Доктор умолк. Никто не произнес ни слова. Не доверять мнению психоаналитика у членов кабинета оснований не было. Сам вид президента свидетельствовал о полном упадке сил. Изможденный, раньше времени состарившийся человек с потухшим взглядом, безучастный ко всему окружающему… В истории страны уже бывало, что президент по болезни временно отходил от непосредственного исполнения своих обязанностей. Это как-то влияло на государственные дела, но трагедии не происходило. В данном случае все обстояло иначе. Возникал вопрос: позволительно ли Джону Кормаку продолжать нести оказавшееся непосильным для него бремя президентства и кто вправе от него этого требовать?
Билли Уолтерс сохранял на лице непроницаемое выражение. В свои сорок четыре года он был самым молодым в команде президента. В Вашингтон он попал из штата Калифорния. Джон Кормак взял его к себе как блестящего юриста, непримиримого поборника законности. Уолтерс словно создан был для борьбы с организованной преступностью, все чаще находящей себе прибежище за официальным фасадом. Даже горячие сторонники Уолтерса не могли отрицать в нем беспощадной жестокости, с какой он относился к правонарушителям. Немногие противники генерального прокурора более всего страшились поссориться с правосудием, которое он воплощал.
Короткая стрижка, спортивный покрой одежды придавали Уолтерсу почти мальчишеский вид. Но за внешней его раскованностью скрывалась бесстрастная холодная натура. Те, кому приходилось с ним сталкиваться, обнаруживали, что не в состоянии долго выдерживать его упорный, пронизывающий насквозь взгляд.
Когда доктор Армитедж скрылся за дверью, Уолтерс заговорил первым:
- По-видимому, нам придется, джентльмены, всерьез подумать о поправке XXV.
До сих пор никто не решался о ней заикнуться. Согласно поправке XXV (если точнее, имелся в виду четвертый ее раздел), вице-президент, поддержанный большинством членов кабинета, может в письменной форме заявить временному председателю сената и спикеру палаты представителей конгресса о неспособности президента исполнять свои прямые обязанности.
- Ты, Билл, похоже, наизусть это вызубрил? - съязвил Оделл.
- Полегче, Майкл! - урезонил его Доналдсон. - Билл только напоминает нам…
- Джон подаст в отставку гораздо раньше… - бросил Оделл.
Так было бы лучше, - примирительным тоном продолжал Уолтерс. - По состоянию здоровья президент имеет на то полное право. Его поймут и отнесутся с большим сочувствием. Хорошо бы довести до него эту мысль…
- Но не сию же минуту! - запротестовал Станнард.
- Верно-верно! - подхватил Рид. - Время лечит. Горе сгладится, и президент снова войдет в колею. Мы еще увидим, на что он способен.
- А если нет? - холодно спросил Уолтерс. Немигающим взглядом он обвел сидевших вокруг стола. Майкл Оделл резко поднялся с места. Он был тертым политиком и знал что почем, но невозмутимая педантичность Уолтерса ему претила. Прокурор не брал в рот ни капли спиртного, а при виде его жены можно было подумать, что спит он с ней, строго придерживаясь изложенных в руководстве правил.
- Ладно, подумаем! - заключил вице-президент. - Пока что решать рано. Так, джентльмены?
Возражений он не услышал. Рассмотрение поправки XXV на время было отложено.
Дортмунд издавна славится искусством пивоварения. Щедрые урожаи ячменя с полей Нижней Саксонии в сочетании с кристально-прозрачной ключевой водой окрестных холмов много способствовали успеху здешнего напитка. Право варить пиво жителям южновестфальского городка было пожаловано королем Адольфом Нассауским еще в 1293 году.
Сталелитейная промышленность, торговля и финансовое дело развились гут позже. Начало городу положило пиво. Столетиями его пили сами горожане. Все изменил промышленный переворот середины прошлого века. В густо застроенную фабриками и заводами долину Рура хлынул поток рабочих, одолеваемых постоянной жаждой. Город, лежащий в горловине долины, в непосредственной близости от таких индустриальных гигантов, как Эссен, Дуйсбург и Дюссельдорф, оказался выгодным местом сбыта традиционного напитка. Отцы города не замедлили воспользоваться преимуществами географического положения. Со временем Дортмунд превратился в европейскую столицу пивоварения.
Рынком владели семь крупнейших пивоваренных компаний: "Бринкхоф", "Кронен", "ДАВ", "Штифтс", "Ритт ер", "Тир" и "Мориц". Ганс Мориц принадлежал к династии пивоваров, насчитывавшей восемь поколений. Единственный владелец наследственной фирмы, он обладал громадным состоянием. Десять лет назад богатство и громкое имя Морица побудили террористов из группы "Баадер - Майнхоф" похитить его дочь Ренату.
Куинн и Саманта остановились в отеле "Рёмишер кайзер", в самом центре города. Куинн без особой надежды перелистал телефонный справочник. Домашний телефон Морица, конечно, отсутствовал. Тогда Куинн написал письмо, адресованное лично Гансу Морицу, вызвал такси и поручил водителю доставить конверт в главную контору фирмы.
- Ты уверен, что твой друг по-прежнему здесь? - спросила Саманта.
- Безусловно. Хотя он мог отправиться в заграничную поездку. Или уехать на одну из шести своих вилл.
- Значит, подолгу он нигде не засиживается?
- Да. Так он чувствует себя в большей безопасности. А путешествует он много: Французская Ривьера, Карибское море, шале в Альпах, собственная яхта…
Куинн не сомневался, что вилла на озере Констанц продана: Ренату похитили именно там.
На этот раз Куинну повезло. Во время обеда его позвали к телефону.
- Герр Куинн?
Голос - мягкий, с предупредительными интонациями - Куинн узнал сразу. Мориц говорил на четырех языках, мог бы выступать с концертами как пианист. Возможно, музыка и была его настоящим призванием…
- Герр Мориц, добрый день. Вы сейчас в городе?
- Да. Надеюсь, вы не забыли наш адрес? Когда-то вы две недели провели у нас.
- Разумеется, помню. Я полагал, что с этим домом вы расстались.
- Нет. Ренате он нравится. Она не захотела, чтобы я его продавал… Чем могу быть полезен для вас?
- Хотелось бы с вами увидеться.
- Хорошо. Завтра утром. Приходите на чашку кофе. В половине одиннадцатого.
- Спасибо, буду.
Они выехали из Дортмунда по Рурвальдштрассе. Дорога вела на юг, в дальнее предместье Зибург. Вскоре промышленные и деловые кварталы города остались позади. Покатые склоны холмов покрывал густой лес: здесь, среди тишины и зелени, находились имения и особняки состоятельных горожан.
Вилла Морица, окруженная тенистым парком, занимала участок в четыре акра, на повороте от Хоэнзибург-штрассе. Зибургский монумент, обращенный через Рур к шпилям Зауэрланда, возвышался над долиной.
Это была настоящая крепость, обнесенная со всех сторон высоким забором. Глухие металлические ворота имели дистанционное управление; укрепленная на сосне скрытая телевизионная камера позволяла наблюдать за каждым, кто подходил близко. Выйдя из машины, Куинн назвал свое имя в микрофон, защищенный стальной решеткой. Ворота немедленно распахнулись и, впустив машину, закрылись снова.
- Герр Мориц и впрямь заботится о своем уединении, - заметила Саманта.
- Что ж, основания для этого у него есть, - невесело отозвался Куинн.
По усыпанной гравием дорожке они подошли к ослепительно белому дому. Дворецкий в ливрее провел их внутрь. Ганс Мориц ждал посетителей в уютной гостиной. На столе дымился сверкающий серебряный кофейник. Хозяин с улыбкой шагнул им навстречу и крепко пожал Куинну руку. Волосы его еще больше поседели, прибавилось и морщин.
Едва они сели за стол, как дверь отворилась. Девушка помедлила на пороге. Лицо Морица осветилось радостью. Куинн обернулся к вошедшей.
На красивом лице девушки застыло какое-то отсутствующее выражение. Держалась она скованно. Вместо мизинцев на обеих руках у нее были обрубки. Сейчас ей двадцать пять, подумалось Куинну.
Рената, деточка, это мистер Куинн. Ты помнишь мистера Куинна? Нет, конечно, не помнишь…
Мориц поднялся, подошел к дочери, прошептал ей несколько слов на ухо. поцеловал в голову. Рената потупилась и тихонько вышла. Мориц вернулся на свое место. Лицо его оставалось спокойным, но судорожные движения пальцев выдавали внутреннее смятение.
Вы знаете, дочь… кхм… так и не смогла вполне оправиться. Ее продолжают лечить. Но она предпочитает оставаться дома, в четырех стенах… Замуж она не выйдет… после того, что эти негодяи с ней сделали…
На крышке концертного рояля "Стейнвей" стояла фотография. Озорная четырнадцатилетняя девочка на лыжах. Снялась незадолго до похищения. Год спустя жену Морица нашли в гараже: она сидела в машине с поднятыми стеклами, двигатель работал на холостом ходу. Об этой трагедии Куинну рассказали в Лондоне.
Мориц с усилием взял себя в руки.
- Простите… Так чем я могу вам помочь?
- Мне нужен один человек. Когда-то он жил в Дортмунде. Возможно, и теперь здесь. Или где-то в Германии. А мог уехать и за границу. Если вообще жив… Сказать трудно.
- Но ведь существуют особые агентства. Конечно, я готов всячески содействовать…
Мориц, очевидно, полагал, что Куинну требуются средства для оплаты услуг частного детектива.
- Вы обращались в адресный стол?
Куинн покачал головой.
- Сомневаюсь, что там помогут. Этот человек наверняка избегает общения с властями. Но не исключено, что он находится под надзором полиции.
Каждому жителю Германии при переезде на новое место законом предписано известить жилищное регистрационное бюро о перемене адреса откуда он выбыл и куда прибыл. Как и большинство бюрократических изобретении. эта система действеннее в теории, чем на практике. Правила чаще всего нарушают именно те, кем особенно интересуются полиция или налоговое управление.
Куинн коротко пояснил, кто такой Вернер Бернхардт.
- Пенсионного возраста он еще не достиг, - добавил Куинн, - Значит, если только не сменил имя, у него должна быть карточка социального обеспечения. Далее, он обязан платить подоходный налог - если только никто не взял этот расход на себя. А с законом он не в ладах, причем давно.
Мориц задумался.
- Добропорядочных граждан полиция на заметке не держит. Бывший наемник вполне мог стать другим человеком… Что касается подоходного налога и социального обеспечения, то подобную информацию не сообщат ни вам, ни мне.
- Однако полиции не откажут, - возразил Куинн. - У вас, вероят но, там есть какие-то связи?
- Так вот что вы имеете в виду? - догадался Мориц. В свое время он передал колоссальные суммы на благотворительные цели полиции Дортмунда и земли Северный Рейн-Вестфалия. Как везде в мире, обладатель денег владеет и информацией. - Дайте мне время. Завтра я вам позвоню.
Морин сдержал слово. Наутро он позвонил в отель. Однако голос его звучал отчужденно. Казалось, его предостерегли от излишней доверчивости.
- Вернер Рихард Бернхардт, - заученно проговорил Мориц, словно читал по бумажке. Возраст - 48 лег, служил наемником в Конго. Сейчас находится в Германии. Состоит на службе в личном штате Хорста Ленцлингера, торговца оружием.
- Благодарю вас. Где мне найти герра Ленцлингера?
- Это не так просто. Контора у него в Бремене, а живет он вблизи Ольденбурга, в графстве Аммерланд. Как и я, ведет замкнутый образ жизни. Но на этом сходство между нами кончается. Будьте осторожны с Ленцлингером, repp Куинн. По моим сведениям, несмотря на внешнюю респектабельность, это настоящий разбойник.
Куинн записал оба адреса.
- Еще раз большое спасибо.
Возникла неловкая пауза.
- И последнее… Заранее прошу простить. Уведомление из полиции. Просьба покинуть город. Пожалуйста, в Дортмунд больше не возвращайтесь… Это все.
Слухи об участии Куинна в расправе над сыном президента дошли и сюда. Скоро многие двери перед ним захлопнутся…
- Ну как, есть настроение подержаться за руль? - спросил Куинн у Саманты по выходе из отеля.
- Еще бы! Куда направимся?
- В Бремен.
Саманта заглянула в каргу.
- Это на полпути, если ехать обратно к Гамбургу.
- Точнее, надо проехать две трети. Свернем на автостраду Е37 по направлению к Оснабрюку и сориентируемся по указателям. Хочется прокатиться с ветерком.
Тем же вечером полковник Роберт Истерхаус вылетел из Джидды в Лондон. Там он сделал пересадку и прямым рейсом направился в Хьюстон. За время перелета через Атлантику полковник перелистал целую кипу американских газет и журналов.
Внимание его привлекли три статьи, сходные по содержанию. До президентских выборов в ноябре 1992 года оставался ровно год. В обычной ситуации перед республиканской партией проблема выбора не стояла бы. Президент Кормак мог рассчитывать на переизбрание, не опасаясь соперников.
Однако события последних шести недель, напоминали авторы, были из ряда вон выходящими. Читатели, впрочем, в напоминании не нуждались. Далее в статье подробно расписывались последствия недавней тяжелой утраты. Приводились случаи провалов памяти у президента, перечислялись все изменения в календаре встреч. Подчеркивалось, что после похорон сына президент почти не появлялся на публике. "Человек-невидимка" - так называл его один из обозревателей.
Все авторы делали сходный вывод. Не разумнее было бы, по их мнению, заблаговременно уступить место в проведении предвыборной кампании вице-президенту Оделлу?
В конце концов, указывал "Тайм", исходный пункт президентской программы в области внешней политики, экономики и обороны страны уже перечеркнут. О том, чтобы сократить военный бюджет на сто миллиардов долларов, как это предусматривал договор с Советским Союзом о паритете вооружений, нечего было и думать.
"Пустой номер" - так оценивал "Ньюсуик" перспективы ратификации договора сенатом по окончании рождественских каникул.
Истерхаус прибыл в Хьюстон около полуночи, пробыв в воздухе двенадцать часов. Заголовки на газетных стендах в аэропорту откровенно провозглашали: Майкл Оделл будет первым президентом - уроженцем Техаса со времен Линдона Джонсона!
Совещание группы "Аламо" предполагалось провести за два дня, в здании "Пан-Глобал". Принадлежащий компании лимузин доставил Истерхауса в отель "Ремингтон", где для него был заказан роскошный номер. Перед сном он поймал по радио выпуск новостей. Там обсуждался тот же самый вопрос о президентстве.
О существовании плана "Тревис" полковник не подозревал. В известность его не поставили, да это было и незачем. Он и без того отлично понимал, что смена высшей исполнительной власти устранит последнее препятствие на пути к осуществлению его собственных чаяний. Новый президент без малейшего колебания направит на Ближний Восток американские силы быстрого развертывания и установит свой контроль над нефтяными вышками в Саудовской Аравии - прежде всего над Газским месторождением.
Случайное совпадение, подумал полковник, засыпая. Но как нельзя более уместное.
Медная табличка рядом с отделанной тиковыми панелями дверью оповещала: "Экспедиционное агентство ТОР". Перестроенное здание - на тупиковой улочке Бремена близ портовых доков было когда-то громадным складским помещением. Истинный характер бизнеса, которым занимался Ленцлингер, маскировался вывеской авиатранспортной компании. На устланных коврами лестницах, по которым Куинн поднялся на четвертый этаж, дизельным топливом н не пахло.
Вход был снабжен переговорным устройством, коридор просматривался через телекамеру. Переоборудование склада, судя по всему, обошлось недешево.
Габариты секретарши вполне отвечали рекламируемому профилю учреждения. Любой грузовик, имейся он в распоряжении босса, завелся бы от легкого движения ее ноги.
- Ja, bitte{Слушаю вас (нем.).}, - прокурорским тоном обратилась секретарша к Куинну.
- Я хотел бы поговорить с герром Ленцлннгером.
Секретарша спросила у Куинна имя и скрылась в святилище, плотно притворив за собой дверь. Куинну показалось, что вставленное в перегородку зеркало позволяет наблюдать за приемной из кабинета. Секретарша вернулась через полминуты.
- По какому делу вы пришли, repp Куинн?
- Мне хотелось бы увидеться с одним из служащих герра Ленцлингера. неким Вернером Бернхардтом.
Секретарша вновь исчезла со сцены. На этот раз она отсутствовала дольше. По возвращении вид ее свидетельствовал о готовности намертво держать оборону.
- К сожалению, герра Ленцлингера сейчас нет, - заявила она безапелляционным тоном.
- Хорошо, я подожду.
Секретарша бросила на него взгляд комендантши концлагеря, сожалеющей о былых временах. Она резко повернулась и третий раз скрылась за дверью. Потом появилась снова и, усевшись за рабочий стол, принялась строчить на машинке с удвоенной яростью.
Из второй двери в приемную вышел человек. Его вполне можно было принять за водителя грузовика. Огромный рост, квадратные плечи - прямо-таки ходячий рефрижератор. Светло-серый костюм, короткая стрижка, запах дорогого одеколона. Но за внешним лоском легко распознавался головорез.
- Герр Куинн, - веско произнес он. Герр Ленцлингер не располагает временем и не может принять вас.
- Не может сейчас? - уточнил Куинн.
- Ни сейчас, ни позже, герр Куинн. Просьба удалиться.
Делать было нечего: интервью отменялось. Куинн вышел на улицу. Саманта ждала его в машине за углом.
- В конторе его не застать. Придется ловить дома. Едем в Ольденбург!
Еще один старинный торговый город - речной порт на канале Хунте-Эмс. некогда родовое владение графов Ольденбургских. В центре сохранились остатки городской стены, крепостной ров.
Куинн остановил свой выбор на немноголюдной гостинице "Граф фон Ольденбург", с обнесенным каменной стеной двориком, на улице Святого Духа.
Он успел заскочить до закрытия в скобяную лавку и в магазин для туристов. В киоске купил самую подробную карту окрестностей города. После обеда, к немалому удивлению Саманты, Куинн битый час провел за вязанием узлов, через каждые двадцать дюймов, на длинной веревке, к концу которой прикрепил "кошку" с тремя зубцами.
- Куда это ты собрался влезать? поинтересовалась Саманта.
- По-видимому, на дерево, - уклончиво ответил Куинн. На рассвете Саманта еще спала, когда он тихо притворил за собой дверь номера.
В имении Ленцлингера Куинн оказался спустя час. Оно располагалось к западу от города, недалеко от большого озера Бад-Цвишенан, между деревушками Портслоге и Йанстрат. До границы с Голландией через реку Эмс отсюда было не более шестидесяти миль.
Местность представляла собой плоскую равнину, пересеченную вдоль и поперек множеством рек и каналов. Летом эта благодатная низменность на подступах к Северному морю тонет в зелени буков, дубов, сосен и лиственниц. Владения Ленцлингера простирались на пять акров: бывший замок был окружен парком, обнесенным каменной стеной.
Куинн, облачившись в зеленый маскировочный костюм и натянув на лицо сетку, провел утро на ветви могучего дуба, росшего поблизости. Сильный бинокль позволял ему видеть все, что происходило около дома.
Здание из серого камня было выстроено в форме латинской буквы L. Основание ее занимали апартаменты владельца - двухэтажный дом с чердачными помещениями. Примыкающее к нему продолговатое строение (прежние конюшни) теперь было отведено для прислуги. Куинн видел дворецкого, повара и двух горничных. Особенно интересовала его изощренная система охраны, тут уж хозяин явно не поскупился.