Милочка смотрела на Витю такими сияющими глазами - он показался ей в это мгновение сильным и мужественным, как никогда, хотя она ничего не поняла из его слов, - что Витя, не медля, стал одеваться.
Через несколько минут, когда за обоими захлопнулась парадная дверь, Танюшка, приплясывая, вбежала к матери на кухню и пропела:
- Наш Витя больше не тучка! Наш Витя больше не тучка! Мам, а ты мне сошьёшь такую шубку, как на этой девочке? Знаешь, как её зовут? Милочка!..
* * *
Витя попросил Милочку подождать его за углом.
Милочка сама не знала, как это получилось, но стала ждать не за углом, а на углу. И увидела: Витя оглянулся по сторонам - около их дома никого не было - и вытащил из щели под крыльцом какой-то узкий, длинный предмет. На конце предмета что-то блестело.
Потом Витя повернулся спиной и запихнул предмет под куртку. И каким-то скованным шагом пошёл к ней, Милочке.
Он молчал почти всю дорогу. Милочка сбоку видела, как у него то бледнеет, то краснеет лицо. Ей стало так жалко Витю, что она даже забыла о предмете и только щипала себя за ладошку, чтобы не зареветь.
Когда они подошли к дому Поповых, Милочка сказала:
- Это ничего, что Гаврила Семёнович уехал. Если тебе нужно что-то им отдать, можно Марье Ивановне. Витя, а почему ты вчера не приходил на каток?
- Гаврила Семёнович? Уехал? - странным голосом переспросил Витя.
- Да. - Милочка кивнула. - С Пуделькой, я же тебе говорила! Они уехали за город на три дня. Что с тобой, Витя?
- Со мной ничего, - громко ответил Витя. - Почему же ты мне сразу про Гаврилу Семёновича не сказала? Тогда… тогда, знаешь, я не пойду к Поповым!
- Что ты. Витя! - Милочка всплеснула руками, и с одной у неё слетела варежка. - Я уже ничего не понимаю!
- Я тоже, - угрюмо сказал Витя. - Видишь ли, Мила, мне самого Гаврилу Семёновича надо. Обязательно. А так я не могу.
Он остановился у ворот и заковырял пальцем отколовшуюся щепку.
Милочка тоже остановилась. То, что Витя назвал её не Милочкой, а Милой, ещё больше встревожило девочку.
- Но, Витя! - умоляюще сказала она. - Ты же хотел отнести что-то Поповым?
- Да. Хотел. Только передумал.
- А как же?.. Что же ты теперь будешь делать?
Витя оторвал щепку, она осталась у него в руке.
- Знаешь что? - доламывая её, наконец выговорил он. - Если хочешь… Хочешь, пойдём с тобой в клуб железнодорожников? Там для нашей школы сегодня писатель выступает. Который "Ракету 83" писал.
- Ракету? - Глаза у Милочки становились всё печальнее и удивлённее. - А как же Марья Ивановна? Ведь она же… к тебе же… собиралась пойти?
- Ну и пускай! - мрачно ответил Витя. - Мне теперь всё равно! Ну и пускай!..
* * *
Здесь надо сделать небольшое отступление.
Витя был сражён неожиданным известием об отъезде Гаврилы Семёновича. Ещё один удар свалился на него…
Почему же, решив вернуть Поповым шпагу. Витя не захотел отдать её той же Марье Ивановне? Почему вообще события, связанные со шпагой, так взволновали его?
Дело было, конечно, не только в шпаге (хотя Вите казалось прямо невозможным расстаться с ней!).
Дело было и в том, что Витя ужасно дорожил отношением к себе Поповых. И Гаврила Семёнович и Марья Ивановна значили для него очень, очень много.
Гаврила Семёнович всегда держался с Витей, как с равным, расспрашивал про школу: рассказывал обо всём на свете: обещал взять весной на охоту: показывал все свои картины и этюды к ним; объяснял про разных художников и уже два раза водил на выставку…
А Марья Ивановна? С какой готовностью Витя исполнил бы любое её поручение!
Марья Ивановна всегда выбирала для него самые интересные книжки; когда он схватил по английскому двойку, целый вечер готовила его к контрольной; сколько раз в изложениях поправляла ошибки!.. Доверяла Пудельку, поручала всякие интересные вещи, например, отнести на почту пакет с рисунками Гаврилы Семёновича или послать телеграмму…
А один раз, когда Марья Ивановна заболела, она попросила Витю сходить к ней на работу с запиской. Витя отдал записку для какого-то главного инженера и проторчал у проходной завода целый час: за проволочным забором то и дело пыхали, как молнии, огни электрической сварки, что-то шипело и гудело, и огромный кран то поднимался, то наклонялся над забором, а на стреле у него горела красная звёздочка…
Витя всегда рассказывал Гавриле Семёновичу с Марьей Ивановной гораздо больше, чем у себя дома. Дома усталый отец часто отмахивался от него, мать всё убирала или шила Танюшке какие-то фартучки… А Гаврила Семёнович с Марьей Ивановной всегда находили время послушать его и уже знали, какие у них в классе учителя и что Витя после школы собирается стать разведчиком… И никогда не сердились, если Витя и другие ребята отрывают их от дела. А совсем недавно, узнав про витин день рождения, подарили ему "Спартака" в цветной обложке и оба - Гаврила Семёнович и Марья Ивановна - написали на первой странице: "Нашему другу Вите на добрую память"… Нашему другу!
В школе учителя были учителя, вожатая Тома-вожатая. Но никто из взрослых ещё никогда не называл Витю другом!
Кривошип, конечно, считался когда-то другом. Но это был всё-таки просто мальчишка. А Гаврила Семёнович и Марья Ивановна - первые настоящие, взрослые друзья.
Витя страшно гордился этим.
И что же… что же получилось теперь?
Он не оправдал доверия Гаврилы Семёновича. Гаврила Семёнович уехал, считая его обманщиком.
Марья Ивановна собирается придти к нему домой, разыскивает его, как какого-нибудь жулика, похитившего ценную вещь. Это было ужасно.
Да, но ведь Гаврила Семёнович подарил ему шпагу! Нет, он ещё не подарил. "Если сегодня же вечером принесёшь от родителей расписку, то дарю её тебе…" - сказал Гаврила Семёнович.
У Вити просто не хватало духу самому пойти к Марье Ивановне, отдать шпагу и рассказать ей про всё…
Ему было очень, очень тяжело!
Глава седьмая
Клуб железнодорожников, где всегда на школьные каникулы устраивались детские утренники и вечера для старшеклассников, был уже ярко освещён.
На тротуаре и мостовой толклись ребятишки, прыгали через потемневшие сугробы. Малышей по вечерам в клуб не пускали, но они упорно старались туда прорваться.
Витю и Милочку несколько раз окликали, и Витя постепенно успокоился.
Раз уж всё так нехорошо у него получилось, он внутренне махнул рукой. Сегодня ещё понаслаждается шпагой, а там будь что будет! Семь бед, один ответ!..
Шпага всё время напоминала ему о себе: колола рукояткой в бок, стукнула по коленке.
- Эй, Витяй, чего опаздываешь? - крикнул Сеня Юрченко из их класса, верзила-второгодник, который покровительствовал Вите.
- А сам? - Витя сделал вид, что идёт отдельно от Милочки. - Наших не видал?
- Наши все прошли! А я лучше кино дождусь… - Юрченко не очень-то интересовался книгами и писателями.
- Какое будет?
- "Корабли штурмуют"… Вторая серия.
- Мировая! Я видал!
Витя раздвинул плечом толкавшихся у двери мальчишек-мелюзгу, второклашек, - пропустил Милочку и вошёл сам.
- Ребята, вы куда? - строго спросила стоявшая в тамбуре билетёрша.
- На встречу с писателем. "Ракета восемьдесят три"!
- Больше не пропущу.
- Так это же для нас! Я из пятого класса, она из четвёртого… - заторопился Витя. Чего доброго, билетёрша принимает их за второклашек?
- Опоздали. Началось уже.
- Тётя, пропустите! Нам обязательно надо!
- Сказано, не пущу.
Витя вдруг увидел, что на широкой, покрытой красной дорожкой лестнице стоит и внимательно смотрит на них Пузырь.
Невольно Витя сунул руку под пальто, сжал рукоять шпаги. Повторил с отчаянной решимостью:
- Нам обязательно надо!
- Мальчик, будешь кричать, к администратору сведу!
У Милочки задрожали уголки губ, глаза стали ещё больше. Она тихонько потянула Витю за рукав.
Но в это время Пузырь, не спускаясь с лестницы, проговорил:
- Тётя Даша, будьте так любезны, пропустите этих товарищей. Я ручаюсь за них.
- Ну уж ладно, что с вами делать, раздевайтесь, - смилостивилась билетёрша. - Только чтобы тихо, не шуметь.
Совершенно уничтоженный вмешательством Пузыря и тем, что оно подействовало, Витя даже не заметил, как гардеробщица унесла на вешалку их с Милочкой пальто. Повернулся к стене поправить шпагу: может быть, Пузырь увидел, что она топорщится под курточкой, и испугался?
- Какой вежливый мальчик, правда? - шепнула Милочка, с восхищением глядя снизу вверх на Пузыря.
- Не в этом дело! - таинственно ответил Витя. И, стараясь не хромать, зашагал по лестнице. Милочка - рядом.
- Прямо через фойе, потом направо! - делая рукой, как милиционер на перекрёстке, скомандовал Пузырь и подмигнул Вите - на рукаве у него была приколота красная повязка с белыми буквами "Дежурный".
- Прямо через фойе, потом направо! - скомандовал Пузырь.
Но Витя не заметил и повязки.
"Ещё подмигивает!" - с негодованием подумал он, подозревая в непонятном поведении Пузыря какой-то подвох.
Они с Милочкой прошли через пустое со сверкающим полом фойе к завешенной бархатной портьерой двери.
В зале было темно. На освещённой пустой сцене стоял высокий мужчина в очках, с похожей на шапку копной седых волос. Раскинув большие, точно крылья, руки, он молча смотрел куда-то на люстру.
- …Повидимому, этот человек будет очень похож на того, кто задал мне этот в высшей степени остроумный вопрос! - сказал вдруг мужчина на сцене и быстро махнул руками.
В зале дружно захохотали, кто-то радостно взвизгнул.
- Про что это он? - спросил Витя сидевшего с края мальчишку с оттопыренными ушами.
- Тише ты, не мешай! - буркнул тот, не оборачиваясь.
Милочка прошептала:
- Витя, вон два места свободные! - И они стали пробираться по проходу.
Кругом зашипели, кто-то ущипнул Витю, подставив ножку, но они всё-таки уселись.
- …А между тем советские учёные уже близки к разрешению этой загадки, - сказал мужчина на сцене, и в зале снова стало тихо, как будто никого не было. - Межпланетное сообщение, которое ещё недавно казалось фантастикой, вымыслом, в недалёком будущем станет такой же реальностью, как… как, например, в наши дни воздушное сообщение между городами…
Витя оглянулся в одну сторону, в другую. Слепа оказался незнакомый парнишка. А справа… Витя обомлел.
Справа, рядом с Милочкой, подавшись к сцене и ухватившись за спинку переднего стула, сидел… Шурка Кривошип! "Римский профиль" вытянулся вперёд, чёрный, как уголёк, шуркин глаз светился восторгом.
Витя сразу перестал слушать, что говорит мужчина на сцене, и беспокойно задвигался на стуле.
Милочка шёпотом спросила:
- Тебе не видно, да? Хочешь, поменяемся?
Вите показалось, что у него загорелась правая щека.
Что теперь делать? Как держать себя с Кривошипом? Он, конечно, сейчас повернётся и увидит их обоих - Милочку и Витю. Будь Витя один, он даже обрадовался бы встрече с Шуркой. Но Милочка!..
"Тёлкин жених"! - вдруг с ужасом вспомнил Витя.
Что, если Кривошип при ней, при Милочке, ляпнет такое?
И Кривошип повернулся.
Сначала лицо его просияло, но он быстро согнал улыбку и довольно равнодушно спросил:
- Ага, появился? О тебе уж и Тома спрашивала, домой хотела идти. Что же не заходишь?
- Да так… А ты что не заходишь? - с вызовом, громко ответил Витя.
Милочка прошептала сбоку:
- Что ты, Витя, пожалуйста, не шуми…
- И я тоже так. У тебя теперь, вижу, друзья новые. - Даже в темноте было видно, как Кривошип раздул ноздри и добавил, презрительно кривя губы: - На всех других непохожие!..
Этого Витя уже не мог стерпеть.
- Ну, ты, знаешь… потише! А если трепаться начнёшь, берегись! - и, забываясь, покачал кулак.
Милочка смотрела на Витю круглыми, как плошки, глазами.
- Витя, Витя… - шептала она.
А ему на плечо уже опустилась чья-то рука, и сердитый голос тихо произнёс:
- Не хочешь слушать, сейчас же уходи! Опаздываешь и ещё другим мешаешь!..
За спиной в проходе стояла женщина в темном платье.
- Ну и уйду! Думаете, испугался? Скуку такую слушать…
Со всех сторон зашикали:
- Кто там разговаривает? Безобразие, вывести его из зала!.. Это Савельев из пятого "А"! Витька, чего расшумелся? Тише вы, слушать не даёте!..
Красный, как будто его обварили кипятком, чувствуя, что его прошибает пот. Витя встал и, неестественно согнувшись, - шпага ткнула его в живот - пошёл к выходу. Милочка рванулась за ним, но её силком усадили на место.
В передних рядах опять засмеялись чему-то сказанному со сцены. Но Витя больше ничего не слышал. Он очутился за дверью, в фойе.
Уши его горели. Голова тоже.
Пошатываясь, он пересёк фойе, спустился по лестнице, - к счастью, Пузыря там уже не было. Витя не помнил, как взял пальто, как оделся, как выбежал на улицу. Всё перед ним было, как в тумане.
Милочка потеряна теперь для него: она видела, как его выгоняли! Она осталась рядом с Кривошипом, об этом Витя боялся и думать.
А дома… Что ждало Витю дома?
Приход Марьи Ивановны, родители, рассерженные тем, что он не отдал шпагу. Мучительные воспоминания, угрызения совести!
Витя шёл по улице, не чувствуя под собой ног.
Глава восьмая
То, чего он так боялся, произошло только на следующий день, вечером.
Накануне, придя всё-таки домой, на вопрос отца, отнёс ли он шпагу. Витя соврал, что отнёс. Отец как-то странно посмотрел на него, но ничего не сказал.
На самом же деле Витя спрятал опять шпагу в заветный тайник, решив, что сможет отдать её только в руки самому Гавриле Семёновичу.
Весь следующий день Витя провёл, как на иголках. Он не знал, как лучше поступить: спрятаться от Марьи Ивановны или же перехватить её по дороге и предотвратить опасность. От волнения он даже забыл, что Марья Ивановна днём на работе и может придти к ним только вечером. Теперь ко всему примешивался ещё страх перед родителями за обман: шпага ведь была не у Поповых!
Витя то убегал из дому и бродил по переулкам, боясь всего: столкнуться с Марьей Ивановной, пропустить её, увидеть Милочку, Кривошипа, - то возвращался домой, хватался за всевозможные дела и опять убегал…
Мать недоумевала: её Витя стал какой-то полоумный - и, нет-нет, приглядывалась к нему. Это ещё больше смущало Витю, и к вечеру он совершенно измучился.
Хорошо ещё, что отец в этот день где-то задержался, а Танюшку увела к себе соседка.
И вот, когда Витя только что совершил очередной рейс с улицы домой и по настоянию матери доедал яичницу, в передней раздался звонок.
Витя поперхнулся и бросился в ванную. Оттуда он услышал: мать открыла дверь, и голос Марьи Ивановны спросил:
- Скажите, пожалуйста, Витя Савельев в этой квартире живёт? Вы не его мама?
- Да, - насторожённо ответила Татьяна Петровна. - А вы… не из школы случаем? Или набедокурил он чего?
- Нет, нет, что вы! Здравствуйте! Вити самого нет дома?
- Добрый вечер. Только что тут вертелся, убежал куда-то. - И мать спохватилась: - Да что же мы в прихожей? Проходите в комнату…
- Спасибо, мне его, собственно, надо. Но я очень, очень рада познакомиться с вами.
Витя, похолодев, выскользнул из ванной, как только дверь в их комнату закрылась.
Остановился в коридоре. Подслушать, о чём Марья Ивановна будет говорить с матерью?
Он встал около двери и от первого до последнего слова запомнил всё, что говорилось в комнате:
Марья Ивановна: - О, как у вас хорошо, уютно! У Вити есть маленькая сестрёнка, правда?
Мать: - Да, пяти лет. Вы уж меня за прямоту извините, но я вижу, неспроста к Виктору пришли. Стряслось что-нибудь? И назвать-то вас как по имени-отчеству, я не знаю…
Марья Ивановна: - Моя фамилия - Попова, зовут Марья Ивановна. А вас Татьяна Петровна, я не ошиблась? Вы, наверно, слышали от Вити про Гаврилу Семёновича? Витя часто приходит к нам за книжками…
Мать: - Слыхала не раз и не раз добрым словом поминала. Балуете вы мальчишку. Стоит ли он того?..
Марья Ивановна: - Ну, что вы! Мы очень полюбили вашего сына. Он у вас такой любознательный, вежливый.
Мать (усмехнулась): - Вежливый? Конечно, матери приятно это слышать. Только… Да вы садитесь! Давайте я вам чайку горячего налью, а?
Марья Ивановна: - Спасибо. Знаете, выпью с удовольствием. Можно, я здесь пальто повешу?
(Витя, как ужаленный, отскочил от двери и тотчас опять припал к ней.)
Мать: - Садитесь. Садитесь. Очень я тоже рада вас увидеть!
Марья Ивановна: - Татьяна Петровна, а я ведь вас вот о чём хочу спросить… (Смущенно.) Скажите, пожалуйста, что, Витя… Он, видите ли, почему-то уже целых два дня не был у нас! Что, Витя не говорил вам ничего об одной… старинной шпаге?
(Витя прижался ухом к двери и затих. Вот оно, начинается!)
Витя замер около двери.
Мать (испуганно): - О шпаге? Это которая в чехле кожаном? Говорил. Да разве… Разве он обратно-то её к вам не отнёс?
Марья Ивановна: - Н-нет!
Мать: - Батюшки мои, да что ж это такое? Ему и отец строго-настрого наказывал… Вчера спросил, Виктор и отвечает: отнёс, мол, уже!..
Марья Ивановна (удивлённо): - Н-нет, он не приносил нам шпаги! Понимаете, я и так бранила мужа… В общем, вы, конечно, не беспокойтесь. Но Витя… Он передал нам, что вы разрешили ему оставить шпагу и даже пришлёте об этом записку. А он всегда был такой честный и аккуратный мальчик!..
(Витю за дверью бросило в жар.)
Мать: - Ах ты, грех какой! Да что же это в самом деле? Значит, он и вас обманул и нам с отцом соврал? Да что же это такое?
