– Но разве вас не купили?! Разве вы не нашли своего читателя?! – вопрошала страничка.
Том же ничего ей не ответил. Сначала страничка не поняла, чем было вызвано его молчание, но потом догадалась: до него не донеслось не единого её слова, Том разговаривал с ней в своём воображении, – как и все остальные, он находился не здесь, а где-то далеко.
– Я могу помочь тебе увидеться с друзьями, – сказал страничке ветер.
– Но как… как можно узнать, где они?..
– Я – ветер. Я всё знаю.
И он тут же разбросал укрывавшие страничку листья, подхватил её, закружил, и, подняв выше деревьев, помчал над городом.
Вскоре ветер принёс страничку к многоэтажному дому; плавно опустил её на одно из его окон. В гостевой комнате, находящейся по ту сторону окна, стоял книжный шкаф, а в нём несколько рядов книг. Страничка обрадовалась, подумав о том, что сейчас увидит среди них своего друга. Но вот только расстояние, которое было между ней и книгами, не позволяло их различить. Тогда вновь пришёл на выручку ветер: он подул сильнее, – от его дуновения задрожали стёкла, распахнулись и ударили по оконному откосу форточки. Теперь страничка могла даже войти в комнату, приблизиться к полкам и всех рассмотреть. Однако она не стала этого делать, так как не хотела никого беспокоить. Если ветер не ошибся, и в комнате вправду находится кто-то из её друзей, то он (или она) обратит внимание на эти звуки, и заметит её. Ветер не ошибся. На нижней полке шкафа началось движение. И одновременно до странички донёсся знакомый голос:
– Страничка?! Это ты?! Нет, не может быть, – наверняка, мне это чудится… Эй, парни, вы видите то же, что и я? А, впрочем, молчите, не отвечайте…
Это был Том. Но, судя по его голосу, он был счастлив. Может быть, подумала страничка, она зря побеспокоила его; или он так обрадовался встрече с ней?..
– Страничка… ты мне не чудишься, если только я не окончательно тронулся рассудком… – раздался голос уже вблизи, и страничка увидела вскарабкивающегося на подоконник друга.
– Том… – только и смогла произнести она из-за избытка чувств.
– Неужели ты здесь, передо мной?! Много раз я вспоминал тебя, тебя, Маг, Холмса, и Сказку. Но при этом… при этом старался не мечтать о встрече с вами, – потому что не стоит мечтать о том, что невозможно? А оказалось, это возможно! Но как, скажи, как ты смогла меня найти?!
– Это ветер… сначала он помог мне вспомнить тебя и всех остальных, а затем принёс меня сюда.
– Невероятно… Большую часть времени, что я здесь провёл, я слушал шум ветра. Так неужели он услышал меня, мои молитвы… Старику Тому в это трудно поверить.
– Я лишь хотела увидеть вас, – говорила ему страничка, – чтобы убедиться, что у вас всё в порядке.
– Жаль тебя огорчать, – не знаю, как у других, а у меня точно не всё в порядке, – отвечал ей Том. – Я уже начал думать, что это какой-то злой рок… меня купили для того, чтобы кому-то подарить… пусть бы и так, – да вот только в выборе ошиблись – не нужным оказался такой подарок, как я. Выходит, не зря сомневался в том, что меня купят. Открыли на первой странице, прочли пару строк и закрыли. И с той минуты для меня наступила вечность. Но означает ли твоё появление то, что наша история ещё не закончилась?!
– То, что ты не нашёл своего читателя, означает, что история ещё не закончилась, – сказала страничка.
Том возликовал.
– И не только читателя. Ещё я хочу быть с вами, стоять на одной полке с вами!
Но потом вдруг загрустил.
– Да, но… как я смогу выбраться отсюда? Если я просто прыгну вниз, то… обложка у меня и без того не слишком привлекательная…
– Не бойся, – сказала страничка. – С тобой ничего не случиться.
– Тебе невозможно не поверить, – сказал Том.
После чего он обернулся и сказал на прощанье книгам:
– Честь имею! Рад был знакомству с вами!
Но вместо такой же задорной фразы, в ответ услышал от них то, чего совсем не ожидал услышать.
– Хм, чудной старик, – сказала одна книга другой.
– Похоже, здорово у него в голове помутилось, – выдала реплику другая.
– И так, почитай, никому не нужен, а теперь ещё и калекой себя сделает. Жил бы себе не тужил… – высказала мысль третья.
– Вот-вот, чем плохо ему было с нами?! А там, снаружи, идут дожди, и зима уж не за горами. Так и пропадёт бедняга… – сочувственно произнесла четвёртая.
– Да ладно вам, – сказала пятая. – Может, такая судьба у неё. Что если бы, скажем, вас написал безумец, или ваши истории имели бы трагическое завершение? Думаете, вы смогли бы изменить свою судьбу?
Правда, потом одна книга вступилась за Тома:
– Вам не стыдно? Вы же книги! Может, это в вас написано много лишнего и необязательного? Судя по вашему разговору, так оно и есть!
Да только Том её не услышал, – потому что он уже прыгнул. И прыгнул с отчаяния. Разговор книг поколебал его уверенность, едва не внушил страх. "Что если всё на самом деле так, – подумал он, – что, если страничка – всего лишь страничка, а я – ненормальный старик, и таков же и мой автор? Ведь то, о чём они говорят, так похоже на реальную историю, тогда как наша со страничкой история больше напоминает сказку".
Книга не ждала подарка от судьбы, она готова была принять собственную погибель. Но случилось чудо. На помощь ей пришёл ветер: он замедлил её падение. И она не ударилась (не разбилась в каком-то смысле) о землю, а плавно опустилась на неё.
Ощутив себя целым и невредимым, Том открыл глаза, увидел перед собой страничку, и от радости заплакал.
– Прости за слёзы, – говорил он страничке, – просто, в последний момент я потерял веру, а сейчас вновь её обретаю. Как же я рад и благодарен жизни, что у меня есть ты! Какое чудо, что у меня есть ты! Позволь старику Тому дать тебе имя – я не думал над ним ни минуты, в этот светлый миг оно само пришло мне на ум, наверное, его шепнул ветер. Я буду звать тебя Странничкой. Странничка, которая дружит с ветром!
6
Холмса Странничка увидела ещё издалека. Он сидел на подоконнике и смотрел в окно. Ей показалось, что он тоже увидел её, так как внезапно оживился. И вправду… ветру не пришлось усиливаться и шуметь на этот раз – Холмс сам распахнул оконную дверцу перед ней. Вид у него был спокойный и немного задумчивый, несмотря на чувство радости, которое он испытывал от встречи с другом.
– Что-то случилось, что-то изменилось в вас, вы словно объяты пламенем?! – вдохновенно произнёс он.
– Я видела Тома. Он не нашёл то, что обычно находят книги, когда их покупают… – отвечала ему Странничка.
– Ни друзей, ни читателей… – с полуслова понял её Холмс. – Как я и сказал: покупка – это ещё не всё…
– Но, так как мы встретились, это значит, что наша история ещё не закончилась. Том был этому так рад, что дал мне имя. Он назвал меня Странничкой.
– Я знаю, о чём говорит этот огонь в вас, – сказал Холмс. – Отныне вы живёте в этом мире не только потому, что помогаете нам. С именем у вас появилась и собственная цель, – вы чувствуете, что можете быть нужны кому-то ещё, тому, кто прочтёт вас.
– Вернее, тому, кто прочтёт книгу, частью которой я являюсь, и, возможно, самой книге, – сказала Странничка.
– Может быть и так. Но это ещё предстоит выяснить.
– Том не предполагал, что мы можем встретиться, но вы… вы сидели у окна, а не стояли в книжном шкафу, – значит, вы предполагали?.. – спросила Странничка.
– И да, и нет, – отвечал ей Холмс. – Наша история начиналась, как сказка – от этого мне порой казалось, что она ещё не закончилась. Но неподвластные книгам неизвестность и расстояние, которые пролегли между нами, убеждали в обратном. Так что… скорее всё-таки нет, чем да. А что касается сидения у окна, то оно означает лишь то, что меня там оставили… вскоре после того, как прочли. Чему, собственно, я был даже рад, потому что настоящий книжный шкаф только формально является книжным шкафом, на самом деле это скорее игорное заведение. В нём стоят одни детективные романы, – при всём моём уважении к ним, мне сложно было находиться в их компании – шум во время игр и табачный дым вызывали раздражение и головную боль. Вдобавок, некоторые из них считают меня самозванцем, подражателем, ну и так далее – моё имя сослужило мне здесь не лучшую службу, Странничка.
– Но постойте, вы сказали, что вас прочли…
– Если можно так сказать. Представьте себе, на то, чтобы прочесть меня, потребовалось не более двух часов. А всё дело в том, что этот парень, наш с ними общий читатель, владеет техникой быстрого чтения. Во многих случаях данная техника может быть очень полезна, например, в работе детектива. Однако прибегать к ней во время свободного чтения художественного произведения… Впрочем, я знаю, чем это объясняется.
– И чем же?
– Одержимостью идеей собрать и прочесть все детективные романы, которые только есть на белом свете, ну, или, по крайней мере, большую часть из них. Иными словами, парень просто помешан на нас. Вот только нам от такого чтения пользы немного. Я хочу сказать: мы плохо знаем своё содержание; если бы мы узнали себя, своих героев лучше, то наверняка стали бы уважительнее относиться друг к другу, и книжный шкаф был бы книжным шкафом, а не игорным заведением.
После небольшой паузы Холмс сказал:
– Я принял решение: я иду с вами!
И друзья немедленно отправились в путь. Но Странничке нужно было ещё увидеть Маг и Сказку. Оставляя Холмса одного, она сказала ему:
– Следуйте за катящимися листьями. Они приведут вас к Тому.
Маг, как только увидела Странничку, бросилась к ней. Ловко преодолев все препятствия на своём пути, она сходу заключила её в объятия и долгое время не выпускала из них.
– Я знала, что ты найдёшь нас, – говорила Маг, – знала…
– А я – нет, – сказала Странничка. – Если бы не ветер, я бы окончательно забыла вас, а если бы и вспомнила вдруг, то никогда бы не нашла.
– Но если бы не ты, ветер нас не знал бы и не искал. Я немедленно ухожу с тобой, куда бы дорога нас не повела…
Странничка не понимала… не понимала, что могло с Маг произойти. Ведь, казалось бы, счастье само шло к ней навстречу…
– Выходит, даже ты не нашла своего читателя… – растерянно – оттого, что впервые задумалась о счастье, как о чём-то призрачном, неуловимом – произнесла Странничка.
Но Маг продолжала вызывать у неё недоумение:
– Лучше бы я его не нашла…
– Как это может быть, Маг?..
– Меня купили по ошибке. Искали вовсе не меня… И когда начали читать, стали ругать всё на свете. Такие выражения как "выброшенные на ветер деньги", "дурацкая книга", "это вовсе не то, что я искал", "я спрашивал про одно, а мне подсунули какую-то дребедень" должно быть, на всю жизнь отпечатались во мне. И ладно, если бы обнаружив ошибку, меня тотчас же закрыли и забыли о моём существовании… но нет, продолжали читать – не потому, что хотели прочесть, а словно потому, что хотели поиздеваться надо мной… Когда тебя воспринимают не такой, как ты есть, начинаешь невольно сомневаться в себе, воспринимать себя так же, в конце концов от этого можно сойти с ума…
Маг задрожала всем телом, как если бы это снова происходило с ней. Закрыв глаза, она шёпотом произнесла:
– Я бы хотела избавиться от этого кошмара, забыть о нём навсегда. Помоги мне это сделать, страничка, пожалуйста, помоги…
И в этот момент зашумела листва на деревьях, и наклонились деревья – подул сильный ветер. Объятые им, Странничка и Маг полетели вдаль, словно две – белая и чёрная – птицы.
В доме Сказки Странничка увидела людей. Это были мама и её дети. Мама укладывала детей спать, собиралась читать им перед сном книгу. Проникнувшись тёплым чувством, Странничка решила не дожидаться, пока Сказка заметит её, – ведь в таком доме она наверняка счастлива и забыла о прошлом. Но почему-то ветер не разделил её радость. Он продолжал настойчиво шуметь, чем вынудил Странничку ещё раз посмотреть в окно.
Мать не стала читать детям книгу, она бросила её на стол, после чего, ругаясь, вышла из комнаты. Дети не слушались, – они не хотели ложиться спать, и им не нужны были никакие сказки. "Но это дети, почти все они иногда ведут себя так", – подумала Странничка; но тут же увидела, как они передразнивают мать, которая вернулась и стала кричать на них. А потом заметила разбросанные по всей комнате игрушки и несколько лежащих на полу детских книг, среди которых была и Сказка.
Сказка тоже заметила Странничку. Она дождалась, пока мать откроет окно для проветривания, а затем – испытывая сильное волнение – момента, когда дети уснут; после чего поспешила к ней.
– Страничка, страничка… – повторяла по пути и оглядывалась, – оглядывалась потому, что переживала: как бы мать не пришла закрыть окно. – Нет, это не ты, ты не можешь быть здесь, это всего лишь ветер прошумел… ветер прошумел и бросил в окно бумажный лист…
Видя волнение друга и сопереживая ему, Странничка произнесла:
– Здравствуй, милая, добрая Сказка!
Теперь, когда Сказка не сомневалась, что перед ней страничка, она ничего не смогла сказать – чувства и слёзы помешали ей. Но ничего и не нужно было говорить. Они обняли друг друга. И в тот же миг ветер заключил в объятия их обоих, и унёс в ночь.
7
– Знаете, я всегда – сколько себя помню – сомневался в окружающем мире и в людях. И сейчас мои сомнения в очередной раз подтверждаются, – говорил Холмс Тому и Маг, наблюдавшим вместе с ним за приближением Страннички и Сказки. – Что угодно можно было предположить, но только не то, что история Сказки будет столь же печальной, как и наши с вами истории.
– Не могу полностью согласиться с вами, Холмс, – говорил ему в ответ Том, – наши неудачи, если это можно так назвать, ещё мало, что значат. – Основная масса книг – и вы только представьте себе, сколько это! – находит своё счастье, и оно – как мне кажется – не такой уж редкий гость в этом мире. То, что с нами происходит, кажется немного странным, но такова жизнь, Холмс: она не укладывается в границы наших представлений, но тем и удивительна. В то время, когда мы требуем от неё книжной истории, мы забываем, что она не книга.
– Возможно, вы и правы, – задумчиво отвечал ему Холмс. – Просто мы идём своим путём, и вещи, которые с нами происходят, в целом говорят о том, что жизнь… да, что она удивительна. Каждый раз мы будто открываем этот мир заново…
– Но вместе с тем, мир полон жестокости и несправедливости – об этом тоже не стоит забывать, – а значит правда отчасти и ваша, – заметил Том.
Друзья улыбнулись друг другу.
– Шерлок, но почему ты думаешь, что и со Сказкой вышла печальная история? – спросила Маг. – Возможно, она покинула дом потому, что захотела пойти с нами…
– Увы, она не просто покинула дом – она бежала из него, как и все мы. Об этом говорит погрызенный и надломленный край её обложки. Первое, что приходит на ум: маленький ребёнок, у которого прорезаются зубки. Но правда – горька: это сделано зубами собаки.
– В доме живёт собака? Допустим. Ну, и что с того?..
– А то, что она едва ли бы вытянула книгу с полки, – следовательно, она подобрала её с пола.
– Но разве она не могла взять её с дивана, или, скажем, со стула, или, на худой конец, вырвать из рук у читающего ребёнка? – возразил Том.
– Даже если и с пола… Сказка могла случайно оказаться на полу… – добавила Маг.
Холмс, которому больно было смотреть на Сказку, спорить не стал.
Но вот они встретились, и рассказ Сказки полностью подтвердил слова Холмса.
– Но я не в обиде на детей за то, что они не хотели ни читать, ни слушать меня, а только играли со мной. Я плакала и тосковала, иногда злилась, а иногда радовалась, как ребёнок, каким-то мелочам – потому, что ведь нужно же было чему-то радоваться, – но ни обиды, ни злости нет. А сейчас я чувствую себя свободной и счастливой – оттого, что нахожусь рядом с вами, и пусть то, что было, уйдёт и забудется как сон.
Так закончила она свой рассказ.
С наступлением утра друзья отправились в путь. Они шли по парку, где недавно лежала Странничка, и радовались тому, что дорога к библиотеке лежит через него.
– Вот если бы весь город был таким же тихим и спокойным, как этот парк! – выразила восторг Сказка, и в тот же миг закружилась в танце.
Вместе с нею стал танцевать Холмс.
– Мечтатели… – произнёс, глядя на них, с задумчивой улыбкой Том.
– А разве ты не такой? – улыбаясь, спросила Маг.
– Я-то? Я тот ещё мечтатель! Пожалуй, мы все такие… И в этом наше и горе, и радость.
– Почему горе? – спросила Маг.
– Потому что "немечтатели" живут себе спокойно. На их стороне и постоянство, и прагматизм… – отвечал ей Том, – и много прочего в том же духе…
– Пожалуй. Но вот только радости глубокой они не знают… – сказала Маг.
– Что ж, наверное… – согласился Том.
– Кстати, я хотел попросить у тебя прощения, – произнёс он некоторое время спустя.
– Прощения?.. – не поняла Маг, но тут же улыбнулась оттого, что ей стало интересно. – За что же ты хотел попросить у меня прощения?..
– За то, что когда-то назвал тебя маком.
– Пустяки какие, за это не стоило извиняться…
Том покраснел. На самом деле ему не столько хотелось извиниться, сколько продолжить беседу с Маг, которая нравилась ему всё больше и больше. Переборов застенчивость, он решил ей прямо об этом сказать:
– Вы мне нравитесь, и поэтому я хочу загладить малейшую вину перед вами.
– Вы со мной уже на "вы", как с Холмсом? – заметила, сияя улыбкой, Маг.
– Позвольте побыть с вами на "вы", – спокойно настоял на своём Том. – Знаете, находясь на полке, я часто вспоминал вас, вернее вы становились неожиданным и желанным гостем в мире моих грёз. Обычно я увлечён войной. Стоит мне на некоторое время закрыть глаза, как я уже на поле боя, или иду по фронтовым дорогам, или разрабатываю какой-нибудь военный план… Таким я создан, – это ни хорошо и ни плохо… просто таков мир, в котором я живу. Но каждый раз с вашим появлением в нём что-то менялось, вернее, менялось всё… Лучик магии проникал в мой затуманенный разум, и я точно пробуждался, начинал видеть даже в своих врагах самого себя, и вместо ненависти испытывать к ним сострадание. И мне казалось: это происходит не только со мной, меняется и враг, меняется весь мир… Война вновь становилась для меня священной.
А теперь представь себе, Маг, что было бы, если бы этот лучик проник в тёмное царство в реальном мире. Люди поняли бы: вражда бессмысленна, ненавидя и уничтожая других, они уничтожают себя, результатом вражды может быть лишь обоюдное несчастье. Кто будет победителем, когда и с той и с другой стороны прольётся невинная кровь? В каком-то смысле в войне нет победителя, но есть те, кто стояли за мир. Осознав бесценность жизни и мира, люди стремились бы положить войне конец, а в невоенное время предотвратить её ещё в зародыше, то есть в самих себе.
– Ведь главный наш враг – это мы сами, – согласилась с Томом Маг.