- Так ведь это не имеет к тебе никакого отношения, - завопил в трубку Куинн. Пожиратели лягушек, как обычно, все перепутали. Это напортачили ребята из отдела по борьбе с наркотиками. Ты же знаешь, там у них сплошные Рембо вот они и устроили заваруху. Не тебя они искали, а кокаин. Час назад тут забегал ко мне один из Скотленд-Ярда и трепался об этом. Ради Бога, Зик, ты ведь знаешь, что такое массовая информация. Если им верить, то Саймона уже видели в восьмистах различных местах, а тебя раз пятьдесят уже поймали.
Все это звучало вполне правдоподобно. Куинн рассчитывал на то, что Зик уже три недели читал массу всякого вранья и глупостей в бульварных газетенках и успел проникнуться здоровым презрением к прессе. Тот, стоя в телефонной будке на автовокзале в Линслейде, понемногу успокаивался. Однако время разговора подходило к концу.
- Надеюсь, ты говоришь правду, Куинн. Надеюсь, - ответил он, и телефон умолк.
К концу разговора Самми Сомервилл и Данкан Маккрей буквально побелели от страха.
- Где же эти чертовы алмазы? - пробормотала Самми.
Но худшее было еще впереди. Как во многих других странах, в Великобритании есть несколько утренних радиопрограмм, состоящих из смеси болтовни какой-нибудь приглашенной в радиостудию знаменитости, популярной музыки, кратких новостей и всяческих пустяков, сообщенных корреспондентами. Новости, которые представляют собой последние сообщения, полученные по телетайпу и спешно переписанные каким-нибудь молодым помощником редактора, подсовываются под нос диск-жокею. Темп эт их программ таков, что тщательная проверка информации, какую практикуют редакторы серьезных передач, тут просто отсутствует.
Когда в трубке телефона, стоящего на столе редактора новостей радиопрограммы "Доброе утро", зазвучал голос с американским акцентом, то, как удрученно признала впоследствии ответившая на звонок практикантка, ей и в голову не пришло усомниться в том, что с ней говорит пресс-атташе посольства Соединенных Штатов, который желает сообщить последнюю информацию. Через семьдесят секунд диск-жокей взволнованным голосом прочитал "только что поступившее сообщение".
Найджел Крамер передачу не слушал, зато ее слушала его почти взрослая дочь.
- Папа, - крикнула она из кухни, - вы поймаете их сегодня?
- Кого поймаем? - осведомился отец, натягивая в прихожей пальто. На улице его уже ждала служебная машина.
- Ну этих, похитителей.
- Сомневаюсь. А почему ты спрашиваешь?
- А только что сказали по радио.
Крамер почувствовал себя так, словно кто-то ударил его в низ живота. Он вернулся в кухню. Дочь намазывала маслом ломтик жареного хлеба.
- Что именно сказали по радио? - с трудом выдавил он.
Дочь рассказала: передача выкупа за Саймона Кормака произойдет на следующий день, причем власти уверены, что похитителей удастся при этом задержать. Крамер пулей вылетел на улицу, рухнул в машину, схватил с приборной доски трубку радиотелефона и, пока машина шла, непрерывно названивал в разные места.
Но было уже поздно. Зик не слушал эту программу, а вот уроженец Южной Африки слушал.
Глава 9
На сей раз Зик позвонил позже обычного - в 10.20 утра. Если накануне он был крайне зол из-за налета на ферму в Бедфордшире, то теперь буквально кипел от ярости.
Найджел Крамер успел предупредить Куинна, позвонив ему из машины, мчавшейся к Скотленд-Ярду. Куинн положил трубку, и Самми впервые увидела, что он заметно выбит из колеи. Он принялся молча расхаживать по квартире: агенты притихли и со страхом наблюдали за ним. Они уловили суть звонка Крамера и чувствовали, что дело каким-то образом очутилось на грани краха.
Сидеть и ждать, когда зазвонит телефон спецлинии, не зная даже, слышали похитители передачу или нет, а если слышали, то какова будет их реакция, было так тяжело, что Самми почувствовала приступ тошноты. Когда телефон наконец зазвонил, Куинн ответил по обыкновению спокойно и добродушно. Зик не стал утруждать себя какими бы то ни было вступлениями.
- Вот теперь ты влип, мразь американская. Держишь меня за олуха, да? А ведь олух-то ты, приятель. Посмотрим, как ты будешь выглядеть на похоронах Саймона Кормака.
Разыграть изумление Куинну удалось очень похоже.
- Зик, что ты несешь? В чем дело?
- Хватит лепить горбатого! - взвизгнул похититель, так что его хриплый голос сорвался. - Если не слышал новости, спроси у своих корешей из полиции. И не прикидывайся, что это липа - все идет из вашего же вонючего посольства.
Хотя сам он был уже в курсе, Куинн уговорил Зика пересказать ему, что тот слышал. Рассказывая, Зик чуть-чуть успокоился, но время его подходило к концу.
- Зик, это вранье, лажа. Обменом будем заниматься только мы с тобой. Я буду один, без оружия. Никаких скрытых передатчиков, никаких штучек, никакой полиции и солдат. Ты сам определишь условия, место и время. Я соглашусь на встречу только так.
- Поздно. Твоим дружкам нужен труп, и они его получат.
Казалось, Зик вот-вот повесит трубку. В последний раз. Куинн понимал, что если это произойдет - все пропало. Через много дней, быть может, недель кто-нибудь - уборщица, привратник, агент по торговле недвижимостью - войдет в пустующую квартиру и увидит… Единственного сына президента с простреленной головой или задушенного, уже полуразложившийся труп…
- Зик, прошу тебя, еще несколько секунд!
Пот струился по лицу Куинна, который впервые за двадцать дней дал выход своему напряжению. Он понимал, насколько близок крах.
На кенсингтонской подстанции несколько техников и полицейских не сводили глаз с громкоговорителей, слушая струящуюся по проводам ярость; на Корк-стрит, под тротуарами роскошного Мэйфера, четыре агента службы безопасности приросли к креслам, из динамиков тем временем лилась злоба, а катушки магнитофона все крутились и крутились….
В подвале посольства на Гроувенор-сквер находились два техника службы электронной разведки, три агента ФБР, Лу Коллинз и Патрик Сеймур. Их привело сюда известие об утренней радиопередаче, и они ожидали услышать что-нибудь в этом роде, но легче от этого не было.
Тот факт, что все национальные радиостанции, включая городскую, в течение двух часов опровергали утреннее сообщение, ничего не значил. Все прекрасно понимали, что оправдываться теперь можно до скончания века - значения это уже не имело. Как сказал когда-то Гитлер, люди верят только крупной лжи.
- Пожалуйста, Зик, дай мне время лично связаться с президентом Кормаком. Еще сутки. Не бросай все наши переговоры псу под хвост. Президент обладает достаточной властью, чтобы приказать этим засранцам выметаться, и тогда останемся только ты и я. Он может доверять только нам с тобой, рассчитывать только на нас. Прошло уже двадцать дней, и я прошу у тебя еще один. Двадцать четыре часа, Зик, только и всего.
На том конце провода молчали. По улицам Эйлсбери в графстве Бакингемшир молодой детектив незаметно приближался к ряду телефонных будок.
- Завтра в это же время, - наконец бросил Зик и повесил трубку. Он вышел из кабины и как раз завернул за угол, когда из переулка вышел детектив в штатском и глянул на телефонные будки. Все они были пусты. Он опоздал на восемь секунд.
Куинн положил трубку, подошел к длинной тахте, улегся, положил руки за голову и уставился в потолок.
- Мистер Куинн, - робко подал голос Маккрей. Куинн уже не раз говорил, что тот может обойтись без "мистера", но застенчивый агент ЦРУ упорно обращался к нему, как к школьному учителю.
- Заткнись, - отчетливо проговорил Куинн. Вконец удрученный Маккрей, собравшийся спросить, не хочет ли Куинн кофе, отправился на кухню и все же принялся его варить. Зазвонил третий, "обычный" телефон. Это был Крамер.
- Мы все слышали, - сказал он. - Как вы себя чувствуете?
- Как выжатый лимон, - ответил Куинн. - Есть что-нибудь новенькое об источнике сообщения?
- Пока нет, - сказал Крамер. Девочка-практикантка, которая его приняла, все еще в холборнском полицейском участке. Клянется, что говорил американец, но откуда ей знать что-нибудь еще? Утверждает, что человек говорил очень официально и убедительно, знал что сказать. Вам нужен текст передачи?
- Пожалуй, уже поздновато, ответил Куинн.
- Что вы собираетесь делать? - осведомился Крамер.
- Сначала помолиться. А потом стану что-то придумывать.
- Желаю удачи. А я еду в Уайтхолл. Буду время от времени позванивать.
Потом позвонили из посольства. Сеймур. Поздравляем, что вам удалось… Если мы можем чем-нибудь помочь… В том-то и беда, подумал Куинн. Кое-кто слишком усердствует с помощью. Но вслух он этого не сказал.
Куинн выпил уже полчашки кофе, когда вдруг спустил ноги с тахты и набрал телефон посольства. В подвале сразу же сияли трубку. Сеймур.
- Я хочу, чтобы меня подключили к засекреченной линии, мне нужно связаться с вице-президентом Оделлом, - заявил он, - причем немедленно.
- Э-э… послушайте, Куинн. Вашингтон уже знает, что тут произошло. А вскоре там получат и запись. Я подумал, что они должны послушать сами и обсудить…
- Если в течение десяти минут меня не свяжут с Майклом Оделлом, я позвоню ему по обычной линии.
Сеймур задумался. Так дело не пойдет. Управление национальной безопасности сможет подслушать разговор с помощью своих спутников, и англичане тоже, и русские…
- Я свяжусь с Оделлом и попрошу поговорить с вами, - решил Сеймур.
Через десять минут Майкл Оделл был на проводе. В Вашингтоне было 6.15 утра, вице-президент находился еще у себя в резиденции. Но разбудили его уже полчаса назад.
- Куинн, что за дьявольщина у вас там творится? Мне только что сказали об анонимном звонке на какую-то дерьмовую радиостанцию…
- Мистер вице-президент, - ровным голосом перебил его Куинн, - у вас есть под рукой зеркало?
Последовала пауза.
- Да, кажется, есть, - наконец ответил изумленный Оделл.
- Если вы посмотритесь в него, то увидите нос на своем лице, не так ли?
- Послушайте, в чем дело?.. Ну ладно, да, я увижу свой нос.
- Так вот, столь же верно, как то, что вы его увидите, Саймон Кормак через двадцать четыре часа будет убит…
Куинн дал время этим словам проникнуть в сознание потрясенного человека, сидящего на краешке кровати в Вашингтоне.
- …если только…
- Да говорите же, Куинн, не тяните!
- …если только пакет с алмазами рыночной ценой в два миллиона долларов не будет у меня в руках завтра на рассвете - по лондонскому времени, естественно. На всякий случай имейте в виду: этот разговор записывается на пленку. Всего хорошего, господин вице-президент.
Он положил трубку. На другом конце провода вице-президент США в течение нескольких минут излагал, что он думает по этому поводу, в выражениях, которые лишили бы его голосов высоконравственной части избирателей, услышь его эти честные граждане. Закончив, он позвонил на коммутатор.
- Соедините меня с Мортоном Станнардом, - велел он, - где бы он ни находился. Найдите его!
Энди Ланг был удивлен, что его вызвали в банк столь скоро. Его пригласили к 11.00 утра; явился он на десять минут раньше. Провели его, однако, не в кабинет главного бухгалтера, а к самому управляющему. Рядом с ним сидел и главный бухгалтер. Хозяин кабинета молча указал Лангу на стул, стоявший против его стола. Затем встал, подошел к окну и, несколько секунд полюбовавшись крышами Сити, отвернулся от окна и заговорил. Голос его звучал серьезно и сухо.
- Мистер Ланг, вчера вы явились к моему коллеге, покинув Саудовскую Аравию одному вам известным способом, и высказали серьезные обвинения относительно честности мистера Стивена Пайла.
Ланг встревожился. Мистер Ланг? А почему не Энди? В банке было принято обращаться друг к другу по имени, что, по мнению Нью-Йорка, создавало семейную атмосферу.
- И я привез с собой массу распечаток, которые свидетельствуют о моей правоте, - осторожно проговорил он, но в животе у него засосало. Что-то случилось. При упоминании о распечатках управляющий пренебрежительно отмахнулся.
- Вчера я получил также пространное письмо от мистера Пайла. А сегодня долго разговаривал с ним по телефону. И мне, равно как и главному бухгалтеру, стало совершенно ясно, что вы, Ланг, мошенник и растратчик.
Ланг не мог поверить своим ушам. Он взглянул на бухгалтера, ища у него поддержки. Тот смотрел в потолок.
- Я все знаю, - сказал управляющий. - Абсолютно все. Как оно есть на самом деле.
И на всякий случай он пересказал Лангу то, что считал правдой. Ланг воровал деньги со счета одного из клиентов банка - министерства общественных работ. По саудовским меркам немного, но достаточно - один процент того, что министерство платило подрядчикам. Мистер Амин, к сожалению, ничего не заметил, но мистер аль-Гарун обнаружил недостачу и дал знать мистеру Пайлу.
Управляющий филиалом в Эр-Рияде, в порыве великодушия пытаясь спасти карьеру Ланга, настаивал лишь на том, чтобы на счет министерства было возвращено все до последнего риала, что и было уже сделано.
В ответ на столь трогательную солидарность со стороны коллеги и в ярости, вызванной потерей денег, Ланг остался в банке на ночь и подделал отчетность, чтобы доказать, что была похищена гораздо более крупная сумма, причем не без участия самого Пайла.
- Но я же привез распечатки, - слабо возразил Ланг.
- Поддельные, разумеется. У нас есть все подлинные данные. Сегодня утром я приказал подключить наш компьютер к эр-риядскому и сделать запрос. Теперь эти распечатки лежат у меня на столе. Из них ясно видно, что произошло. Украденный вами процент возвращен владельцу. Больше денег не пропадало. Репутация банка в Саудовской Аравии спасена, слава Богу, точнее, благо+ даря Стивену Пайлу.
- Но это неправда! - чуть громче, чем следовало бы, запротестовал Ланг. - Пайл и какой-то его сообщник снимали десять процентов со счета министерства.
С холодным безразличием управляющий посмотрел на Ланга и перевел взгляд на свежие распечатки.
- Эл, - спросил он, - отсюда видно, что кто-то снимал десять процентов?
Бухгалтер отрицательно покачал головой и ответил: - В любом случае это просто не имеет смысла. Когда в ходу такие суммы, один процент еще как-то можно спрятать в министерской отчетности. Но никак не десять. А ежегодная ревизия, которая будет в апреле, все равно вскрыла бы мошенничество. И где бы вы оказались? В вонючей саудовской тюрьме, и надолго. Ведь до апреля, как я полагаю, правительство в Саудовской Аравии не сменится?
Управляющий выдавил ледяную улыбку. Это не подлежало сомнению.
- Нет. Боюсь, - заключил бухгалтер, - что копья тут ломать нечего. Стив Пайл оказал услугу не только нам, но и вам, мистер Ланг. Он спас вас от длительного тюремного заключения.
- Которое, по-моему, вы заслужили, - добавил управляющий. - Но настаивать на нем мы не можем. И не станем раздувать скандал. Мы посылаем своих служащих для работы по контракту во многие страны "третьего мира", поэтому позориться нам ни к чему. Но вы, мистер Ланг, уже не являетесь одним из таких служащих. Письмо, в котором мы сообщаем вам об увольнении, перед вами. Конечно, ни о какой компенсации, равно как и рекомендациях, не может быть и речи. А теперь ступайте.
Ланг знал, что это - окончательный приговор: он никогда уже не будет работать ни в каком банке. Через минуту он уже шел по Ломбард-стрит.
В Вашингтоне Мортон Станнард слушал яростные слова Зика: в Оперативном кабинете на столе крутился магнитофон.
Слухи из Лондона - неважно, истинные или ложные, - о том, что Саймон Кормак вот-вот будет освобожден, снова всколыхнули всю американскую прессу. Еще до рассвета в Белом доме опять зазвонили телефоны - всем нужна была свежая информация, и опять пресс-секретарь понятия не имел, что ему делать.
Магнитофон наконец замолчал; восемь человек от потрясения были не в силах вымолвить ни слова.
- Алмазы, - проворчал наконец Оделл. - Вы кормите нас обещаниями. Где они, черт бы их драл?
- Готовы, - поспешно ответил Станнард. - Прошу меня извинить за преждевременный оптимизм. Но я в этих делах не разбираюсь и думал, что времени потребуется меньше. Но теперь все в порядке - почти двадцать пять тысяч камней разного размера, проверенные, на сумму чуть больше двух миллионов долларов.
- Где они? - осведомился Хьюберт Рид.
- В сейфе начальника нью-йоркского отдела Пентагона, который занимается закупкой систем вооружения на восточном побережье. По вполне понятным причинам это весьма надежный сейф.
- Как будем отправлять камни в Лондон? - спросил Брэд Джонсон. - Я предлагаю через одну из наших военно-воздушных баз на территории Англии. Нам не нужны осложнения с прессой в аэропорту Хитроу или что-нибудь в этом роде.
- Через час я встречаюсь с одним из старших специалистов военно-воздушных сил, - сообщил Станнард, - Он посоветует, как лучше всего переправить камни.
- Нужна машина управления, чтобы встретить их и доставить Куинну на квартиру, - сказал Оделл. - Этим займетесь вы, Ли. В конце концов, это же ваша квартира.
- Обязательно, - ответил директор ЦРУ. - Я велю Лу Коллинзу забрать их с базы лично, сразу после посадки самолета.
- Они должны быть там на рассвете, по лондонскому времени, - уточнил вице-президент. - В кенсингтонской квартире. Подробности обмена уже известны?
- Нет, - ответил директор ФБР. - Я не сомневаюсь, что Куинн совместно с нашими людьми разработает детальный план.
Для перелета через Атлантику ВВС США предложили воспользоваться одноместным реактивным истребителем "F-15 Игл".
- Дальности полета ему хватит, если поставить подвесные баки, - заявил авиационный генерал из Пентагона Мортону Станнарду. - Пакет должен быть в Нью-Джерси, на военно-воздушной базе в Трентоне, не позже двух часов дня.
Задание было поручено опытному летчику, подполковнику, который налетал на "F-15" уже более семи тысяч часов. Поздним утром в Трентоне "Игл" подготовили так, как редко бывало до сих пор, а с обоих бортов к воздухозаборникам прикрепили дополнительные топливные баки.
Без них "Игл" берет на борт 23 тысячи фунтов топлива и имеет перегоночную дальность полета 2878 миль; дополнительные 5 тысяч фунтов топлива в каждом подвесном баке увеличивают эту цифру до 3450 миль.
Подполковник Бауэрз, сидя в штурманской комнате, ел бутерброды и изучал график полета. От Трентона до базы ВВС в Хейфорде близ Оксфорда было 3063 мили. Метеорологи сообщили ему скорость ветра на выбранной им высоте полета в 50 000 футов, и он подсчитал, что проделает весь путь за 5,4 часа со скоростью, равной 0,95 звуковой, и у пего еще останется 4300 фунтов топлива.
В 2.00 дня тяжелый самолет-заправщик "КС-135" поднялся с базы Эндрюс и полетел на встречу с "Иглом", намеченную на высоте 45 тысяч футов над восточным побережьем Америки.
В Трентоне вышла задержка. Подполковник Бауэрз, облаченный в летный костюм, уже был готов к полету, когда в ворота базы въехал длинный черный лимузин из нью-йоркского отдела Пентагона. Вышедшие из него гражданский чиновник и генерал ВВС передали подполковнику плоский кейс и листок бумаги, на котором был записан код цифрового замка.
Не успели они сесть в машину, как на базу въехал еще один лимузин, без опознавательных знаков. Тут же пассажиры обеих машин провели небольшую летучку прямо на аэродроме. В конце концов кейс и листок у подполковника Бауэрза забрали и положили на заднее сиденье одной из машин.