улыбнулся. "Димка классный! Мы с ним завтра обязательно ещё что-нибудь придумаем!" – подумал он и, успокоенный этой мыслью, не заметил, как заснул.
Проснулся он оттого, что в соседней комнате громко разговаривали. Ванька прислушался, и сердце его зашлось от счастья: он узнал голос отца. Живо соскочив с кровати, он бросился к двери, но исступлённый крик матери его остановил. Ванька замер у порога и стал с жадностью ловить каждое слово. Отец хотел вернуться. Ванька слышал, как он предлагал маме забыть старое и начать всё сначала… В этот момент от радостного волнения сердце Ваньки готово было выскочить из груди. Но мама почему-то говорила "нет", обвиняла отца, и внутри у Ваньки снова всё опускалось. А потом он услышал это страшное слово – "РАЗВОД".
– Предатель, – что есть мочи кричала мама. – Подлый предатель! Убирайся, я не хочу тебя видеть!..
Ванька не мог больше оставаться за дверью: его глаза наполнились слезами, он вдруг забыл, что он герой и что герои не трусят и не плачут…
– Папа! Не уходи!
Отец вздрогнул от неожиданности, словно не ожидал увидеть здесь сына, затем молча, с прежней теплотой потрепал его по светлым взъерошенным волосам и, напоследок виновато взглянув на жену, скрылся за дверью. Из подъезда потянуло холодом…
– Зачем, зачем ты его выгнала? – с отчаянной злостью набросился Ванька на мать.
– А тебе его жалко, да?! – закричала она в ответ. – Хочешь пойти к нему?!
– Хочу!
– Ну и иди, иди с глаз долой! Такой же предатель растёшь, как твой папаша!
Ванька живо оделся и бросился на улицу. Отец не должен был уйти далеко, но где он? Куда он пошёл? Холодный снег, равнодушно летящий с неба, казалось, нарочно заметал следы. Ванька несколько раз растерянно огляделся по сторонам. Никого. И тогда, смахнув рукавом выступившие на глазах слёзы, побежал к старому парку, где они часто гуляли вместе.
В парке Ванька внимательно изучал лавочки, с надеждой вглядывался в лица одиноких прохожих – искал отца. Ему ужасно не хотелось, чтобы папа оказался у этой противной тётки Ирки. Зачем? Ведь он же приходил к маме, он любит их, он собирался к ним вернуться…
Но отец оказался именно у неё. Ванька даже растерялся, увидев его на пороге чужой квартиры: настолько это было неестественно и странно. Отец тоже растерялся, но быстро нашёлся и пригласил:
– Проходи, сын!
– Папа, пойдём домой! – не торопясь проходить, попросил его Ванька.
– Не могу, – отец покачал головой и виновато добавил: – Ты ведь у меня взрослый: всё понимаешь…
Но то ли Ванька ещё не вырос, то ли был глупый, но он ничего не понимал. А отец не пытался объяснить. Он вообще почему-то говорил очень мало, только помог сыну раздеться, включил телевизор и принёс чай…
В большом мягком кресле, напротив телевизора Ванька чувствовал себя неуютно. Он вертелся и беспокойно глядел по сторонам. Вокруг всё было чужое: и книжный шкаф, и диван, и красные занавески, и стоящая перед ним чашка чая… Ванька машинально сделал несколько глотков и поморщился – ананасовый. Он не любил ананасы, но папа, видимо, об этом забыл. Ванька посмотрел на него: отец усердно переключал телеканалы.
– О, глянь! – неожиданно повернулся он к Ваньке. – Мультик про супермена! Оставить? Помнишь, твой любимый?
Ещё бы не помнить! Они всегда вместе смотрели его каждое воскресенье, и иногда к ним присоединялась мама. Только сегодня любимый герой почему-то не трогал Ваньку. Супермен, раньше казавшийся ему таким сильным и благородным, очень похожим на папу, сегодня выглядел неблагородно и неинтересно.
Фильм, который начался после, тоже его не заинтересовал. Ванька даже подумывал, не уйти ли домой, но, вспомнив про вечно кричащую маму, про рюкзак, валяющийся под кроватью, и ненавистные дроби, решил посидеть ещё немного.
Но вскоре пришла эта противная тётка Ирка, и Ваньке стало совсем тяжело. Он ненавидел её: ведь она увела, украла папу. Его раздражало в ней всё: и её юбка (мамина была в сто раз лучше), и её обращение к нему, неестественно доброе: "Ванюша". Он даже несколько раз пробовал её передразнить, но отец вовремя заметил и строго погрозил пальцем.
А когда нахальная тётка Ирка попыталась обнять папу, Ванькиному терпению пришёл конец.
– Я домой пойду! – буркнул он со злостью и живо поднялся с надоевшего кресла.
– Там темно, подожди, я тебя провожу, – засобирался отец.
Но тётке Ирке, видимо, очень не хотелось отпускать его.
– Иван, куда ты пойдёшь? Давай Ванюше такси вызовем.
– Не надо, – отказался Ванька, еле сдерживая себя, чтобы не нагрубить ей, – здесь близко, сам дойду.
…Раньше, когда Ванька был помладше, он думал, что развод – это обман. Петухов часто говорил доверчивому Трусову, которого часто обманывали, что он даёт себя разводить. Теперь Ванька узнал другое значение этого слова. Разводиться собирались его родители. Они жили отдельно и были далеки друг от друга, как два берега, а Ванька плавал между этими берегами по тёмному враждебному океану, не зная, куда прибиться. Это ужасно злило его. Хотелось заставить страдать всех этих взрослых, которые вечно врут. Сам он больше страдать не будет. Ведь он герой, а герои не трусят и не плачут. Он им ещё покажет!