Каждое утро Кристин Лукас просыпается в незнакомой комнате, в постели с мужчиной, которого не узнает. Каждое утро этот мужчина терпеливо объясняет Кристин, что он ее муж, а она страдает амнезией с тех пор, как в молодости попала в аварию. По совету врача, занимающегося ее случаем, Кристин втайне от мужа начинает вести дневник, записывая туда все, что ей удается узнать и вспомнить в течение дня. Отчаянно пытаясь сложить из обрывков воспоминаний свое прошлое, Кристин задает все больше вопросов - себе и окружающим. Но каждое новое воскресшее воспоминание все больше пугает ее, ей все сложнее понять, что же на самом деле случилось с ней много лет назад, что именно стерло из памяти всю ее прежнюю жизнь?
Содержание:
-
Часть 1 - Сегодня 1
-
Часть 2 - Дневник Кристин Лукас 6
-
Часть 3 - Сегодня 48
-
Примечание 62
-
Примечания 62
С. Дж. Уотсон
Прежде чем я усну
Посвящается моей матери и Николасу
I was born tomorrow
today I live
yesterday killed me
Parviz Owsia
Часть 1
Сегодня
Я только что проснулась в чужой спальне. Я не понимаю, где я, как я здесь очутилась, и пока не представляю, как доберусь домой.
Так… Понятно. Я провела здесь ночь. Разбудил меня женский голос. Сначала я подумала, что лежу в постели с женщиной, но потом сообразила, что это диктор - видимо, включилось радио, - и, открыв глаза, я увидела, где нахожусь. В совершенно незнакомой комнате.
Глаза привыкли, можно осмотреться; вокруг еще темно. На двери шкафа висит халат, вроде бы женский, но явно не для моего возраста; темные брюки аккуратно перекинуты через спинку стула возле туалетного столика; остальное не разглядеть. Радиобудильник выглядит мудрено, но, кажется, я нашла нужную кнопку. Все, стало тихо.
Только теперь я слышу за спиной чье-то сопение и понимаю, что я в кровати не одна. Голое плечо, темные волосы с сединой. Это мужчина. Его левая рука лежит поверх одеяла, на безымянном пальце я замечаю обручальное кольцо. Я с трудом подавляю стон. "Господи, он не только старый, но еще и женат, - думаю я. - Мало того что я переспала со стариком, так еще в его собственном доме, на, так сказать, супружеском ложе". Я откидываюсь на спину, надо успокоиться. Какая же я дрянь!
Интересно, где его жена? Может, пора сваливать, чтобы не напороться на истерику? Так и вижу - стоит тетка в дверях и визжит: "Шлюха, шлюха… Змея, тварь продажная!" Не представляю, как я буду защищаться, если она появится, да и смогу ли. Впрочем, непохоже, чтобы мой любовничек был обеспокоен. Вот повернулся на другой бок и храпит.
Я лежу почти не дыша. Обычно в таких случаях я помню, что произошло накануне, но на этот раз полный туман. Наверное, была вечеринка, а может, мы завалились в бар или клуб. Наверное, я жутко надралась. До такой степени, что абсолютно ничего не помню. До такой степени, что отправилась домой к мужчине с волосатой спиной и обручальным кольцом на пальце.
Я осторожно откидываю одеяло и сажусь на самый край кровати. Мне нужно в туалет. Тапочки, стоящие рядом, я не надеваю: знаете, трахаться с чьим-то мужем - это одно, но влезать в чужую обувь - ни за что на свете. Босыми ногами ступаю на пол. Я совершенно голая, поэтому немного боюсь войти не в ту дверь, наткнуться на соседа или на сына-подростка, но, к счастью, вижу ванную, дверь открыта настежь. Я захожу и запираюсь изнутри.
Спускаю воду в туалете, поворачиваюсь к раковине, чтобы вымыть руки. Тянусь за мылом… Нет, что-то не так. Поначалу я даже не понимаю, в чем дело. Я вижу совершенно незнакомую руку. Кожа на руке морщинистая, пальцы толстые. Неухоженные, обкусанные ногти - и… надо же, на пальце точно такое же простое обручальное кольцо, как у мужика в постели.
На секунду я остолбенела, потом пошевелила пальцами. Ой, пальцы, которые держат мыло, тоже шевелятся. Я вскрикиваю, мыло падает в раковину. Поднимаю глаза к зеркалу.
На меня смотрит оттуда чужое лицо. Жидкие волосы, стриженные намного короче, чем я люблю, щеки и кожа под подбородком обвисли, тонкие губы опустились уголками вниз. Я едва сдерживаю вопль животного ужаса - и наконец вижу глаза. Вокруг них морщинки. Но я безошибочно понимаю - да, это мои глаза. В зеркале я вижу саму себя, только старше лет на двадцать. Нет, на двадцать пять. Или больше.
Этого не может быть. Меня трясет, я хватаюсь за раковину. Невольный крик подкатывает к горлу и вырывается сдавленным всхлипом. Я отступаю назад, подальше от зеркала, и только тут замечаю фотографии, прикрепленные к стене и к зеркалу. Какие - желтым скотчем, какие - бумажными стикерами, влажными, старыми, с загнувшимися концами.
Мой взгляд падает на одну из фотографий. Она подписана "Кристин" - стрелка указывает на меня новую, то есть старую: я сижу на лавочке на набережной рядом с каким-то мужчиной. Имя мне знакомо, но как-то смутно, словно я должна "через силу" поверить, что это я. На снимке мы оба улыбаемся, держась за руки. Мой спутник видный, привлекательный, и, присмотревшись, я понимаю, что это тот самый мужчина, рядом с которым я проснулась, который так и спит в постели. Рядом подпись "Бен" и дальше "Твой муж".
Я ловлю ртом воздух и хватаюсь за стену. "Нет! - проносится в голове. - Нет, этого не может быть.." Я быстро пробегаю глазами по остальным снимкам. На всех - мы с ним вместе. Вот я в каком-то безвкусном платье снимаю упаковку с подарка, вот мы вдвоем в одинаковых ветровках стоим на фоне водопада, а у наших ног возится собачка. А вот я сижу с ним рядом, потягивая апельсиновый сок, в том самом халате, что видела в спальне.
Я продолжаю пятиться, пока не упираюсь спиной в холодную кафельную стену. И в этот миг у меня в голове проносится нечто похожее на воспоминание… Я пытаюсь ухватить его, но оно улетучивается, как пепел на ветру, и я осознаю, что в моей жизни существует "тогда", "до" (хотя я не могу сказать до - чего) и "теперь", а между ними - лишь бездонная, безмолвная пустота, которая и привела меня сюда, в этот дом, к этому незнакомцу.
Я возвращаюсь обратно в спальню. В руке у меня как улика одна из фотографий: на ней я вместе с мужчиной, рядом с которым проснулась.
- Что это значит?! - кричу я.
Я в слезах и не могу остановиться.
Мужчина садится в постели, глаза полуприкрыты.
- Кто вы такой?
- Я твой муж, - произносит он сонным голосом, на лице ни тени волнения. Он не обращает внимания на мою наготу. - Мы женаты много лет.
- Что вы такое говорите? - кричу я. Мне хочется бежать не оглядываясь. Но некуда. - Лет? Каких еще лет?
Он встает с кровати.
- Держи. - Подает мне халат и ждет, пока я оденусь. На нем пижама: штаны ему явно велики, верх белый. Он смутно напоминает мне отца. - Мы поженились в восемьдесят пятом. Двадцать два года назад. Ты…
Я не даю договорить.
- Что?! - кровь приливает к лицу, комната начинает кружиться. Тиканье часов где-то в доме отдает ударами молота. - Но… - Он делает шаг мне навстречу. - Как же?..
- Кристин, тебе сорок семь лет.
Я смотрю на него, и этот незнакомый мужчина мне улыбается. Я не хочу ему верить, я не хочу даже слышать, что он говорит. Но он продолжает:
- С тобой произошел несчастный случай. Очень серьезный. Ты получила травму головы. И теперь не можешь вспомнить многие вещи.
- Какие вещи? - говорю я. - Что, за все двадцать пять лет?!
Он делает еще один шаг, приближаясь ко мне, как к испуганному животному.
- Да почти всю жизнь, - говорит мужчина. - Ты помнишь себя лет до двадцати. А порой и того меньше.
В голове ураган, проносятся какие-то цифры, даты… Мне не хочется задавать этот вопрос, но я понимаю, что должна:
- Когда… Когда это случилось?
Он глядит на меня, на его лице смесь сострадания и отчаяния.
- Тебе было двадцать девять…
Я закрываю глаза. Сознание отказывается воспринимать эту информацию, но где-то в глубине души я знаю, что это правда. Сама того не желая, я вновь начинаю плакать, и он, этот Бен, тоже. По-прежнему стоя на пороге, я слышу, как он приближается. Вот он совсем близко, и я не отталкиваю его, когда он обнимает меня и крепко прижимает к себе. Мы стоим обнявшись и тихонько покачиваемся, и это движение какое-то родное. Мне становится немного лучше.
- Я люблю тебя, Кристин, - говорит мужчина.
Я знаю, что должна сказать: и я тебя, но не могу. Я ничего не говорю. Какая тут может быть любовь? Он мне чужой. В голове хаос, мне нужно столько всего понять. Например, как я здесь очутилась, как живу изо дня в день? Но я не знаю, как спросить.
- Мне страшно, - говорю я.
- Знаю, - отвечает мужчина. - Знаю. Но не волнуйся, Крис. Я с тобой. Я всегда буду с тобой. Все будет хорошо, поверь мне.
* * *
Он предлагает мне посмотреть дом. Я почти успокоилась. Он дал мне переодеться в брюки и старую футболку, накинул на плечи халат.
- Ванную ты уже видела, - сказал он. - А вот кабинет.
В комнате стеклянный стол, на котором стоит вроде бы компьютер, но до смешного маленький, похожий на игрушечный. Рядом металлический шкаф с ящиками, прямо над ним - доска для записей. Все в полном порядке, на своих местах.
- Я здесь работаю иногда, - говорит Бен и закрывает дверь. Мы снова выходим в коридор, он открывает другую дверь. Кровать, туалетный столик, шкафы с одеждой. Комната почти в точности повторяет ту, в которой я проснулась. - Ты иногда спишь здесь, - говорит Бен. - Когда тебе хочется. Но вообще-то ты не любишь просыпаться в одиночестве. Ты не понимаешь, где находишься, и пугаешься.
Я киваю. Ощущение, будто я пришла осматривать квартиру, которую собираюсь снять. А это мой будущий сосед.
- Пойдем вниз.
Я иду за ним. Он показывает гостиную, коричневый диван и кресла, плоский экран на стене (он мне объясняет, что это телевизор), затем столовую и кухню - я абсолютно ничего не узнаю. Даже когда вижу нашу с ним фотографию в рамке на стене.
- У нас там сад, - сообщает Бен, и я пытаюсь что-то рассмотреть сквозь стеклянную дверь, ведущую из кухни наружу. Только-только светает, ночное небо становится чернильно-синим, и я различаю лишь огромный силуэт дерева и подобие навеса в дальнем конце небольшого сада. Я вдруг понимаю, что не знаю даже, в каком уголке планеты нахожусь.
- А где мы живем?
Он стоит позади меня. Я вижу наши отражения в стекле. Я. Мой муж. Оба не первой молодости.
- На севере Лондона. Крауч-Энд, - отвечает он.
Я невольно делаю шаг назад:
- Господи. Я даже представления не имею, где живу…
Он берет меня за руку.
- Ну-ну, успокойся. Все уладится.
Я резко поворачиваюсь к нему, жду, что он сейчас объяснит, как именно все уладится.
- Сделать тебе кофе?
Меня передергивает от неожиданности, но я отвечаю:
- Да, спасибо. - Он наливает в чайник воды. - Черный, без сахара.
- Я знаю, - он улыбается мне. - Может, тост?
Я соглашаюсь. Должно быть, он знает обо мне почти все, но мне все равно кажется, что я проснулась в чужом доме и мне предстоит завтрак с незнакомцем, пока я не улучу удобного момента, чтобы попрощаться и поехать домой.
Все так, да не так. Похоже, это действительно мой дом.
- Я, пожалуй, присяду.
- Тогда иди в гостиную, там удобнее, - говорит Бен. - Я сейчас сам все принесу.
Я послушно иду.
Почти сразу появляется Бен. Дает мне что-то вроде ежедневника.
- Это твой дневник. Наверняка поможет. - Дерматиновая обложка, довольно топорно имитирующая старую кожу, бесхитростно перевязана красной ленточкой. - Я скоро.
Я сижу на диване. Ежедневник лежит на коленях непривычным грузом. У меня такое чувство, как будто я лезу в чужую тайну. Но я говорю себе: что бы ни находилось внутри, эту тетрадь вручил тебе твой муж.
Развязываю ленту и открываю где-то в середине. Фотография: мы с Беном, гораздо моложе, чем сейчас.
Я с силой захлопываю дневник. Нервно глажу переплет, пролистываю насквозь. Я вела его каждый день. Невозможно представить. Я уверена, это какая-то чудовищная ошибка, и все же ошибки нет. Вот она, правда - в зеркале наверху, в морщинистых руках, которые поглаживают сейчас дневник. Оказывается, я совсем не та, какой себя представляла, проснувшись утром.
Но кто же это был? Кто та женщина, что проснулась в незнакомой постели и думает только о том, как сбежать? Я закрываю глаза. Меня словно уносит поток. Не за что ухватиться. Потерянность.
Надо найти зацепку. Я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь определенном, значительном. Столько лет. И ничего не осталось.
Дневник поможет мне понять, кто я на самом деле, но я не хочу открывать его. Не сейчас. Хочу немного посидеть просто так, без прошлого, точнее с прошлым, которое погрузилось в туман. Побыть в невесомости между возможным и реальным. Я боюсь узнать свое прошлое. Узнать, что у меня было и чего не было.
Входит Бен, ставит на столик поднос. Тосты, две чашки кофе, молочник.
- Все нормально? - спрашивает он.
Я киваю.
Он садится рядом. Уже выбритый, в брюках, рубашке и галстуке он больше не напоминает мне отца. Скорее работника банка или офиса. "А он ничего", - проносится мысль, но я гоню ее прочь.
- И что, так каждый день? - спрашиваю я.
Он берет тост, намазывает маслом.
- В целом да, - говорит он. - Хочешь? - я мотаю головой, он откусывает кусочек. - Обычно ты все помнишь, пока бодрствуешь. Но во время сна почти все забываешь. Кофе вкусный?
Я говорю, что очень. Он берет у меня дневник.
- Это вроде как твой дневник. Несколько лет назад у нас случился пожар, сгорело много фотографий, других вещей. Но кое-что сохранилось. - Он показывает на первую страницу: - Это твой диплом. И твоя фотография в день окончания учебы.
Я рассматриваю фотографию. Я на ней улыбаюсь, сияет солнце, на мне черный наряд вроде мантии и шапочка-треуголка с золотой тесьмой. Сзади меня, отвернувшись от камеры, стоит какой-то мужчина в костюме с галстуком.
- Это вы? - спрашиваю я.
Он улыбается:
- Нет, мы разного выпуска. Я тогда еще продолжал учебу. Химия.
Я поднимаю на него глаза.
- Когда мы поженились?
Он поворачивается ко мне, берет руку в свои ладони, и я поражена тем, какие у него мозолистые, немолодые руки, совершенно непривычное ощущение.
- Через год после твоего диплома. Мы встречались уже несколько лет, но ты, ну, мы оба считали, что надо подождать, пока ты закончишь учебу.
Что ж, разумно, хотя это решение, по-видимому, исходило от меня. Я подумала: "А хотела ли я вообще выходить за него?" Он словно читал мои мысли.
- Мы были без ума друг от друга, - сказал он. - И до сих пор без ума.
Я не знаю, что на это ответить. Улыбаюсь. Он делает глоток кофе и снова обращает внимание на дневник, который лежит у него на коленях, переворачивает несколько страниц.
- Ты занималась английской филологией, - продолжает он. - Когда отучилась, сменила несколько работ. Секретарь, менеджер по продажам… По-моему, ты сама не понимала, чем хочешь заниматься. Я получил диплом бакалавра и учился, чтобы стать преподавателем. Несколько лет было тяжеловато, но потом дела у меня пошли в гору, и в результате мы живем, как живем.
Я осматриваюсь. Комфортно, стильный дизайн. Преуспевающий средний класс. Над камином картина в раме, лесной пейзаж. На каминной доске рядом с часами - фарфоровые фигурки. Интересно, участвовала ли я в выборе интерьера?
- Я преподаю в средней школе в этом районе. Сейчас я завуч, - говорит Бен.
Я не слышу в его голосе ни тени гордости.
- А я кем работаю? - задаю я вопрос, хотя на самом деле знаю единственно возможный ответ.
Он сжимает мою руку.
- Ты оставила работу. После несчастного случая. Ты не работаешь, - говорит он. И, видно, почувствовав мое огорчение, добавляет: - Тебе и не нужно. Я неплохо зарабатываю на двоих, у нас все есть. Мы хорошо живем.
Я закрываю глаза, кладу руку на лоб. С меня довольно, я хочу, чтобы он заткнулся. Я чувствую, что не могу переварить больше информации, и если он не замолчит, я в конце концов взорвусь. "Что же я делаю целый день?" - вертится на языке, но мне страшно, и я ничего не говорю.
Бен доел и отнес поднос на кухню. Вернулся уже в пальто.
- Мне пора на работу. - Я почувствовала беспокойство. - Не волнуйся, - говорит он. - Я тебе позвоню. Обещаю. Просто помни - сегодня такой же день, как и вчера. Все будет в порядке.
- Но… - начинаю я.
- Извини, пора бежать, - перебивает он. - Да, перед уходом мне надо объяснить тебе кое-что.
Мы идем на кухню, и он показывает, где что лежит, что в холодильнике можно съесть на обед, а еще белую пластиковую доску, прикрепленную к стене, к которой на леске подвешен черный маркер.
- Я пишу для тебя напоминалки, - говорит он.
На доске одинаковыми ровными буквами написано: Пятница и ниже: Стирка? Прогулка? (Взять телефон!) ТВ? Под словом Обед он написал, что в холодильнике есть немного лосося, и добавил: Салат? В конце приписал, что будет дома к шести.
- Еще у тебя есть ежедневник, - говорит он. - В сумочке. Там в конце важные номера телефонов и наш адрес, на случай если ты потеряешься. И еще мобильный.
- Что?
- Телефон. Только без проводов. Его можно носить с собой и пользоваться вне дома, где угодно. Обязательно возьми его, если решишь куда-то пойти.
- Хорошо, - говорю я.
- Отлично. - Мы идем в прихожую, он берет поношенный кожаный портфель. - Ну все, я пошел.
- Ладно, - говорю я. Ощущаю себя заболевшей первоклассницей, которую родители, уходя на работу, оставляют дома одну. Кажется, сейчас услышу: "Ничего не трогай! И не забудь принять лекарство!"
Он подходит и целует меня в щеку; я не отстраняюсь, но и не целую его в ответ. Он собирается открыть дверь и вдруг оборачивается.
- Ой, чуть не забыл! - говорит и смотрит на меня. Говорит слишком громко, с неестественно радостной интонацией. Пожалуй, он слишком переигрывает. Очевидно, что он заранее приготовил этот маленький спектакль.
Все оказалось гораздо проще, чем я думала.
- Мы сегодня вечером уезжаем, - говорит Бен. - На выходные. У нас ведь годовщина, и я решил забронировать кое-что. Ты не против?
Я киваю:
- С удовольствием.
Он улыбнулся как будто с облегчением.