Вне зависимости от исполнения, замысел и потенциал военного обеспечения объекта были на должном уровне.
Относительно ухоженный "икарус" принял представителей прессы в свое раскаленное нутро, заурчал и почти сразу же накренился, выписывая первый вираж на причудливом горном серпантине…
Это было великолепно! Ошалевших от духоты и тряски гостей высадили перед розовым с белыми колоннами зданием сталинской постройки. Посреди изумительного парка, журча, сеял свежие брызги хрустальный фонтан, а по выметенным песчаным дорожкам степенно вышагивали глупые павлины.
Разместившись - по двое в номере, - представители прессы первым делом кинулись в душевые…
Лежа в одних трусах поверх простыней, Виноградов сквозь полуприкрытые веки разглядывал напарника. Тот только что вымылся и теперь стоял в нерешительности посреди комнаты в намотанном на бедра полотенце.
- Владимир Александрович! - наконец негромко позвал он.
- Ну? - нехотя отозвался капитан.
- А че дальше делать? Может - достать? Распаковаться?
- Не суетись. Успеем.
Виноградов понимал, что имеет в виду Славик: помимо смены белья и дорожных мелочей, в "дипломате" степаненковского охранника лежал не слишком новый, но надежный репортерский диктофон "Сони". Впрочем, от диктофона тут присутствовал только пластиковый, обклеенный изнутри фольгой корпус - пустующее пространство было заполнено двумя пистолетами - боевым и газовым, аккуратно проложенными мягкой кожей кобур.
- Господа! - донеслось из висящего над шифоньером динамика. - Ровно в двенадцать часов вы будете приглашены на обед, который дает Президент Республики. После этого - пресс-конференция. Всего хорошего!
Виноградов и Славик прослушали то же самое еще на двух языках, после чего Владимир Александрович с чистым сердцем окунулся в живительный сон. Молодой напарник последовал его примеру, и в следующие полтора часы специалисты по подслушиванию, если таковые вдруг решили заняться своим грязным делом, не уловили бы ничего, кроме сочного храпа двух здоровых русских мужиков…
Столы были накрыты прямо на улице, позади розового корпуса - о нем вездесущий корреспондент "Московских вестей" сказал, что это бывшая резиденция республиканского ЦК.
Президента еще не было, и Артур, как по-свойски просил называть себя министр, вел застолье. Сложив на предусмотрительно расстеленный в сторонке ковер аппаратуру и прочее журналистское оснащение, представители прессы налегали на угощение. Предпочтение, конечно, отдавалось местной экзотике: "седло барашка", минеральная вода в запечатанных кувшинчиках из глины, всевозможная свежая зелень, которую северяне к началу зимы успевают подзабыть… Но не забывалось и традиционное - бутерброды с икрой и рыбой, крохотные тарталетки, а равно и водка, привозной коньяк и пиво "Фалькон" - единственный алкогольный напиток, который позволял себе изредка употреблять сам глава традиционно исламского народа.
Роль стоящих поодаль официантов была чисто символической, каждый обслуживал себя сам - и накрытые крахмальными скатертями столы быстро пустели.
Внезапно, прервав очередной цветистый тост, глава дипломатического ведомства встрепенулся, посмотрел в сторону распахнувшейся изнутри двери. Сначала появились двое - огромного роста в черных комбинезонах и такого же цвета беретах. Их высокие шнурованные ботинки матово блестели, а чешские короткоствольные автоматы казались неестественно миниатюрными. Опасно обшарив присутствующих стволами, громилы расступились, освобождая проход.
Стремительно вышел - почти выбежал - Президент, сопровождаемый еще двумя телохранителями. Все почтительно замерли.
Генерал Гадаев был, безусловно, личностью исторической. Сын репрессированного народа, он верой и правдой служил стране, занимавшей одну шестую часть земного шара. Военная мощь империи - ей были нужны храбрые, умные и честолюбивые люди. Командир танковой дивизии, с отличием закончивший курс Академии, Гадаев сочетал в себе европейское образование, болезненное самолюбие, опыт - боевой и военно-административный. Именно эти качества привели его на пост первого Президента Республики Халкария. Некоторые аналитики сравнивали генерала с ливийским Каддафи или панамцем Норьегой - но кто лучше самих политологов знает о шаткости и относительности аналогий? Во всяком случае, обвинения в левом фашизме, авантюризме и криминогенности самого Гадаева, казалось, не трогали…
Виноградов с любопытством разглядывал недавнего российского комдива: тучный, усатый, с загорелым породистым лицом и коротким ежиком черных волос. Полевые генеральские погоны на аккуратном спецназовском "камуфляже", парадная фуражка танкиста.
- Здравствуйте! - поприветствовал он собравшихся. Затем, по местному обычаю, пожал обе руки, протянутые племянником. Целоваться не стал. - Здравствуй!
Затем, любезно давая возможность корреспондентам расхватать орудия своего труда, он отошел к столу и собственноручно наполнил высокий бокал пивом.
- Готовы? - дружелюбно улыбнулся он.
Ответом был нестройный положительный гомон пишущих, щелчки и жужжание аппаратуры.
- Тогда начнем… Друзья! Я не случайно обращаюсь так к вам, к тем, кто прибыл сюда в нелегкий для моего народа период. Слишком много разнообразной лжи, недомолвок…
Владимир Александрович повертел головой, отыскивая Славика, - пусть хоть для вида поснимает, да и вообще… И чуть было не охнул! Его молодой напарник, по неопытности и жадности рьяно набросившийся на дармовую выпивку, теперь окончательно "потерял лицо". Он зажал в углу между столами лысого немца с серьгой в ухе и пытался что-то втолковать с тупой настойчивостью пьяного рэкетира. До слуха уже доносилось: "…ему как с левой дал! И она без бабок…". Уже подтягивались к ним Артур и один из охранников, уже совсем чуть-чуть оставалось до скандала…
Милицейские рефлексы Виноградова оказались сильнее. Мгновение спустя он уже бережно закидывал себе на плечо обмякшую руку "коллеги", одновременно заискивающе улыбаясь племяннику генерала:
- Извините, ради Бога! Такой стол, такое угощение - сказка! Молодой - не знает еще кавказского гостеприимства, ай-ай!
С помощью официантов Славика удалось оттранспортировать в номер и уложить, поручив заботам дюжих коридорных. Когда Владимир Александрович вернулся, речь Президента уже подходила к концу:
- …Ну а конкретные аспекты военной ситуации в Республике осветит начальник штаба наших вооруженных сил - ему и карты в руки. С ним же согласуете маршруты поездок, распорядок пребывания…
- А что - везде можно будет ездить? Снимать, беседовать - без ограничений? - недоверчиво прищурился "сменовец".
- Везде.
- А вдруг мы шпионы?
- А мы не боимся шпионов. Нам скрывать нечего. Только диверсантов не любим: мы их расстреливаем, - разъяснил улыбчиво Президент. - На месте.
- Понятно… И еще вопрос.
- Достаточно! К сожалению - дела. Поступим следующим образом: в последний день, когда вы, друзья, наберетесь впечатлений, когда у вас многие вопросы отпадут сами собой, а новые, скорее всего, возникнут, - мы еще раз встретимся и поговорим. Хорошо? Всего доброго!
И генерал исчез - молниеносно, но с достоинством…
- Прошу вас! Сейчас пройдем в кинозал, там ждут, а потом чай, сласти… - гостеприимно засуетился Артур.
Прохладный полумрак кинозала настраивал на неспешную, обстоятельную работу. Перед рядами бархатных кресел, прямо на сцене, возвышался письменный стол, частично занятый водруженным на него иностранным телевизором. Свободное пространство стола занял разложенными бумагами сидящий лицом к залу невысокий сухощавый мужчина в очках, лет пятидесяти с небольшим, - явно русский, с лицом усталым и обветренным. Орденские планки на обычной, повседневной полковничьей форме внушали уважение, но удивление вызывали медицинские эмблемы в петлицах.
За его спиной, почти во весь экран, висела географическая карта региона. Виноградов отметил ее бесспорно "доперестроечное" происхождение - выделенные красным административные границы обозначали еще единую Вардино-Халкарскую Автономную ССР в составе Российской Федерации…
- Это кто - Хетагуров? - поинтересовался Владимир Александрович у соседа.
- Да то-то и оно, что не он, - озабоченно почесал за ухом коллега из "Московских вестей". - Это, как я понимаю, Федотов Александр Иванович. Был здесь начальником медслужбы.
- Старый знакомый! - перегнулся к ним с заднего сиденья "сменовец". - Я его по Афгану помню - "команда Варенникова"!
- Тише, товарищи! Тише… Приступим, - тот, о ком они говорили, аккуратно, не повышая голоса, овладел вниманием аудитории. Сказывался многолетний опыт преподавательской работы.
- Мне поручено обрисовать вам военную обстановку в Халкарии и регионе. С учетом этой информации вы выберете наиболее желательные для посещения районы и населенные пункты, после чего будут согласованы маршруты и график движения групп. Ограничения могут быть вызваны только одним - заботой о вашей безопасности.
- Итак, - полковник встал и указкой очертил на карте неправильную окружность. - Республика Халкария расположена на части бывшей территории Вардино-Халкарской АССР. На севере и северо-востоке республика граничит с так называемой Вардинской Исламской Республикой, юридически не признанной, кстати, даже терпимой ко всему Россией. В августе вардинцы попытались вооруженной силой отторгнуть исконно принадлежащие нам Большой перевал и Верхнее водохранилище (соответствующие движения указкой). В настоящее время вся выделенная штриховкой зона является районом боевых действий, наибольшая активность наших разведывательно-диверсионных групп и бандформирований противника отмечаются здесь… здесь… и здесь. Позже вы получите фото- и видеоматериалы о зверствах засылаемых на нашу территорию головорезов.
Далее. На востоке, юго-востоке и юге Халкария соседствует с Пакистаном - здесь и ранее проходила граница бывшего СССР. Российских пограничников некоторое время назад вывели, и теперь режим мы осуществляем своими силами. Территориальных споров у республики с южными соседями нет, но граница есть граница, тем более что приходится охранять железнодорожную магистраль и нефтепровод. Обстановка осложняется еще одним фактором… Но об этом чуть позже…
Полковник переместил указку:
- Небольшой участок на северо-западе - это граница с Российской Федерацией, к моему глубокому сожалению, закрытая после досадных недоразумений прошлого лета. Остальное - море…
- А где бывший начальник штаба? И что там такое - в Южной Халкарии? - не выдержав, перебил его москвич.
- Если вы будете так добры, что позволите мне закончить, многие вопросы отпадут сами собой. Поверьте, - почти слово в слово процитировал своего Президента Федотов. - Могу продолжать?
Аудитория одобрительно шумела.
- Халкария слишком мала, чтобы позволить себе роскошь внутреннего сепаратизма. Однако немногим более двух недель назад органами безопасности республики разоблачена очередная группа заговорщиков. Эти люди, опираясь на несколько семейных кланов, проживающих в районах, прилегающих к бывшей советской границе, намеревались провозгласить Независимую Южную Халкарию, спровоцировать вооруженное вмешательство извне, физически устранить Президента и его окружение… Планировалось заблокировать дорогу, перекрыть трубопровод, а в критической ситуации - не остановиться и перед применением тактического ядерного оружия!
- Ого! А может быть, лазерные пушки?
- Это вы не слишком хватили, полковник?
- Вы отвечаете за информацию?
- Какие-нибудь доказательства есть?
Переждав волну скептических и иронических выкриков, начальник штаба продолжал:
- Рейдовой группой специального назначения на основании агентурной информации был перехвачен груз, предназначавшийся одному из лидеров заговорщиков - брату моего предшественника, уроженцу южной части Халкарии. Состав, в который входил вагон, арендованный некоей российско-германской фирмой, удалось остановить всего в получасе езды от станции Крайней, конечной точки назначения. Не удалось, к сожалению, обойтись без жертв…
Полковник нащупал клавишу упрятанного в стол видеомагнитофона, и телевизионный экран зарябил серебристой паутиной:
- Смотрите сами, какие "продукты" с нетерпением ожидали сепаратисты.
Виноградов увидел знакомый серебристый бок контейнера, зеленую лыжу, крупно - буквы и цифры маркировки. Затем камера, несколько раз дрогнув, переместилась на противоположную сторону: вспоротое взрывом металлическое брюхо, клочья рваного брезента… Кто-то, кажется из иностранцев, понимающе присвистнул. Разговорчивый "сменовец" торопливо завертелся, ожидая разъяснений.
- Это тактический ядерный заряд для обыкновенной армейской гаубицы. Комментарии излишни! Неудивительно, что захваченные в плен заговорщики отрицали какую-либо свою причастность к этому грузу. Они уверяли, что и представления не имеют о том, что это и для чего, дескать, данную конкретную "отправку" курировал лично полковник Хетагуров…
- А он что?
- К сожалению, изменник, предатель своего народа полковник Хетагуров - кстати, на службе в Советской Армии он вплотную работал с тактическими ядерными зарядами! - застрелился, когда узнал о провале своих планов. Тут мы, признаться, сработали не должным образом.
В голосе начальника штаба звучало неподдельное огорчение.
- Вы уверены, что заговорщики намеревались действительно применить эту штуковину?
- А для чего еще она могла понадобиться? - удивился Федотов. - Не атомную же электростанцию строить?
- Контейнер поврежден, так? Где он сейчас?
- Да, представляет ли он опасность?
- Во всяком случае, поврежденный снаряд не взрывоопасен. А с момента доставки сюда - не представляет угрозы с точки зрения и радиации. Мы располагаем достаточно квалифицированными специалистами соответствующего профиля - источник излучения захоронен по всем правилам.
- У вас что - так свободно гуляют по железным дорогам всякие атомные бомбы? - прорвался голос с акцентом.
- Вопрос не по адресу. Мы, как видите, как раз и пресекли эту, как вы выразились, "прогулку".
- Что это за фирма - ну, отправитель?
- Друзья! Вот передо мной лежат все необходимые материалы - двадцать экземпляров. Вы уж как-нибудь поделите между собой… Да, можете переписать видеофильм - или сдайте чистые кассеты, наши люди завтра к утру сделают…
В принципе, задание можно было считать выполненным.
Получив причитающуюся ему пачку листов - текст был на русском языке, убористый, аккуратный, - Виноградов отправился к себе в номер. Стоило, конечно, подсуетиться насчет видеозаписи, но лишней кассеты все равно не было, да и… Незачем, в общем-то. Все ясно.
Владимир Александрович потеребил безжизненное тело Славика - никакой реакции. Ощупал его карманы деньги, немного валюты, документы - на месте, так что не пропадет…
На всякий случай достал блокнот и черкнул несколько строк нейтрального текста, сложил их "оператору" в бумажник: если не совсем дурак - сориентируется, а нет - не жалко. Собрал в сумку свои вещи, туда же, от греха, сунул и извлеченный из "дипломата" контейнер с оружием. Все! Домой.
Выйдя в сад, он подошел к первому же попавшемуся охраннику:
- Где министр? Молодой Гадаев?
- Артур? Пойдем…
Выслушав просьбу Виноградова, главный дипломат республики сокрушенно вздохнул: ничего не получится, поезда в Россию вардинцы не пропускают, а ближайший самолет до Краснодара только послезавтра. И вообще - зачем спешить? Что - плохо принимают? Пусть гость скажет - хозяин со всей душой…
- Понимаешь, брат… Надо! Оператор тут один справится - он вообще мужик толковый, это уж так случилось сегодня. А я - в редакцию, первый! Понял? Пока они все тут туда-сюда…
- Поймешь вас, прессу! - вздохнул Гадаев-младший устало и потянулся к висящему на спине стула галстуку: - Поехали!
Выяснилось, что есть еще один путь: морем, на рейсовом катере до Красного Мыса - поселка на территории России, оттуда два часа до аэропорта, а там уж…
Через короткое время, расставшись с самым элегантным из халкарских джентльменов, Виноградов уже штурмовал в толпе крикливых и суматошных местных жителей узкий и шаткий трап видавшего виды "челна".
…Виноградову удалось в конце концов пристроиться на корме, в крохотном пространстве между служебным трапом и вентиляционной трубой машинного отделения. Положив под голову свернутый плащ, он уселся на сумку и вытянул оплывшие тяжестью ноги - безумно хотелось снять ботинки.
Ветер здесь не чувствовался, а может быть, он просто стих к концу дня. Лениво припекало дымчатое солнце. Урчал, заставляя мелко вибрировать металлическую палубу, дизель; пахло водорослями и соляркой. Некоторое время вверх-вниз по трапу бегали еще голосистые табунчики смешливых детей, вторгаясь в полусонное сознание Владимира Александровича, но вскоре усталость и размеренная качка взяли свое…
Виноградов открыл глаза, прислушиваясь к чувству непонятной тревоги, холодно шевельнувшейся под сердцем. Прислушался: далекий гомон пассажиров, нарастая, перекрывал уже ставшие привычными звуки.
Посмотрев на часы - проспал всего минут сорок, не больше, - он слегка приподнялся, высунув голову так, чтобы видеть окружающее.
Все было по-прежнему. Изумрудные перекаты волн равнодушно пожирали друг друга, вдали темнела зубчатая лента берега, разорванная в нескольких местах белыми кубиками пансионатов. Владимир Александрович посмотрел налево - и там почти безоблачное небо мирно уползало за горизонт.
- Нэ там, нэт! Вот она! - невесть откуда взявшийся носатый парень в армейской рубахе и джинсах одной рукой крепко вцепился в плечо Виноградова, а другой тыкал куда-то вверх, почти прямо по курсу.
Там, куда он показывал, черная суетливая точка уже обретала очертания сердитой толстой стрекозы. Разрастаясь со стремительным ревом, она превратилась в огромный штурмовой вертолет, проутюживший воздух над палубой своим камуфлированным брюхом.
Виноградов непроизвольно вжал голову в плечи и присел в спасительную тесноту. Стало страшно.
- Почему? Это что? - с трудом пытаясь не поддаться охватившей уже пассажиров панике, Владимир Александрович заставил себя встать на ноги.
Сосед не отвечал - он уже сдернул с плеча допотопный "Калашников" и досылал патрон в патронник… Отделенный белым металлом рубки, Виноградов не мог видеть, что творится на пассажирской палубе и в стеклянном носовом салоне, в поле зрения были только те, кто при посадке оказался рядом, - старик в барашковой папахе, черноволосая женщина, обложенная корзинами и тюками, дети - двое притихших пацанов лет десяти и девушка, очевидно, их старшая сестра…
Тем временем вертолет, описав в темнеющем небе грациозную дугу, вновь устремился к судну. Беззвучные в накатившемся грохоте, запульсировали белые злобные огоньки - очередь из крупнокалиберного пулемета…
Несколько мгновений спустя Владимир Александрович увидел себя судорожно забившимся в щель за вентиляционной трубой - жалкое, трясущее воспаленной головой существо, прижимающее к груди сумку! Выругавшись, он отлепился от раскаленной переборки.