Оторвав взгляд от стеклянной стены резервуара с акулами, я вежливо улыбаюсь обратившемуся ко мне мужчине и отворачиваюсь, чтобы продолжить прерванное занятие, наблюдая за стоящим рядом человеком краем глаза. Он, судя по всему, тоже смотрит на акул.
- Удивительные создания, - говорит мужчина, мило шепелявя. Решаю ему ответить.
- Мне морские черепахи больше нравятся, - говорю я как бы про себя, глядя на проплывающего мимо представителя этого славного семейства и чувствуя, как на лице играют блики отраженного водой света.
- Гм… - произносит мужчина, - вы правы… Они тоже впечатляют.
Кроме меня и этого мужчины, в подводном стеклянном туннеле, проложенном по дну резервуара с морскими жителями, находятся еще три человека. Мы на дне океана, вернее, его рукотворного варианта. Зрелище умиротворяющее и прекрасное, хотя и опасное для тех, кто страдает клаустрофобией. Пытаюсь представить себе на секунду, что может случиться, если в стеклянной стенке туннеля появится трещина. Тогда я утону. Снова.
- А что, сегодня в школе нет занятий? - спрашивает мужчина.
- Нет, дело не в этом, - объясняю я. - Мы только приехали в город. В школу я пойду лишь завтра.
- Да, переезд - дело тяжелое, - говорит мужчина тихим, успокаивающим голосом.
- Ну… да… - соглашаюсь я.
- А в каком ты классе?
- В десятом.
- А, в десятом, - понимающе говорит мужчина, глядя на проплывающую мимо акулу. - Что ж, надеюсь, тебе понравится в городе.
В течение какого-то времени я наслаждаюсь игрой солнечных зайчиков на лице и отвечаю не сразу.
- Спасибо, - говорю я наконец. - Можете мне рассказать что-нибудь о городе?
- Ты с кем разговариваешь? - раздается слева голос Кэйси.
Вздрогнув от неожиданности, я отрываюсь от созерцания подводного мира и быстро смотрю на нее, потом поворачиваю голову вправо, туда, где стоял мужчина. Его и след простыл. Я в недоумении поворачиваюсь к Кэйси.
- Да был тут какой-то пижон, а потом исчез.
- Как он выглядел? - спрашивает Кэйси автоматически. К этому вопросу я привыкла. Мэйсон с Кэйси систематически пытаются привить мне навыки жизни в большом мире. К примеру, внимательно наблюдать за происходящим. Как правило, я с этим неплохо справляюсь, но, пытаясь вспомнить, как выглядел мужчина, ничего, кроме слова "среднестатистический", в голову не приходит. Стараюсь хотя бы припомнить, какого цвета у него были волосы или во что он был одет. Может быть, у него был головной убор или какие-то особенные ботинки? Нет, ничего.
- Не помню, - признаюсь я.
Кэйси на мгновение заглядывает мне в глаза, вероятно, ожидая, что я вот-вот начну говорить обычные в таких случаях общие, ничего не значащие фразы. Однако поняв, что я не собираюсь продолжать разговор, она берет меня за руку и тянет к выходу.
- Мэйсон ждет, пошли, - говорит Кэйси.
По дороге к машине мне все-таки удается вспомнить одну особенность: мужчина заметно шепелявил, произнося некоторые звуки, к примеру, в слове "создания". Обрадованно смотрю на Кэйси, желая поделиться с ней открытием, но та, как обычно, идет, уставившись в экран телефона.
5
Здание школы, к которому я подхожу на следующее утро, поражает своей современностью и новизной. Стиль хай-тек: острые углы, идеально подстриженные газоны и абсолютная функциональность. Уроки начинаются в 7:45, но мы с Мэйсоном и Кэйси въезжаем на автостоянку в 7:00, чтобы зайти в офис и успеть узнать расписание и номер шкафчика в раздевалке. В поисках приемной мы идем, руководствуясь нанесенными на стены знаками, по практически пустым и издающим специфический запах непросохших строительных материалов коридорам. Нас встречает неожиданно молодая темноволосая женщина в джинсах и свитере.
- Меня зовут Эрин Вэйверли, я заместитель директора, - представляется женщина, протягивая руку.
- Мэйсон Вест, - говорит, улыбаясь, Мэйсон и обменивается с ней рукопожатием.
- Кэйси Вест, - представляется Кэйси. - Приятно познакомиться.
Голос Кэйси так и сочится медом, как пончик, который я ела на завтрак.
- А вы, должно быть, Дэйзи, - произносит миссис Вэйверли, глядя на меня с дружелюбной улыбкой. - Добро пожаловать в Виктори Хай Скул.
- Спасибо, - благодарю я.
Мы все вместе идем в кабинет и садимся втроем на небольшой диванчик напротив стола миссис Вэйверли. Она углубляется в изучение моего настоящего, но слегка измененного свидетельства о рождении, самых что ни на есть неподдельных школьных табелей об успеваемости, поддельной медицинской карты с записями о прививках, которые мне действительно делали, и совсем уж фальшивого подтверждения адреса проживания.
- Ты была в классе для отличников в предыдущей школе, - замечает миссис Вэйверли, откладывая в сторону табели.
- Да, - соглашаюсь я.
- Она у нас вообще неглупая девочка, - говорит Кэйси, гладя меня по голове.
- Мам! - тихо, но решительно возражаю я, закатывая глаза и старательно изображая смущение.
- Я понимаю, Дэйзи - хорошая ученица, - объясняет миссис Вэйверли, - но у нас, к сожалению, в этом году собралось слишком много десятиклассников по той причине, что в одной из соседних специализированных школ были реализованы некоторые нововведения. В общем, выходит, что классы для отличников у нас полностью укомплектованы.
- Разве нельзя найти место для еще одной отличницы? - спрашивает Мэйсон, ерзая.
Миссис Вэйверли поднимает руку.
- Прошу вас, не спешите относиться к этому как к проблеме, - говорит она. - Мне кажется, я знаю, что делать.
- Вот как? - спрашивает Мэйсон.
- О, да. Думаю, основываясь на результатах тестов Дэйзи, она будет прекрасно чувствовать себя в девятом классе, где основной упор делается на обучении математике, физике и родному языку.
В животе появляется странное ощущение: похоже, это что-то нервное. В Виктори Хай Скул старшеклассники учатся с девятого по двенадцатый класс, а я и так перешла в десятый на год позже, чем мои сверстники; а теперь мне еще и предлагают снова учиться в девятом? Хотя, если подумать, учиться в специализированном девятом классе, вполне возможно, интереснее, чем в обычном десятом.
Тем не менее это означает, что в школе мне придется провести лишний год.
В конце концов мы соглашаемся на предложенный компромисс и вскоре выходим из кабинета, улыбаясь друг другу и излучая оптимизм. Я провожаю Мэйсона и Кэйси до выхода и остаюсь одна. Когда они уходят, я нахожу свой шкафчик в раздевалке для учащихся математических классов, краем глаза следя за прибывающим потоком школьников. Будучи "профессиональным новичком", я по укоренившейся привычке смотрю, во что одеты ребята, и с удовлетворением отмечаю про себя, что длинная красная футболка и потертые джинсы в обтяжку, похоже, оказались правильным выбором для первого дня.
Подобно хамелеону, я меняю цвет в зависимости от обстановки.
- Классные "Томсы" у тебя, - доносится до меня чей-то голос. Очевидно, фраза предназначалась мне. Вынырнув из-за дверцы шкафа, я оглядываюсь, чтобы найти того, кто ее произнес. Красивая девочка, стоящая возле одного из соседних шкафчиков, указывает на мои серебристые туфли.
- Спасибо, - говорю я, переобуваясь. Меня снова посещает мысль о дне рождения Норы, побуждая продолжить разговор, и я решаю поддержать беседу: - А у тебя прическа красивая.
Девушка поднимает руку и проводит по волосам, тонированным в два цвета - золотистые обесцвеченные пряди поверх радикально черных, и широко улыбается. Даже точеный голливудский подбородок и темные карие глаза, кажется, расплываются в улыбке. На девочке бирюзовый сарафан и ковбойские сапожки с низкими голенищами. У меня появляется чувство, что я снова имею дело с одной из самых популярных девочек в школе. Уж слишком в ней все прекрасно.
- Спасибо, - говорит она. - Мою маму она бесит.
- А мою бесят эти туфли, - отвечаю я, пожимая плечами. Эта информация, кстати, почти правдива: Кэйси ненавидит яркие вещи, способные привлечь излишнее внимание.
Девочка в ответ смеется.
- Меня зовут Одри Маккин, - представляется она.
- Дэйзи Вест, - говорю я, улыбаясь.
- Ты новенькая, наверное. Я здесь всех знаю.
Все верно, она популярна.
- Я сегодня первый день. Мы только что переехали из Мичигана.
К шкафчику, расположенному между моим и Одри, подходит мальчик, и мы друг друга больше не видим. Одри, выглянув из-за его спины, корчит смешную гримасу, затем, захлопнув дверь, обходит парня и подходит ко мне.
- Так какой у тебя первый урок? - спрашивает она.
- Английский, - говорю я. - У мистера Джефферсона, кажется.
- Так ты в девятом?
- Вообще-то должна быть в десятом.
- Не может быть.
Я смотрю на нее, удивленно приподняв брови.
- Просто выглядишь старше, - объясняет Одри. - Ты, наверное, второгодница.
Это заявление окончательно потрясает меня.
- Шучу! - быстро говорит Одри, легонько хлопая меня по плечу, словно мы с ней старые знакомые. - Давай я покажу тебе, куда идти. У меня сейчас урок испанского, это в другом крыле.
- Ой, спасибо, - говорю я. - Это очень мило с твоей стороны.
- Да не за что, - отвечает Одри. - Пошли, нам сюда.
Всю дорогу до кабинета мы с Одри продолжаем болтать об обуви. Она с восторгом рассказывает о новой паре беговых кроссовок без шнурков, а я рассуждаю о разнице между туфлями с острым и закругленным носком. Разговор напоминает беседы о пустяках с Меган, и я успеваю устать от него к тому моменту, когда мы оказываемся у двери, ведущей в класс.
- Слушай, а ты не хочешь сходить на большой перемене куда-нибудь на ланч? - спрашивает Одри.
- Э-э-э… - мычу я потрясенно, поражаясь тому, что девочка, к которой, по идее, нужно записываться загодя, чтобы удостоиться чести, посидеть с ней где-нибудь, уделяет мне столько внимания. Поддавшись паранойе, которой меня заразила Кэйси, я смотрю на девочку с подозрением. - Ну…
- А, ладно, - говорит Одри, едва заметно меняясь в лице. - Если у тебя другие планы, все нормально. Просто я подумала, раз уж ты новенькая и все такое…
- Нет, - говорю я решительно, перебивая ее. - У меня нет других планов. И я очень хочу пойти вместе с тобой. Где встретимся? У шкафчиков?
- Да, давай там, - отвечает Одри, лучезарно улыбаясь. - Увидимся!
Мистер Джефферсон произносит приветственную речь, дает мне учебник, пахнущий супом, учебную программу, напечатанную на желтой бумаге, и провожает меня к свободной парте в боковом ряду у окна. Какая-то девочка таращится на меня; я улыбаюсь ей в ответ, и она отводит глаза. Радуясь возможности сидеть у окна, я сажусь на стул, прогретый утренним солнцем. Достав тетрадь и ручку из рюкзака, углубляюсь в изучение программы, наблюдая краем глаза за прибывающими одноклассниками.
Очевидно, скоро прозвенит звонок, так как мистер Джефферсон встает из-за стола и направляется к кафедре, прочищая по дороге горло кашлем. Отложив программу в сторону, я оглядываю аудиторию, с удовлетворением отмечая про себя, что никто не смотрит на меня с открытой враждебностью.
Когда раздается звонок, я от неожиданности слегка подскакиваю на стуле: звук совсем не такой, как в Фрозен-Хиллс. В новой школе он больше похож не на звонок, а на низкий сигнал, который используют при проверке слуха.
После звонка я сажусь, выпрямив спину, и беру ручку, чтобы записывать то, что собирается рассказать мистер Джефферсон. Учитель снова откашливается; я с интересом наблюдаю за ним. Возможно, у него тик или что-нибудь в этом роде. Стоя на кафедре, мистер Джефферсон провожает негодующим взглядом опоздавшего ученика, но ничего не говорит.
Для начала он решает представить меня.
- Класс, - говорит мистер Джефферсон, указывая рукой на меня, - у нас появилась новая ученица.
Головы, как падающие костяшки домино, одна за одной поворачиваются в мою сторону.
- Ее зовут Дэйзи Вест, - продолжает мистер Джефферсон, - она приехала из Мичигана. Давайте по нашей школьной традиции поприветствуем ее.
Ребята улыбаются мне; кое-кто машет рукой или говорит "привет". Я, вежливо улыбаясь, дожидаюсь момента, когда первая волна любопытства схлынет и ребята вернутся к своим занятиям. Головы снова, подобно костяшкам домино, одна за одной поворачиваются, но на этот раз в другую сторону. Заметив, что на меня больше никто не смотрит, я облегченно вздыхаю. Мистер Джефферсон, наверное, уже в сотый раз прочистив горло, начинает урок.
Я никак не могу избавиться от беспокойного ощущения, будто меня кто-то разглядывает.
Стараясь не выдавать себя, осторожно оглядываю комнату. Ребята в соседнем ряду и дальше, в следующем, внимательно слушают мистера Джефферсона. Перейдя к тем, кто сидит у двери, вижу, что парень, опоздавший на урок, пялится на меня. Посмотрев на него, я замечаю нечто такое, чему поначалу значения не придала: парень невероятно, потрясающе, отчаянно красив.
Он откидывает со лба падающую на глаза спутанную челку. Длинные волосы спрятаны за уши, и это выглядит так мило и непринужденно, что сказать, нужно ли ему постричься или, наоборот, он уже постригся, решительно невозможно. У него черные брови, как у сексуальных негодяев из телесериалов, и миндалевидные глаза, придающие лицу загадочный вид. Одет в выцветшую зеленую футболку и поношенные джинсы; сидит, чуть ссутулившись, и улыбается мне… как старой знакомой.
Затем парень поворачивается к доске и больше на меня не смотрит, отчего мне кажется, будто я упала на землю с седьмого неба.
Я глазею на него на протяжении всего урока, но он больше не поворачивается. Когда звенит звонок, я наклоняюсь, чтобы положить вещи в рюкзак. Покончив со сборами, поднимаю голову и снова поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но парень уже ушел. Расстроившись поначалу, через некоторое время осознаю, что увижу его завтра на том же уроке, а потом еще и еще раз, и так до конца года.
Поняв это, я мысленно благодарю за это миссис Вэйверли.
На большой перемене мы с Одри, как и было запланировано, встречаемся в раздевалке.
- Привет! - говорю я, приближаясь.
- А, Дэйзи! - восклицает Одри, радостно улыбаясь в ответ. - Как дела?
- Да все хорошо пока что, - говорю я, смущенно отворачиваясь.
- Что такое? - проницательно спрашивает Одри.
- Нет, ничего, - отвечаю я, - просто увидела симпатичного парня на уроке английского.
- О, правда? - восклицает она. - Я хочу, чтобы ты мне все о нем рассказала. Только давай по дороге, у нас всего сорок пять минут.
Закрыв шкафчики, мы собираемся уходить, и в этот момент мимо проходят две девочки. Они смотрят на меня с недоумением, а потом как-то вяло машут Одри в знак приветствия, как будто вежливость вынуждает их поздороваться с ней, хотя им и не очень хочется это делать. Одри кивает им в ответ и поворачивается ко мне.
- Есть хочешь? - спрашивает она.
- Как всегда.
- Тогда пошли.
Одри идет впереди, указывая мне дорогу и лихо лавируя между толпами школьников. Попутно я узнаю, как можно срезать путь к автостоянке, и вскоре мы уже сидим в ее желтом "Мини Купере".
- Какая классная машина, - замечаю я.
- Спасибо, - говорит Одри. - Мне тоже нравится. Я два лета сидела с детьми, чтобы сделать первый взнос, но оно того стоило.
- Нянькам много платят, оказывается, - замечаю я.
- Нет, ну, родители, конечно, добавили, - смущенно признается Одри.
- Хорошие у тебя родители.
- А у тебя есть машина? - спрашивает Одри, выруливая со стоянки на улицу.
- Нет… пока, - признаюсь я. - Мне шестнадцать только в следующем месяце будет.
- Не может быть, - говорит Одри, удивленно качая головой.
- Может, - заверяю я ее, смеясь.
Одри, продолжая рулить одной рукой, копается в настройках магнитолы. Перебрав пару радиостанций, она останавливает выбор на композиции какой-то альтернативной группы. Вновь взявшись за руль обеими руками, она начинает выстукивать ритм кончиками пальцев.
- Тебе нравится? - спрашивает она.
- Хорошая музыка, - отвечаю я, улыбаясь. - Слушай, а у тебя миссис Ченг преподает?
- Географию или рисование?
- Географию. А что, есть еще одна миссис Ченг?
- Ага, - говорит Одри, опуская стекло. В салон врывается свежий ветер, который раздувая мне волосы, которые щекочут лоб, и я потираю его, чтобы избавиться от этого ощущения. - Хотя постой, - добавляет Одри, - возможно, фамилия учительницы по рисованию Чанг, а не Ченг.
- В общем, - говорю я, - мне она не понравилась.
- Ну, не знаю, - говорит Одри, пожимая плечами. - У меня нет уроков ни у Чанг, ни у Ченг.
Она корчит забавную гримаску, и я, не удержавшись, снова смеюсь.
Услышав популярную мелодию, Одри прибавляет звук, и разговор прерывается. Мы киваем головами в такт и на ходу выстукиваем мелодию пальцами.
У пиццерии, в которую мы направляемся, Одри, заметив свободное место, с ходу загоняет "Мини" на стоянку, словно опасаясь, что, не будь она такой расторопной, кто-нибудь его немедленно займет.
Оказавшись в зале, мы обе заказываем одно и то же блюдо дня: по куску пиццы и салаты со шведского стола. После обеда выясняется, что у нас еще осталось время, и мы коротаем его за разговором о пустяках, попутно издеваясь над троицей самодовольных торгашей в мокасинах из жатой кожи, вышедших из моды еще до моего рождения.
- Я поражаюсь, откуда ты знаешь, что Айова - штат орла? - насмешливо спрашивает сытая и довольная Одри.
- Вернее, штат зоркого орла, - поправляю ее я.
- О, простите, - продолжает дурачиться Одри, - я же имею дело с непревзойденным экспертом по Айове!
- Кто бы говорил! Человек, которому известно полное имя Эдди Веддера!
- Эдвард Луис Северсон Третий, - говорим мы хором и смеемся.
- Нет, серьезно, - спрашиваю я, - откуда ты это знаешь? Ты что, ботаник?
- Моя мама его обожает, - говорит Одри, закидывая за плечо длинные волосы. - Она рассказывала нам о том, как ей нравилось ходить на концерты "Перл Джем", когда она училась в школе.
- Нам? - спрашиваю я. - У тебя есть братья и сестры?
- Только брат, - объясняет Одри. - Он учится в девятом, в нашей школе. Я тебя с ним познакомлю как-нибудь.
- О, здорово! - восклицаю я, радуясь тому, что Одри не прочь познакомить меня с членами семьи.
Забравшись в машину, Одри включает зажигание, и через секунду мы снова пускаемся в плавание по волнам музыки: звучит акустическая версия "Джереми" группы "Перл Джем". Одри начинает подпевать, и я, не удержавшись, присоединяюсь к ней: конечно же, слова этой песни известны мне от начала до конца. Окна опущены, и мы, проезжая мимо с дикими криками и завыванием, пугаем какого-то пешехода. Всю оставшуюся дорогу до школы мы с большим воодушевлением исполняем песню, как бэк-вокалистки на сцене во время концерта.
Мне начинает казаться, что я знаю Одри с рождения.
Вечером, сделав в блоге запись, содержащую пространный анализ альбома "Тен" - старого, но не потерявшего актуальность, я, наконец успокоившись, получаю возможность оценить прошедший день со стороны.